Деятельность Пантена (179 -190 годы н.э.).

Теперь рассмотрим деятельность первых учителей-основателей Александрийского училища и начнем с Пантена – первого известного учителя этой школы. Начиная с Пантена, Александрийское училище выходит из тени и начинается исторический период ее истории более или менее освещенный в древних источниках. Впервые мы встречаемся с Пантеном в 180 г., Евсевий говорит, что в первый год Комода (180 – 192), епископское служение в Александрии принимает Юлиан (179 – 189) и при нем «обучением верующих руководил человек, известный своей образованностью, по имени Пантен»[54]. Евсевий и Иероним говорят о нем, что он был «воспитан в правилах стоической философии», ходил, по поручению еп. Димитрия (189 – 231\2) с проповедью Евангелия в Индию (Аравию или Эфиопию?), где нашел следы проповеди там апостолов и, даже, Евангелие по Матфею, написанное еврейскими (сирийскими?) буквами, которое оставил им ап. Варфоломей, проповедовавший там Евангелие Христово. После миссии в Индию (189 – 190), Пантен вернулся в Александрию со списком Евангелия, которое он там нашел. Пантен, как говорит Евсевий, многое улучшил в Александрийском училище и руководил им до своей смерти (+ после 190) и даже оставил после себя какие-то письменные труды, комментарии на Св. Писание[55]. Кроме Евсевия и Иеронима, некоторые сведения о Пантене мы можем почерпнуть у Климента, его ученика, у Оригена и Александра, Пс.-Анастасия, Максима Исповедника, Фотия.

Из всех этих источников получается, что Пантен слышал учение пресвитеров, знавших самих Апостолов[56]. В Александрийской церкви он был пресвитером[57], главой огласительного училища и учителем Климента, который был его преемником в качестве главы этого училища[58]. Сам Климент в «Строматах» перечисляет тех учителей, с кем ему довелось общаться: «которых я имел честь слушать. Из них один, иониец, был из Греции, остальные из Великой Греции. Именно, один был из Сирийской долины, другой из Египта. Наконец, двое были с Востока, один из Ассирии, другой же, родом иудей, из Палестины. Я остался с этим последним, который, впрочем, превосходил всех по своим способностям, разыскав его в его уединенном месте в Египте. Он был воистину подобен сицилийской пчеле. Собирая мед с пророческого и апостольского луга, запечатлевал он в душах слушателей чистую и святую мудрость»[59]. И, традиционно, начиная с Евсевия (см. Ц.И. V, 11), этого последнего, родом иудея, считают Пантеном. Иногда его называют сицилийцем, на основании слов Климента, о «сицилийской пчеле», но, кажется, на это нет особых оснований, т.к. Климент, видимо, говоря о «сицилийской пчеле», намекает на схожее сравнение в «Ипполите» Еврипида[60], т.е., образно выражается. В некоторых старых учебниках можно прочитать, что Пантен был родом из Афин[61], но и это сообщение ни на чем не основано. По всей видимости, Пантен был родом иудей (еврей) и происходил из Палестины. Затем осел в Египте (Александрии), где его и нашел Климент уже как наставника Александрийского огласительного училища.

<К вопросу об Афинагоре и о теории, согласно которой он был основателем Александрийского училища и учителем Климента. Экскурс>

Кто был наставником училища до Пантена (хотя таковые определенно были, т.к. Евсевий говорит, что Пантен «многое улучшил» в училище) неизвестно. Есть один источник, который приводит нам другую традицию преемства наставников в Александрийской школе. Это церковный писатель V-го века Филипп пресвитер, или Филипп Сидский. Он написал обширнейший труд под названием «Христианская история», который до нас не дошел (причина тому – историческая неточность автора в хронологии, а также догматические погрешности), но некоторые фрагменты из этого труда все-таки дошли до нас[62]. Что же передает нам Филипп об александрийских учителях? А передает он следующее: первым наставником училища был Афинагор, быв язычником и философом-платоником и процветав во время Адриана и Антонина, он вознамерился писать против христиан и с этой целью начал изучать Библию, но случилось то, что он уверовал и стал христианином. И вместо опровержения христианства, написал апологию и подал ее императорам Адриану и Антонину (sic!). Именно Афинагор был основателем Александрийского училища, и «первый управлял» им (sic!), учеником и преемником Афинагора был Климент (sic!), автор «Стромат», а учеником Климента был пифагореец Пантен (sic!).

