Принятие, согласие или отвержение - каковы последствия?

Одним из самых серьезных пунктов полемики, которая до сих пор окружает сессию Генеральной конференции 1888 года, является вопрос о том, была или не была принята собравшимися на конференции в Миннеаполисе весть, которую Господь послал более 120 лет назад? И, как результат, была ли она возвещена миру? Как выразился Н. Ф. Пиз: «Если человек изучает записи тех лет, ища доказательства принятия, он сможет найти такие доказательства. С другой стороны, тот, кто ищет доказательств ее отвержения, также сможет найти то, что ищет».¹ Так что же нам делать с этими явно противоречивыми свидетельствами? Был ли Миннеаполис великой победой, или же Святой Дух был там отвергнут, а пришествие Христа - отсрочено? По-прежнему ли весть к Лаодикии применима к нам сегодня, и есть ли в этом последствия происшедшего в 1888 году? Была ли у всей церкви прекрасная возможность рассмотреть весть, не оказав ей противления, или же руководящие братья воспротивились ей и в значительной степени скрыли ее от нашего народа? И, следовательно, «в значительной степени скрыли ее от мира»?² Хотя все эти вопросы более подробно рассматриваться в оставшейся части книги, мы бросим быстрый взгляд в этом направлении в данной главе.

Со времени, пережитого в 1888 году среди нас как народа, наблюдается тенденция приписывать себе принятие вести о праведности по вере и жизни в соответствии с ней. С 1920-х годов, однако, когда некоторыми из братьев идея такого принятия была поставлена под сомнение, в работах всевозможных руководящих служителей и церковных историков возникла тенденция прилагать более решительные усилия с целью протащить теорию принятия. Так, например, Миннеаполис изображается как «славная победа». В среде адвентистов он был «началом великого духовного пробуждения», которое явилось «последствием великого возрождения в Миннеаполисе».³ Он стал «величайшим событием восьмидесятых годов [девятнадцатого века]», когда «церковь всколыхнула весть возрождения об оправдании верой».⁴ Нам предложили верить, что «рядовые служители и прихожане церкви адвентистов седьмого дня приняли презентации в Миннеаполисе и обрели благословение».⁵

Как уже отмечалось выше, значительная часть вины за неприятие Джоунса и Ваггонера в Миннеаполисе была приписана их проблемным «личностным качествам».⁶ Нам твердят, что лишь «некоторые из руководящих работников воспротивились там учению» о праведности по вере.⁷ Де, «Раскол заключался, в значительной степени, в конфликте личностей, вызванном не непримиримыми доктринальными различиями, но эгоизмом, гордостью и жестокосердием».⁸ И повторяют: «…мы видим это как ситуацию, когда трудности были вызваны злобой и ненавистью, проистекающими из личностных качеств, в гораздо большей степени, чем из различий в убеждениях». «С одной стороны, на Ваггонера смотрели как на тщеславного выскочку, а на Джоунса – как на варвара». И сегодня утверждают, что Джоунс и Ваггонер были «прогрессисты, выкрикивающие «Христос – это все»... они доказали, что не были полностью освящены». Они «не проявили смирения и любви, которыми наделяет праведность по вере». Кроме того, «экстремальность учения Джоунса и Ваггонера и сегодня все еще вполне различима». Джоунс, как утверждают, «был агрессивен, а порой и буен, и он просто давал повод для возмущения».⁹ Это был «угловатый человек с прыгающей походкой, позы и жесты его были неуклюжи». Но это еще не все; но он был «резок от природы» и «речь его была странной».¹⁰ Ваггонер, с другой стороны, «любил поспорить», и вместе с Джоунсом представлял истину так, что Дух Святой не мог преобразующим и убедительным образом присутствовать на собраниях».¹¹

