Эволюция представлений о сущности права

Необходимо различать две традиции определения сущности права: метафизическую и позитивистскую. Первая исходит из того, что сущность права не зависит от человека и человечества, имеет объективный, трансцендентный статус и отыскивается, обнаруживается людьми.

  А позитивисты утверждают, что право есть продукт истории и культуры и не открывается, а создается людьми с учетом конкретных особенностей места и времени. Но это вовсе не означает, что сущность права представляет собой нечто непостоянное, лабильное, относительное. Сущность права - одна, но она обнаруживает себя различными сторонами, в зависимости от того, какая из них оказывается востребованной. Иными словами, сущность права - это процесс порождения смыслов права. Под «смыслом» права понимается значение, которое придается праву в тот или иной момент времени, его ценность. В отличие от сущности, смысл имеет ценностную природу и определяется тем, какое место право занимает в иерархии ценностей той или иной культуры. Учеными подчеркивается, что право в любой культуре понимается в двух смыслах: во-первых, как система устанавливаемых и охраняемых государственной властью норм и правил, регулирующих отношения людей в обществе и, во-вторых, как гарантированная государством, узаконенная возможность что-либо делать, осуществлять.

Когда говорят о праве как о способе социального нормирования, то, чаще всего, имеют в виду право общества. Во втором случае речь идет о правах человека: гражданских, политических и т.д. Разумеется, оба эти смысла права неразрывно связаны друг с другом: правовое общество характеризуется прежде всего тем, что в нем соблюдаются права человека.

Право - это способ организации социального порядка в политическом сообществе, характеризующемся чрезвычайной разнородностью индивидуальных и групповых интересов. От других нормативных систем право отличается универсальностью своих притязаний и использованием силы государства для принуждения субъектов социальных отношений к должному поведению. Беря за основу это понимание права в качестве исходного, ученые ставят следующий вопрос: «При каких условиях сущность человека (свобода) согласуется с правом, сущность которого, по их мнению, заключена в принудительном ограничении свободы?». Отвечая на поставленный вопрос, авторы уточняют, что совмещение свободы и правового принуждения в одном концептуальном и методологическом поле возможно в двух случаях: во-первых, когда будет найден «средний» термин, вбирающий в себя крайности этих понятий, и, во-вторых, если они находятся между собой в отношении логической иерархии, то есть, когда одно можно вывести из другого.

Поскольку свобода воли принимается учеными в качестве антропологической константы, характеризующей сущность человека, то право с необходимостью должно выводиться из свободы воли[23].

Связь позитивного права как особого регулятора отношений между людьми и государством, официальное выражение такого права в законах и других юридических источниках права, защита права государством - все эти признаки характеризуют позитивное право как явление, т.е. его внешние черты.

Говоря же о сущности права, мы должны раскрыть его глубинные качества, как бы скрытые за внешними. Для этого следует выяснить, что лежит в основе права, признаваемого или создаваемого государством; какие социальные или иные факторы придают нормам права общеобязательность, а правам и обязанностям - стабильность, защищенность, гарантированность; наконец, какие цели достигаются с помощью права и чьим интересам оно служит.

Право - одно из сложных, тонких многоаспектных научных понятий. Само слово «право» в русском языке используется в разных значениях. Мы говорим «право», когда имеем в виду систему норм, причем не только юридических, но и коренящихся в обычаях или морали (моральное право, материнское - матриархальное или отцовское - патриархальное право в родовой общине, правила приличия).

Мы употребляем слово «право» в смысле допустимой (законом, обычаем или нравственностью) меры поведения (право на жилище, право собственности, право вежливости). Корень «прав» содержится в словах «правильный», «справедливый», «правый» («ты прав»), а также «правда и справедливость».

В Древнем Китае моральные и правовые нормы как бы сливались воедино. Примерно то же самое наблюдалось в Древней Индии. В праве Древней Греции важное место занимало понятие «дике» (справедливость), в римском праве - egitas (справедливость) и «естественный разум» (natiral ratio). Дигесты римского императора Юстиниана начинаются с определения Цельса: «Право есть наука о добром и справедливом».

