Глава 28. «Ключ для добрых отношений»

 

Отказывая протестантизму в праве называться «христианской церковью», Ватикан вместе с тем посредством католических миссий тесно сотрудничает с протестантскими общинами в реализации общей с ними стратегии наступления на канонические земли Православия. Речь идёт о продолжении прозелитизма, методы и способы которого становятся всё более гибкими и изощрёнными. Бенедикт XVI крайне искусно применил тактику «криптокатолицизма», при которой католики, избегая открытых конфликтов и силового давления, стали осуществлять последовательное и глубокое проникновение в православный мир.

Ключевую роль на данном этапе был призван сыграть Константинопольский патриарх Варфоломей (Архондонис), на фигуре которого сошлись интересы Ватикана и США, действовавших, как и прежде, в тандеме.

Особый характер миссии Варфоломея заставляет более подробно остановиться на его личности.

Его духовное становление проходило в атмосфере экуменических идей и сильнейшего католического влияния. Богословское образование он получил вначале в Турции, в богословской школе на острове Халки, затем в Понтификальном восточном институте при Григорианском университете, в Экуменическом институте в Боссэ (Швейцария) и в Мюнхенском университете. В Григорианском институте он защитил докторскую, там же и преподавал. Богатый опыт экуменической деятельности Варфоломей приобрёл, работая, как и патриарх Афинагор, в комиссии «Вера и церковное устройство» ВСЦ и на посту члена ЦК и исполкома ВСЦ, принимая участие во всех крупных съездах этой организации, в экуменических встречах и совместных молитвах в Ватикане, Лондоне, Вашингтоне, а также в работе экуменического фонда Pro Oriente, поддерживающего «диалог» между богословами.

После своего избрания патриархом (в октябре 1991 г.) Варфоломей следовал путём экуменического слияния Константинопольской церкви с иноверцами, активно участвуя в «диалоге» с монофизитами (совместное празднование Богоявления), мусульманами и иудеями. Он был организатором и участником межрелигиозной Всемирной конференции «Религия и мир» в 1994 году, в ходе которой призвал представителей всех религий «к союзу и совместным усилиям во имя духовных принципов экуменизма, братства и мира, поскольку все мы едины в Духе Единого Бога». Под его руководством состоялись консультации с представителями иудаизма в 1993 году в Афинах и в 1998 году в Израиле. В 2002 году он участвовал в межрелигиозной молитве в Ассизи. В 1995 году он совершил поездку к Иоанну Павлу II, в 2006 году принимал Бенедикта XVI в Стамбуле, где они совместно молились в храме св. Георгия, а затем — в католическом соборе Святого Духа. В июне 2008 года патриарх Варфоломей совершил официальный визит в Ватикан, а в октябре того же года молился вместе с папой в Сикстинской капелле в ходе межконфессиональной встречи, созванной для борьбы за религиозную терпимость и против фундаментализма[724].

 

 

Патриарх Константинопольский Варфоломей в синагоге «Парк Ист»

 

Тёплые отношения связывают патриарха Варфоломея с иудейским сообществом. В 2005 году совместно с уже не раз упомянутым нами главным раввином нью-йоркской синагоги «Парк Ист» Артуром Шнайером он выступал в качестве организатора стамбульской «Конференции за мир и толерантность», а 28 октября 2009 года посетил синагогу «Парк Ист», в которой выступил с речью, посвящённой братским отношениям между иудаизмом и христианством[725].

Патриарх Варфоломей активно вовлечён в мирскую общественную деятельность и известен как активный борец за экологию, автор природоохранных инициатив и создатель богословия отношений человека и природы. Защита окружающей среды — та тема, которая позволяет ему общаться с любой аудиторией, вне зависимости от религиозного вероисповедания. Как пишет исследовательница В.Н. Филянова, «эту природоохранную нишу для создания позитивного образа в секулярном мире Вселенский патриархат как «экстраординарный институт» занял первым. Теперь патриарх Варфоломей — отец и пастырь не только для всех православных или для «всех детей Бога», как называет его Хилари Клинтон, но он человек и священнослужитель, который берёт на себя инициативу организовать заботу о природе — «о всём творении Божием»»[726]. За свою деятельность на экологическом поприще он был награждён Золотой медалью Конгресса США «Борец за охрану Планеты Земля», а бывший вице-президент А. Гор присвоил ему титул «зелёного патриарха».

