Прагматика функционирования государства

Конституция (в ст. 4) указывает, что суверен исполняет власть через избранных собой предсавителей или напрямую. Представительская демократия явится тогда основной, а прямая – вспомагательной, в том смысле, что строедатель тщательно определил ситуации, когда суверен может (и на каких условиях) заучаствовать в принятии решения. Относится это также к введению изменений в Конституцию. Проект изменения Основного закона в деле новелизации первой главы конституции (Жечпосполита), второй главы – Свободы, права и объязательства человека и гражданина), главы XII – Изменение Конституции, возможно вынести на референдум, если требует этого 1/5 депутатов Сейма, Сенат или Президент страны (ст. 235 К.). Объявление референдума тогда объязательным. В рамках предпосылок (инициаторов) такого действия не названо гражданьской инициативы, но Конституция в ст. 125 предусмотривает проведение референдума пo вопросам, имeющим oсoбoe знaчeниe для гoсудaрствa. Отцы основного закона не определили какие дела имеют общегосударственное значение. Возникает интересная ситуация. Во первых изменение конституции не отнесено конституционно к вопросам особого значения для государства – может быть предметом референдума если потребуют этого представители суверена, но не суверен. Во вторых – говоря
о гражданьской инициативе проведения референдума не определено категории дел особого значения для государства. Значимость предмета голосования определять будут тогда правящие депутату, т.е. члены Сейма (абсoлютная величина при присудствии половины законных членов) или Президент сотрудничающий с Сенатом (в Сенате – абсoлютная величина при присудствии половины законных членов). Государство не обеспечило гражданом возможности влияния (корректирования) основного закона. Можна тогда предвидеть ситуацию, когда суверен выступит с инициативой изменения Конституции, а правящие силы ссылаясь на ст.125, скажут, что не имеет это особого значения для государства.

Похожая ситуация при решениях связанных с передачей – на основе международного договора (речь об членьстве в Евросоюзе) международной организации или международному органу полномочий органов государственной власти в определенных делах (ст. 90 К.). Закон каждым разом принимает Сейм, а инспользование института общенародного голосования как пути принятия закона (на самом деле потверждения) зависит от тех, которые его приняли. В такой ситуации допущение суверена
к принятию решения надо считать как самозащиту власти перед неопределенными последствиями становления нового правопорядка[56]. В плане вышесказанного не имеет это никакой связи
с реализацией сувереном атрибутов своей верхней власти. Говоря иначе – независимо от того, как будем дефинировать субъект верховной власти в польше, его стремление к непосредственному участию в принятию решений государственного значения всегда связано с позицией правящей в стране групировки. Источник власти недееспособным в исполнению своих конституционных полномочий. Он заложником своих представителей: цыверен становит власть, но бласть становит право, которому все должны подпинится.

Сегодня основным и практически единственным путьем завоевания депутатского билета (сенаторского) является членство в политической партии (партийная верность), а не умение выражения интересов избирателей. В рамках решения дилеммы: стараться быть у власти и стать депутатом (сенатором) или осуществлять общественные (гражданьские) интересы, каждый раз побеждает первое. Политические партии по сегодняшний день основной структурой переношения интересов избирателей на политические (правовые) решения.

Ситуации не меняет право гражданьской законодательной инициативы. Согласно Конституции Респулики Польша (ст. 118)[57] правом внесения законодательной инициативы распоряжается группа 100 тыс. граждан имеющих избирательные права в Сейм (Sejm). Согласно закону об исполнению законодательной инициативы гражданами (от 24.06.1999 г., ст. 13)[58] выдвинутый гражданами законопроект, исчерпывающий нормативные требования, подлежит первому чтению в парламенте. Регламент Сейма не предусмотривает однако специальной процедуры его рассмотрения[59]. Значится он таким же самым, как и все остальные. Сложно признать тогда, что гражданьская законодaтельная инициатива является элементом становления общественой безопасности.