Как известно, древние источники феодального права именовались правдами: Салическая правда франков (конец V - начало VI в н.э.), Бургундская и Вестгонская правды (конец VI - начало VII в н.э.), Польская правда (VIII в.). Даже один из жесточайших «кодексов» феодализма «Каролина» (1532 г.) назван его творцом - императором Карлом V наставлением о том, «каким образом надлежит осуществлять судопроизводство по уголовным делам в наибольшем соответствии с правом и справедливостью».

В современной Конституции Испании (1978 г.) желание «установить справедливость» названо в числе главных стремлений народа, утверждающего Конституцию. Конституция Индии 1949 г. среди целей народа на первое место также ставит обеспечение социальной, экономической справедливости. Подобные утверждения можно найти в конституциях и законах многих современных государств. Не являлось исключением и социалистическое право, хотя справедливость здесь понималась весьма однобоко, сугубо классово, а на практике часто попиралась. Таким образом, стремление воплотить в законах и других юридических институтах права справедливость свойственно позитивному праву, созданному многими государствами прошлого и современного. И невзирая на все различия в понимании справедливости царём Хаммурапи и законодателями наших дней, отождествление права со справедливостью никогда не было ни абсолютной истиной, ни абсолютной ложью.

Позитивное право должно восприниматься как нечто справедливое, как некий официальный эталон справедливости, признанный в данном обществе. Само понятие справедливости всегда предполагало защиту интересов всех членов данного общества. Таким оно выступало при первобытном общинном строе, таким прошло через тысячелетия истории цивилизации, таким остается и сегодня. Это наиболее устойчивая категория, выражающаяся общечеловеческие интересы, «правду» и «право» для каждого из людей.

Однако справедливость понималась в истории людей по-разному. Ее корни уходили в более глубокие основы существования общества. Поэтому с изменением представления об этих основах менялись и представления о сущности права. В глубокой древности источник права, из которого проистекает позитивное право, видели прежде всего в воле богов. Их ближайшими правовестниками провозглашались священнослужители (например, брахман в Индии) и обожествляемые правители (ванн - в Китае, фараон - в Египте и т.п.). В представлении древних право обусловливалось волей богов и их «помазанников» - правителей государства. Однако уже в Древней Греции источником права наряду с божественной волей признается разум человека: «правление лучших» (у Сократа и Платона), «правление средних» (в «Политике» Аристотеля). По Аристотелю, право представляет собой политическую справедливость, норму политического общения и служит общей пользе граждан. По происхождению Аристотель делил право на естественное и условное (человеческое). Каждый закон государства опирается на своего рода право - справедливость, разум, природу. Но и за несправедливыми законами Аристотель признает обязательную силу. Преодоление отрицательных последствий закона Аристотель называет правдой[24]. Таким образом, в аристотелевом понимании причин, порождающих право, преобладают политические, человеческие и естественные начала.

В Древнем Риме признавалось влияние «как божественных, так и человеческих дел на власть законов», и отсюда выводилось естественное право, «которому природа научила все живое», и право народов[25].

Влияние религии на содержание законов и права в средние века привело к почти тысячелетнему господству теологических воззрений, утверждающих божественное происхождение права и законов (Ф. Аквинский).

Отметим, что религиозное понимание сущности права как творения Бога до сих пор остается одним из направлений теоретического осмысления.

Первоначально естественное и божественное начала присутствовали и в теории естественного права. И сегодня неотомизм (Ж. Маритен) обращается к ним, объясняя сущность права.

Однако уже с XVII в. теологическое направление начинает уступать первенство гуманистическим и светским теориям.