Даже на этом небольшом фрагменте мы можем судить о качестве труда Филиппа. Уже древние не очень хорошо отзывались о качестве Филипповой истории. Так его коллега, церковный историк Сократ говорит о нем (специально посвящая ему 27 гл. в 7-ой кн. своего сочинения), что он «смешивает времена… и делает это очень часто»[63]. Слог его сочинения, так же подвергался критике. Сократ пишет, что: «он подражал азиатскому характеру речи», что рядовому читателю трудно было понимать «напыщенную его речь», а людям ученым не нравилось частое «повторение одного и того же»[64]. А патриарх Фотий, который был профессиональным филологом, так же свидетельствует о «безыскусности и многословности» его слога, его книга трудно читается, скоро надоедает и внушает пресыщение[65]. Но нас волнует более историческая компетентность Филиппа, а не его стилистика. Так, что касается вышеприведенного фрагмента то, мы видим сразу несколько исторических неточностей. Во-первых, Афинагор подал свою «Апологию» не Адриану и Антонину, а Марку Аврелию и Коммоду[66]. Во-вторых, не Пантен был учеником Климента, а Климент Пантена[67]. И Пантен был не пифагорейцем, а стоиком. Что же касается сообщения Филиппа о начальствовании Афинагора над катехизической школой в Александрии, то неизвестно откуда он берет эту информацию. Возможно, у него под руками был какой-либо источник на который он опирался в данном вопросе и который не попал в руки к Евсевию (почему Евсевий и не знал об Афинагоре), или, как считает проф. И. Реверсов почерпнул их из какого-то устного предания (например от Родона)[68]. Во всяком случает если такой источник и был, то Филипп умудрился исказить его до неузнаваемости. Сам Реверсов, допускает возможность того, что у Афинагора действительно могла быть в Александрии школа[69], но частная, по подобию школ Иустина, Аристида, но школа Афинагора не имела ничего общего с катехизаторской школой. В том-то и была ошибка Филиппа, считает проф. Реверсов, что «он частную школу Афинагора смешал с “училищем святых словес“ и приписал Афинагору наставничество в этом последнем»[70]. «Не без удивления», как говорит проф. и церковный историк А.П. Лебедев, воспринял ученый мир сообщение Филиппа, что будто Афинагор был учителем Александрийской школы и предшествовал Клименту[71]. Один из авторитетнейших знатоков древней церковной истории и периода апологетов, прот. П. Преображенский, говорит, что это сообщение Филиппа оспаривают многие ученые, т.к. оно расходится со свидетельством Евсевия, «который и жил прежде Филиппа и сочинениями своими (историческими) далеко превосходит жалкую, по отзывам Сократа… и патр. Фотия…, компиляцию Филиппову»[72]. Но, тем не менее, некоторые древние историки доверяли Филиппу и помещали его список в своих трудах, как например Феодор Чтец или Никифор Каллист. Филарет (Гумилевский) в своей истории об отцах говорит, об Афинагоре и Пантене, как о первых наставниках в Александрийском училище[73]. За Филаретом последовали Киприан (Керн), Л. Карсавин и Иларион (Алфеев), допускающие подобную возможность[74]. Но другие ученые, принимая традицию Евсевия Кесарийского, утверждают, что Афинагор не был первым начальником училища. Так считали Н. Сагарда, И. Реверсов, А. Лебедев[75]. Ничего не говорят об Афинагоре, как основателе Александрийского училища и проф. А. Дьяконов, прот. И. Мейендорф, проф. А. Сидоров, А. Дворкин, Е. Афонасин, Е. Дулуман, К. Скурат и др[76].          