Крайне близкие отношения патриарха Варфоломея с США объясняются рядом причин.

Во-первых, как мы уже подчёркивали, именно в Америке сосредоточена основная паства Константинопольской церкви, составляющая 476 тысяч человек. Это самая крупная из всех православных юрисдикций в США, объединяющих в целом 800 тысяч православных. Как пишет исследовательница В.Н. Филянова, это лидерство «ошибочно воспринимается политической элитой США и как лидерство патриархата во всём православном мире. Можно предположить, что эта Поместная церковь необходима Соединённым Штатам (впрочем, как и Ватикану) не только в качестве средства подчинения многосоставного Православия в мире (15 канонических церквей и масса раскольнических структур), но и в качестве центра притяжения на территории США для православных эмигрантов из разных стран, который мог бы стать ключом к вселенскому Православию (выделено автором)»[727].

Во-вторых, патриарх Варфоломей, как и вся Константинопольская церковь, глубоко интегрирован в западный, и в первую очередь американский, культурный мир. Патриарх последовательно отстаивает ценности США, которые, по его мнению, фундаментальны для всех цивилизаций, и поддерживает идею «богоизбранности» Америки, представляя её как наследницу и преемницу Византии, особенно в вопросе о «служении в защиту прав и человеческого достоинства всех детей Бога», а себя — как посланника США, освящающего их идеологию авторитетом 2000-летней Церкви[728]. Так что его миссия полностью вписывается в рамки мировой американской политики. Исходя из этого и работая на протестантскую аудиторию, Варфоломей совершил глубокую идейную диверсию, обосновав родство либерализма и православного богословия тем, что представил человеческую личность как самодовлеющую. «В его рассуждениях о свободе личности, — пишет В.Н. Филянова, — присутствуют два пласта: один — для православных, где свобода предстаёт как «неотступная» задача, дар, достигаемый большими духовными усилиями (аскетической дисциплиной, постом и молитвой, послушанием), состоящая в исполнении воли Божией; и второй — из совсем «другой оперы», богословски не обоснованный, но выдаваемый в США за православное учение о том, что «приверженность» делу свободы означает неустанную борьбу во имя «бедных мира сего, за угнетённых, за бесправных, за всех жертв дискриминации и насилия». Таким образом, патриарх пытается искусственно сделать прививку либеральной идеологии древу православного вероучения и выдать наследие протестантизма в качестве плода Православия»[729].

В силу сказанного выше патриарх Варфоломей представляет особую ценность для американского руководства, которое рассматривает его как проводника американской идеологии в православном мире и благодаря которому Константинополь и сохраняет своё влияние. Из США идёт финансовая и политическая поддержка. В 1998 году американцы приняли закон о защите Константинопольского патриархата, который обусловил позитивное отношение последнего к американским операциям в православных государствах (Грузия, Украина). Большое внимание американцы уделяют также проекту восстановления богословской школы Константинопольского патриархата на острове Халки (у юго-западного побережья Турции), существовавшей до 1971 года и представлявшей собой международный образовательный центр, сотрудничавший с англиканами. С ней Варфоломей связывает возможность подготавливать миссионеров-богословов для ведения активного экуменического «диалога». До недавнего времени такую роль играл Институт повышения квалификации при Православном центре Константинопольского патриархата в Шамбези (Швейцария), объединяющего пять православных приходов (именно в этом Центре проводились встречи в рамках православно-католического «диалога»). Институт был основан в 1996 году Константинопольским патриархатом, католическим факультетом Фрибургского университета и протестантским факультетом Женевского университета и готовил аспирантов разных конфессий [730].