К ним относится прежде всего теория естественного права, основатель которой Гуго Гроций утверждал, что наряду с изменчивым положительным (позитивным) правом, создаваемым волей Бога и людей, существует неизменное естественное право, т.е. «то, что согласно с природой общества разумных существ». Оно не обусловлено ни временем, ни местом, никем не может быть изменены[26]. Теория естественного права, получившая широкое развитие в трудах французских просветителей XVIII в. - Ж-Ж. Руссо, Ш-JI Монтескье, Д. Дидро, М.Ф. Вольтера и др. - сыграла огромную роль в освобождении правопонимания от религиозных догм, однако она опиралась на априорные постулаты (естественное состояние человека, общественный договор), не подтвержденные эмпирически установленными фактами, и предполагала неизменность естественного права. Оно выступало как некое идеальное право, обусловленное природой человека, которому необходимо следовать, хотя его трудно обнаружить в реальной истории человечества[27].

В конце XVIII - начале XIX в. возникла историческая школа права (Г.Гуго, К.Ф. Савиньи, Г. Ф. Пухта). Ее сторонники отрицали существование естественного права. Позитивное право, по их мнению, не творится произволом законодателя, а является закономерным историческим продуктом народной жизни. Утверждалось, что право всегда «национально» и в разные эпохи имеет различное содержание. Эти положения дают известное объяснение позитивного права, но вряд ли выделяют то главное, определяющее в народной жизни, что приводит к пониманию его сущности. Это главное в том же XVIII в. удалось найти И. Канту, развивавшему положения естественного права на основании теории практического  разума. Он выделил нравственный принцип естественного права (категорический императив): поступай так, чтобы твоя свобода совмещалась со свободой всех и каждого. В XIX в. наиболее широкий подход к сущности прав был представлен в трудах Гегеля, который уже не исходил из априорного признания естественного права, а стремился философски объяснить сущность позитивного права. С его позиции, для юриста право есть то, что законно, а философ должен раскрыть, что есть право по своей сути. И эту суть он видел в мере свободы, ее диалектическом развитии в разных системах права. В частности, высшей своей формы идея свободы, по Гегелю, достигает в законе государства[28].

Во второй половине XIX века сложилась позитивная теория права, сторонники которой подвергли критике естественно-правовые учения исходя из философии утилитаризма, т.е. приоритета пользы индивидуума. Меру должного поведения человека И. Бентам ищет в практической личной пользе. В отличие от исторической школы права ученый утверждал принципы сознательного творения права законодателем. Для него право - это нормы государства, направленные на удовлетворение интересов человека. И. Бентам писал: «Главное назначение правительства - в ограждении индивида от страданий».[29] В XIX в. позитивизм стал одним из основных направлений теории права (П. Лабанд, К. Бергбом - Германия, Г.Ф. Шершеневич - Россия, Д. Остин - Англия). Несмотря на всю критику его формализма, позитивизм сохранился до сегодняшнего дня, ибо он соответствует стремлению среднего класса, составляющего большинство общества в развитых странах, к стабильности и порядку. Главный тезис юридического позитивизма - признание правом только норм, создаваемых государством для высшего блага или для удовлетворения интересов человека (И. Бентам).

Д. Остин прямо отождествлял право с «приказом суверена», т.е. верховной власти. В.М. Хвостов писал, что право - это те нормы поведения, которые взяты под защиту государства. При этом не отрицается и то, что в праве воплощаются идеи справедливости, и то, что право становится обязательным для самого государства. Однако только та справедливость, которая получает защиту государства, есть право.

По мнению современных ученых-теоретиков, можно полностью согласиться с таким пониманием внешнего и весьма важного отличительного признака права, однако этим не раскрывается его сущность.