Сравнивая ситуацию Польши с другими странами. Как пример назвать можна конституционную систему Латвии, которая предусмотривает процедуру гражданьского протеста по отношению решений парламентариев[60]. Ее применение требует сотрудничества президента, парламентарного меньшииства и избирателей. Глава государства объязана приостановить подписание закона на два месяца, если в течение 10 дней со дня его принятия парламентом потребует этого 1/3 законного состава Сейма (Saeima). Ходатайство возбуждает процесс сбора подписей избирателей поддерживающих депутатскую инициативу. Если в течение двух месяцев поддержит его 1/10 избирателей, закон – по праву – выносится на референдум (ст.72 Конституции). Saeima может приостановить этот процесс, повторно принимая данный закон голосами ¾ состава парламента. Закон теряет силу, когда в референдуме выскажется против него ½ избирателей участвующих в послених парламентарных выборах (ст.74 Конституции). Кроме того 1/10 избирателей в праве передедать президенту вполне обработанный проект закона (изменений Конституции). Введение
в него парламентом существенных изменений автоматически ведет к вынесении его на общенародное голосование (ст.78 Конституции). Введение изменений в Конституцию требует тогда поддержки половины имеющих право голоса. Для остальных решений – достаточным большинство из половины имеющих право голоса в последних парламентарных выборах[61].

Возвращаясь к главному руслу рассуждений. Также не до конца эффективным в деле обеспечения прав человека институт выборов. Способствует он изменению состава правящих, но не строит возможности вмешательства суверена в их правление. Польское избирательное право предусмотривает свободный мандат, значится лицо избранное депутатом становится представителем всех избирателей (а не группы избираемых). Избиратели не имеют возможности досрочно отзвать избранного кем-то депутата (представителя народа). Он de facto представителем интересов партии, которая поставила его в свой список. Повторный выбор, а об этом мечтает любой депутат, связан не с реализацией интересов избирателей, а партийных интересов. Это одно. Второе – пропорциональная система разделения мандатов обеспечивает широкое представительство общественных интересов, но одновременно – сводится к необходимости коалиционного правления и торгли в разделению ведомств и постов. Приоритеты общества начинают находиться позади. Избиратели голосуют за обещаниями, однако – на практике – после выборов, встречаются с политическим договором необходимым для составления правящей коалиции. Личное (партийное) стремление
к власти начинает находиться перед интересом народа (граждан).

Гражданин безопасным когда он таким чуствует себя; когда знает и уверен, что случится завтра, а не когда государство скажет ему, что он безопасным. Другими словами – не имеет особого значения, то что нормативно определено, а в первую очередь – значимым то, что вытекает из принципов государственного строя и – находит потверждение в политической активности правящих (и подчиненных им госорганов). Реальная безопасность граждан (их самочуствие безопасности) зависит от пространьства нерегулированного правом, значится от сфер –
в которых административные органы имеют право принимать решения по своему усмотрению (в границах права). Сферы и дела нормированные правом очевидными. Обнимают они предписания и запреты, разрешения, освобождения, замедления итд. и любое их нарушение подлежит наказанию. Проблемой допустимые отступления (обходы) от их применения в индивидуальных делах граждан или подбор используемых для их решения нормативных актов. Затрагиваем кардинальный вопрос – в государстве права, государство стремясь к транспарентности определяемых собой правил поведения и функционирования должно создавать детальное юридическое нормирование или – учитывая ту же самую ценность, значится комфортабельность гражданьской жизни, называть в праве направления ожидаемых поведений, оставляя своим органом свободу в решении индивидуальных дел. Кажется, что нет возможности, но и нет необходимости перечисления всех жизненных ситуации. Стремление такое находилос бы на грании абсурда ведя к выводу, что если ситуация неописанной в праве ее нет и тем же самым не подлежит она решению. Право усморения в решении дел, особенно личных/персональных должно существовать. Вопрос – в каком объеме и с какой свободой. 

