Культурные детерминанты диады

Как и все остальные феномены младенчества, о кото­рых говорилось выше, возраст наступления тревоги восьми­месячных может достаточно широко варьироваться. Можно даже сказать, что здесь допустимы большие отклонения, нежели у самых ранних феноменов. Это связано со специ­фической природой данной реакции, которая возникает из отношений между двумя индивидами, то есть из диадического мира, и поэтому зависит от способности обоих этих ин­дивидов устанавливать и поддерживать подобные отно­шения, от конкретной личности, но также и от целого ряда иных условий окружающей и культурной среды.

Большинство наших наблюдений проводилось в услови­ях западной культуры, а нашими субъектами были белые, негры и американские индейцы. Я подчеркиваю это обстоятельство, поскольку считаю, что культурные институты играют важную роль в формировании личности. Они определяют спектр возможностей, внутри которого устанавливают рамки для выражения интрапсихических процессов как для матери, так и для ребенка. Один из институтов западной культуры — семья — обеспечивает тесный контакт и постоянные отношения между ребенком и единственной фигурой матери в течение первого года жизни. В главах, посвя­щенных патологии, мы увидим, в какой мере подобные отношения могут меняться и как это влияет на характер объектных отношений и установление объекта.

Из этого следует, что культурная традиция, в которой контакты между матерью и ребенком регулируются иначе, чем у нас, в значительной мере определит как возраст, когда произойдет установление объекта, так и саму природу объект­ных отношений. Примеры таких модификаций можно найти в антропологических исследованиях, например проведенных Маргарет Мид (1928,1935;Mead and McGregor, 1951). Она исследовала культуры, существенно отличающиеся от на­шей, именно традициями воспитания детей. Приведем лишь два примера: у балийцев отец очень рано замещает мать; у самоанцев одну мать заменяет множество материнских фигур. На мой взгляд, это может привести к диффузным объект­ным отношениям. Анна Фрейд описывает аналогичные мо­дификации объектных отношений у детей, няни которых чрезвычайно быстро сменяют друг друга. Такие дети не могут установить тесных отношений с единственной фигурой

матери, поскольку таковой не существует; они заменяют отсутствующую диаду чем-то вроде «компании» (А. Freudand Dann, 1951).

Важность этих наблюдений и вытекающих из них выво­дов для нашей культуры невозможно переоценить. Терпе­ливое и внимательное исследование последствий модифици­рованных отношений мать-дитя в различных культурах может дать весьма ценную информацию. Прежде всего оно покажет нам, чего не следует делать, и мы, таким образом, сможем учиться на чужих ошибках и в то же время понять последствия собственных заблуждений. Это исследование научит нас также и профилактическим мерам, то есть тому, как избегать условий, ведущих к искажениям характера и личности, даст полезную информацию относительно наибо­лее благоприятных условий воспитания.

Концепция организаторов и описанные выше стадии объектных отношений представляют собой лишь грубый,__, набросок, дающий некоторые отправные точки для понима­ния развития на первом году жизни. Этот эскиз еще только предстоит наполнить деталями, поскольку большинство из них до сих пор остаются неизвестными, и здесь потребуется тщательное исследование индивидов и групп, а также меж­культурные сопоставления.

 

155

 

 

 

ГЛАВА 9

Роль и эволюция

Инстинктивных влечений

В предыдущих главах мы рассматривали феноменоло­гию объектных отношений преимущественно с топографи­ческой и структурной точек зрения как применительно к личности ребенка, так и применительно к личности матери. Теперь мы рассмотрим их с динамической точки зрения и попытаемся пролить свет на роль инстинктивных влечений в этом процессе. Мы отметили, что либидинозные агрессив­ные влечения в равной мере участвуют в формировании объектных отношений. Однако к моменту рождения, а так­же в нарциссической фазе, следующей за рождением, вле­чения еще не отделились одно от другого; дифференциация произойдет в процессе поэтапного развития. Подробности этого процесса я изложил в другой работе (Spitz, 1953а; см. также: Jacobson, 1954). Здесь же я только обрисую, каким видится мне ход этого развития.

Либидинозные и агрессивные влечения дифференциру­ются в течение первых трех месяцев жизни в результате взаимодействий между матерью и ребенком. Сначала эти взаимодействия происходят в форме разрозненных, не свя­занных друг с другом переживаний в сфере каждого из этих влечений, причем оба влечения не соединяются друг с дру­гом и не образуют слияния. Все это относится к нарцисси­ческой фазе вплоть до трехмесячного возраста, когда уста­навливается предобъект.