Позитивистская юриспруденция в начале XX в. нашла свое продолжение в современном нормативизме, «чистой теории права» Г. Кельзена (Австрия), который видел все право в виде «лестницы норм», на вершине которой стоит «основная норма», а в самом низу - индивидуальные акты, судебные решения и даже конкретные сделки. Создание каждой «нормы» есть в то же время и применение «вышестоящей нормы». «Основная» же норма не нуждается ни в социальном, ни в нравственном объяснении - она выводится чисто логически, являясь высшим критерием познания права. Согласно Г. Кельзену, юридическая наука - это наука о формально-логически должном, а не о сущем. Что же касается государства, то оно само рассматривается ученым как «централизованный правопорядок». Оценивая эту теорию, ученые пишут, что ее можно назвать абстрактной, оторванной от реальности, однако следует иметь в виду, что Г. Кельзен, будучи принципиальным противником фашизма, строго придерживается принципа законности: хотя бы формально, но высшее выражение «основной нормы» он видел в конституции государства, а его «лестница норм» подчиняет сделку и решение суда «вышестоящей» норме закона[30].

Во второй половине XIX в. сложились социалистические и коммунистические учения, в том числе и марксизм, исходившие из классовой природы государства и права.

Они отражали обнажившиеся противоречия раннего капитализма: жестокое подавление первых выступлений пролетариата, запрещение профсоюзов, цензовый характер политической демократии. Все это послужило причиной для вывода К. Маркса и Ф. Энгельса о классовой природе государства и права.

Ранее, в марксистко-ленинской теории государства и права, вопрос о сущности права сомнений не вызывал и трактовался однозначно. «Сущность права выражается в его классовости. Право - классовый регулятор общественных отношений, обладающий мощной классовой силой. По своей сущности оно представляет собой возведенную в закон волю господствующего класса, содержание которой определяется материальными условиями его жизни». Именно так К. Маркс и Ф. Энгельс раскрыли сущность права в обществе с антагонистическими классами. Следовательно, в обществе с антагонистическими классами право по своей сути является возведенной в закон волей господствующего класса, средством классового, политического господства. Лишь в социалистическом обществе после уничтожения эксплуататорских классов и победы социализма право перестало быть орудием классового господства. Но и оно сохранило функции классового регулятора общественных отношений. Классовость права проявляется не только в том, что в обществе с антагонистическими классами оно используется как орудие классового господства, но в том, что оно одновременно выступает в качестве инструмента общесоциального регулятора, как и государство, участвует в осуществлении общих дел, вытекающих из природы всякого общества.

Марксистская концепция права выделяла в самой сущности права главный, основополагающий, классово-волевой компонент. В знаменитой формуле из «Манифеста Коммунистической партии» авторы, обращаясь к классовым противникам, утверждали: «Ваши идеи сами являются продуктом буржуазных производственных отношений и буржуазных отношений собственности, точно также, как ваше право есть лишь возведенная в закон воля вашего класса, воля, содержание которой определяется материальными условиями жизни вашего класса».[31]

Классово-волевое понимание буржуазного права, высказанное в этой формуле, было затем распространено и на понимание сущности права вообще. Классовые интересы, определенные материальными условиями жизни соответствующего класса, выражались через волю господствующего класса в виде законов.

Заметим, что у этого подхода к сущности права сразу же появляются большие трудности, которые начали возникать из неоднозначности понятия воли и неопределенности с конкретными механизмами «возведения ее в закон». Эта теория подвергалась справедливой критике уже в дореволюционной юридической литературе, в частности известным правоведом Л. Петражицким. А на практике в 30-50-е годы XX века она легла в основу чудовищного произвола, геноцида и террора и других негативных явлений, характерных для правовой системы социализма сталинского типа. Сталин и его окружение полагали, что именно они формируют и выражают волю господствующего класса, превращая ее в свое веление, поведение и закрепляя ее в законах об упрощенном уголовном судопроизводстве (1934 -1937 гг.), закрепощение под страхом уголовной ответственности работников на предприятиях, крестьян в колхозах (40-е годы) и т.п.. Отметим, что и в советской и российской юридической науке были и есть сторонники данной трактовки сущности права.

Так, М.И. Абдулаев и С.А. Комаров, ограничиваясь почему-то анализом классовой сущности лишь рабовладельческого и феодального права, пришли к однозначному выводу о том, что «наиболее очевидным признаком права является то, что оно исходит от государства, а не от общества, выступая воплощением воли государства, т.е. государственной воли политических сил, стоящих у власти, а не воли всего общества»[32].