Основная часть работающих в Константинопольской патриархии — это американские греки, применяющие вахтенный метод. Между тем, высокопоставленное греческое священство Американской архиепископии тесно связано с американским истеблишментом. Наиболее яркой в этом плане фигурой является протопресвитер Александр Карлуцос, директор по связям с общественностью архиепископии, выполняющий роль связующего звена между патриархом Варфоломеем и американскими влиятельными кругами, контролирующего большую часть средств, идущих из США в Константинополь (именно он координировал и первый визит Константинопольского патриарха в США в 1990 г.)

 

 

Главный «сборщик» патриарха Варфоломея, протопресвитер Александр Карлуцос

 

В своё время Карлуцос был исполнительным директором учреждённого архиепископией эндаументфонда Leadership 100, который в 2003 году вручил награду за выдающиеся достижения тогдашнему главе ЦРУ Джорджу Тенету, выходцу из семьи греческих эмигрантов[731]. В 2005 году Карлуцос стал почётным советником фонда «Вера: эндаументфонд в поддержку Православия и Эллинизма», созданного американскими бизнесменами греческого происхождения для финансирования греческой архиепископии и выступающего вместе с тем в качестве проводника американского влияния в Греции (через него обеспечивается связь между ведущими греческими и американскими политиками, как это было в случае с Ципрасом)[732].

Карлуцос известен своей приверженностью концепции иудео-христианства[733]. Вместе с тем через него Варфоломей связан и с проживающим в США известным исламским проповедником, лидером движения «Хизмет» («Служение») Фетуллахом Гюленом, находящимся в оппозиции к нынешнему президенту Турции Эрдогану. Известно, что целью Гюллена является установление в Турции шариатского режима через проникновение в государственные органы и что его курируют специалисты ЦРУ[734]. Карлуцос поддерживает связи и с протеже Дж. Сороса и американских спецслужб, гражданином Греции Алексом Рондосом, основателем, исполнительным главой (в 1992–1996 гг.) Международной православной благотворительной организации (ЮСС) под эгидой Константинопольского патриархата, занимающейся в интересах США сбором нужных сведений и подготовкой почвы для организации «цветных революций» в православных странах (как это было с Югославией, Грузией и Украиной)[735].

 

 

Патриарх Варфоломей в окружении Фетуллаха Гюлена и Александра Карлуцоса

 

Так что, говоря о фигуре патриарха Варфоломея, надо понимать, что в антироссийской стратегии США он призван сыграть уникальную идейно-политическую роль сокрушителя Православия.

 

 

Бенедикт ХVI и патриарх Варфоломей на мессе в католическом соборе Святого Духа, Стамбул, 1 декабря 2006

 

Такая же роль ему предписана и Ватиканом, который назвал его «ключом для добрых отношений» между православными и католиками. Связи между патриархом Варфоломеем и папой Бенедиктом XVI зашли так далеко, что они участвовали не только в совместных молитвах, но и в совместной службе, при которой имя папы Римского поминалось первым[736].

Занимая прокатолическую и проамериканскую позицию, Варфоломей, как и его предшественники, стал навязывать Православию заимствованную у католицизма идею «восточного папизма», позволяя называть себя «Первопрестольным Православия», и с его именем связана резкая активизация претензий на лидерство.

Наиболее полно концепция «восточного папизма» была изложена секретарём Константинопольского патриархата архимандритом Елфидофоросом Ламбриниадисом. В соответствии с ней первенство этой кафедры воплощается в личности каждого конкретного константинопольского патриарха. То есть источником первенства является личность первоиерарха, и осуществляется это первенство в определённом месте Поместной церкви, то есть географическом регионе, над которым первоиерарх главенствует. По Ламбриниадису, «невозможно согласиться с утверждением, как это часто говорится, что единство в Православной церкви гарантируется либо общим правилом веры и молитвы, либо вселенскими соборами как институтом. Оба этих фактора внеперсональны, в то время как в нашем православном богословии принцип единства — всегда личность… Таким образом, на всеправославном уровне принцип единства не может быть идеей или институтом, но должен быть, чтобы соответствовать нашему богословию, личностью»[737].