В последующие месяцы развитие постепенно прогрес­сирует от предобъектной стадии к стадии подлинных объект­ных отношений. И в нарциссической фазе, и в этот переход­ный период влечения «опираются» на удовлетворение оральных потребностей ребенка. Фрейд назвал отношения, возникающие из этой структуры влечений, «аналитической

привязанностью» (Freud, 1905b, 1914b). Мать — это чело­век, который удовлетворяет оральные желания младенца; она становится целью агрессивных и либидинозных влече­ний ребенка. Но эта цель еще не воспринимается в качестве единой, постоянной и неизменной личности, то есть «либи-динозного объекта».

 

«хороший» и «плохой» объект и их смешение

Вслед за Гартманном, Крисом и Лёвенштейном (1946), а также Абрахамом (1916) я полагаю, что на данной стадии ребенок располагает двумя объектами: плохим объектом, на который направлена его агрессия, и хорошим, к которому обращено его либидо. Вместе с Абрахамом я называю этот период доамбивалентной стадией.

В начале переходного периода возникает рудиментар­ное Я, функционирующее в качестве центрального управля­ющего и координирующего аппарата. Хотя это Я рудимен­тарно, оно все же обеспечивает разрядку влечения в форме направленного действия. Направленные действия самим своим функционированием постепенно приводят к дифференциации влечений. Благодаря функционированию развивающегося Я ребенок научается различать «плохой» объект, который отказывается удовлетворять его потребности, и «хороший», на который направлено его либидо.

Примерно на шестом месяце жизни происходит синтез. Возрастающее влияние Я проявляется в интеграции следов памяти о бесконечно повторяющихся переживаниях и взаи­модействии ребенка с матерью. В результате происходит слияние образов двух предобъектов, «хорошей» и «плохой» матери. Появляется единая мать, то есть либидинозный объект в собственном смысле слова.

Этот процесс можно также описывать в терминах сис­темы памяти Я. Бесконечная цепочка взаимодействий с ма­терью откладывает все больше мнемических следов, прежде всего перцептов меняющихся ролей матери. В то же время и, вероятно, благодаря этому процессу память ребенка ста­новится более цепкой — этот факт можно доказать экспе­риментально (Hetzer and Wislitzky, 1930). Наступает момент, когда мать в качестве некоего единства, «целостной лично­сти» перестает восприниматься лишь как элемент специфи­ческой ситуации. Именно благодаря ситуативной детерми­нанте перцепта одна и та же личность воспринимается ребенком

 

 

157

как ряд разных личностей или, вернее, перцептов: некоторые из них переживаются как «хорошие», а другие — как «пло­хие». После шестого месяца происходит слияние многочислен­ных перцептов матери благодаря возрастающей цепкости дет­ской памяти и интеграционной тенденции Я. В основе этого достижения лежит идеаторный процесс: последовательные следы памяти о предобъекте распознаются как идентичные независимо от ситуации, и происходит синтез объекта.

Я мог бы повторить здесь сказанное в другом месте (1957), а именно: вторичные, несущественные атрибуты перцепта утрачивают теперь свое значение, и перцепт распознает­ся по своим наиболее существенным признакам. Теперь пер­цепт «мать» становится уникальным, она уже не приравнивается ни к какой другой личности, исполняющей ее роль в идентич­ных ситуациях. Отныне на личности матери сосредоточивают­ся как агрессивные, так и либидинозные влечения младенца. Таким образом, слияние обоих влечений и слияние плохого и хорошего объектов в единый либидинозный объект — это две стороны одного и того же процесса. «Хорошие» аспекты ма­тери полностью перекрывают «плохие», и точно так же либи­динозные влечения ребенка берут верх над его агрессивными устремлениями, поскольку либидинозное влечение соразмер­но потребности младенца. Следовательно, доминирующим в этом слиянии оказывается хороший объект, и поэтому либи­динозный объект можно также назвать объектом любви.

Теперь, когда оба влечения устремляются к единому объекту, наиболее сильно катектированному эмоциями, мы вправе говорить об установлении собственно либидинозного объекта и о начале подлинных объектных отношений. Имен­но такую роль я отвожу взаимодействию агрессивных и ли-бидинозных влечений в формировании объектных отношений.