Администрация этой сферой функционирования государства, которая повседневно связывает его с гражданином и его личными/жизненными делами. Определяем ее как структуру, которая работает во имя исполнения права и в границах права[62]. Законодательная активность парламента вызывает требование идентичной активности от ведомств в деле исполнительных нормативных актов. В итоге – примером прагматика польского нормативного пространства – в данный момент может оказаться – что в силе несколько документов нормирующих то же самое дело, указывая разные государственные структуры имеющие право определить способы его решения в своих распоряжениях. Они издаются ведомствами связанными с политическими партиями в рамках коалиционного договора, значится и со связанными с ними группами интереса (interests group) и нажима (pressure group). Администрация иерархически построенной структурой. Значится дезориентированный чиновник в ситуации разногласий, для своей защиты обратится с просьбой о помощь к своему начальству. В конце этой спирали власти всегда будет политический чиновник и его интерпретирование права будет иметь партийно-ведомственный характер, но не правовой. Свой пост он занял благодаря партийной принадлежности и ожидает очередных авансов. Его толкование права (внутреннее право) не объязывает гражданина, но для административного работника имеет ключевое, значится – и для субъекта принятого решения. Приходим к ситуации, что говоря о государстве права, на самом деле имеем в виду государство которое работает на «петлях» права, на основе политической интерпретации законов и распоряжений[63].

Политический характер администрации нормальным делом и выступает во всех странах. Администрация работая во имя исполнения права nolens volens осуществляет политический интерес парламентарного большинства, каторый записан в форме законодательных актов. Изменение состава парламента в итоге объявления результатов выборов ведет к необходимости подачи правительства в отставку. Это итог и суть демократических выборов. Где однако грань проведения персональных изменений находявщихся в рамках нормальной очереди дел, a когда начинаем говорить о патологических явлениях и отходим от проблемы политической администрации в сторону партийной администрации[64]. Администрация всегда тнз. системной памятью, а правление – практическим делом[65], значится граждание оценивают ее функционирование с точки зрения таких ценностей как профессионализм и эффективность. Парийность административных постов ведет
к назначанию на должность по усмотрению партийного сходства и не профессионализма. Чиновниками становятся люди которые начинают учится того, что давно должны знать. Ускоряет это процесс описанный Laurensом Peterom, что в рамках административного аванса любой чиновник достигнет, раньше или позже, грани своей компетентности и пройдет на уровень некомпетентности[66].

Граждание на эффективность функционирования государства смотрят через призму активности тех, которые повседневно решают их дела, при чем высказыванные гражданами замечания не относятся к чиновникам, а к государству. Любая власть вводит изменения в имеющие силу право. Для этого введено институт избираемости и определено срок полномочий представителей народа имеющих право становления права. Сутью демократии эволюционные (модернизационные) изменения, а не революционые. Изменения, которых цель и направление будет понятным для общества, которое зная их – может ответсвенно оценить свое будущее и согласно этому – построить политику собственного развития.

В этом плане родиться вопрос о политическую культуру. Говорим однако не о политической культуре чиновников,
а о политической культуре властвующих элит (и их пониманию демократии) и граждан. На самом деле мы не знаем чем она. Можна вспомагатся институциональным подходом говоря, что демократия сводится к существованию определенных институтов и механизмов. Относим к ним народ как источник верховной власти, конституцию как основу всех прав, избираемый парламент, как эманация воли суверена, правительство избираемое парламентом и несущие перед ним ответственность, определенный круг гражданьских и человеческих прав, плюрализм политических партий, и т.д., не разъясняет это сути проблемы, так как инстититуты эти выступают также в странах, которых – принимая эвропейские стандарды – не считаем демократичными. Все эти структуры и механизмы предусмотривала Консти-туция Польской Народной Республики от 22 июля 1952 г.[67], но не смотря на это, считаем, что период, когда оставалась она в силе, был не демократичным. 

Второй подход – демократия как власть всех. Не имеет он однако никаких черт политического реализма. Сложно сообразит себе, что на современном этапе развития общества, любое решение принимается обществом путем общенародного голосования.