 

 

Архимандрит Елфидофорос Ламбриниадис

 

Первенство Константинопольского патриарха переходит в конкретные привилегии, такие как право предоставлять или отнимать автокефалию, и пользоваться ими он может даже в случае решений, не подтверждённых решениями вселенских соборов. Этот примат не имеет ничего общего с диптихами…

«Если мы будем говорить об источнике первенства, — утверждает Ламбриниадис, — то источником первенства является тот самый человек, архиепископ Константинопольский, который как епископ является «первым среди равных», но как архиепископ Константинопольский является первым иерархом без равных (primus sine paribus)».

Отстаивая эту идею, архимандрит перешёл определённый психологический рубеж, дойдя даже до утверждения, что «отказ признать примат в Православной церкви, который может быть только лишь воплощён первенствующим — это не менее чем ересь»[738]. А известный экуменист, митрополит Константинопольской церкви Иоанн Зизиулас вообще откровенно заявил, что первенство чести — это понятие неканоническое, и что существует только первенство реальной власти. Для внедрения этой идеи представители Константинополя стали озвучивать тезис о том, что разрозненность Православия и нерешённость его организационных проблем якобы мешают свидетельствовать Истину перед западным миром.

Эта глубоко чуждая Православию католическая модель церковного устройства может быть внедрена только в условиях разрушения его каноническо-правового строя, чего и добивается Фанар, поощряя раскол поместных православных церквей и навязывая им политику экуменизма. В силу малочисленности православных в самой Турции (не более 3 тыс. человек) патриарх Варфоломей рассматривает в качестве основной своей паствы рассеянные по всему миру 234 епархии Константинопольского патриархата вне его канонической территории с числом прихожан около 3 миллионов человек (наиболее крупные епархии находятся в США, Канаде, Австралии, Германии и Великобритании). Отсюда такая устремлённость на утверждение своего права на предоставление автокефалии. Именно этой идеей было обосновано создание в 1996 году параллельной с Эстонской православной церковью Московского патриархата Эстонской апостольской православной церкви под омофором Константинополя, хотя каноническое право не предусматривает параллельных юрисдикций. Данное событие вызвало на некоторое время серьёзный кризис в отношениях между Москвой и Константинополем.

Объединив все поместные церкви под своим началом, он должен поставить их под контроль папы, главенство которого он готов признать[739]. Подготавливающий это признание соответствующий документ уже имеется. Речь идёт об Экуменической хартии 2001 года, принятой на встрече Конференции европейских церквей (КЕЦ)[740] и Совета европейских епископальных конференций (СЕЕК) и подписанной президентом КЕЦ православным митрополитом Галльским Иеремией (Константинопольский патриархат) и президентом СЕЕК католическим архиепископом, Пражским кардиналом Милославом Влком. Эта Хартия не имеет вероучительного или догматического характера, не обладает связующей силой в рамках канонического права и, как заявило руководство РПЦ, является актом личной воли подписавших, а не позицией церквей[741]. Но изложенная в ней позиция прекрасно демонстрирует полное единство взглядов Константинопольского патриархата и Ватикана по ключевым вопросам. В ней сказано:

«Поскольку мы исповедуем единую, святую, соборную и Апостольскую церковь, наша экуменическая задача необходимо состоит в том, чтобы являть это единство, которое всегда является даром Божиим. Мы обязуемся:…силою Святого Духа трудиться ради зримого единства Церкви Иисуса Христа в одной вере, выраженной в общем признании крещения и в евхаристическом общении, а также в общем свидетельстве и служении…

Экуменическое движение уже помогло распространению примирения. Важно признавать духовные дарования разных церковных традиций, учиться друг у друга и таким образом обогащать себя…

Мы обязуемся преодолевать чувство самодостаточности в каждой церкви, искоренять предрассудки, стремиться к общим встречам и быть доступными друг для друга…

