Общие условия выбора системы дренажа: Система дренажа выбирается в зависимости от характера защищаемого...
Своеобразие русской архитектуры: Основной материал – дерево – быстрота постройки, но недолговечность и необходимость деления...
Топ:
Характеристика АТП и сварочно-жестяницкого участка: Транспорт в настоящее время является одной из важнейших отраслей народного...
Техника безопасности при работе на пароконвектомате: К обслуживанию пароконвектомата допускаются лица, прошедшие технический минимум по эксплуатации оборудования...
Оценка эффективности инструментов коммуникационной политики: Внешние коммуникации - обмен информацией между организацией и её внешней средой...
Интересное:
Влияние предпринимательской среды на эффективное функционирование предприятия: Предпринимательская среда – это совокупность внешних и внутренних факторов, оказывающих влияние на функционирование фирмы...
Распространение рака на другие отдаленные от желудка органы: Характерных симптомов рака желудка не существует. Выраженные симптомы появляются, когда опухоль...
Финансовый рынок и его значение в управлении денежными потоками на современном этапе: любому предприятию для расширения производства и увеличения прибыли нужны...
Дисциплины:
2020-05-07 | 131 |
5.00
из
|
Заказать работу |
|
|
2000
УДК 34(093)(450)"17"
ББК 67.3
Б 42
Перевод, вступительная статья, комментарии
и приложение доктора юридических наук,
профессора Ю.М. Юмашева
Беккариа Ч.
Б42 О преступлениях и наказаниях/Пер, с ит. Ю.М. Юмашева. — М.: Междунар. отношения, 2000. - 240 с.
ISBN 5-7133-0983-5
Идеи великого итальянского мыслителя Чезаре Беккариа для развития гуманистических тенденций правовой и общественной мысли человечества трудно переоценить. Его книга еще при жизни автора вошла в сокровищницу европейской культуры, закрепив за ним почетный титул "апостола человечности". Книга была переведена на все европейские языки. Данное издание предваряет развернутая статья профессора Ю.М. Юмашева "Книга Беккариа и Россия" и заключает подбор исторических материалов, свидетельствующих о том, что учение итальянского мыслителя, во многом получившее ныне силу законов, далеко опередило свой век.
УДК 34(093)(450)"17"
ББК 67.3
© Перевод Юмашева Ю.М., 2000
© Вступительная статья, комментарии
и приложение Юмашева Ю.М.,
2000
© Подготовка к изданию и оформ-
ление изд-ва "Международные
ISBN 5-7133-0983-5 отношения", 2000
Указатель параграфов, которые
содержатся в этой книге
Беккариа и Россия
К тому, кто читает
Введение
I. Происхождение наказаний
II. Право наказания
III. Выводы
IV. Толкование законов
V. Темнота законов
VI. Соразмерность между преступлениями и наказаниями
VII. Ошибки при установлении мерила наказаний
VIII. Классификация преступлений
|
IX. О чести
X. О поединках
XI. Об общественном спокойствии
XII. Цель наказаний
XIII. О свидетелях
XIV. Улики и формы суда
XV. Тайные обвинения
XVI. О пытке
XVII. О государственной казне
XVIII. О присяге
XIX. Незамедлительность наказаний
XX. Насилия
XXI. Наказания для дворян
XXII. Кражи
XXIII. Бесчестие
XXIV. Тунеядцы
XXV. Изгнание и конфискация
XXVI. О духе семейном
XXVII. Мягкость наказаний
XXVIII. О смертной казни
XXIX. О взятии под стражу
XXX. Процесс и давность
XXXI. Преступления трудно доказуемые
XXXII. Самоубийство
XXXIII. Контрабанда
XXXIV. О должниках
XXXV. Убежища
XXXVI. О вознаграждении за выдачу преступника
XXXVII. Покушения, сообщники, безнаказанность
§ XXXVIII. Наводящие вопросы, показания
XXXIX. Об особом роде преступлений
XL. Ложные понятия о пользе
XLI. Как предупреждаются преступления
XLII. О науках
XLIII. Судьи
XLIV. Награды
XLV. Воспитание
XLVI. О помиловании
XLVII. Заключение
Приложения
БЕККАРИА И РОССИЯ
28 ноября 1994 г. исполнилось 200 лет со дня смерти великого итальянского мыслителя Чезаре Беккариа. Значение его идей для развития гуманистических тенденций в правовой и общественной мысли нашей страны трудно переоценить.