Таким образом, нам остается принять только то, что первым известным деятелем в Александрийском училище был Пантен[77]. О его деятельности нам известно только то, что, как говорит Евсевий, Пантен «многое улучшил» в этом училище. Ориген, в одном письме оправдываясь за то, что его обвиняли в чрезмерных занятиях философией, говорит, что так поступал и Пантен: «чьи уроки еще до меня многим принесли пользу, т.к. он был очень осведомлен в этих вопросах (т.е. в вопросах о учении об истине философов и еретиков – Е.Х.)», а Александр, еп. Иерусалимский, друг Оригена и ученик Климента, в письме к Оригену вспоминает Пантена, называя его «воистину блаженным мужем и учителем»[78]. Поэтому с большей долей вероятности можно говорить, что именно Пантен вывел Александрийское училище на более высокий уровень, как богословского университета[79]. «В его лице, - пишет А. Корнилов, - школа решилась идти путем разума, то есть объединить веру и знание и обосновать первую в последнем так, чтобы о всякой христианской истине можно было бы сказать не только, какова она, но и почему она именно такова. В итоге все христианское вероучение было по образцу философских систем приведено Пантеном в строго логическую систему знания, которая дополняла догматы веры там, где они по своей таинственности были человеческому уму недоступны и кое-что утаивали от него»[80]. Другими словами начиная с Пантена Александрийская школа из διατριβ̀ η начинает структурироваться в διδασκαλειον. После Пантена это дело продолжают Климент и Ориген, при последнем Александрийское училище выходит на уровень богословского университета.

<К вопросу о том, где находилось Александрийское училище>

Как известно, частные христианские школы св. Иустина, Аристида и др. могли располагаться прямо у них дома, то, как же быть с вопросом о том, где располагалась Александрийское училище? Училище было церковным органом. Это видно из того, что многие ее наставники, возводимые на степень руководства училищем, были посвящаемы в пресвитерский сан (Пантен, Климент, Иракл, Дионисий, Пиерий, Ахилл и др.), а не редко от руководства этим училищем переходили к руководству Александрийской церковью (Иракл, Дионисий, Петр, Ахилл). И поэтому было бы логично думать, что оно располагалось в каком-либо корпусе выделенном ей церковной епархией. Но, к сожалению все было совсем по другому. Мы привыкли видеть наши епархии и приходы очень обширными и благоустроенными, с множеством корпусов, подворий, воскресными школами, даже издательствами и т.п. Совсем не так представляется обсановка в те древнейшие времена Церкви (II – кон. III вв.). Церковные епархии были очень скромны, как какой-нибудь наш современный, сельский приходик. Благоукрашенных и златокупольных церковных зданий не было (первые церковные здания базилики, соборы стали возводиться только к нач. IV века), и христиане собирались или в частных домах (домовых церквах), или в подземельях катакомб (крипты, капелы). Или в каких-нибудь похожих уединенных местах, под кровом ночи воссылая благодарения и воспевая славословия Владыке неба и земли[81]. Следовательно о месте где могло находится Александрийское училище, можно сказать, что для нее не было отводимо особых специальных корпусов, как это бывает у нас, в наше время. «Преподавание, - говорит проф. А.П. Лебедев, - происходило в квартирах катехизаторов, совершенно запросто»[82]. Т.е. оно ничем не отличалось от метода преподавания, какой был у св. Иустина, который учил у себя на дому. Возможно, что могла предоставлятся и особая квартира, каким-нибудь богатым покровителем или покровительницей (подобно той, что приютила молодого Оригена), в которой мог бы проживать учитель, занимаясь научной и преподавательской деятельностью, и куда к нему в любой момент могли бы приходить слушатели.