Как церковь, мы научили нашу молодежь считать, что «Эллен Уайт не поддерживала ни одной из сторон» в этом конфликте. Ее «проповеди выражали поддержку взглядов Джоунса и Ваггонера на праведность по вере, но она не отстаивала их позиции.... Хотя конференция в Миннеаполисе, производила угнетающее и тревожное впечатление, она обернулась большой победой для церкви.... Руководители ее приобрели новый опыт, и церковь добилась быстрого прогресса во всех отраслях работы, как в стране, так и за рубежом, ибо приобрела понимание того, каким должен быть правильный акцент на праведности по вере».¹² В целом заявляется, что «тринадцать лет, прошедших между конференцией 1888 года в Миннеаполисе и сессией Генеральной конференции 1901 года, были... временем, над которым Провидение начертало слово «победа».¹³

В ответ на еще больший ажиотаж вокруг 1888 года, начавшийся в 1950-х годах, со стороны некоторых начались еще более энергичные попытки публично заявлять, что «деноминация в целом, и ее руководство в частности не отвергала вести о праведности по вере и всего, что она предусматривает, ни в 1888 году, ни после». Авторы убеждают нас, что «те «некоторые», кто отвергли ее, находились в меньшинстве - менее двадцати из более чем девяноста [делегатов] - менее четверти... большинство из этих двадцати признали свою неправоту и, следовательно, перестали «отвергать» весть и тем самым стали ее последователями».¹⁴ Хотя в среде авторов есть готовность признать, что поначалу некоторые активно противодействовали вести, задается вопрос: «Означает ли это, что церковь в целом, или даже ее руководство, отвергли весть 1888 года? Вовсе нет. Ее отвергли лишь некоторые - крикливое меньшинство».¹⁵ В конце концов, нам говорят, что «ныне существующие документы не содержат и намека на отвержение вести всей деноминацией».¹⁶ «Свет» был воспринят «с презрением только некоторыми», не всеми. Утверждать категорически, что «церковь адвентистов седьмого дня отвергла весть 1888 года, несправедливо».¹⁷

«Деноминация», уверяют нас, «в 1888 году приняла весть громкого клича». Ваггонер, Джоунс и Эллен Уайт «имели общее мнение о том, что церковь приняла весть 1888 года о праведности по вере», по крайней мере, «на интеллектуальном уровне». Джоунс и Ваггонер, продолжают нас убеждать, «отнюдь не были отвергнуты администрацией периода после 1888 года.... Самым серьезным заблуждением в теории [непринятия] является то, что такого понятия, как корпоративное или конфессиональное отвержение просто не существует».¹⁸ И кроме того, заявляют нам, «в конце концов, большинство из тех, кто выступал против вести, изменили свое к ней отношение и приняли ее.... Важно понимать, что произошло в Миннеаполисе, потому что сегодня некоторые утверждают, что церковь отвергла весть, переданную в Миннеаполисе, и призывают к корпоративному покаянию.... Миннеаполис 1888 года стал поворотным моментом в истории церкви адвентистов седьмого дня. Через Ваггонера и Джоунса, при поддержке Эллен Уайт, церковь была спасена от неполного понимания Евангелия».¹⁹

Более чем через 120 лет после конференции в Миннеаполисе мы должны спросить себя, действительно ли весть, посланная Господом, была полностью принята в 1888 году, и если да, то кем? Что участники того великого события могут сами сказать по этому поводу? Является ли принятие вести на «интеллектуальном уровне» истинным принятием? И что, пожалуй, самое главное, - если эта весть была принята, независимо от числа сторонников в каждой группе, почему мы до сих пор находимся здесь и ждем возвращения Господа?