В литературе встречаем еще третий подход – демократия это власть на благо всех (общее). Дефинирования требует тогда понятие общего блага и название его составляющих. Интересная и одновременно сложная задача, тем более, что нет универсального блага. То что для одних корыстным, не объязательно таким для других. Касается это так обществ как и единиц. Общее благо всегда обусловлено многими историческими, общественными, культурными, религиозными, и другими факторами. Принять можна тогда, что какая-то демократия всегда где-то есть, если правящие обеспечивают общественные интересы и сознательны, что в рамках одной общины могут выступать разновидные интересы, ожидания и взгляды. Не означает это однако – как заметил Г.Сартории, что демократия может быть чем-нибудь[68].
В этом плане возникает проблема: должно ли правительсво организованное партией, которая завоевала победу в выборах – управляя государством – действовать во имя большинства, которое за нее проголосовало, на благо этого большинства, или должно оно действовать во имя этого большинства – на благо всех.

Вопрос на столько важным, что гарантом прав человека и гражданина определенная государством ситема наказов и санкции, которая должна способствовать удержанию общественного конформизма (его членов) в плане защиты определенных –
и общепризнанных важными – ценностей. Они определяют ожидаемые государством поведения, которые должны оставатся
в согласии с интересами и целями конститующими его сплоченность, способствуя стабилизации общественных отношений. Возрастает роль степени понимания властъю сути демократии. Будет ли она интегрировать исключительно одну общественную группу приводя к разделу общества, значится – к нарушению всеобщей безопасности, или будет учитывать существующие
в обществе дифференцирование способствуя общественной стабильности как основы субъективого чуствия граждананьской безопасности, главного предмета строящего легитимность власти.

Значимым фактором влияющим на обеспечение прав человека и ощущение гражданином личной безопасности является институт общественной контроли. Нормативно определенное пространство дающее ему свободу постаянного модифицирования (влияния) политики государства и функционирования органов власти, с чего мы и начинали анализ в данной стати.

Общественная контроль ничем другим, как совокупностъю механизмов и институтов способствующих (прямо или косвенно) гражданьскому сотрудничеству в деле удержания конформизма единиц в отношения определенных ценостей (нормативных, религиозных, культурных, итд.). Эффективность общественной деятельности непосредственно связана с приданием воли суверена статуса окончательности (ненарушимости), что будет своеобразной санкцией в отношению к решениям власти.

Отсутсвие придания такого статуса, понимаемого как ситуация, в которой мнение/стремление/требование суверена не подлежит так вступительной как и последующей верификации органами власти, верховную властъ суверена делает фасадной. Каждым разом политическое стремление решает об положении института. Может он быть эффективным инструментом контроли, и таким он обычно в прочных демократиях, но может быть также использован властью средством информирования ее об состояниях угражающих комфортабельности правления.

В рамках контроли, кроме выборов и гражданьской законодательной инициативы можем еще говорить об упомянутым уже референдуме и гражданьских инициативах ad hoc, которые мы из за их характеристик специально выделяем в данный момент.

Неоспоримым, что референдум основным выражением политической субъектности граждан. Субъект власти, непосредственно высказывает свою волю в определенном, общественно (государственно) значимым деле. Проблемой не является однако предусмотрела ли власть объязательное его проведение в решении названных дел, так как и – дала ли она гражданом право его возбуждения в делах, которые считают они особо важными для своего будущего. Суть дела в редакции вопросов и в тем, кто будет ее определять. Институт референдума может быть использован для реализации различных целей.

Иницирование референдума – пo правилу – должно истекать из стремления возбуждения процессавсегражданьской медиации в данноm деле, быть средством достигнутия гражданьского консенсуса, который доведет к успокоению общественных и политических конфликтов, совмещению ценностей и стремлнений. Вписывается он тогда в суть общественной контроли и строительство страны демократического характера.