Было ли выстроено специальное здание для Александрийского училища позднее, и существовало ли таковое во времена свт. Афанасия, или свт. Кирилла это нам не известно, по крайней мере, до сих пор (насколько известно мне) не было найдено археологами хотя бы примерное месторасположение Александрийского училища. Поэтому, справедливо будет полагать, что преподавание и во времена свт. Афанасия и Кирилла продолжалось, так же как и в древние времена, т.е. на дому учителя. Тем боле имеются сведения о том, что Дидим (а его преподавательская деятельность падает на время св. Афанасия) преподавал у себя на дому, за чертой города[83].      

             5.3.2. Ученик и преемник Пантена Климент Александрийский.

Преемником Пантена был Климент Александрийский, крупнейшая фигура в истории христианского богословия[84]. Жизнь самого Климента, так же покрыта тайной. Предполагают, что он происходил или из Афин, или из Рима, а его полное имя, которое он дает в надписании своих «Стромат» - Тит Флавий Климент, показывает нам о его благородном происхождении. Его труды, а из них до нашего времени дошло многое, как целиком, так и в многочисленных фрагментах, показывают его удивительную эрудицию, поистине энциклопедическое образование, глубокое познание в античной, классической литературе, истории, музыке, эстетике, математике и философии. Каким образом Климент уверовал во Христа (родился ли он в христианской семье, или пришел к вере самостоятельно в зрелом возрасте) нам сие не известно. Некоторые данные, все же говорят в пользу того, что Климент пришел к вере во Христа от язычества. В «Строматах» где-то (или в «Педагоге»), он описывает порядок посвящения в языческие мистерии и из этого факта, делают предположение, о его причастности к этим мистериям[85], когда он был язычником. Все говорит о том, что Климент получил превосходное классическое образование в Афинах. Климент был истинным христианским философом и ученым. Как романтичны его строки из «Стромат», где он рассказывает о своих учителях, которых он разыскивал в разным частях империи и наслаждался их учением, которое они приняли от людей знавших апостолов[86]. Странствуя по империи, в поисках христианских учителей, Климент пришел и в Александрию, где познакомился с Пантеном и стал его учеником и помощником по Александрийскому училищу (в конце 80-х II-го в.). Примерно в 191 г., когда Пантен перешел в мир иной, Климент становится наставником Александрийского дидаскалиона, и был посвящен в сан пресвитера.