Содействовать экуменической открытости и сотрудничеству в христианском воспитании и в богословской подготовке, продолжать образование и исследование… учиться познавать и ценить богослужение и другие формы духовной жизни различных церквей, продвигаться к цели евхаристического общения…»[742]

Говорится здесь и о «диалоге» с другими религиями с особым акцентом на близость иудаизма, что также скопировано с соответствующих документов католиков: «Мы связаны единственной в своём роде связью с народом Израиля, с которым Бог заключил вечный завет. Верой познаем мы, что наши еврейские братья и сёстры суть «возлюбленные Божии ради отцов, ибо дары и призвание Божии непреложны» (Рим. 11:28–29)»[743].

Поскольку главным средством единения Православия под началом Константинополя является «Всеправославный собор», именно на его подготовке и сконцентрировал своё внимание Варфоломей. К 2009 году было проведено четыре Всеправославных предсоборных совещания (в Шамбези в 1976, 1982, 1986 и 2009 гг.) и 6 заседаний межправославных подготовительных комиссий (в Женеве в 1971 г. и в Шамбези в 1986, 1990, 1993, 1999 и 2009 гг.). По настоянию Варфоломея для обсуждения на нём было определено 10 тем: 1. Православная диаспора. Определение юрисдикции православных объединений за пределами национальных границ. 2. Процедура признания статуса церковных автокефалий. 3. Процедура признания статуса церковной автономии. 4. Диптих (иерархия православных церквей). Правила взаимного канонического признания православных церквей. 5. Установление общего календаря праздников. 6. Правила и препятствия для совершения таинства брака. 7. Вопрос поста в современном мире. 8. Связь с другими христианскими конфессиями. 9. Экуменическое движение. 10. Вклад Православия в утверждение христианских идеалов мира, братства и свободы[744].

Сам список вопросов свидетельствовал о том, что Собор должен носить реформаторский характер и что, прикрываясь покровом соборности, Константинополь стремился реализовать собственную программу действий. Пункты с 5 по 10 имели целью добиться такой секуляризации и либерализации церковной жизни, которая должна привести к разрушению канонического строя Православной церкви и добиться уравнительного «единства» поместных церквей. А темы с 1 по 4 имели целью добиться новых властных полномочий для Константинопольского патриарха. Диаспоры, то есть православные общины за пределами национальных границ, должны подчиняться Константинополю.

Фактически «Всеправославный собор» представляет собой попытку реализации программы «Великой венты», только уже внутри Православной церкви. Поскольку в отношении Католической церкви она оказалась успешной в силу присутствия в ней полновластного главы — папы, для антихристианских сил так важно утвердить идею «православного папы», который по модели II Ватиканского собора смог бы обеспечить «торжество революционных идей» на «Всеправославном соборе».

А это, в свою очередь, должно подготовить почву для того самого «восьмого» «Святого Вселенского собора», о котором предупреждали наши Святые Отцы. Среди них — преподобный Кукша Одесский († 1964), пророчествовавший: «Последние времена наступают. Скоро будет экуменический собор под названием «Святой». Но это будет тот самый «восьмой собор», который будет сборищем безбожных. На нём все веры соединятся в одну. Затем будут упразднены все посты, монашество будет полностью уничтожено, епископы будут женаты. Новостильный календарь будет введён во Вселенской Церкви. Будьте бдительны. Старайтесь посещать Божии храмы, пока они ещё наши. Скоро нельзя будет ходить туда, всё изменится. Только избранные увидят это. Людей будут заставлять ходить в Церковь, но мы не должны будем ходить туда ни в коем случае. Молю вас, стойте в православной вере до конца ваших дней и спасайтесь!»[745].

 

Глава 29. Встреча, встреча, встреча…

 

Решения, принятые в Шамбези, стали основой для быстрого продвижения в деле подготовки к созыву Собора, и главным стимулирующим его фактором стало начавшееся с 2009 года сближение между Московским и Константинопольским патриархатами, произошедшее, несмотря на то, что эстонская проблема так и не была снята. Это стало возможным в силу ряда причин. Во-первых, в США в январе 2009 года к власти приходит Барак Обама, с которым началась общая «перезагрузка» российско-американских отношений, означавшая переход Запада к крайне гибким формам встраивания России в евроатлантическое пространство. Как чуткий политик и как верный выразитель интересов правящих кругов США, Варфоломей быстро среагировал на изменение конъюнктуры и стал проводить более мягкую политику. Во-вторых, тогда же, в январе 2009 года, сменилось и руководство РПЦ: патриархом Московским и всея Руси был избран митрополит Кирилл (Гундяев), верный ученик и последователь экумениста Никодима (Ротова), с приходом которого процесс Реформации в РПЦ принял всеобъемлющий характер.

Новый патриарх приступил к последовательному завершению программы Никодима (Ротова), заключавшейся в том, чтобы поставить на ключевые посты преданных делу экуменизма епископов; изменить программу обучения в духовных учебных заведениях; произвести замену пастырей, противников экуменических идей, на молодых и активных священнослужителей-экуменистов. При нём были введены новые правила для рукоположения в сан диакона и священника. От ставленников в Московской епархии, помимо ставленнической присяги, стали требовать подписать письмо, в котором кандидат в священство обещает хранить верность лично патриарху Кириллу до конца своих дней. Кроме этого он должен ответить на ряд вопросов, выразив своё отношение к экуменическим контактам, к политическим партиям и движениям и прочему. Новая практика явно была направлена на выявление и отсеивание несогласных с курсом на экуменизм, филокатолицизм и модернизм.

Такая же клятва верности существует и для рукоположения во епископы. Соответственно, когда в 2011 году началась реформа управления в виде разукрупнения, то есть дробления епархий (смысл и цели которого так и не были объяснены), во главе них ставили новых епископов, лично преданных патриарху. И хотя авторитет их снижался в силу малой территории епархий, вертикаль управления Московской патриархии окрепла в силу вышеуказанных причин. В том же 2011 году администрация Московской патриархии ввела обязательный сбор персональных данных на клириков. Началось это в Москве, а затем в Подмосковье и в других регионах.

Одновременно продолжилось реформирование всей системы духовного образования в РПЦ, заключающееся в переводе его на экуменическое богословие. Важную роль в этом стал играть новый глава ОВЦС митрополит Иларион (Алфеев), который сразу после своего назначения (в марте 2009 г.) возглавил созданную тогда же на базе Филиала аспирантуры Московской духовной академии при ОВЦС Общецерковную аспирантуру и докторантуру МП. Она превратилась в Центр экуменического просвещения, готовящий кадры высокой квалификации для богословской и административной работы. Власть митрополита Илариона ещё более укрепилась, когда в 2011 году он встал также во главе Синодальной библейско-богословской комиссии. Всё это позволило ему приступить к полномасштабной подготовке «нового поколения священнослужителей».

При нём католические и протестантские преподаватели и теологи стали активно привлекаться к работе в православных высших учебных заведениях, среди которых своей чётко проэкуменической направленностью отличается Православный Свято-Тихоновский гуманитарный университет. Был налажен регулярный студенческий обмен между духовными учебными заведениями России и Запада. Стажировками российских студентов в центрах Ватикана руководит сам митрополит Иларион, а стипендии для обучения там предоставляет Папский совет по содействию христианскому единству.

Осуществляя внутреннюю перестройку РПЦ, патриарх Кирилл и митрополит Иларион резко активизировали непосредственные контакты с Константинополем и Римом.

