С ролью Бога в жизни наркомана и алкоголика.

Начнем с одной истории. У Валентины Ивановны сын — алкоголик. Есть и другие дети, но они как-то все разъехались, занимаются своими делами, и осталась Валентина Ивановна с сыном жить одна. Муж умер. Работает она детским врачом, давно на пенсии, но и представить себе не может, что уйдет из поликлиники: ее любят и ценят там. Валентине Ивановне около шестидесяти, сыну около тридцати пяти. Из них сын пьет точно лет двадцать, запои продолжаются до состояния, когда сын синий лежит дома на диване, вымогая у мамы деньги на пиво, и жизнь — мука для обоих. После того, как сын привел домой очередную компанию бомжей, они пили всю ночь, и утром Валентина Ивановна после ночи без сна собиралась на работу, она поняла: либо надо уходить с работы, и сутками жить так, как она жила эту ночь, либо надо разъезжаться. Собравшись с духом, она разменяла свою квартиру на две однокомнатных и запретила сыну приходить к ней домой. Она поняла две простые вещи. Первое: она сможет выжить и помочь сыну, только если будет отдыхать по ночам. И только тогда она сможет работать, ведь она отвечает за жизни малышей, и должна хорошо чувствовать себя на работе — или надо уходить. Второе: она не сможет проконтролировать жизнь и благополучие сына в другой квартире. Поэтому ему придется научиться решать свои проблемы самому, и учиться этому прямо сейчас.

 

Сын брал ее измором. Без шапки и шарфа в сильный мороз, пьяный так, что едва стоял на ногах, ночью он стучал в ее дверь: ≪мама, пусти, замерзну≫ — она, крепясь, не отворяла дверь и смотрела из окна, как он уходил в сторону остановки. Звонил вечером: ≪мама, приходи, мне страшно...≫ — она говорила: ≪вызывай ≪скорую≫. Сын отказывался — и она вешала трубку, не утешая его, не поддерживая. Сын звонил потом и говорил: ≪мам, иди сюда, у меня пожар!≫ — она говорила: ≪вызывай пожарную бригаду, пока я дойду, все сгорит. Справляйся сам≫. Звонил после тяжелейшего запоя: ≪мама, мне совсем плохо, помоги мне добраться до больницы!≫ А она отвечала: ≪Собирайся сам, и потихонечку поезжай≫. — ≪Я не доеду!≫ — ≪Доедешь как-нибудь, Бог в помощь≫. Я говорила: ≪А может быть, помочь надо было, ведь в больницу попросился! ≫, на что мудрая Валентина Ивановна отвечала мне: ≪Катя, ты подумай сама: ведь за водкой каждый день он как-то выбирается! И деньги выпросит у кого-то, тоже непросто! Значит, и до больницы как-нибудь доедет. Кроме того, если сам приедет, если ему это трудно будет, может, не сбежит через три дня, как полегче станет!≫ — ох, права Валентина Ивановна...

 

Она любила его всем сердцем, и ходила к нему в больницу; радовалась ему трезвому и приходила в гости; помогала и любила — пока он не требовал помогать ему в пьянстве. Тут она была как кремень: ≪давай сам, сынок, я не могу≫. Сын любит ее без памяти, чтит, уважает и понимает: надо самому. Стал звонить друзьям, к нам в центр, иногда ходил на группы... Может быть, он понял, что надо оставлять какой-то крошечный ресурс сил, чтобы самому добираться до больницы. Сейчас пока не выздоравливает, но Валентина Ивановна не теряет надежды. Они нашли какой-то способ жить, который их не уничтожает и оставляет перспективу выздоровления сына. Время от времени находятся какие-то женщины, которые живут с сыном, берут на себя роль спасателя, но вскоре, понятно, уходят, и все возвращается к тому, что сын отвечает за себя сам.

 

Когда-то Валентина Ивановна возила его в больницы, сидела с ним ночами, подкладывала ему ≪программные≫ книжки, даже читала вслух ему их на выходе из запоя.... И, наконец, поняла, и не головой, сердцем: другого пути нет, надо отпустить, иначе точно умрет. Это ее подвиг ради выздоровления сына — стоять твердо в том, чтобы отпустить, перестать контролировать его и спасать.

 

Наверное, это самое сложное — отпустить. Наши зависимые близкие упрекают нас в нелюбви и бесчувственности, рассказывают нам жуткие истории о смертях алкоголиков и наркоманов, трагически спрашивая в конце: ≪и ты хочешь так меня отпустить, не помочь, предать и бросить?!≫. Мы смущаемся, колеблемся, но приходим на собрания Нар-Анон или Ал-Анон, терапевтические группы для родственников и вновь слышим этот совет: ≪Отпусти. Перестань его контролировать. Предоставь своего сына\мужа последствиям его болезни≫.