Виднейший советский теоретик права - Л.С. Явич, считал целесообразным обратить внимание на то, что: а) сущности бывают разного уровня; б) сущности заключают в себе противоречия; в) они наиболее устойчивы, составляют основу явлений и предметов, но все же развиваются текучи. Ученый полагал, что возведенная в закон господствующая воля является сущностью права первого порядка. Возведение в закон господствующей воли означает, что она предстает как общезначимая и обязательная мера поведения (деятельности), как наивысший и непререкаемый масштаб правомерных человеческих поступков, взятых под охрану государством.

С позиции Л.С. Явича, возведение в закон господствующей воли противопоставляет эту волю любому произволу и случаю, делает правопорядок независимым от волеизъявления отдельных лиц, даже относящихся к правящему классу. Право - это всегда выражение воли классов, народа, господствующих при данной системе производственных отношений и потому так или иначе выражающих объективные потребности господствующего способа производства. Речь идет именно о господствующей воле, а не воле одного лица или незначительной группы лиц, не считающихся с материально обусловленными интересами класса или всего народа, поскольку в подобной индивидуальной или групповой воле заложен по сути дела произвол.

Далее ученый писал о том, что юридические, политические, этические, идеологические формы имеют своей основой материальные отношения и поэтому сущностью права второго порядка оказываются притязания индивидов и классов на юридическое или политическое признание их интересов, которые диктуются многими обстоятельствами, но в первую очередь объективными потребностями производства и обмена, существующего в условиях общественного разделения труда и экономического неравенства (неспособности при данном уровне производительных сил обеспечить каждого по его нормальным потребностям). Автором уточняется, что притязания на удовлетворение определенных жизненных интересов превращаются в право лишь при известных условиях, среди которых непременным является их соответствие потребностям господствующих классов и того способа производства, с которым они связаны. В праве находят признания и те притязания, которые диктуются необходимостью сохранения самой формы общности людей, поддержания социальной организованности, вне чего не может существовать никакой способ производства.

Право, как и государство, выполняет задачи, связанные с общими делами людей и контролем над отклоняющимся поведением, с предотвращением асоциальных проявлений. Наконец, в праве (субъективном и объективном) могут закрепляться притязания, отражающие в какой-то степени интересы классовых противников, которые во имя сохранения своего экономического и политического господства при накале классовой борьбы идут на уступки. Воля в праве может быть результатом компромисса между классами, что ярче всего проявляется в международно-правовых отношениях.

От сущности права второго порядка, полагал автор, познание может углубляться к сущности третьего порядка. Для чего исследуются основания притязаний, коренящихся в системе господствующих производственных отношений. Для этого приходится вскрывать противоречивость сущности права, но уже сущности второго порядка, т.е. притязания. Заключенное в притязаниях противоречие состоит, по мнению Л.С. Явича, очевидно, в том, что каждого члена общества нельзя удовлетворить по потребностям. Тут речь уже идет о фактических отношениях производства и обмена как таковых.

В этой связи особо подчеркивается, что именно в сфере производственных отношений, в частности, в области обмена товарами, осуществляется постоянное производство экономической основы права, именно тут зарождаются его важнейшие свойства и качества. Поскольку К. Маркс анализирует капиталистические производственные отношения, он констатирует объективную значимость отношений товаровладельцев, права которых формально равны и обеспечивают им свободу владения, распоряжения вещью, вне которых нет товарных отношений. Правовые отношения являются тут лишь юридической формой, закрепляющей фактические отношения, обусловленные данным способом производства. Ученый полагал, что права субъектов (свобода, равенство) представляют как «естественные» права человека, как юридически санкционированные «естественные» притязания личности, которые на самом деле не вытекают из естественной природы человека, а связаны с его социальной природой, с общественными отношениями. Жизненно важные притязания индивидов и классов оказываются обусловленными фактическими отношениями, которые так или иначе должны быть защищены организованным принуждением.