Три типа реакции на весть

Возможно, в попытке доказать теорию принятия наиболее часто упоминается следующее утверждение А. Т. Джоунса, сказанное им на сессии Генеральной Конференции в 1893 году: «К 1893 году Джоунс утверждал, что «некоторые из находившихся там приняли ее; другие же отвергли полностью», в то время как «третьи пытались встать где-то посередине» (1893 год, Бюллетень Генеральной конференции 185).²⁰ Это частично приведенное заявление из одной из проповедей Джоунса до сих пор используется для определения трех типов реакции на весть 1888 года. В то время как, с одной стороны, была высказана мысль о том, что «не представляется возможным установить... относительное число сторонников в каждой из этих трех групп», в отношении их состава были высказаны вполне определенные мнения. Была открыто опубликована идея, что без размышлений весть, на самом деле, отвергли «менее одной четверти» присутствовавших; из тех, кто это сделал, большинство раскаялись спустя какие-то несколько коротких лет. Таким образом, выдвигается идея, что лишь небольшой процент, около 10 - 15 процентов делегатов, сначала отвергли весть, но многие из них раскаялись и стали ее сторонниками.²¹

Также было высказано мнение, что остальные братья, которые не отвергли вести, либо приняли ее всем сердцем, либо какое-то время колебались, пока не определились и не стали ее убежденными сторонниками. Таким образом, утверждается, что обе эти группы могут быть классифицированы как принявшие весть: «[Эллен Уайт], ее сын, Джоунс и Ваггонер все согласились с тем, что церковь почти вся приняла весть, по крайней мере, на уровне интеллекта».²²

Другие заявления, на которые часто ссылаются, стремясь обрисовать общую реакцию на весть, - это те заявления Эллен Уайт, в которых она использует слово «некоторые», обозначив этим словом тех, кто противостал вести. Вывод делается тот же: что «некоторые», которые отвергли весть или выступили против нее, насчитывали лишь небольшой процент. Но не пояснила ли Эллен Уайт свои высказывания, и не оставил ли кто-либо из других участников конференции указание на численность этих трех групп? Можно ли нам точно знать сегодня, была ли эта весть когда-либо полностью принята?

Во-первых, мы должны помнить, что именно - в первую очередь - руководство церкви собралось в Миннеаполисе, чья реакция и будет, в значительной степени, копироваться всей деноминацией. Эта точка зрения подтверждается самим Г. И. Батлером, который за два года до Генеральной конференции 1888 года сказал Эллен Уайт, что взгляды, представляемые Джоунсом и Ваггонером, - это совсем не то, во что верят «две трети или три четверти деноминации». В длинном письме, написанном непосредственно перед конференцией 1888 года, Батлер объясняет, почему это так: «…позиция, которой придерживается большинство наших служителей», противоположно позиции Джоунса и Ваггонера.²³

Логично будет сделать вывод, что служители, которые держались позиции Батлера, и стали теми, кто выступили против вести Джоунса и Ваггонера. Дж. С. Вошберн, присутствовавший в Миннеаполисе, поддержал это заключение, заявив, что «три четверти работников церкви восстали против нового света».²⁴

А. Г. Дэниелс

А. Г. Дэниелс также согласился, что весть была отвергнута большинством: «Весть так и не была принята, и не провозглашалась, и ей не был дан свободный ход, как это следовало бы сделать.... Разделение и конфликт, воз-никшие в среде руководителей из-за противления вести о праведности во Христе, произвели весьма неблагоприятную реакцию. Рядовые служители и члены церкви были сбиты с толку, и не знали, что им делать».²⁵ Р. Т. Нэш, принимавший участие в собраниях в Миннеаполисе, также имел ту же точку зрения: «Многие, посещавшие собрания той конференции, знают, что произошло на том собрании. Когда Христос был превознесен как единственная Надежда церкви и всякого человека, выступающие встретили [дословно с оригинала] сплоченную оппозицию со стороны почти всех старших служителей. Они пытались положить конец учению пасторов Ваггонера и Джоунса».²⁶

С. С. Макрейнолдс

С. Макрейнолдс вспоминал, что «разгорелся дух спора и противостояния, и... Конференция завершилась тем, что мрачная тень нависла над многими умами.... Я чувствую сожаление о каждом, кто был на конференции в Миннеаполисе в 1888 году, но не признает, что там царили неприятие и отвержение вести, которую Господь послал в то время Своему народу».²⁷

Тейлор Г. Банч

Тейлор Г. Банч выражает то же видение: «По словам некоторых, присутствовавших на сессии в Миннеаполисе, полных две трети из тех кто там был, либо выступили против вести о праведности по вере, либо боялись ее».²⁸ Сам А. Т. Джоунс определил долю тех, кто первоначально отклонили весть в Миннеаполисе: «Я сегодня не смогу назвать никого, кто определенно и открыто принял бы там истину о праведности по вере».²⁹

Хотя Эллен Уайт действительно несколько раз использовала слово «некоторые», чтобы описать группу руководителей, которые активно отвергали весть, она также и уточняет, что имела в виду. Например, в 1890 году она заявила, что «некоторые, кому бы следовало находиться в ясном свете по этому вопросу [вопросу оправдания по вере], действовали на стороне противника». Уже в следующем абзаце она поясняет свое заявление, восклицая, что позиция Джоунса и Ваггонера «очень многим представляется неправильной, и они кричат: «Опасность, фанатизм», когда ни ереси, ни фанатизма нет».³⁰

Делая записи о состоянии церкви непосредственно перед конференцией 1888 года, Эллен Уайт ясно выразилась, что «сильное и твердое противление было проявлено многими против всего, что не согласовывалось с их личными идеями и их собственным направлением действий.... [Н]е многие стояли перед Богом в таком состоянии, когда могли бы разглядеть нужду собственной души».³¹

В ходе самой конференции она выразила обеспокоенность тем, что «в целом дух и влияние служителей, приехавших на эту встречу, - это стремление избавиться от света».³² Она понимала, что там было «много служителей, совершенно не обращенных».³³ Она прямо сказала делегатам: «Из света, данного мне Богом, я могу сказать, что и половина из тех, кто исповедует веру в истину для настоящего времени, не понимают вполне вести третьего ангела».³⁴

Слова Эллен Уайт не были основаны на ее личной оценке Конференции. Посланник с неба сказал ей, что «мало кто даже из числа тех, кто претендует на веру вести третьего ангела, понимает ее». Поэтому она вполне могла повторить это собравшимся на сессии: «Но сколь немногие рассматривают эту весть в ее истинном значении и представляют ее народу во всей ее силе! Для многих же в ней совсем мало силы». Она умоляла молодых руководителей не брать на себя ответственность, голосуя на конференции, «где повесткой дня является противление, а не исследование».³⁵ Она прекрасно видела, что «зависть, лукавые подозрения и ревность [все это время] действовали подобно закваске, пока вся масса, казалось, не закисла».³⁶ Сразу после Конференции она высказала похожую мысль: «Какие страницы истории записывал ангел с прибором писца! Закваска действительно выполнила свою коварную работу, и почти заквасила все тесто».³⁷

Говоря о том, как в Миннеаполисе были отвергнуты ее свидетельства, Эллен Уайт снова ведет речь о большинстве: «Я сказала им прямо, [что] позиция и задача, порученные мне Богом на этой конференции, не принимались во внимание почти никем. Бунт распространился». Небесный посланник предупредил ее, что она будет «стоять почти в одиночку».³⁸ Когда после этого она свидетельствовала в Батл-Крике, реакция была та же: «Не было ни одного из братьев, кто проявил бы моральное мужество встать рядом со мной и взять назад свои слова, или кто признался бы, что преследовал неверные цели и неверно судил о своих же братьях, и неверно судил обо мне».³⁹ Дело «разрушения веры народа Божьего» делали не какие-то несколько руководителей; это были «пасторы Батлер, Фарнсворт, Смит и многие другие».⁴⁰ Поэтому в ответ на оппозицию Эллен Уайт открыто утверждала:

«Нет и одного из ста, кто понимает для себя библейскую истину по этому вопросу [вопросу плана спасения], которая так необходима для нашего настоящего и вечного благополучия».⁴¹