 

Звучит дико, и этот совет многих отталкивает. Действительно, мы же не бросаем одного больного человека, мы воспитаны не бросать людей в беде... тем более, собственного сына.... И мы держим его, спасая от многих бед, но с завидным упорством (его бы на другие цели!) сын попадает все в те же, нет, худшие ситуации, ничему не научившись от наших попыток его спасти. Спасенный от змеи обходит за три метра всякую веревку, а наш спасенный от тюрьмы стремится туда просто с маниакальным упорством. Почему? Потому что он болен, и не может противостоять своей болезни.

 

Мы стараемся всеми силами объяснить близкому, что наркотики и алкоголь убивают его и нас. Он не слышит, вновь и вновь проверяя свою жизнь на прочность. Мы уже все сказали, все показали, все перестрадали вместе — а он все равно пьет или употребляет наркотики. В отчаянии мы пришли за советом на группу: как ему объяснить, чтобы он понял? И нам ответили: ты не сможешь объяснить. Пусть его зависимость объяснит ему весь ужас его положения, она самый лучший учитель. Ее невозможно не понять. Отпусти, предоставь его болезни — и он начнет выздоравливать, если еще сможет. Если нет — помоги вновь встать, и отойди, потому что ты не можешь его спасти.

 

Приведем пример: как человека учат плавать? Да, показывают на берегу, как нужно двигать руками-ногами. Да, объясняют все еще раз на мелководье. Да, дают попробовать в безопасном месте, и как только наш малыш начнет тонуть, он тут же встанет на ножки. Разве это все?

 

Нет, обязательно должно прийти время, когда он попадет на глубину. По его собственной воле, при нашем добром участии — но однажды ему придется испытать чувство, что он тонет, и тогда он инстинктивно — потому что инстинкт может ≪включиться≫ только в действительно опасной ситуации — начнет выныривать-выгребать, и вовсе не так, как мы ему показывали. Все ≪стили≫ — впереди, но сейчас у него первый раз появился опыт: ≪плыву!!!≫. Если бы мы все время держали его под животик, не давая ≪хлебнуть≫ — он бы не поплыл никогда. И через несколько лет, может быть, утонул бы, неожиданно для себя попав на глубину.

 

Конечно, мы не бросили его в воду, как щенка с лодки: выплывет— и ладно. Мы рядом. И мы сами умеем плавать. Если мы увидим, что он действительно тонет — мы придем на помощь. Но все же без ужаса погружения — без переживания этого чувства — он не поплывет никогда.

 

Теперь вы понимаете, как важно вовремя отпустить человека? Именно тогда, когда ему трудно, опасно, страшно? И не бросить при этом? Быть в состоянии помочь, если он будет стоять на краю гибели?

 

Последнее нуждается в комментарии. Во-первых, для того, чтобы сохранить желание, готовность помочь и просто не устать смертельно от постоянного спасения — для этого надо все-таки сохранять дистанцию с больным человеком. Но есть и еще один аспект: мы на самом деле совсем не всегда можем помочь. Это просто не в наших силах. Мы не можем всегда спасти сына от тюрьмы. Мы не можем уберечь его от заражения ВИЧ. Мы не можем его вылечить! И здесь придется признать неприглядную правду: мы не сможем его спасти, и потому не должны невольно его обманывать своей всегдашней готовностью вытащить из любой беды. Ему обязательно надо успеть научиться ≪плавать≫, т.е. сопротивляться своей болезни самому — пока не поздно. Знаете, как говорят в А Н: ≪Все наркоманы прекращают употреблять наркотики. Некоторым это удается при жизни... Приходи в А Н ≫.

 

Есть еще одна метафора помощи зависимому человеку. Вам, может быть, приходилось видеть инструкции по спасению утопающего. Там есть ключевая фраза: подплыв к нему, надо взять его ≪на буксир≫, но при этом необходимо ≪освободиться от захватов≫. Потому что тонущий человек в панике будет хвататься за вас так, что вы не сможете плыть, и тогда вы утонете оба. Иногда освобождение от захватов даже требует удара, но это единственный способ помочь. Спасателей учат на берегу, нам же приходится учиться в ≪боевых условиях≫. От нашего навыка ≪освобождаться от захватов≫ наркомана или алкоголика, от затягивания нас в болезнь зависит общее выздоровление.

 

Итак, что же мы выбираем? Любим, и потому не отпустим принять последствия его болезни? Будем умирать вместе с ним? Хорошо. ≪На миру и смерть красна≫. Тогда мы убьем и его нашей любовью. Вы думаете, у вас есть на это право?

 

Сумеем отделить себя от него и при этом сохранить любовь? Тогда мы дадим и себе, и ему шансы выздоравливать.

 

Как отпустить его, отделить себя — от чего? Не от человека, конечно. Мы отделяем себя от проявлений болезни, от болезненной жизни наркомана или алкоголика, но не от него самого. Несколько примеров:

 

Мама рада видеть сына, говорить с ним, сочувствовать, помогать получить помощь —но никак не способствует его употреблению (не дает денег даже на ≪важные≫ вещи, не спасает его из вытрезвителя и милиции, не отдает его долги, не прячет его от кредиторов).

 

Мама поняла, что сын вызывает ее на крик, намеренно обижая ее, чтобы иметь ≪моральное право≫ хлопнуть дверью и пойти к употребляющим наркотики друзьям. Она просто выходит из комнаты при первых придирках сына, не участвуя в этой манипуляции.