Можна его однако использовать для обеспечения парти-кулярно понимаемого властного интереса, но не уменшает это его значимости, а указывает – единственно – на недостатки политического строя и его прагматично-политическуй стороны^[69]. Правящие, неоднократно относятся к референдуму как инструменту потверждения легитимности/делегитимности определенных политических сил и средству общественного уполномочения их для реализации неограниченной собственных интересов. В рамках такого подхода указать можна конституционный референдум в Республике Беларусь (начало голосования 9 ноября 1996 г.). Среди 7 вопросов нашлись два обращающее особое внимание: вы за принятием конституции с 1994 г. и изменениями и добавлениями (новая редакция Конституции Республики Белорусь) предложенными Президентом Республики Белорусь А.Г. Лукашенко и второе: вы за принятием конституции с 1994 г. с изменениями и добавлениями предложенными депутатами фракции коммунистов и сельскохозяйников[70]. Это плебисцит,
в рамках которого граждание должны высказаться за Президентом или парламентом. Идентично с инициативой конституционного референдума польского президента (от 3 мая 2017 г.). после консультации в его проекте было 15 вопросов, но оконьчательно в Сенат (который не принял президентской инициативы, в том голосамии партии, которая видвинула его кандидатуру на пост президента) нашлось 10 вопросов. Независимо от этого, что парламент не поддержал его инициативы[71], интересным материалом для анализа исходные 15 вопросов:

1. Вы за: a) принятием новой конституци, b) изменениями
в имеющей силу

2. Вы за введением в Конституцию объязательного проведения референдума потверждающего изменения в Конституции.

3. Вы за введение в Конституцию института объязательного проведения общепольского референдума в делах о ключевом значению для государства и народа если потребует этого не меньше чем 1.000.000 граждан.

4. Вы за добовление в Преамбулу Конституции отнесения к сверхтысячилетнему христяньскому наследствию Польши и Европы как значимому источнику нашей традиции, культуры и национального тождества.

5. Вы за конституционным гарантированием особой поддержки семей, которая сводится к принципу нетрогаемости полученных гражданами прав (таких как ассигнация в рамках програмы 500+)[72].

6. Вы за конституционным гарантированием особой защиты пенсионного права с 60 года жизни для женьщин и с 65 года – для мужчин.

7. Вы за конституционном гарантированием членства Польши в Евросоюзе.

8. Вы за конституционном гарантированием суверенитета Польши в Евросоюзе и принципом верховенства конституции над международмом и европейским правом.

9. Вы за конституционном гарантированием членства Польши в Североатлантическом пакте (NATO).

10. Вы за конституционном гарантированием особой защиты польского сельского хозяйства и продовольственной безопасности Польши.

11. Вы за конституционным усилением положения семи,
с учтением защиты на равне материньства и отцовства (дело
в том, что такие права (социальные) как мать должен иметь и отец – право до материньского отпуска, пособия итд. Право говорит, что новорожденным ребенком может заниматся отец, значится он получает права матери).

12. Вы за конституционном гарантированием защиты труда как фундаментом общественной рыночной экономики.

13. Вы за усилением полномочий избираемого народом президента в сфере иностранной политики и верховенства на армией.

14. Вы за тем, чтобы в конституции признать особые гарантии беременным женьщином, детьям, инвалидом и пожылым людям.

15. Вы за конституционном гарантированием деления страны страны на гмины (gmina), повяты (powiat) и воеводства (województwa)[73].

Выше указанные вопросы не требуют коментария в смысле определения цели референдума и влияния на величину участия в голосовании.

Немножко по другому явится ситуация на уровне самоуправленческих властей. Согласно закону о местном референдуме (от 15.09.2000 г.)[74], путьем референдума можна отозвать главное исполнительное лицо самоуправления, решать дела отнесенные
к полномочиям данного самоуправления, проблемы культурных связей региона, итд. (ст.2). Инициаторами голосования могут быть так жители территириальной единицы, как и политические партии и общественные организации действующие на данной территории. Тогда референдум становится реаьным инструментом общественной контроли над органами власти.

Референдум используется властью также для снятия с себя отвественности за принимаемые решения и перенесение их на «голос большинства». Примером норвежские референдумы
в деле членства в Евросоюзе[75]. В двух голосованиях (с 1969 г.
и 1972 г.) граждание Норвегии сказали нет. Суверен не для этого избирал своих представителей, чтобы принимать так ключевые решения. Выступило неприспособление формы к значимости решения[76].