Таким образом, резюмировалось Л.С. Явичем, в самой глубинной основе юридической формы образуются фактические экономические отношения, характеризующиеся автономией и формальным равенством сторон, требующие правового признания и закрепления. Эти отношения имеют вещное (материальное) содержание и волевое выражение. Последнее представляет собой прообраз правоотношений, формирование которых назрело, но завершится только официальным их признанием государства в законе. Важно, что содержание будущих правовых связей и отношений уже дано, намечена их форма (объем прав и обязанностей, равное и автономное положение сторон). Фактические экономические отношения будут непременно осознанны господствующим классом, начнут закрепляться в индивидуальном, а потом и в общем порядке, в законодательных правовых нормах государственной волей, которая лишь в иллюзии может считаться суверенной, а на самом деле зависит в конечном счете от фактических отношений, воспроизводит так или иначе реально сложившуюся модель будущих правоотношений, сама определяется в конце концов развитием производительных сил и отношений обмена.

Фактические отношения собственности и в их вещном содержании и волевом опосредовании, объективно нуждающиеся в юридической форме закрепления и несущие в себе ее будущие важные свойства, составляют основание (сущность) права третьего порядка[33].

Вообще разработка категории сущности характерна для марксистско-ленинской юридической науки, однако, как замечают В.В. Лазарев и С.В. Липень, к сожалению, это было использовано не только для познания соответствующих явлений, сколько в целях идеологических, политических - для демонстрации «сущностных» отличий социалистического государства и права, для доказательства их прогрессивности по отношению к буржуазным политическим институтам[34]. Социалистические воззрения оказали влияние на развитие других социальных концепций права, в частности солидаристских.

В начале XX века французский юрист Л. Дюги выдвинул идею права, основанного на норме социальной солидарности. Этой высшей социальной и правовой норме должны соответствовать все положительные законы. Социальная солидарность оправдывает и существование субъективных прав. Только потому, что человек несет социальную обязанность, он должен иметь право выполнять эту обязанность.

Решительно отрицая как «индивидуализм» естественного права, так и классовую сущность права, Л. Дюги пришел к отрицанию индивидуальных прав и свобод. Свобода для него есть лишь «свобода выполнять свой социальный долг»[35].

Среди современных представлений о сущности права, сложившихся после второй мировой войны, следует отметить теорию неопозитивизма, или новой аналитической юриспруденции (Д. Хэрт, П. Гудмен, С. Шуман) Основной тезис сторонников этой школь состоит в том, чтобы «изучать право таким, какое оно есть» (П. Гудмен).

Однако Д. Хэрт видит в праве не «просто приказ суверена», а «норму признания», позволяющую законы прошлого считать действительными в настоящем (что очень актуально для английского прецедентного права). Такие нормы следует видеть в конституции, законах, прецедентах, обычаях. Но над ними стоит некая «общая норма» неформального характера. Ее существование - вопрос факта, выявляющегося в самом существовании правовой системы (Д Хэрт).

Как и Г. Кельзен, Д. Хэрт не признает роли государства в формировании права. Однако в отличие от Г. Кельзена, Д. Хэрт не отрывает «норму признания» от социальных факторов Сохраняется сегодня и классический позитивизм (У. Джелдарт, К. Ллойд, К. Аллен в Англии, Т. Грин в США). В нем, правда, «приказ суверена» также заменяется «процессом взаимодействия между конституционно организованной инициативой и социальными силами» (К. Аллен). Особое значение в создании права придается прецеденту как средству детализации правовой системы на основе опыта, а не абстрактного умозрения (Д. Ллойд, Ж. де ла Морандьер, Ж. Ведель).