<Климент как педагог и его педагогическая концепция>

Педагогическая концепция Климента проста. Христианское наставничество необходимо, всякий там религиозный пиетизм если и допустим, то только после того, как христианин укреплен в догматическом учении Церкви и в ее эклесиологическом сознании. Климент считал, учительство катехизатора есть призвание самое возвышенное, отображающее деятельность Самого Христа, что оно есть призвание посредничества между Богом и людьми[87]. Климент был прирожденным наставником, подобно тому как свт. Василий Великий был прирожденным пастырем. Е. Афонасин прямо называет его профессиональным педагогом[88]. Сам себя Климент никогда не называет учителем (дидаскалом), только Христос есть единственный Дидаскал, следуя этой евангельской заповеди Климент оставляет прерогативу быть истинным дидаскалом только исключительно Христу. Сам же Климент предпочитает называть себя педагогом, т.е. приводящим ко Христу, подобно тому как Сам Христос приводит нас к Отцу. Следуя установившейся традиции в Александрийской школе, начатой с Пантена, Климент был уверен в исторической миссии христианства как мировой религии единого Бога, адресованной всему «человеческому роду»[89] и поэтому «подлинный учитель, по представлениям Климента, должен уметь привить новое знание на древо чуждой ему культуры, сохранив его жизнеспособным и плодоносящим. Ученик может быть эллином или иудеем, но независимо от этого, учитель должен суметь использовать и направить в нужном направлении унаследованное им от его культуры, насадив таком образом новое, не разрушая старое. Далее это знание само найдет путь и разовьется»[90]. Педагогический метод Климента, предположительно состоял из трех этапов, согласно его незавершенной трилогии (Протрептик – Педагог – Дидаскал). Для начала нужно доказать, что христианство истинная религия, а ее учение является единственно истинной философией, Святой Дух издревле просвещал не только иудеев, но отчасти и язычников, каждый народ, Он приуготовлял к эсхатологической перспективе Пришествия Христова. Не только иудейские пророки, которые возвещали и пророчествовали от Духа Святого, но и лучшие из эллинов, были в какой-то мере просвещаемы Святым Духом. Бог приготовлял иудеев, дав им закон и эллинов, дав им философию. «До прихода Спасителя иудеям был дан закон, а эллинам философия, однако после Его пришествия прозвучал общий клич – призывая объединиться в один праведный народ, сплоченный единой верой в учение Господа, Единого Бога не только иудеев и эллинов, но и всего человечества»[91]. После того как этот этап обучения пройден, за ним следует обучение христианской морали, нравственности и этики и основам догматики. И здесь так же не отвергается достижения человеческой мысли предшествующих времен, но избирается из нее лучшее и угодное Богу. На этом этапе даются основы христианской догматики и учения о таинствах, разъясняются различные практические и бытовые вопросы христианства. Указывается лучший путь, по которому должен жить христианин. Этот путь по Клименту таков: «средний путь [есть] лучший во всем… [ибо] крайности опасны, а средние пути правильны; под средним же путем я разумею отсутствие недостатка в необходимом; необходимым же является все, что служит к удовлетворению естественных потребностей»[92]. На третьем этапе ученик возводится к высшему и чистейшему знанию о Боге, гносисе, духовном познании всего окружающего мира и его образов и от этого возвышение к Богопознанию под руководством Логоса. Таким образом, обучение Климента имело подготовительный и два основных курса. Вот как раз текст «Протрептика» и представляет нам примерный план подготовительного курса. В качестве пособия к первому из двух основных курсов является «Педагог», для последнего курса Климент должен был написать специальное сочинение под названием «Дидаскал», но не известно написал или нет, многие считают, что неким отображением того, что должно было быть в «Дидискале» нам предоставляют «Строматы». Из текстов этих сочинений можно видеть, что подготовительный был более апологетического характера, в то время как два основных были практического (особенно первый – «Педагог») и созерцательно (особенно второй) характера.

<Догматическая система Климента. Краткий экскурс.>

Теперь переходим к догматической системе Климента. Следует знать, что догматика – есть тот стержень, на котором основывается та или иная школа. Это подобно тому (приведу пример из исторической литургики), как та или иная анафора определяет принадлежность чинопоследования евхаристии к той или иной евхаристической семье. Догматическая система Климента плохо изучена и, хотя в литературе на иностранных языках есть кое-какие работы по Климентовой догматике, то у нас в России таких работ мы не найдем. Климента Александрийского мы должны отнести к разряду крупнейших раннехристианских писателей, учение которых повлияло на всю последующую христианскую мысль, и поставить на одну линию с такими учителями древней Церкви, как св. Ириней, Тертуллиан, Ориген и св. Ипполит. Климент Александрийский заложил основу таким направлениям в христианстве, как: моралистика, аскетика, этика, эстетика, нравственное богословие, сравнительное богословие, сакраментология, гносеология и т.п. И если в своем нравственном учении Климент опирался преимущественно на основы Евангелия, примиряя их со стоиками[93], то в догматическом учении Климент примирял Евангелие Платона[94]. Хотя сам Климент свидетельствует о себе, что он не считал себя приверженцом ни одной из философских школ своего времени, но был эклектиком, принимая из всех философских школ «наилучшие из всех их положения, касающиеся правоты, ведения и гуманности». Но по большей части в философии Климента обнаруживается влияние Платона и его школы, а так же и влияние таких философов, как Пифагор, Аристотель, Зенон. Главным своим оружием, Климент, все-таки считает не свои глубокие познания в философии, а верность церковному преданию. «Тот только, – пишет Климент, – может быть признан истинным гностиком (т.е. человеком, имеющем совершенное и истинное познание в Божественном откровении), кто состарелся над изучением Писаний, кто хранит нерушимую чистоту учений, дошедших… от Апостолов и Церкви, кто живет жизнью богоупорядоченной, согласной с Евангелием…». Таким образом, Климент свидетельствует о важности Церковного предания и связывает глубину познания в предметах веры с нравственной чистотой жизни.