Выделить при этом надо также общественные инициатвы ad hoc. Их возникновение не является элементом общественной контроли (реализации обществом своих прав), а свидительством протеста отчаянного общества, которое не видит возможности гражданьского сотрудничества – в рамках существующих институтов – в деле организации общественной жизни[77].

Задачей общественной контроли смягчивание внутригосударственных конфликтов и ее корни заложены в конституционном принципе суверенитета народа обнимающего возможность постаянного влияния (и корректирования) активности избранных собой представителей. Если согласимся с таким подходом, возможность воспользования нормативно определенными инструментами общественной контроли (гражданьская законодательна инициатива, инициатива проведения референдум, референдум veto, итд.) как и последствия принятых в их рамках решений не могут зависеть от позиции занимаемой органом подлежающим контроли. Независимо от государства и культуры нет невтрального содержания категории справедливость. Справедливым (правильным) всегда то, что считает таким правящая коалиция.

Современные политические партии потеряли идеиную характеристику. Невозможно тогда говорить о левых, правых, либеральных, консервативных, и.пр. Большинство из них (независимо, как сами себя позиционируют) партиями типа catch-all, зн. такими, которые нацелены на широкий круг избирателей и
в своих лозунгах (не програмах, которых обычно нет) учитывают все проблемы сегодняшнего дня, которыми живут избиратели[78]. Политикой управляют рыночные механизмы в том смысле, что партия (политик), обещает гражданом все, чего они сегодня ожидают, чтобы только за ними голосовали. Развитие государства и его будущее в данной обстановке не имеет никакого значения. Кроме того – вторая черта – они напоминают структуры занимающиеся трудоустройством с такой драматургией: политик как профессия, лидер партии как должность и парламент как место работы. Исчезла категория независимого политика в его историческом понимании, как авторитетное лицо, имеющее свой принципиальные ценности, и не хочящие связыватся с партийными интересами. Сегодня независимый означает недавольный, значится политик которому партия не обеспечивает (не хочет обеспечить) ожидаемых им прибыли (обычно постов, места на избирательном списке, и т.д.). покидает он тогда паpтию и на пресс-конференци объявляет свое новое положение. На самом деле он говорит, что сдал себя в магазин с товарами second hand, в котором можна торговать цену покупки.

Суммируя

Когда идет речь о конституционных гарантиях гражданьской безопасности в плане функционирования органов власти, самым популярным вопрос о юридические основы такого или другого решения. Дело в том, что большинство из них:

1) Имеет нормативное основание благодаря тому, что правящая коалиция имела в парламенте большинство необходимое для введения изменений в имеющие силу право. Возвращаемся к вопросу о пониманию демократии.

2) Парламентарное большинство обеспечивает возможность введения изменений в законы, но спорным оставается их согласие с Конституцией, изменение которой требует определенной величины голосов. В Польше законопроект – изменения в конституцию может внести группа 1/5 законного количества депутатов, сенат или Президент. Должен быть принят в одинаковой рeдaкции Сeймoм, a зaтeм – Сeнaтoм. Сeйм принимает закон бoльшинствoм нe мeнee 2/3 гoлoсoв в присутствии нe мeнee пoлoвины прeдусмoтрeннoгo зaкoнoм числa дeпутaтoв. Сeнaт – aбсoлютным бoльшинствoм гoлoсoв в присутствии нe мeнee пoлoвины прeдусмoтрeннoгo зaкoнoм числa сeнaтoрoв. Удивительным, о чем была речь, что вынесения зaкoнопроекта oб измeнeнии Кoнституции в разделах I, II или XII требует согласия органов власти. Говоря по другому – парламентарное большинство имеет силу изменить законы, но не имеет силы изменить конституции. Среди этих законов такие, которые определяют правила выборов судей в Верховный Суд, который толкует право и судей в Конституционный Суд, который решает о согласии законов и других нормативных актов с основным законом. 

3) Не имеет законных оснований, но положения имеющие силу регулирования данных ситуаций не содержат положений препятствующих принятию определеных решений.