В отличие от неопозитивизма социологическая юриспруденция полагает, что нормы, записанные в законах и других актах государства, еще не есть само право. Гораздо важнее то право, которое складывается в жизни. Это «живое право» противопоставляется застывшему в параграфах и статьях законов «праву в книгах». Отсюда на первое место выдвигается фигура судьи как «творца права» (Е. Эрлих, Ф. Жени, Г. Канторович - в Европе; Р. Паунд, К. Левеллин, Д. Фрэнк, О. Холмс, Б. Кардозо - в США). С точки зрения социологической юриспруденции, право - только то, что получило воплощение в реальных правоотношениях (С.А. Муромцев), в социальном действии (Т. Парсонс, Ж. Карбонье) либо выявлено как средство социального контроля (Р. Паун д).

Ряд американских сторонников концепции «права, созданного судом», считает правом лишь те нормы, которые применены либо созданы судом (Д. Холмс, К. Левеллин, Б. Кардозо). Эта теория еще в XIX веке имела своих европейских предшественников в лице Р. Иеринга в Германии и Н.М. Коркунова в России. Они оба признавали существование объективного права, установленного государством, но сущность права видели в его цели, т.е. в охраняемом законе общем интересе (Р. Иеринг) или разграничении интересов (Н.М. Коркунов). Нормативность права, по Р. Иерингу, лишь наиболее удобная для государства форма обеспечения порядка, равенства и права в конкретных правоотношениях.

Психологическая школа права, созданная в начале XX века русским ученым Л.И. Петражицким, сохранила свое влияние и сегодня. Этого направления в послевоенный период придерживались Г. Гурвич в США и скандинавская школа права (К. Оливекрон, А. Росс), соединившая психологизм с решающей ролью суда в создании права. Важное место в современном понимании сущности права занимает теория возрожденного естественного права, утверждающая определяющее значение ценностных, нравственных начал в праве. К ним относят справедливость и естественные неотъемлемые права человека. Так, в справедливости предлагается видеть основу законодательства, или идеальный порядок, который человек стремиться реализовать через право, закон (А. Дженкинс, Д. Холл - в США). Утверждается, что позитивному праву предшествует осознание членами социальной группы справедливости политического повиновения (Р. Полин - в ФРГ, Д. Холл - в США).

Всеобщее признание получило требование соответствия позитивных законов государства правам человека. Утверждается приоритет прав и свобод личности. Они становятся основным критерием оценки права. В конституциях ряда государств основные права человека прямо признаются действующим правом (ФРГ), устанавливается недопустимость законодательного ограничения ряда основных прав (США).

В юридической литературе справедливо, на наш взгляд, подчеркивается, что к осознанию свободы и справедливости как гуманистической, нравственной основы, определяющей сущность права, цивилизация не могла прийти сразу. Государствам предшествующих эпох были чужды принципы всеобщего равенства перед законом, свободы личности, и понятие права не могло подняться выше уровня развития общества. Начиная с глубокой древности, справедливость провозглашалась целью и основой законодательства. Однако ее понимание в условиях неравенства каст и сословий, угнетения трудящихся было классово ограниченным. Равноправие, права и свободы личности в качестве общечеловеческих ценностей и основ правопорядка признаны только на современном этапе истории человечества. А полное осуществление этих принципов во всех странах еще впереди. Ученые подчеркивают, что в утверждении естественно-правового мировоззрения и понимания сущности права, исходящего из приоритета прав человека, всеобщего равенства и справедливости - большая заслуга буржуазной юридической науки, однако немалый вклад в современное правопонимание внесла и социалистическая правовая мысль, выражавшая интересы рабочего класса. Следует согласиться и с утверждением о том, что тезис о классовой сущности буржуазного права, выдвинутый в XIX веке, имел под собой реальные основания, хотя едва ли его следовало абсолютизировать, ибо, как и всякое определение, он отражал лишь одну из многих граней права[36].

В современной учебной литературе по теории государства и права отношение к проблеме сущности права неоднозначно.

Полагаем, что прежде чем приступить к анализу позиций российских ученых по вопросу о сущности права, необходимо акцентировать внимание на следующее принципиальное положение. Признавая, что сущность есть главное, основное в рассматриваемом объекте, следует согласиться с тем, что к правильному выводу о сущности какого-либо явления можно прийти лишь в случае, когда оно получило достаточное развитие, в основном сформировалось. Применительно к праву это положение имеет первостепенное значение.

В.П. Малахов подчеркивает, что выявление исходных формальных характеристик права еще не подводит к сущности, а лишь позволяет описать его с точки зрения внутренней формы. Автор полагает, что нельзя отождествлять внутреннюю форму с сущностью права. О сущности права можно говорить лишь с того момента, когда удается отразить саморазвертывание (самодостаточность) этой внутренней формы, обнаружить то, что ею движет[37].

По мнению С.С. Алексеева, «на первых фазах развития человеческого общества (в азиатских теократических монархиях, в рабовладельческих и феодальных государствах) существовали, как правило, неразвитые правовые системы». Автор пишет о том, что неразвитое право - это те правовые системы, в которых не раскрылись, не развернулись свойства права, как самостоятельного и «сильного» нормативного социального феномена, играющего свою особую роль в жизни общества. Такие неразвитые правовые системы остаются в основном инструментом, придатком государственной власти, всецело зависимым от ее усмотрения Поэтому, в какой-то степени упорядочивая общественные отношения, они не в состоянии противостоять государственному произволу»[38]. Действительно, с этим мнением следует согласиться, ибо в период рабовладельческого и феодального строя право было традиционным, или обычным (исключение - древнеримское частное право). Неразвитость традиционного права, прежде всего, состояла в том, что «оно выполняло лишь охранительную функцию и выступало частью единой системы социального регулирования, в которой регулирующую функцию осуществляли религия, нравственность и обычаи»[39].

В принципе, соглашаясь с вышеизложенными положениями, В.И. Леушин уточняет, что в период рабовладельческого и феодального строя право выполняло охранительную функцию с помощью механизма правосудия, относящегося к государству. Правосудие представляло собой, с одной стороны, процедуру тщательного и всестороннего рассмотрения конкретного социального конфликта, а с другой – опиралось на поддержку и мощь государства, т.е. верховной власти в обществе.

С утверждением буржуазного экономического и социального строя право постепенно начинает выполнять также и регулятивную функцию, более того – становится основным и наиболее эффективным регулятором общественных отношений, особенно в таких областях, как экономика и политика. С формированием во второй половине XX в. в ряде стран гражданского общества право становится развитым и в полной мере проявляющим свои ценные свойства.

По мнению автора, специфика современного развитого права состоит в том, что в центре его находится отдельный человек с его интересами и потребностями, его свобода. Именно в праве и через право свобода закрепляется и доводится до каждого человека.

Изложенное позволило сделать вывод о том, что право имеет общесоциальную сущность, служит интересам каждого человека, обеспечивает организованность, упорядоченность, стабильность и развитие социальных связей.

Кроме этого, следует обратить внимание на следующие положения, изложенные В.И. Леушиным.

Во-первых, на то, что общесоциальная сущность права конкретизируется в его понимании как выражения общенародной воли, разума, нравственных начал и меры свободы. Добро защищено от зла. Благодаря праву добро становится нормой жизни, зло – нарушением этой нормы.

Во-вторых, изначально право создавалось в интересах всего общества, для сохранения его целостности в условиях социального расслоения. Поэтому реальные проявления классовости в содержании права следует рассматривать как искажение его общесоциальной сущности[40].

В отдельных изданиях проблема сущности права вообще опущена, в других предлагается несколько видоизмененный, но в основе  своей прежний взгляд: сущность права определяется через выраженную в ней волю господствующего класса или всего народа, Получает распространение и следующий подход: анализ содержания и сущности права с точки зрения взглядов крупнейших мыслителей (И. Канта,  Ф. Гегеля и др.), с позиций различных правовых учений (школы естественного права, юридического позитивизма, социологической юриспруденции, психологической концепции права)[41].

В ряде изданий предлагаются достаточно самостоятельные варианты понимания сущности права. Так, В.Н. Хропанюк пишет о том, что «сущность прав