Правоотношение и обязательство

Для выявления гипотетической системы, структуру которой составляли бы правоотношение и субъекты, которые находятся вне правоотношения, рассмотрим подробнее различия между правоотношением и обязательством, как наиболее близкими понятиями. Большинство цивилистов полагает, что между правоотношением и обязательством существует родовидовая связь.[135] Взяв в качестве основания для классификации структуру межсубъектных связей в правоотношениях, последние делят на абсолютные и
относительные. При этом обязательства относят к относительным
правоотношениям.

Однако отрицание рядом авторов самой возможности существования абсолютных правоотношений является серьезным доводом против такого соотношения межу правоотношениями и обязательствами. Рассмотрим возражения против конструкции «абсолютных правоотношений» на примере правоотношений собственности, которые считаются частным случаем абсолютных правоотношений. По вопросу о месте субъективного права собственности в ряду других субъективных прав противоборствуют два подхода. Один подход за основу берет возможность существования некоторых субъективных прав вне правоотношения. В соответствии с ним существует три группы субъективных прав:

1. Субъективные права, возникающие непосредственно из закона и существующие вне правоотношения. Это конституционные права граждан – право на труд, право на образование, право на отдых, право на материальное обеспечение в старости или в случае потери трудоспособности и т.д.

2. Субъективные права, для возникновения которых необходимо наступление предусмотренного в норме права юридического факта; однако в нормальном ненарушенном состоянии эти субъективные права существуют вне правоотношений. К этой группе субъективных прав Д.М. Генкин относит право собственности.[136]

3. Субъективные права, которые не только возникают при наличии юридического факта, но и с самого начала существуют в рамках конкретных правоотношений между отдельными лицами. Таково субъективное право кредитора в обязательстве.

Другой подход отрицает возможность существования субъективных прав вне правоотношений, основываясь на том, что уже правосубъектность лица означает наличие правоотношений между ним и государством.[137]

Однако камнем преткновения для такого подхода является тезис о том, что в нормальном ненарушенном состоянии субъективные правомочия владения и пользования существуют вне правоотношений.

Вопрос о соотношении между правоотношением и действием сведен правоведами к вопросу о первопричине одной из названных категорий и в таком виде особенно остро стоит в институте права собственности. Сторонники концепции первичности правоотношения утверждают, что основанием для пассивной обязанности всех лиц не предпринимать действий нарушающих права собственника вещи является абсолютное правоотношение, в котором все лица состоят с собственником. Сторонники концепции первичности действия утверждают, что такой пассивной обязанности у всех лиц не существует, что любая обязанность возникает у лица после его вступления в конкретное правоотношение. Последнее невозможно без активных действий лица по вступлению в это правоотношение. Поэтому обязанность у любого лица по отношению к собственнику носит активный характер и возникает не у всех, а у каждого, кто своими активными действиями нарушит право собственника.

Таким образом: позиция противников конструкции «абсолютные правоотношения», выглядит более убедительной по следующим соображениям: Содержание нормы права представляет собой наиболее обобщенный план действий входящих в ее состав субъектов. В этом смысле степень абстрагирования нормы от конкретного правоотношения аналогична алгебраической записи уравнения в математике, которая только указывает путь решения задачи, но не дает ни одного конкретного решения без преобразования алгебраического уравнения в арифметическое. И также, как в математике, в которой приступить к решению конкретной задачи можно только после того, как все обобщенные буквенные обозначения в уравнении заменены на числовые данные, соответствующие исходным условиям задачи, реализация нормы в праве возможна только после того, как будет восстановлено реально существующее обязательство, путем замены обобщенных предписаний нормы теми конкретными сведениями, которые мы имеем об участниках, предмете и иных элементах входящих в содержание нормы. Таким путем, на основе нормы, восстанавливается конкретное обязательство. Но наличие конкретного обязательства – это лишь предпосылка к возникновению правоотношения по реализации нормы, а не сама ее реализация. Реализация нормы – это двухстадийный процесс. Первой стадией, как уже выяснено, является восстановление конкретного обязательства на основе обобщенных предписаний нормы. Вторая стадия заключается во взаимодействии субъектов в рамках конкретного правоотношения по исполнению обязательства. Именно поэтому абсолютный характер запрета на действия третьих лиц, препятствующих собственнику использовать вещь по своему усмотрению, означает лишь наиболее абстрактное правило, которое в реальную жизнь может воплотиться только трансформировавшись в обязательство с конкретно обозначенными сторонами. По этой причине и правоотношение, основанное на норме абсолютного запрета, будет иметь вполне конкретных субъектов нарушенного права.