Если воспользоваться метафорой Дж. Рида о том, что 10 дней октябрьского переворота 1917 года в России потрясли мир XX века, то 100-страничная книжечка Ч. Беккариа "О преступлениях и наказаниях" несомненно потрясла Европу XVIII века. Она появилась анонимно в августе 1764 года в Ливорно, вызвала небывалый интерес и мгновенно разошлась, выдержав уже в год своего появления несколько изданий. В последующий период она была переведена практически на все европейские языки, включая и русский (1803 г.). В Италии не было грамотного человека, который не познакомился бы с трактатом Ч. Беккариа. А французский перевод его книги в 1766 году выдержал за год семь изданий, благодаря чему она была прочитана всеми образованными людьми Европы.
|
Энциклопедисты называли Ч. Беккариа "новым Ликургом", единственным законодателем своего времени, писали комментарии к его труду. На его мнение как на новый закон ссылались в уголовных судах Австрии, Германии и Франции, с ним искали встреч коронованные особы. Современники называли его идеи "откровением свыше и пророчеством будущего". Таким образом, уже при жизни Ч. Беккариа его маленький шедевр вошел в сокровищницу европейской культуры, обессмертив имя своего 26-летнего автора и закрепив за ним почетный титул "апостола человечности". Причиной тому стал революционный характер книги. Она потрясла моральные и интеллектуальные устои европейского общества XVIII века, которое в своей основе оставалось средневековым по этическим нормам и образу мышления.
Разумеется, книга Беккариа появилась не на пустом месте. В Европе начался мощный духовный подъем, известный под названием "эпоха Просвещения". Эта эпоха характеризовалась критическим переосмыслением традиционных ценностей в области религии, политики, права и культуры, стремлением вырвать индивида из цепей Средневековья и создать принципиально новую картину мира на основе рационализма. Заслуга Беккариа заключалась в том, что он сумел лучше чем кто-либо обобщить и выразить в блестящей литературной форме (зачастую афористично) основные гуманистические идеи, витавшие в обществе. Немаловажную роль сыграл и тот факт, что разящий удар его критики был нанесен по "заповедной зоне" Средневековья — уголовному судопроизводству, то есть по той части законодательства, которая, по словам Ч. Беккариа, характеризовалась жестокостью и, несмотря на исключительную важность, оставалась "запутанной и забытой почти во всех европейских странах". Так, во Франции, Германии, Англии закон предписывал смертную казнь за более чем 100 видов преступлений, включая и малозначащие. При этом представители высших классов могли избегнуть смертной казни даже за самые тяжкие преступления. Каноническое право также было проникнуто скорее духом ветхозаветной мести за оскорбление божеского величия, нежели стремлением утвердить христианские добродетели. Всюду царили пытки и судебный произвол. Причем по доносу судья мог заключить в тюрьму каждого. Сейчас кажется невероятным, что признание обвиняемого не имело законной силы, пока не было подтверждено под пыткой. А полное доказательство вины обвиняемого складывалось арифметически из половинных, четвертных и даже восьмеричных доказательств. К вызову свидетелей в суд прибегали редко по причине экономии. Им также грозила пытка, если судья усматривал противоречия в их показаниях. Уголовная система европейских стран в XVIII веке зижделась на принципе устрашения и мщения.
|
В России в области уголовного законодательства наблюдалась аналогичная картина. По жестокости наказаний и способам их исполнения она не уступала Западной Европе. Смертной казнью также каралось более 100 видов преступлений. Казни носили публичный характер, пытки и доносы были обычным явлением. Уголовное законодательство, основу которого составляли Соборное уложение 1649 года, воинские уставы Петра I и бесчисленные императорские указы, было не упорядочено. Наука уголовного права находилась в эмбриональном состоянии, а профессиональный уровень судей оставлял желать много лучшего.
В этих условиях книга Ч. Беккариа явилась гласом общественной совести и заложила фундамент правосознания нового времени.