 

Мама не звонит на работу сына, чтобы предупредить о его отлучке: ему самому надо в этом разобраться, и самому услышать, что за этот прогул он уже уволен!

 

Наркоман выздоравливает. Мама не едет с ним в институт договариваться о восстановлении, не защищает его от прежних друзей, не сует бутерброды в карман. И не стесняется сказать, что денег в семье мало, и хорошо бы обсудить перспективы работы, которую он сам уж будет совмещать с выздоровлением.

 

Наркоман выздоравливал в центре в базовом курсе — и сорвался. Раскаивается, но тесты грязные. Мы немедленно выписали; его из центра, и ему будет стоить времени и труда вновь пройти курс. Он жалеет о содеянном? Да. А последствия поступка от этого изменились? Пока нет. Вот он и учится на факте выписки из центра больше не вставать на эти ≪грабли≫. Как вы думаете, мы его мало любим? Вы больше? А если бы он не был выписан из центра, а только ≪ай-яй-яй≫ —знаете, что было бы дальше? К сожалению, знаете.

 

Помните формулу Первого шага? ≪ Мы признали свое бессилие перед болезнью, признали, что жизнь стала неуправляемой ≫. Значит, отпустить то, что мы бессильны удержать — практическое воплощение Первого шага в жизни. И это открывает дорогу Второму шагу —принятию помощи, которая, несомненно, есть: вон сколько наркоманов и алкоголиков выздоравливают!

 

 

Как это делается?

 

Откройте свой разум этой мысли: это возможно — отпустить сына или мужа, перестать ≪держать его на руках≫.

 

Рассмотрите честно, чем закончились на сегодняшний день ваши попытки его удержать от проявлений болезни.

 

Начните с малого. Не спрашивайте: ≪Ты куда?≫ ≪Не забудь, что...≫Потом перейдите к более трудному: позвольте человеку самому принимать последствия того, что происходит из-за его болезни. Начните с самых простых вещей: не будите по утрам на работу \ в центр...

Посмотрите, что будет получаться без вашего вмешательства. Возникнет удивительное чувство отстраненности, как будто ребенок не вмешивается во взрослые дела... Это чувство похоже на освобождение, но, может быть, вы еще не готовы совсем ≪убрать руки≫.

 

Оцените свой положительный опыт. Осознайте, что, когда учат плавать и отпускают, обязательно в первый момент ребенок идет вниз в воду. В этом весь смысл! Не пытайтесь тут же подхватить, и не оценивайте это как негативный опыт. Это положительный опыт: то, что ваш близкий наконец-то почувствовал на себе цену зависимости.

 

Убедитесь: он не тонет? Ох, тонет, кажется, что вот теперь уже надо спасать? ВЫ УВЕРЕНЫ? Конечно, спасайте, если вы уверены, что другого пути нет —но тогда вам придется начинать все с начала, и ≪хвост будем отрезать по кусочкам, чтобы не было так больно≫. Что вы решили прямо сейчас? Действуйте.

 

Как только вы твердо откажетесь от роли спасателя, вы увидите, как другие ≪спасатели≫ займут ваше место. Будет страшно и обидно. Опять вам потребуется выдержка. Вы увидите, что и они ≪отвалятся≫, и быстрее, чем вы думаете! А у вас есть опыт, как ≪отпустить≫, которым вы тоже — если захотите — можете с ними поделиться.

 

Когда наркоман или алкоголик останется один — весьма вероятно, он начнет вставать на ноги. Конечно, вы будете ему помогать. Но как только он опять попробует ≪прилечь≫ вам на руки — знаете, что нужно сделать? Конечно, отпустить. Вас будут проверять на стойкость! И вам нужно выдержать.

 

Если он не будет вставать — спросите себя: вы все еще его любите? Он знает об этом? Вам не все равно? Не отошли вы слишком далеко? Он видит, как вы живете, другой жизнью? Тогда, наверное, вы можете еще подождать... Если нет — восстановите контакт, и немедленно, потому что ≪отпустить ≫ — не значит бросить!

 

И последнее, может быть, самое трудное, как ни странно. Когда он все-таки научится жить без вашей поддержки, и, вероятно, не так, или не совсем так, как вам хочется, тогда окажется, что он живет без вас, и живет неплохо... А как же вы?! Тогда вам придется учиться жить самостоятельно, и даже без его ≪спасибо≫ за благополучную жизнь... или даже с упреками, что вы не помогали... ≪а вот другие мамы≫... Но если вы действительно его любите, то вашей наградой станет именно его жизнь, его благополучие. Редко, но все же случается, что наркоман или алкоголик не поймет, как ваше мужество отпустить его спасло ему жизнь. Но ведь его признание — не главное, правда?

 

Вам трудно поступать так? Конечно. Но опыт многих людей показывает, что этот путь — единственный. Может быть, следовать ему как раз и означает внести настоящий вклад в его выздоровление.

 

 

ИНТЕРЛЮДИЯ: