Значение судебных правовых позиций в механизме защиты прав человека

 

Пузиков Руслан Владимирович,

кандидат юридических наук, доцент, профессор

кафедры гражданского права Института права и национальной безопасности

ФГБОУ ВО «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина» (г. Тамбов, Россия)

Гасанова Дарья Пунхановна,

Институт права и национальной безопасности

ФГБОУ ВО «Тамбовский государственный университет имени Г.Р. Державина» (г. тамбов, Россия)

Конституция Российской Федерации закрепила положение
о том, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Соответственно, вопрос о наиболее эффективных и оптимальных механизмах защиты прав всегда будет актуальным
в юридической науке. Действующим российским законодательством предусмотрен ряд способов и форм защиты прав и свобод человека и гражданина: судебные и внесудебные, национальные и международные, юрисдикционные и неюрисдикционные. На сегодняшний день в юридической доктрине превалирует мнение о приоритете судебной формы защиты над другими. Это объясняется наличием особой процессуальной формы разрешения споров в судах, четкой регламентацией их компетенции, обеспечением государственного принуждения исполнения решений суда, а также возможностью обжаловать решения иных органов в суд.

В последнее время в научной литературе большое внимание уделяется судебному правотворчеству, трансформации судебных возможностей в условиях глобализирующегося мира. Одной их форм судебной деятельности является выражение правовых позиций по тем или иным категориям дел, проблемным вопросам судебной практики, что присуще высшим и международным судебным инстанциям. Какова правовая природа данных правовых позиций и какую роль они играют в механизме защиты прав человека? Постараемся ответить на данные вопросы, рассмотрев понятие, виды и сущность судебных правовых позиций.

Изучение судебных правовых позиций изначально было связано с деятельностью лишь Конституционного Суда Российской Федерации, поскольку термин «правовая позиция суда» впервые появился в Федеральном конституционном законе
«О Конституционном Суде Российской Федерации»[335]. М.Н. Марченко справедливо отмечает: «Правовая позиция – совершенно новая, вошедшая в научный обиход только в начале 90-х годов ХХ столетия юридическая категория, неизменно ассоциируется лишь с конституционным правом, конституционной доктриной и, соответственно, с Конституционным Судом РФ»[336]. Сегодня понятие правовой позиции также встречается только в ФКЗ № 1, в статьях 29 и 47.1, однако в правовой доктрине и практике всё чаще рассматриваются правовые позиции и иных судебных органов.

Ученые-конституционалистырассматривают правовые позиции как систему правовых аргументов, положенных в основу решения Конституционного Суда РФ[337]; как отношение Конституционного Суда РФ к значимым конституционно-правовым явлениям, отраженным в его решении[338]; как правовые выводы и представления Конституционного Суда в результате толкования (интерпретации) Конституционным Судом духа и буквы Конституции РФ[339].

Ряд ученых, не привязывая понятие правовой позиции к решениям Конституционного Суда РФ, делают акцент на таких признаках, как устойчивость и повторяемость при решении юридических дел. По мнению Ю.А. Тихомирова, правовая позиция – это «оценка актов и действий в одной коллизионной ситуации, устойчиво повторяемая в аналогичных ситуациях, действиях и актах»[340]. В.А. Туманов под правовыми позициями понимает «сложившиеся в правоприменительной практике установки, из которых исходят при рассмотрении конкретных дел; подтвержденные многократным применением толкования правовых понятий и норм, критериев, выработанных практикой для рассмотрения определенных категорий дел»[341]. В данных определениях прослеживается схожесть с правовым прецедентом.

Наиболее нейтральное понятие дают Н.А. Власенко и
А.В. Гринева, которые под правовой позицией суда понимают «мыслительный акт, представляющий собой текстовое системное изложение суждений судебной инстанции (судьи) о мотивах целесообразности применения той или иной юридической нормы»[342].

На наш взгляд, чтобы дать определение понятию «судебная правовая позиция» необходимо проанализировать особенности правовых позиций суда, которые обусловлены особенностями судебного правоприменения.

Во-первых, носителем судебной правовой позиции выступает компетентный государственный орган, т.е. суд, наделенный законодательством, прежде всего Конституцией РФ (ст. 118), властными полномочиями в сфере осуществления правосудия. О соотношении суда как органа и правосудия как деятельности, осуществляемой судом, четко высказался Н.А. Колоколов: «изначально мы имеем как бы исходную материально-правовую субстанцию «суд», овеществленную в конкретных органах государственной власти – судах, и производную от этого процессуально-правовую субстанцию материального характера «правосудие» как одну из многих форм государственного регулирования общественных отношений»[343].

Во-вторых, судебные правовые позиции вырабатываются
в рамках особой процессуальной деятельности, подчиненной целям судопроизводства. Содержание судебной правовой позиции исходит из необходимости мотивированного обоснования принципов и норм права, подлежащих применению, аргументации выводов, которые будут положены в основу резолютивной части решения суда.

В-третьих, судебные правовые позиции относятся к категории официальных правовых позиций. Однако в научной литературе высказывается точка зрения о так называемых неофициальных правовых позициях, которые вырабатываются судьями
в ходе организационных мероприятий, в рамках научных работ в форме доктринальных разработок. Сюда же относят правовые позиции аппаратов судов и научно-консультативных учреждений[344]. На наш взгляд, такая точка зрения является достаточно спорной, поскольку правовые позиции, отраженные в научных работах относятся к научным правовым позициям, выделяемым по уровню правосознания. Безусловно, они оказывают влияние на формирование официальной правовой позиции суда, но непосредственно в процессе правоприменения при рассмотрении конкретного дела не выражаются. Что касается позиций сотрудников аппаратов судов, их позиции не могут быть отнесены
к судебным правовым позициям, поскольку данные лица не наделены полномочиями по осуществлению правосудия.

В-четвертых, правовая позиция формируется на основе юридического образования и юридической практики субъекта правоприменения, который отличается профессиональным правосознанием. По справедливому замечанию И.В. Шульги, судебная правовая позиция отличается «особой глубиной понимания правовых явлений, наличием характерных для юристов-практиков установок и целей профессиональной деятельности, осознанием принципов и социальной ценности права, идей законности и правопорядка»[345].

В данном контексте следует помнить, что основным источником формирования правовой позиции судьи выступает его внутреннее убеждение. Помимо этого, на выработку правовой позиции оказывают влияние и внешние факторы: доводы участников судебного разбирательства, сложившаяся судебная практика, научная доктрина. При этом правовой основой судебной позиции всегда выступает действующее законодательство.

В-пятых, судебные правовые позиции отличает их практико-ориентированный характер. Они формируются на основе вопросов, возникающих в судебной практике, и направлены на поиск путей наиболее оптимального разрешения правовых проблем. Данный признак выражает особую социальную значимость судебных правовых позиций. В отличие от нормотворческих правовых позиций, направленных на внесение изменений
в действующее законодательство, и доктринальных правовых позиций, выражающих научную теоретическую мысль, правовая позиция суда преследует цель правильного разрешения правовых казусов в соответствии с действующим законодательством.

В-шестых, как и любая правовая позиция судебная позиция является результатом мыслительной деятельности её субъекта, результатом логических умозаключений. Л.В. Власенко пишет, что «правовая позиция – логико-языковой феномен, имеющий правовой характер, где высказывания и выводы являются его центром, содержательной основой»[346]. С помощью понятий, суждений и умозаключений судья осуществляет оценку правовой ситуации и формирует предложения по её правовому регулированию. Соответственно, правовая позиция должна судьи отвечать требованиям определенности, непротиворечивости, доказательности. Для аргументации своей позиции судья использует различные средства, например, приемы индукции и дедукции, заключение по аналогии, заключение от противного, ссылки на устоявшиеся в правовой доктрине принципы, ценности, и др. Также при формировании правовой позиции используются языковые средства, а именно профессиональная юридическая терминология, с учетом правил юридической техники.

Наконец, особое значение имеет форма выражения судебной правовой позиции. Поскольку правовая позиция суда является официальной, выражает волю государства, она оформляется в форме правоприменительного акта либо акта толкования права. К правоприменительным актам суда относятся решения, приговоры, определения и постановления, являющиеся итоговыми процессуальными документами, разрешающими те или иные правовые ситуации. К актам толкования права относятся разъяснения и обзоры высших судов по вопросам судебной практики, издаваемые в форме постановлений.

На основании перечисленных выше признаков сформулируем определение судебной правовой позиции – это выраженное
в форме судебных актов мнение суда о должном разрешении конкретного спора либо толковании правовых норм, принятое на основе правосознания судьи (судей), выработанной юридической практики, и предназначенное для целей судебного правоприменения.

Как любое социальное явление, судебные правовые позиции обладают своими функциями. Термин «функция» происходит от латинского слова functio, т.е. совершение, исполнение[347]. В юридической доктрине распространены три точки зрения на определение функций права: как определенное направление юридического воздействия на общественные отношения; как социальное назначение права; одновременно и как социальное назначение права, и как направление правового воздействия на общественные отношения[348].

Представляется, что под функцией правовой позиции можно понимать её социальное значение и роль в сфере правового регулирования. Для судебных правовых позиций характерны как универсальные функции, так и специальные, т.е. свойственные только им. Среди универсальных функций можно выделить следующие:

1. Оценочная (через правовые позиции выражается отношение субъекта к правовым явлениям и процессам);

2. Познавательно – информационная (правовые позиции помогают накапливать и систематизировать правовые знания);

3. Отражательная (правовые позиции показывают состояние современной правовой системы, уровень правовой культуры и правового нигилизма граждан);

4. Коммуникативная (правовая позиция является средством передачи воли субъектов юридического процесса при решении конкретной правовой ситуации (например, резолютивная часть судебного решения);

5. Регулятивная (правовые позиции воздействуют на общественные отношения путем установления определенных правил поведения для субъектов права, тем самым побуждая к совершению одних поступков и воздержанию от других);

6. Воспитательная (правовые позиции воздействуют на становление правового сознания личности, ее приобщение
к знаниям о государстве и праве, законности и правопорядке, правах и свободах личности, позволяют вырабатывать устойчивую ориентацию на законопослушное поведение).

К специальным функциям судебных правовых позиций можно отнести праворазъяснительную (правовая позиция является итогом толкования правовых норм и позволяет уяснить или разъяснить ту или иною норму права) и унификационную (судебные правовые позиции направлены на обеспечение единого подхода при урегулировании юридических вопросов в схожих ситуациях, например, правовые позиции высших судов РФ) функции.

Для наиболее глубокого и системного изучения судебных правовых позиций необходимо провести их классификацию, которая позволит проследить связи со смежными правовыми понятиями, а также определить место и роль судебных правовых позиций в системе теоретико-юридического знания.

Основания классификации судебных правовых позиций многообразны. По субъектному составу можно выделить индивидуальные судебные позиции (решение, принятое судьей единолично, особое мнение судьи) и коллективные (решение, принятое коллегией судей, разъяснения судов).

По содержанию выделяются казуистические правовые позиции, выражающие мнение суда по разрешению конкретного дела (решения, приговоры суда), обобщающие позиции суда (обзоры судебной практики), а также правовые позиции, содержащие толкование норм права. В свою очередь, интерпретационные правовые позиции разделяются в зависимости от функций на:

1) восполняющие (направлены на преодоление пробелов
в праве или на исключение неопределенности, неясности, двусмысленности в правовом регулировании);

2) конкретизирующие (предназначены для детализации, уточнения правовых норм в том случае, когда правовое регулирование того или иного вопроса или целого института носит слишком абстрактный характер);

3) гармонизирующие (необходимы в ситуациях, когда
в правовом регулировании имеется коллизия между нормативными предписаниями, и её необходимо преодолеть суду, чтобы вынести обоснованное решение по делу);

4) обобщающие (являются результатом анализа и обобщения текущей судебной практики по определенной категории дел, нацелены на выработку наиболее оптимальных правоположений, позволяющих с достаточной степенью определенности урегулировать данные вопросы).

М.В. Глоба классифицирует судебные правовые позиции
в зависимости от значения в механизме правового регулирования на правоприменительные (предусматривают использование правовой позиции, сформулированной высшим судом ранее)и нормоустанавливающие (содержат в себе новое правило поведения)[349]. Таким образом, автор подразумевает, что в отдельных случаях правовые позиции могут устанавливать новые нормы права. При этом следует помнить, что судебные органы не наделены полномочиями в области правотворчества.

Согласно части 1 статьи 104 Конституции Российской Федерации Конституционный Суд Российской Федерации и Верховный Суд Российской Федерации наделены правом законодательной инициативы[350]. Несмотря на существующие в юридической литературе мнения о том, что данное полномочие высших судов нарушает принцип разделения властей и символизирует вмешательство в сферу законодательной власти[351], думается, что разработанные законопроекты выступают лишь в качестве предмета обсуждения представительного органа, они не создают правовую норму самостоятельно. По нашему мнению, положение части 1 статьи 104 Конституции РФ несет в себе положительный момент, поскольку высшие суды излагают свои правовые позиции, опираясь на выявленные в ходе судебной практики пробелы и коллизии законодательства. Так, в конце 2018 года Верховный Суд РФ разработал сразу три проекта федеральных законов о внесении изменений в Кодекс административного судопроизводства, Уголовный кодекс РФ и Уголовно-процес-суальный кодекс РФ, направленные на повышение уровня защиты прав несовершеннолетних и закрепление права несовершеннолетних на обязательного адвоката[352].

В зависимости от значения правовой позиции в конкретном деле можно выделить основные судебные правовые позиции и дополнительные.

Основная судебная правовая позиция разрешает вопрос, являющийся предметом рассмотрения судом, по существу, поэтому занимает центральное место. Дополнительная судебная правовая позиция предназначена для разрешения смежных вопросов, которые изначально не был основным и возник в процессе судебного разбирательства. Представляется, что в решении суда может как содержаться несколько дополнительных судебных правовых позиций, так и отсутствовать вовсе в судебном решении, что зависит от конкретных обстоятельств дела.

По степени влияния на российское законодательство выделяются учтенные правовые позиции (на основе которых были внесены изменения в законодательство РФ) и неучтенные(не воспринятые российским законодателем либо недавно изданные и в силу этого не успевшие воплотиться в правовых нормах). Например, до 2015 года в гражданском законодательстве не был точно урегулирован вопрос о том, может ли использоваться задаток в качестве способа обеспечения обязательства по предварительному договору. Вследствие этого у судов возникали трудности в правоприменительной практике. Высший арбитражный суд РФ (до его упразднения) в своем постановлении отстаивал позицию невозможности применения задатка до заключения основного договора[353]. Верховный Суд РФ, напротив, неоднократно отмечал, что ГК РФ не исключает возможности обеспечения задатком предварительного договора[354]. Наличие правового пробела и конкуренции правовых позиций высших судов повлияло на введение в марте 2015 года пункта 4 в статью 380 ГК РФ, закрепившего возможность обеспечения задатком исполнения обязательства по заключению основного договора на условиях, предусмотренных предварительным договором.

По характеру отношения суда к своим правовым позициям различают подтвержденныесудебные правовые позиции, которые с течением времени не были изменены судом, их издавшим, и преодоленные судебные правовые позиции, которые подверглись определенным изменениям или дополнениям. Так, постановлением от 26 февраля 2019 года Верховный Суд РФ внес изменения в постановление Пленума от 7 июля 2015 года № 32
«О судебной практике по делам о легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем, и о приобретении или сбыте имущества, заведомо добытого преступным путем»[355]. Это связано с развитием общественных отношений, внесением изменений в законодательство, что требует оперативного реагирования и в форме совершенствования правовых позиций.

Наконец, в зависимости от наличия или отсутствия юридической силы судебные правовые позиции классифицируют на действующие (способны порождать юридические последствия и использоваться в правоприменении) и утратившие действие (отмененные либо замененные судебные правовые позиции). После упразднения Высшего Арбитражного Суда РФ его разъяснения действуют до момента, пока не будет принято но-
вое постановление Верховного Суда РФ по аналогичным вопросам[356].

Многообразие видов судебных правовых позиций отражает сложность и многоаспектность судебной деятельности. Не стоит забывать, что основное предназначение системы правосудия – защита и восстановление нарушенных или оспариваемых прав. Соответственно, судебная система – неотъемлемый элемент механизма защиты прав и свобод человека и гражданина.

Механизм защиты прав и свобод человека в юридической литературе рассматривается по-разному. Так, А.В. Стремоухов определяет его как «динамичную систему правовых норм, средств и мер, а также их совокупностей, действие и взаимодействие которых направлено на предотвращение нарушений прав человека или их восстановление в случае нарушения»[357]. Известный российский ученый, внесший большой вклад в исследование проблем обеспечения прав человека, проф. А.С. Мордовец предлагает использовать термин «социально-юридический механизм обеспечения прав человека, под которым он понимает «определенную систему средств и фактов, обеспечивающих необходимые условия уважения всех прав и основных свобод человека, вытекающих из достоинства, присущего человеческой личности, и являющихся существенными для ее свободного и полного развития»[358]. Схожей точки зрения придерживаются
А.А. Безуглов и С.А. Солдатов, включая в структуру социально-юридического механизма защиты прав общественные нормы, правомерную деятельность субъектов прав человека и гражданина, гласность, общественное мнение, гарантии, процедуры, ответственность и контроль[359]. Нельзя не согласиться с мнением авторов в том, что механизм защиты прав человека носит социально-юридический характер, поскольку на эффективность защиты влияют не только правовые средства, и иные социальные: моральные, религиозные, корпоративные и т.д.

По нашему мнению, механизм защиты прав и свобод человека можно определить как комплексную систему норм, институтов, методов и средств защиты прав личности, включающую следующие элементы:

1) нормативный (совокупность правовых норм, закрепляющих права и свободы личности, а также способы их за-щиты);

2) институциональный (система органов, осуществляющих функции по контролю и защите прав человека: государственных (судебные и правоохранительные органы), и негосударственных (например, общественные правозащитные организации; национальных и международных);

3) инструментальные (совокупность правовых и неправовых средств и способов, которые используются гражданами для защиты своих прав, как в юрисдикционном, так и неюрисдикционном порядке).

Судебная защита гарантирована Конституцией РФ, относится к юрисдикционным формам защиты и считается наиболее эффективной. Полагаем, что значение судебных правовых позиций в механизме защиты прав человека обусловлено их содержанием.

Правовые позиции, выраженные в конкретных судебных решениях, направлены на разрешение спорной правовой ситуации, восстановление нарушенного права. Такие правовые позиции ложатся в основу решения или приговора суда, поэтому
к ним предъявляются требования объективности, беспристрастности, справедливости и обоснованности. Думается, что наличие многоступенчатой судебной системы также обусловлено приоритетом прав и свобод человека и гражданина. В случае если суд первой инстанции вынес необоснованное и несправедливое решение, у гражданина есть возможность обжаловать его в вышестоящие инстанции. В этом контексте показательными являются примеры, когда суд кассационной инстанции, рассматривая дело, выявляет нарушения норм материального и процессуального права и отменяет решения первой и апелляционной инстанций. Так, например, в одном из дел 2017 г. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда РФ отменила решения нижестоящих инстанций, приняв по делу повое решение, указав, что в случае нарушения курящими гражданами права соседей на благоприятную окружающую среду, свободную от воздействия табачного дыма, они обязаны компенсировать причиненный моральный вред[360]. Подобные ситуации не единичны, поэтому с целью ориентирования судов, Верховный Суд РФ традиционно издает обзоры судебной практики, порядка четырех-пяти раз в год.

Правовые позиции Конституционного Суда РФ позволяют определить норму или закон, не соответствующие Конституции РФ, а значит нарушающие права и свободы граждан, основы конституционного строя РФ. В начале 2019 года Конституционный Суд признал абзацы второй и третий пункта 4 статьи 24 Федерального закона «О статусе военнослужащих» не соответствующими статьям 19 (части 1 и 2) и 39 (часть 1) Конституции Российской Федерации. Конституционный Суд пришел к выводу, что рассматриваемые положения в силу неопределенности их содержания допускают различный подход к решению вопроса о включении в состав расходов на содержание и ремонт объектов общего пользования в многоквартирных жилых домах, подлежащих компенсации собственникам жилых помещений – членам семей граждан, проходивших военную службу по контракту и погибших (умерших) после увольнения с военной службы по достижении ими предельного возраста пребывания на военной службе, состоянию здоровья или в связи с организационно-штатными мероприятиями, общая продолжительность военной службы которых составляет 20 лет и более, расходов по уплате взносов на капитальный ремонт общего имущества
в многоквартирном доме и тем самым приводят к необоснованной дифференциации размера компенсационных выплат в связи с расходами по оплате жилых помещений, коммунальных и других видов услуг, предоставляемых лицам, являющимся получателями данной меры социальной поддержки. В связи с этим было нарушено право гражданки Журавель, которая и являлась заявительницей по указанному делу. Конституционный Суд РФ постановил незамедлительно принять меры по устранению неопределенности нормативного содержания пункта 4 статьи 24 Федерального закона «О статусе военнослужащих»[361].

Отдельно стоит сказать об институте особого мнения судьи, который существует в различных видах судопроизводства. Особое мнение представляет собой правовую позицию судьи по конкретному делу, которая отличается от мнения большинства судей при коллегиальном рассмотрении дела. Значение института особого мнения в том, что оно выражает принцип независимости судей. По своей природе особое мнение является сочетанием профессионального и доктринального токования, частицей правосознания судьи, его вынесшего. По мнению Д.А. Басангова, наличие особого мнения не всегда говорит о том, что большинство приняло неправильное решение. Автор объясняет, что в основе особой правовой позиции судьи «…может быть иная теоретическая конструкция, положенная в основу аргументации и выводов, признание другой модели правового регулирования, по мнению судьи, наиболее соответствующей фактическим обстоятельствам разрешаемого дела, предложение иного варианта толкования затронутых в деле норм и прочие доводы, используемые для обоснования не совпадающей с мнением большинства точки зрения судьи, изложившего свое особое мнение»[362].

Многие современные правоведы отмечают, что превалирующее значение институт особого мнения имеет в конституционном судопроизводстве. Это обусловлено тем, что в гражданском, уголовном, административном, арбитражном процессах особое мнение судьи хотя и приобщается к материалам дела, но не оглашается при объявлении принятого решения и не подлежит опубликованию. Особое мнение судьи Конституционного Суда РФ обязательно публикуется наравне с вынесенным решением. Соответственно, оно также влияет на уточнение, разъяснение и аргументацию изложенного Конституционным Судом РФ постановления. Как правило, такие особые мнения воздействуют на выработку новых научных теорий и концепций.

Интерпретационные правовые позиции высших судебных инстанций предназначены для толкования правовых норм, выработки единообразной судебной практики и как следствие – наиболее эффективной защиты прав граждан и организаций.

Конституционному Суду РФ принадлежит прерогатива толкования Конституции РФ. После принятия действующего Основного закона было издано всего 12 постановлений о толковании отдельных статей, связанных преимущественно с разъяснением полномочий Президента РФ, деятельности Государственной Думы РФ, порядка внесения поправок в Конституцию РФ, распределением полномочий между Российской Федерацией и субъектами.

Разъяснения Верховного Суда РФ, которые издаются
в форме постановлений, содержат толкование норм как материального, так и процессуального права. Так, важность интерпретационных актов Верховного Суда РФ в сфере гражданского права обуславливается тем, что оно является наиболее часто изменяющейся отраслью российского права. Постановления Пленума Верховного Суда не только служат ориентиром для судебной практики по гражданским делам, но и помогают выявлять и преодолевать пробелы в гражданском законодательстве. Разъяснения Пленума Верховного Суда играют большую роль и в регулировании уголовных правоотношений. Это обусловлено тем, что многие оценочные понятия, содержащиеся в Уголовном кодексе РФ, находят свое толкование лишь в постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. К таким понятиям можно отнести, например, категории «особая жестокость», «незаконная охота», «насилие, опасное для жизни и здоровья», «приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств и психотропных веществ», «грубое нарушение общественного порядка» и т.д. По мнению А.И. Каргальцева, разъяснения Верховного Суда настолько прочно укоренились
в российской правовой системе, что «без них уже нельзя представить процесс квалификации преступлений»[363].

Одними из последних разъяснений Пленума стали постановления о практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов и актов, содержащих разъяснения законодательства и обладающих нормативными свойствами;
о некоторых вопросах применения общих положений Гражданского кодекса РФ о заключении и толковании договора;
о некоторых вопросах, связанных с особенностями формирования и распределения конкурсной массы в делах о банкротстве граждан и др.

Не стоит забывать, что, несмотря на упразднение Высшего Арбитражного Суда РФ, многие из принятых им разъяснений и обзоров судебной практики являются действующими и ориентируют суды при разрешении экономических споров между субъектами предпринимательской деятельности.

Одной из проблем эффективной реализации разъяснений высших судов является тот факт, что они зачастую занимают «наблюдательную» позицию – издание необходимых разъяснений правовых норм начинается после вступления закона в силу и его применения, когда нижестоящие суды, как правило, уже допускают ошибки при вынесении решений. Справедливо отмечают В.П. Беляев и А.Б. Киреев, что судьи нижестоящих судов вынуждены осуществлять правосудие по правилу «вы сначала сделайте, а потом мы скажем, что было сделано неправильно. Но ведь за каждым судебным делом, за каждой ошибкой – людские судьбы»[364]. Данную проблему можно преодолеть путём введения предварительного судебного толкования вступившего
в силу закона. Это будет способствовать снижению общего числа судебных ошибок; повышению уверенности судей в значении смысла правой нормы при вынесении решения; сокращению количества вопросов, адресованных высшим судебным инстанциям и др.

Правовые позиции международных судебных органов, в частности Европейского суда по правам человека, направлены на защиту прав граждан, которые не смогли получить справедливую судебную защиту в рамках своего государства.

Европейский Суд по правам человека – это постоянный судебный орган, который обеспечивает исполнение обязательств, принятых на себя государствами, подписавшими и ратифицировавшими Европейскую Конвенцию о защите прав человека и основных свобод. В статье 32 этого документа сказано, что
в ведении Европейского Суда находятся «все вопросы, касающиеся толкования и применения положений Конвенции и Протоколов к ней»[365]. По итогам рассмотрения конкретного дела ЕСПЧ определяет, привело ли применение внутреннего права
к нарушению норм Европейской Конвенции и ограничению прав заявителя, а также дает толкование соответствующих норм
с целью их единообразного понимания всеми правоприменителями. Тем самым, правовые позиции Европейского Суда, излагаемые им в своих решениях, являются важным гарантом защиты прав и свобод человека.

По мнению Председателя Конституционного Суда РФ
В.Д. Зорькина, значение и место прецедентной практики ЕСПЧ предопределено статусом Конвенции, поэтому «правовые позиции ЕСПЧ, излагаемые им в решениях при толковании положений Конвенции, и сами прецеденты Европейского Суда признаются РФ как имеющие обязательный характер»[366]. Это подтверждается и в Федеральном законе от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», который закрепил положение
о том, что «Российская Федерация в соответствии со статьей 46 Конвенции признает ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации»[367].

Существуют мнения, что постановления ЕСПЧ по своему содержанию и влиянию на правовую систему стоят в одном ряду с правовыми актами высших судебных органов, в частности
с решениями Конституционного Суда РФ. Однако, как замечает И.В. Рехтина, такая позиция представляется в достаточной степени спорной, поскольку «между актами Европейского Суда и постановлениями Конституционного Суда РФ имеются существенные различия, состоящие главным образом в том, что, в отличие от Конституционного, Европейский Суд, обладая статусом международного правозащитного органа, не наделен полномочием «дисквалификации» национальных правовых норм,
т. е. не имеет права признать их недействующими, не соответствующими Конвенции и исключить их последующее применение. Его компетенция ограничивается указанием на несоответствие норм отдельного государства положениям Конвенции»[368]. Получается, что юрисдикция Конституционного Суда РФ шире, чем Европейского Суда по правам человека. Однако они находятся на разных уровнях – национальном и международном.

Вопрос о соотношении юрисдикций ЕСПЧ и высших судебных инстанций РФ долгое время не был урегулирован в законодательстве Российской Федерации. В 2015 году Конституционный суд принял постановление, в котором указал, что Россия
в порядке исключения вправе отступить от исполнения возлагаемых на нее обязательств, если такое отступление является единственным возможным способом избежать нарушения основополагающих конституционных принципов[369]. В декабре 2015 года Президент РФ В.В. Путин подписал закон, вносящий поправки
в федеральный конституционный закон «О Конституционном Суде РФ», в соответствии с которым Конституционному Суду разрешается признавать неисполнимыми решения международных судов, и в первую очередь, Европейского суда по правам человека, в случае их противоречия российской Конституции[370].

С одной стороны такая позиция Конституционного Суда вполне обоснована стремлением защиты основ конституционного строя Российской Федерации и её суверенитета. С другой стороны, возникает проблема исполнения постановлений Европейского Суда, которые Россия добровольно обязалась исполнять, ратифицировав Европейскую Конвенцию прав и основных свобод.

4 апреля 2019 года Комитет министров Совета Европы опубликовал отчет об исполнении решений Европейского суда по правам человека в 2018 году. Россия по-прежнему лидирует по количеству неисполненных решений ЕСПЧ, число которых составило 1585. При этом по количеству исполненных решений Европейского Суда Россия также на первом месте совместно
с Румынией. В обеих странах за 2018 год было исполнено
393 решения ЕСПЧ[371].

Анализ российского законодательства и правоприменительной практики российских судов дает основание констатировать, что Российская Федерация стремится исполнять решения Европейского Суда и предпринимает для этих целей практические шаги. Например, Постановления Европейского Суда послужили основанием для внесения дополнений в ст. 5 Федерального закона от 12.08.1995 №144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности». В Дополнения касались недопустимости подстрекательства граждан к совершению противоправных действий
в ходе оперативно-розыскной деятельности, а также недопустимости фальсификации результатов оперативно-розыскной деятельности. Указанные нововведения были призваны предотвратить повторение нарушений, зафиксированных в решениях Европейского Суда по делам «Ваньян против России» и «Худобин против России»[372]. В рассматриваемых делах были осуждены лица, совершившие преступные деяния в результате провокации со стороны органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность.

На основании решений ЕСПЧ также были внесены изменения в ФКЗ «О Конституционном Суде Российско