В свете изложенного находит дополнительное обоснование позиция Д.М. Генкина и С.Н. Братуся о том, что правоотношение всегда должно быть конкретно в том смысле, что содержанием его являются права и обязанности определенных лиц, в то время как возложение обязанности на всех – это установление общего правила поведения, определяемого объективным правом.[138] Следует только уточнить, что права и обязанности – это элементы содержания конкретного обязательства между участниками реального отношения, которое в виде правовой модели отображается в виде юридического обязательства. Но реальное существование абсолютного обязательства невозможно в силу его конкретной связи с участниками. Также невозможно существование и абсолютного правоотношения, поскольку в основе любого правоотношения лежит конкретное обязательство. С этой точки зрения, неубедительными представляются доводы Е.А. Флейшиц о том, что конкретность правоотношения не заключается в возможности назвать всех его участников по имени уже в самый момент возникновения правоотношения, и якобы для того, чтобы отношение, возникшее из указанного в норме факта, было правоотношением, достаточно, если в норме установлено, что один из его участников будет носителем такого-то права, а соответствующую обязанность будет нести любое лицо.[139] Действительно, в содержании нормы нет необходимости конкретизировать каждого из субъектов, поскольку функцией нормы является как раз обратная задача – типизация множества частных случаев в виде обобщенного правила. Однако восхождение от абстрактного (норма) к конкретному (правоотношение) невозможно без конкретизации его субъектов. В противном случае правоотношение будет лишено своего динамического содержания – взаимодействия субъектов, которые в правовом смысле соответствуют реальным участникам общественного отношения. Если следовать предложенному Е.А. Флейшиц пути, тогда правоотношение займет в системе правовых категорий положение конкурирующее и с нормой права, содержание которой характеризуется статикой прав и обязанностей абстрактных субъектов, и с обязательством, в котором субъекты конкретизированы, но нет динамики реализации нормы. Кроме того, как будет показано в главе, посвященной односторонним сделкам, для возникновения отношения недостаточно юридического факта, необходим юридический состав. Юридический факт может порождать только обязательства. Дело еще в том, что определение обязательства, как относительного правоотношения приводит к тому выводу, что состояние долженствования, которое существует между должником и кредитором до исполнения обязательства сторонами, рассматривается как наличие правоотношения между ними, хотя никакой реализации нормы в смысле исполнения ее предписаний сторонами не производится. Например, М.М. Агарков полагает, что «Юридическое отношение не прекращается от того, что участники его спят, о нем не думают или даже не знают о нем. Должник не перестает быть должником от того, что он забыл о своем долге или не знал о нем (например, оказавшись должником в качестве наследника).[140]

В последнем примере допущена ошибка смешения понятий «обязательство» и «правоотношение». Обязательство, действительно возникнув на основании определенных законом юридических фактов, существует независимо от знания сторон о его существовании. Содержанием этого обязательства являются взаимные права и обязанности сторон. Однако, до тех пор, пока стороны своими действиями не приступили к исполнению обязательства, правоотношения между ними не возникает. По этому поводу уместно привести высказывание К.Маркса: «Помимо своих действий я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом»[141].