Исходя из идеи равенства, прав личности и всеобщей пользы как основы справедливости, Беккариа предложил реформировать уголовные законы на принципах гуманности и законности. Гуманизм проявился прежде всего в провозглашении презумпции невиновности, в страстном призыве отменить смертную казнь, запретить пытки и допросы с пристрастием, отказаться от приговоров, основанных на доносах, и т.д. Он предлагал также упорядочить всю систему уголовного правосудия таким образом, чтобы в ней не было места для судейского произвола и осуждения невиновных. Основой данной системы должен служить закон. Закон и только закон должен регламентировать деятельность правосудия, определять случаи и причины задержания и наказания граждан. С этой целью Ч. Беккариа вслед за Монтескье высказывался за разделение законодательной и судебной властей. Законодатель создает и толкует закон, а судье предписывается буквальное исполнение его. В этом Беккариа видел гарантию от судейского произвола. Важно подчеркнуть, что для Беккариа закон имел нравственное начало, ибо зижделся на вечных чувствах людей. Переходя от принципов к институтам предлагаемой им системы уголовного права, Беккариа сосредоточил внимание на двух наиболее важных институтах: преступлениях и наказаниях, рассматривая их в тесной взаимосвязи в соответствии со своим философским видением мира. В отношении преступлений он сформулировал два главных постулата: уголовно преследоваться должны деяния людей, а не их слова или намерения. Мерилом преступления является вред, нанесенный нации или общественному благу, а также личности. Беккариа предложил классифицировать преступления по степени их тяжести и применять к ним отвечающие их природе наказания. В качестве причин преступлений Беккариа, может быть, первым в истории западноевропейской криминологии назвал социальные и экономические в числе наиболее важных.
|
Что же касается наказаний, то, исходя из принципов гуманизации природы человека вообще и отдельной личности в частности, он увидел в наказании не инструмент мести и устрашения, а средство исправления преступника с целью удержать его и других от совершения новых преступлений. В блестящей афористичной форме он сформулировал признаки, которым должны отвечать наказания: "Чтобы ни одно наказание не было проявлением насилия одного или многих над отдельным гражданином, оно должно быть по преимуществу гласным, незамедлительным и неотвратимым, минимальным из всех возможных при данных обстоятельствах, адекватным преступлению и предусмотренным в законах".
Беккариа придавал исключительное значение предупреждению преступлений, в чем видел главную цель "хорошего законодательства". Этой цели должны служить ясные и простые законы, распространение знаний и образования среди населения, усовершенствование воспитания и исключение из числа преступлений безразличных деяний, которые в "дурных законах" называют преступлениями.
Ч. Беккариа последовательно проводил принцип гуманности и в процессуальной сфере, что выражалось прежде всего в защите прав обвиняемого. Он предлагал ввести суд присяжных, обеспечить обвиняемому право на отвод судьи, сделать гласным судебное разбирательство и вынесение приговора. Его предложение представлять тем более веские доказательства, чем серьезнее преступление, сыграло большую роль в российском правосудии. Наконец, он выдвинул принцип равенства свидетелей и зависимости достоверности их показаний от взаимоотношений с обвиняемым, предложил запретить совместное содержание обвиняемых и преступников, а также осужденных за преступления разной тяжести.
|
Книга Беккариа инициировала ряд реформ уголовного законодательства в Европе. Россия не стала исключением. Однако в ней восприятие и реализация идей великого итальянца приобрели большое своеобразие. Наша страна на протяжении всей своей истории жила в условиях политического деспотизма, сначала монархов-самодержцев, а затем партийной диктатуры, и потому проблема взаимоотношений между индивидом и властью стояла у нас острее, чем в любом другом европейском государстве. И тем не менее идеи Беккариа вот уже два столетия служат одним из источников демократических тенденций в развитии отечественной общественной и правовой мысли и прогрессивных преобразований в законодательстве.
Екатерина II (1729—1796 гг.) проявила живой интерес к личности Беккариа и его книге. Она приглашает Беккариа в Россию и предлагает ему заняться тем "что он сам себе выбрал, опубликовав свой труд". Приезд Беккариа в Россию не состоялся[1], но Екатерина II внимательно ознакомилась с его книгой и в 1767 году созвала специальную комиссию из представителей разных сословий для составления нового уложения, передав ей "Наказ", которым комиссии следовало руководствоваться в своей работе. "Наказ", как известно, был собственноручно написан императрицей и заслуживает особого рассмотрения. При написании "Наказа" Екатерина II руководствовалась прежде всего идеями западноевропейских мыслителей в области общественной и правовой мысли. Наибольшее влияние на "Наказ" оказали труд Монтескье "О духе законов" и книга Ч. Беккариа "О преступлениях и наказаниях", из которых императрица делала прямые заимствования. Она признавалась, что "обобрала" на пользу своей империи Монтескье и надеется, что он простит ей эту литературную кражу во благо 20 миллионов людей. Аналогичное признание в отношении Беккариа Екатерина II сделала в письме к Фридриху II. "Наказ" включал в себя 655 статей, разбитых на 22 главы. Более половины из них — прямой перевод или компиляция из упомянутых книг Монтескье и Беккариа.
Содержание "Наказа" разнообразно и охватывает многие области законодательства. В частности, констатируется, что Россия — европейская страна во главе с государем-самодержцем, который один компетентен издавать законы и является источником всякой власти. Для толкования законов создается Сенат. Далее речь шла об учреждениях, о судопроизводстве, о составлении, слоге и целях законов, об общественных классах, о сословных судах, о размножении народа, о торговле и ремеслах, о воспитании, о порядке наследования, о веротерпимости, о полиции и государственном хозяйстве.
Что же касается уголовного права, то к нему отнесено около трети статей наказа — 227. Из них 114 принадлежали Беккариа и 87 — Монтескье. Абсолютное большинство дословных заимствований из Беккариа было включено в самую большую главу Х "Об обряде криминального суда" (ст. 142—250). На рукописи "Наказа" императрицей отмечено, что эта глава — прямой перевод из книги Ч. Беккариа, сделанный по ее приказанию одним из лучших российских переводчиков того времени — Г. Козицким.
В "Наказ" почти без изъятий вошли суждения Беккариа о разделении законодательной и судебной властей, о верховенстве закона, который должен действовать одинаково на всей территории государства и обеспечивать безопасность граждан. Провозглашалось, что гражданам "следует бояться законов, а не лиц". Под политической свободой граждан понималось право каждого делать все, что не воспрещено законом "в видах общественного блага". Прямые заимствования из Беккариа относятся, например, к презумпции невиновности, классификации преступлений по их тяжести, к необходимости соответствия наказания тяжести и природе преступления, об ответственности соучастников в преступлениях, о предупреждении преступлений и т.д. Подробно воспроизведены положения, относящиеся к свидетельским показаниям, к оценке доказательств и т.д. Предполагалось запретить пытку, ограничить случаи применения смертной казни, смягчить наказания, предоставить обвиняемому право на защиту, не помещать в камеры вместе людей разной степени виновности. В целом весь пафос "Наказа" в этой части направлен на гуманизацию системы уголовных наказаний и отказ от принципа устрашения и мести в правосудии.
Однако планам принятия нового Уложения не было суждено осуществиться, и "Наказ" так и не стал законом. В 1768 году Комиссия фактически прекратила свою работу, формальным поводом для этого послужило начало войны с Турцией. Настоящая же причина, как справедливо отмечал известный русский юрист А. Кистяковский, заключалась в "умственном, нравственном и общественном состоянии русского народа и общества. Это было состояние позолоченной грубости и неразвитости, то состояние, которое было более благоприятно развитию крепостного права, чем осуществлению мыслей Беккариа и Монтескьё, решительно несовместимых с таким состоянием народа[2].
Действительно, Россия того времени мало была подготовлена для восприятия просветительских идей. Так, когда Екатерина II предложила Сенату отменить пытку, то встретила его противодействие. Поэтому императрица была вынуждена отказаться от мысли запретить пытки гласно. Не случайно "Наказ", отпечатанный с параллельным текстом на русском, французском, немецком, латинском, а позднее на польском, новогреческом и итальянском языках, был разослан иностранным правительствам для распространения только за границей. Там он вызвал неоднозначную реакцию. Фридрих II высказал свое восхищение русской императрице, а во Франции "Наказ" был запрещен для чтения, как и книга Беккариа, за "неуважение к законодательству".
В самой же России "Наказ" был признан государственной тайной: никому из низших чинов и "посторонних" не дозволялось не только делать выписки из него, но и читать. В XIX веке "Наказ" не раз подвергался критике за свои технические несовершенства, отрывочность, наличие неясных мест, непоследовательность и т.д. В советское время критика "Наказа" носила скорее идеологический характер. Некоторые исследователи творчества Беккариа упрекали Екатерину II за то, что она не включила в "Наказ" ни одного высказывания великого итальянца, которое содержало бы критику деспотизма, и не указала на социальные причины преступности. Тем самым, утверждали они, извращалась социально-политическая сущность учения Беккариа, не говоря уже о том, что была полностью скрыта связь его учения с революционно-демократическими идеями Руссо. Подобную критику вряд ли можно назвать во всем справедливой. Екатерина II была государственным деятелем. Как самодержец, она стремилась с помощью "Наказа" укрепить свою власть. "Наказ" не был и не должен был быть чисто юридическим документом. По природе своей он представлял собой директивы императрицы по проведению правовой политики государства в духе эпохи Просвещения. Поэтому, оценивая "Наказ" в целом, следует отметить, что, хотя он и не стал законом, но достиг целей, для которых создавался. Он оплодотворил русское общество массой новых идей высокого гуманитарного звучания, которые были выработаны европейской цивилизацией. Эти идеи, и прежде всего идеи Беккариа, через "Наказ" и непосредственно на протяжении всего XIX века служили эффективным инструментом развития правовой и общественной мысли в России. Его идеи "пестовали" русскую криминологическую науку с колыбели и исподволь, постепенно подготавливали почву для коренных демократических преобразований в законодательстве.
Среди последователей Беккариа в России помимо юристов было немало государственных деятелей различных политических взглядов, писателей, философов, которых привлекала нравственная, гуманная сторона его учения. Достаточно назвать лишь некоторых, наиболее известных.
В период царствования Екатерины II под влиянием учения Беккариа находился член Российской академии наук С.Е. Десницкий, первым из отечественных профессоров-юристов начавший преподавать на русском языке систематический курс "Российское законодательство". В своих работах "Представление о учреждении законодательной, судительной и наказательной власти в Российской империи", а также в "Слове о причинах смертных казней по делам криминальным" он следовал за Беккариа в вопросах о соразмерности наказаний и преступлений, о равенстве всех перед законом, об умеренности наказаний, об ограничении применения смертной казни, тесной связи морали и закона и т.д.
Большое влияние оказали идеи Беккариа и на русских публицистов екатерининской эпохи. Среди них следует отметить Ф.В. Ушакова и А.Н. Радищева. Интерес представляет развиваемая ими идея гуманизации уголовно-правовой сферы. Ф.В. Ушаков в "Размышлении о праве наказания и о смертной казни" практически полностью повторяет учение Беккариа о наказании, выводя его цели и содержание из договорной теории. Наказание, по его мнению, не может заключаться в возмездии злом за зло и носить характер устрашения, а должно быть исправительным и справедливым, соразмерным преступлению. Как последователь Беккариа он был убежденным противником смертной казни. Уголовно-правовые взгляды А.Н. Радищева также характеризуются приматом закона и равенства всех перед законом. В этом, равно как и в приверженности идее свободы совести и слова, защиты прав личности, гуманизации наказаний, их соразмерности преступлениям, в качестве которых он признавал лишь деяния, а не помыслы и слова, в требовании отмены жестоких наказаний и пыток, смертной казни, просматривается явное влияние Беккариа.
Идеи Монтескье и Беккариа, усвоенные русскими политическими писателями и юристами XVIII века, не утратили своего руководящего характера и в первой четверти XIX века, в частности при формировании доктрины русского уголовного права и проведении правовой политики. Однако в указанный период эти идеи воздействовали скорее опосредованно, через "Наказ". Такое влияние прослеживается, например, во взглядах Г. Солнцева, автора первого отечественного самостоятельного курса уголовного права. Его курс всецело проникнут идеями Монтескье и Беккариа, отраженными в "Наказе". До Г. Солнцева не было попыток ввести в научную систему уголовного права те гуманные начала, которые проникли в литературу конца XVIII века, но в практическом плане оставались чуждыми духу действовавшего в России уголовного законодательства.
Большое влияние оказали идеи Беккариа и на декабристов. Так, П.И. Пестель считал, что общество должно быть основано "только на точных и справедливых законах", перед которыми все граждане должны быть равны. Он разделял классификацию преступлений Беккариа и видел их лишь в деяниях, а не в "зловредных мыслях или намерениях". Пестель был противником смертной казни и жестоких наказаний, его идеалом, как и других декабристов, была гуманная система наказаний, гарантирующая гражданам наибольшую степень гражданской свободы и обращения, не унижающего человеческое достоинство.
В период правления Николая I, как известно, в обществе утвердилась атмосфера, создававшая крайне неблагоприятные условия для демократических и гуманных просветительских идей. Тем не менее при составлении Свода законов Российской империи в 1832 году ряд статей главы Х "Наказа" о предварительном заключении и силе доказательств был включен в "Законы о судопроизводстве по делам о преступлениях и проступках" в качестве источников, и это спасло многих от несправедливых приговоров. Из писателей XIX века к Беккариа проявили большой интерес Л.Н. Толстой и М.Е. Салтыков-Щедрин.
Однако апофеозом идей Беккариа в России стали 60-е годы прошлого столетия, когда были осуществлены внутриполитические реформы, включая судебные, содействовавшие демократизации всей общественной жизни в стране. Венцом реформы российского правосудия стали Судебные уставы. С их принятием нашли практическую реализацию идеи Беккариа о полном отделении власти судебной от законодательной, исполнительной, о решении уголовных дел судом присяжных, в том числе политических дел, о несменяемости судей, самостоятельности адвокатуры и т.д. Как отмечал известный русский криминалист начала XX века С. Гогель, "это сразу же поставило наши суды на равную высоту с лучшими образцами судебного строя в самых культурных государствах"[3].
Личность Беккариа и его учение нашли горячего поклонника в лице одного из основных "архитекторов" судебных реформ, талантливого русского юриста и государственного деятеля С. И. Зарудного. Он перевел книгу Беккариа, поместив параллельно тексты главы Х "Наказа" и послереформенного русского законодательства, воспринявшего идеи Беккариа. С.И. Зарудному принадлежит несколько восторженный, но отражающий в целом большое и прогрессивное влияние идей Беккариа на формирование общественно-политической и правовой мысли России отзыв: "Книга Беккариа "О преступлениях и наказаниях" — это не итальянская, это скорее русская книга, написанная только на итальянском языке: Екатерина II ее усыновила".
С приходом к власти Александра III реализация судебных реформ замедляется и завершается лишь к 1899 году. Причем изменения и дополнения консервативного толка, постоянно вносившиеся в Судебные уставы, выхолостили их демократическую суть к моменту их окончательного введения на всей территории страны.
Однако если российская действительность продолжала сопротивляться практическому применению демократических и гуманных идей Беккариа, то этическая сторона его учения нашла немало последователей. Например, влияние Беккариа ощущается в работах русского философа конца прошлого века В. Соловьева "Право и нравственность", "Уголовный вопрос с нравственной точки зрения". Большую роль Беккариа в становлении современного уголовного права и процесса отмечал в своей "Истории философии права" и видный русский юрист Г.ф. Шершеневич. При этом он подчеркивал влияние идей Беккариа не только на правовую науку, но и на законодательство дореволюционной России.
XX век, особенно его вторая половина, стал эпохой стремительного развития научных знаний во всех сферах жизнедеятельности человека. Это помогло увидеть, что содержание идей Беккариа гораздо глубже и шире области уголовного права. Упомянем лишь несколько примеров, иллюстрирующих актуальность ряда положений Беккариа для современной науки. Его краткие замечания о силе первобытных инстинктов в человеке, способных отбросить далее просвещенную нацию на столетия назад, о решающей роли общественного мнения, укрепляющего связи в гражданском обществе более, чем государственная власть, делают его предтечей ряда современных научных доктрин о массовом сознании. А высказанная им как бы мимоходом хвала философу, который осмелился бросить в массы первые, долго не дающие результатов семена полезных истин, — разве это не прозрение фундаментальной науки, которая в наши дни стала движущей силой человеческого прогресса?
Я уже не говорю о многочисленных и прекрасных высказываниях о взаимоотношениях между властью и гражданином, которые кажутся написанными современным защитником прав человека. Больше того, вся проблематика прав человека в XX веке и особенно в его второй половине, а также практика воплощения их в жизнь — все это зримые свидетельства того, что гуманные идеи Беккариа приобретают планетарное звучание. Они реализуются не только в национальных кодексах и конституциях, но и в международных конвенциях, участниками которых являются государства различных культур.
Идеи самого Беккариа — прекрасная тому иллюстрация.
Что же касается их судьбы в России в XX веке, то после октября 1917 года все старое законодательство, включая уголовное, было отменено. Новое же носило ярко выраженный классовый характер, что предопределило с самого начала репрессивную природу советского уголовного права. Его рассматривали как систему "оборонительных мер" пролетарской диктатуры от внешних и внутренних врагов. В дальнейшем, особенно после принятия Конституции СССР 1936 года, формально провозглашались демократические принципы советского уголовного права и процесса, равно как и права и свободы советских граждан, однако на практике определяющим продолжал оставаться репрессивный характер уголовного правосудия, хотя в науке уголовного права развивались демократические тенденции.
В этих условиях книга Беккариа парадоксальным образом приобрела значение некоего подобия учебника политической истории нашего недавнего прошлого. Например, сентенция о бесполезности и несправедливости закона, превращающего страну в тюрьму для подданных, напоминает о железном занавесе, параграфы о доносах и пытках — о мрачных страницах репрессий 30—40-х годов. А проблема убежищ, которую Беккариа связывал с тиранией, невольно ассоциируется с диссидентским движением, ставшим одной из характерных черт советского общества 70— 80-х годов. С блестящего пассажа о том, что "каждый гражданин вправе делать все, что не запрещено законом, не опасаясь никаких последствий, кроме тех, которые могут быть порождены самим действием", началась горбачевская перестройка. Тем самым этот, по определению Беккариа, "политический догмат, в который народы должны верить и который высшие власти должны исповедовать путем непреложного следования законам", стал частью нашего общественного бытия.
Осталось лишь вкратце упомянуть, что книга Беккариа "О преступлениях и наказаниях" неоднократно переводилась в нашей стране. Наиболее известны шесть переводов. Пять из них — Д. Языкова (1803 г.), А. Хрущева (1806 г.), И. Соболева (1878 г.), С. Зарудного (1878 г.), С. Беликова (1889 г.) были сделаны в XIX веке и приходятся в основном на периоды относительно либерального правления. Шестой перевод осуществлен М. Исаевым в 1939 году, то есть во времена культа личности, а потому и не самые благоприятные для тираноборческих идей Беккариа. Отдавая должное гражданскому мужеству переводчика и издателей, хотелось бы подчеркнуть: это издание является дополнительным свидетельством того, что гуманистическое учение Беккариа стало в какой-то мере неотъемлемой частью нашего правосознания.
И сейчас, как и более 200 лет назад, книга Беккариа продолжает бороться за демократическую Россию XXI века.
К тому, кто читает
Разрозненные отрывки законов античного народа-завоевателя, собранные воедино по велению императора, правившего двенадцать веков тому назад в Константинополе[4], в дальнейшем были перемешаны с лонгобардскими обычаями и погребены в томах темных и путаных комментариев частных лиц. Они-то и составляют те освященные традицией мнения, которые в большей части Европы все еще называются законами. И, как это ни прискорбно, до сих пор любое мнение Карпцова[5], любой древний обычай, упомянутый Кларусом[6], любая пытка, с возмутительным злорадством подсказанная Фаринацием[7], считаются законами. И именно ими ничтоже сумняшеся руководствуются те люди, которым следовало бы с трепетом душевным подходить к решению людских жизней и судеб. Эти законы, являющиеся наследием времен самого жесткого варварства, и служат предметом исследования в данной книге в той их части, которая касается уголовной системы. Причем я беру на себя смелость рассказать о недостатках этих законов языком, недоступным для непросвещенной и необузданной толпы, тем, кому доверено общественное благо. Поиск истины в ее первозданном виде и независимость от общепринятых суждений, характерные для этого сочинения, — результат благосклонного и просвещенного правления, под сенью которого живет автор. Правящие нами великие монархи, благодетели человечества, любят выслушивать правду, изрекаемую безвестным философом с твердостью, но без фанатизма, свойственного тем, кто прибегает к насилию или обману, однако чужд разума. Что ж до упомянутых выше недостатков, то они, если тщательно взвесить все обстоятельства, являют собой не что иное, как обличение и упрек прошлому, а не нынешнему веку и его законодателям.
А посему желающему удостоить меня своей критикой следовало бы сперва хорошо уяснить себе, что цель данного сочинения заключается не в умалении, а в возвышении роли законной власти, если только она воздействует на людей скорее убеждением, чем насилием, мягкостью и человеколюбием, оправдывая свое назначение в глазах всех. Злонамеренная критика против моего сочинения основана на недоразумении и заставляет меня прервать на мгновение мои рассуждения с просвещенными читателями, чтобы раз и навсегда покончить с ошибками, которыми чревато трусливое рвение, и клеветой, порожденной злобной завистью.
Есть три источника моральных и политических принципов, лежащих в основе поведения людей: божественное откровение, законы природы и общественные договоры. Они не равнозначны, и первый источник отличается от двух других конечной целью. Но их роднит общая черта — направленность на достижение счастья при жизни на земле. Рассмотрение общественных отношений, основанных на третьем источнике, отнюдь не умаляет роли отношений, обусловленных двумя первыми. Но так как эти два источника, несмотря на божественность и неизменность своей природы, по вине людского рода бесконечно искажались ложным пониманием религии и превратным толкованием порока и добродетели в развращенных умах, то представляется необходимым рассматривать их отдельно от тех явлений, которые возникают исключительно в результате соглашений между людьми, заключаемых непосредственно или подразумеваемых, независимо от того, вызвано это необходимостью или осознанием общей пользы. С этой идеей неизбежно согласятся все религиозные секты и системы морали, ибо всегда будут поощряться усилия, направленные на то, чтобы заставлять самых упрямых и недоверчивых разделять те принципы, которые побуждают людей к жизни в обществе. Таким образом, существует три вида добродетелей и пороков: религиозные, природные и общественные. Они никогда не должны противоречить друг Другу. Но не все последствия и обязанности, вытекающие из одного вида добродетелей и пороков, характерны и для других. Не все предписываемое божественным откровением предписывается законами природы, и не все, предписываемое этими законами, предписывается законами общества. Однако исключительно важно выделить то, что вытекает непосредственно из общественного договора, явно или молчаливо заключенного между людьми, поскольку этот договор очерчивает сферу действия правопорядка, который регулирует человеческие взаимоотношения без особой на то санкции Всевышнего. Следовательно, идея общественной добродетели может считаться, без ущерба для ее достоинств, изменчивой. Природная же добродетель, не будь она запятнанной темными людскими страстями и глупостью, должна была бы вечно оставаться чистой и прозрачной. Лишь идея религиозной добродетели всегда неизменна, ибо она прямой результат божественного откровения и Богом сохраняется в первозданном виде.
И посему ошибочно было бы приписывать тому, кто говорит только об общественном договоре и последствиях, из него вытекающих, принципы, противоречащие законам природы и божественному откровению лишь на том основании, что он о них умалчивает. Ошибочно было бы также утверждать, что говорящий о состоянии войны, предшествовавшем общественному договору, следует в этом вопросе за Гоббсом, то есть отрицает в человеке врожденное чувство долга и обязанностей, вместо того, чтобы усматривать причины этого состояния в испорченности человеческой натуры и в отсутствии писаных законов. Ошибочно было бы обвинять писателя, рассматривающего последствия общественного договора, и в том, что он исключает возможность возникновения этих последствий еще до появл
|
|
Индивидуальные и групповые автопоилки: для животных. Схемы и конструкции...
Поперечные профили набережных и береговой полосы: На городских территориях берегоукрепление проектируют с учетом технических и экономических требований, но особое значение придают эстетическим...
История развития пистолетов-пулеметов: Предпосылкой для возникновения пистолетов-пулеметов послужила давняя тенденция тяготения винтовок...
Индивидуальные очистные сооружения: К классу индивидуальных очистных сооружений относят сооружения, пропускная способность которых...
© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!