В учении о Боге Климент развивает следующие мысли. Бог – конкретная и реальная Личность, всесовершенная и всеблагая. Он абсолютен и трансцендентен миру. Он превосходит всякую человеческую мысль, которая пытается постигнуть Его. Бог Един, но не самозаключен в Себе и так сказать превосходит само единство. Он выше единого и монады. Бог раскрывается в триаде (Троица). Второе Лицо Троицы – Логос. Логос – это Сын Отца[95], Он «по естеству [есть] ближайший к единому вседержителю»[96]. Он – есть «око Отца». Весь есть свет, весь разум. Он – источник всякого знания, разума, все поддерживает Своим всемогуществом. Логос от вечности рожден от Отца, т.е. Его рождение вневременно и вообще не имеет начало.[97] Рожденный от Отца Сын – есть Бог, но Бог после Отца и во всем подобен Отцу. Отец и Сын едины по Божеству, по природе, но Отец все же первенствует. Логос Климента сочетает в Себе платоновский первообраз всех вещей и идей в Боге, и стоический Логос -- имманентную миру силу, проникающую все бытие и оживляющую все его части. О третьем Лице Святой Троице, Климент не дает специального учения, но говорит о Нем в соединении с отцом и Сыном: «Один Отец всего, Один и Логос всего и Дух Святой». Интересно отметить тот факт, что патриарх Фотий, читая некоторые утерянные сейчас сочинения Климента, свидетельствует о том, что в них находил некоторые гетеродоксальные теории. Так Фотий говорит, Климент учит о вечности мира, низводит Сына «до чего-то созданного», учит о переселении душ и о том, что до Адама существовало множество миров. Говорит, что ангелы имели плотскую связь с дочерми человеческими и имели от них потомство[98]. О том, что Климент «в нечестивой и позорной манере» говорил о том, как от Адама была произведена Ева. Считал, что Слово воплотилось не истинно, но только казалось человеком. Но, более всего Фотия возмутило учение Климента о Логосах: Большом и меньшем, из которых воплотился меньший Логос и то, не сам Он, но Его эманация. Фотий приводит и соответствующий фрагмент из Климента, где дословно сказано следующее: «Сына называют Словом, Его же называют еще как Слово Отчее, но это не Слово, которое стало плотью, ни даже Слово Отца, но [воплотилась] некоторая сила Бога, ибо это было непосредственно эманацией Слова…».          

* * *

Управлял он училищем более 10 лет, до 202 г., когда из-за начавшихся гонений при имп. Севере, Климент был вынужден покинуть Александрию. От том куда отправился Климент нам дает знать Евсевий, в «Церковной истории» в 6 книге он рассказывает об Иерусалимском епископе Александре, ученике Климента, и, цитируя его письмо, дает выписку из которой видно, что Климент служил в Иерусалимской Церкви. В конце своего послания к Антиохийской Церкви, Александр пишет: «Письмо сие я переслал вам, братия мои и господа, чрез Климента, блаженного пресвитера, хорошего и почтенного мужа. Вы слышали о нем, [вот] познакомитесь еще более. Он, будучи здесь по Промыслу Господа, укрепил и увеличил Его Церковь» (ЦИ VI, 11: 6). Из этого краткого сообщения некоторые ученые делали вывод о том, что Климент обосновался в Иерусалиме, где продолжил свое преподавание и даже открыл школу, чем укрепил и увеличил Иерусалимскую Церковь. Таким образом, Климентом основывается Иерусалимское огласительное училище. В Александрию Климент так и не вернулся и умер где-то в Палестине или Малой Азии.