Итак, правоотношение не может быть принято в качестве родового понятия для обязательство по той причине, что субъект обязательства в общем случае не тождественен субъекту правоотношения. Субъект обязательства определяется через статику, т.е. через предписанные ему действия, а субъект правоотношения через реализацию своих обязательств действием. Выведя субъектов за рамки правоотношения, мы обязаны дать им универсальное определение, которое не зависит от характера правоотношения. Действительно, определяя субъектов конкретного обязательства, как продавца, покупателя, дарителя, одариваемого и т.д., мы тем самым задаем содержание прав и обязанностей этих субъектов. Но если содержанием правоотношения является конкретный вид связи между субъектами, то сами субъекты правоотношения должны быть нейтральны к его содержанию, и могут характеризоваться только своей функцией в правоотношении. Таким образом, мы приходим к выводу, что субъектами правоотношения могут быть только должник и кредитор, а содержание их конкретной юридической связи задается самим правоотношением.

Следующий вопрос состоит в определении пределов юридической связи, которая сохраняет свойства правоотношения не преобразуясь в другую категорию. Нижним пределом, которым ограничивается существования правоотношения являются односторонние действия лица. Такие действия могут служить основанием возникновения обязательства, но их недостаточно для взаимодействия, т.е. правоотношения. Например, лицо направило оферту. Однако оферта не представляет интереса для получившего ее лица и оставлена им без ответа. В этом случае односторонняя сделка оферента породила его обязательство дожидаться ответа акцептанта, но правоотношения при этом не возникло.

Верхний предел правоотношения обусловлен единственностью предмета правоотношения. Например, в договоре купли-продажи предусмотрено два предмета: товар и денежная сумма. Поэтому первым правоотношением является взаимодействие продавца и покупателя, которое состоит в том, что продавец передает, а покупатель принимает товар. Без акта принятия товара покупателем правоотношение не состоялось, поэтому существенным признаком правоотношения является обязательная перемена местами должника и кредитора по ходу его реализации. Действительно, на первом этапе продавец в качестве должника совершает действия по предъявлению товара покупателю. Покупатель, в качестве кредитора играет пассивную роль. После того, как товар предъявлен, покупатель становится должником и в этом качестве становится активным субъектом, принимая товар, а продавец, как кредитор, играет при этом пассивную роль. Правоотношение прекращается исполнением. Одновременно, в рамках длящегося обязательства по купле продаже, покупатель становится должником – субъектом нового правоотношения по вручению, а продавец – по принятию предусмотренной договором суммы денег в уплату за товар. По этому поводу еще римляне говорили: «Поскольку стипуляция касается нескольких вопросов, то имеется несколько стипуляций»[142].

Таким образом, если можно допустить существование сложных обязательств, объединенных в рамках одного договора, то правоотношения реализующие эти обязательства не могут быть сложными хотя бы по той причине, что они не могут существовать одновременно. Каждое последующее правоотношение по реализации сложного обязательства возникает только как результат прекращения предыдущего правоотношения. А содержание последующего правоотношения определяется тем результатом, который достигнут в предыдущем правоотношении.

Подводя итог сравнения обязательства и правоотношения, следует отметить, что понятие обязательства означает потенциальную необходимость для должника совершить в пользу кредитора определенное действие. При этом для кредитора предусматривается возможность требовать от должника совершения оговоренных действий в том случае, если должник не выполнил их в назначенный срок. Таким образом, наличие обязательств между сторонами означает необходимость действий участников, но не сами действия. Обязательство может существовать длительный срок, не выполняться сторонами и в то же время оставаться обязательством. Именно поэтому законодатель устанавливая временные рамки для защиты юридически значимых обязательств от нарушения, в то же время не считает фактически существующие обязательства погашенными истечением срока исковой давности и устанавливает нормативный запрет на требования о возврате долга, добровольно погашенного должником после пропуска срока исковой
давности.

В отличие от обязательства, правоотношение существует только как взаимосвязанные действия субъектов. Там где в рамках существующего обязательства взаимосвязанные действия отсутствуют, следует говорить об отсутствии правоотношений в период существования обязательства. Такие ситуации имеют место, например, в следующих случаях:

1. При заключении двусторонней сделки с отлагательным условием;

2. При мнимой сделке;

3. При нарушении обязательства одной стороной, которая в качестве должника не совершает предписанных нормой действий.