Общество/граждание пользуясь правом контроли над своими представителями, и имея формально-правовые средства влияния на их поведение, на практике не имеют возможности реального модифицирования их деятельности. Единственным эффективным механизмом выборы и изменение представителей. Однако и в этом случае охрана их прав не до конца защищена.
О их судьбе решают милиионы людей имеющих статус гражданина (думаю об диаспоре) и не имеющих никакакого соображения о событиях в родной стране (и даже не знающих родного языка). Сложно тогда говорить, что Конституция защищает интересы граждан и решает об их доверию государству. Конституция нуждается в изменении.

Глава 3.

ОСОБЕННОСТИ КУЛЬТУРЫ БЕЗОПАСНОСТИ ЧЕЛОВЕКА И СОЦИАЛЬНЫХ ГРУПП.
ДЕТЕРМИНАНТ КУЛЬТУРЫ БЕЗОПАСНОСТИ ЛИЧНОСТИ И СОЦИАЛЬНЫХ ГРУПП

 

Агнешка Филипэк,

доктор наук, профессор Университета естественных и гуманитарных наук в Седльце, Гуманитарный Факультет, Институт Социальных Наук

и Безопасности, наука о безопасности (г. Седльце, Республика Польша)

Культура безопасности в значительной степени влияет на безопасность человека и различных социальных групп. Быстрый темп развития современного мира заставляет не всегда за разного рода изменениями идти в ногу с воображением человека, его знаниями и мыслями о безопасности, а также о том, как реагировать на его отсутствие. Каждый субъект характеризуется специфическим для себя, конкретной, строго определенной позицией в вопросе заботы о безопасности. По словам Мариана Плотника, мы можем говорить о физическом или юридическом лице. «Говоря
о физическом объекте, мы имеем в виду одного человека, небольшую социальную группу, например, семью, местное сообщество, общество (нация) или, в более широком смысле, человека как вида (homo sapiens). Под понятием юридического лица мы понимаем институты и организации, отдельные государства, национальные и транснациональные компании, например, корпорации и т. д.[79]». Независимо от того, на представленный тип субъекта, каждый из них имеет характерную для себя культуру безопасности.

Культура безопасности и ее основные элементы
в литературе XX и XXI веков

Литература по культуре безопасности с течением времени становится все богаче. Ее подробные обзоры заключала в кни-гах пт:, Уровень и характер культуры безопасности академической молодежи [80] и психосоциальные и праксеологические аспекты качества функционирования системы антикризисного управления [81]. Ниже я представлю одну из этих коллекций, важные публикации, свидетельствующие о растущей популярности данного вопроса.

Соединение понятий культуры и безопасности сделали во второй половине XX века Ник F. Pitgeon[82]. По Pitgeona культура безопасности представляет собой систему значений, через которую определенная группа людей понимает угрозы в мире, является выражением того, каково отношение данного сообщества
к риску, опасности и безопасности, и какие значения в этом диапазоне, считаются существенными. Таким образом, эта интерпретация фокусируется на узком понимании безопасности, то есть, прежде всего, на угрозах. Как сообщает Камилла Trochowska, «этот термин, был разработан Питера Katzensteina и других в The Culture of National Security, флагманом работе проанализировал роль культуры в процессах создания безопасности, включающей три компонента[83]»:

– внешние факторы,

– сферу внутренней политики,

– идентичность и нормы как факторы, формирующие отношения между вышеуказанными компонентами и фиксации формы всей системы национальной безопасности и международного.

Соображения в области культуры безопасности не всегда одинаково относятся к упомянутой теме. В Польше этот вопрос описывает Ричард студенческий исследователь из Силезского Университета, Кшиштоф Малиновский из Познани, а также Мариан Плотницкий – представитель UPH в Седльце. В 2003 году появился в нашей стране статьи первого из упомянутых авторов, пт. Управление безопасностью в случае чрезвычайной ситуации или катастрофы [84]. Исследователь склоняется к утверждению, что каждое общество имеет свою культуру безопасности и относится культуру безопасности, в основном, к категории угроз.

В 2003 году появилась также коллективная работа под редакцией Кшиштофа Малиновского пт: Культура национальной безопасности в Польше и Германии, выпущена Институтом Западный[85]. Текст, написанный К. Малиновским, называется Куль-тура национальной безопасности: концепция и возможности применения. Статья ориентирована в основном на опыте исторических Польши и Германии в отношении размера геопо-литического упомянутых государств.

Категория «культура безопасности» также появилась в 2003 го-ду в публикации Петра Гаспарского под названием: Психологические детерминанты готовности к предотвращению, выпущенной Институтом Психологии ВЫ. Автор в одной из глав описывает культурные и социальные определители восприятия угроз. Объясняет, среди прочего, что «одним из элементов создания культуры безопасности является закон, который формирует общественное восприятие угрозы и заставляет правильное поведение»[86]. Вышеупомянутое заявление издания позволяет выделить и особо подчеркнуть интерпретацию проблем культурной безопасности Мариана плотника[87], вокруг в широком и в «положи-тельном» смысле безопасности, описываемой в течение упомя-нутого Автора десятков публикаций.

По словам Мариана Плотника, «культура безопасности – это, в значительной степени, характерный для субъекта его способ мышления о безопасности и чувстве безопасности, а также способы достижения безопасности»[88]. Поэтому каждый субъект сам по себе думает о безопасности и заботится о них. Может, однако, случиться, что лицо, считая, что поступает правильно, реализует основания в действительности, не способствующие безопасности в долгосрочной перспективе, как для данного субъекта, так и для его окружения. Чем же стоит руководствоваться, чтобы представлять, как лучший уровень и характер культуры безопасности? Ответ на этот вопрос дает Мариан Cieślarczyk, написав, что «культура безопасности – это образец основных допущений, ценностей, норм, правил, символов и убеждений, характерных для данного субъекта, влияющих на восприятие им проблем, возможностей и (или) угроз в ближайшем и дальнейшем окружении, а также восприятие безопасности и мышления о нем [...] и связанное с этим поведение и действия (взаимодействия), по-разному этот субъект «ученых» и wyartykułowanych, в процессе широко понимаемого образования, в том числе в естественных процессах внутренней интеграции и внешней адаптации, а также в других организационных процессах [... ], а также в процессе укрепления широко (не только военного) понимаемого обороноспособности [... ], служащих по мере гармоничного развития этого субъекта и достижения им наиболее четко понимаемой безопасности, с пользой для себя, но и для окружающей среды»[89]. Эта интерпретация понятия «культура безопасности» вписывается в широкое, положительное, современное понимание понятия «безопасность», которые не пропускает вопросов развития. Безопасность в широком понимании, на деле выполнить три основные функции:

– продолжительность,

– выживание,

– развитие[90].

Среди последствий широкого мышления о безопасности можно выделить следующие:

– всевозможные трудности, проблемы и препятствия субъект сможет воспринимать как вызовы, к которым следует подходить с позитивным отношением, с верой в собственные силы, без такого подхода их будет сложно преодолеть,

– в меньшей степени субъект будет опасаться внедрения новых решений и таких рисков,

– результатом открытости и поисков в сфере улучшения своего качества, будет также большая сноровка воспринимать возникающие шансов,

– для продолжения своего развития, от данного субъекта также будет вытекать желание сотрудничества или взаимодействия с другими субъектами,

– наконец, следствием широкого мышления о безопасности должно быть также широкое мышление об обороне, то есть формирование его в различных измерениях безопасности [91].

Весьма вероятными последствиями вышеизложенного мышления могут быть поведение и действия субъектов, положительно влияющие на безопасность этих субъектов и их окружение даже в долгосрочной перспективе. В ситуации, когда субъект воспринимает безопасность узко и отрицательно, любые трудности могут восприниматься как угроза и руководствоваться к ним равнодушием или побегом. Тогда ему будет трудно принять рациональные меры. Как я уже говорила, «это способ восприятия действительности, мышления и действия, напоминает неправильное обр<