Посещение патриархом Кириллом Стамбула в июле 2009 года и ответный визит патриарха Варфоломея в мае 2010 года в Москву изменили климат во взаимоотношениях между двумя патриархатами и, как указал митрополит Иларион, положили начало «новому уровню отношений, основанных на доверии и взаимных консультациях»[746]. Патриарх Варфоломей также подчеркнул, что во взаимоотношениях двух церквей «открыта новая страница» и что благодаря сотрудничеству экуменистов из Константинополя и ОВЦС Русской православной церкви подготовка к «Святому и Великому собору Православной церкви», проведение которого являлась его давней надеждой, подошла к завершающей стадии [747].На встрече в Москве было принято решение форсировать этот процесс, чтобы сделать возможным созыв Собора в 2011 году. Это было подтверждено и патриархом Варфоломеем, который в своём августовском выступлении заявил, что Собор станет «большим событием»: «Подобные события не происходили с 787 года; с VIII века мы не имели подобного Вселенского собора такого масштаба»[748].

В условиях такого согласия Варфоломей предпринял наконец попытку добиться принятия православным миром идеи о папском примате. Основа для этого была заложена ещё в октябре 2007 года в Равенне на X пленарной сессии Смешанной международной комиссии по богословскому «диалогу» между Римско-католической и Православной церквями, которую представители РПЦ покинули в знак протеста против присутствия на ней Эстонской апостольской церкви[749]. На встрече в отсутствие делегации РПЦ был принят единогласно «Равеннский документ», призванный проложить путь к восстановлению единства католиков и православных.

Это было экклезиологическое заключение, описывающее церковно-административную структуру такой, какой она была до 1054 года и какой она должна быть, по мнению авторов, сегодня. Как и в документах II Ватиканского собора, в нём были использованы расплывчатые формулировки, чтобы через описание теоретической модели первенства добиться от православных пересмотра их понимания первенства в раннехристианской церкви как «первенства любви» или «первенства чести» и склонить их к признанию его как некоего специфического института, обеспечивающего особые права понтифика. Поскольку в документе признавалось, что на Западе и Востоке существуют различия в понимании того, как должен осуществляться этот примат и каковы его духовные и теологические основы, вопрос о роли римского епископа и его специфических функциях предложено обсуждать более глубоко и серьёзно[750].

Таким образом, тема примата стала навязываться православным в качестве главной темы «диалога», что подтвердил и патриарх Варфоломей. Во время своего официального визита в Софию в ноябре 2007 года в интервью болгарскому телевидению он заявил, что «диалог» между православными и католиками «сосредоточен на том, каково место римского папы в структуре всей христианской церкви — каковы его роль, власть и полномочия» и что «если мы с помощью Божьей придём к согласию с Католической церковью в том, что касается значения термина «первенство», каким оно было в первом тысячелетии, то Вселенскому патриарху не составит труда признать первенство Римской кафедры и занять второе место, то, какое он занимал до раскола»[751].

В октябре 2009 года на Кипре на XI сессии Смешанной комиссии по богословскому «диалогу» продолжилось обсуждение темы первенства, которая теперь была названа «Роли епископа Рима в единстве Церкви в первом тысячелетии». На этот раз на сессии присутствовали представители РПЦ во главе с митрополитом Иларионом. Здесь был рассмотрен проект документа, выработанного не самой Смешанной комиссией, а её Координационным комитетом на Крите в 2008 году (т. н. «Критский документ»). Однако в силу различий в толковании участниками обеих сторон главного вопроса и в позициях отдельных поместных церквей дискуссии оказались болезненными, итоговый документ принят не был, так что тему оставили открытой для обсуждения до следующей встречи.

Однако тяжело проходили не только дискуссии на самом совещании. Ещё до него ряд православных организаций и священнослужителей на Кипре предприняли попытку не допустить его проведения, обратившись к главе Кипрской церкви архиепископу Хризостому II с требованием закрыть собрание, что вызвало резкую негативную реакцию первоиерарха. Тем не менее, благодаря пикету православных верующих и монахов монастыря Ставровуни была отменена совместная молитва представителей Православной церкви и католиков, которую организаторы совещания собирались провести в Православной церкви св. Георгия в Пафосе[752].

Следующая, XII сессия, Смешанной комиссии прошла в сентябре 2010 года в Вене. На ней было продолжено обсуждение «Критского документа», текст которого был составлен в духе католического подхода, однако в итоге, по настоянию православных участников, было решено не придавать документу официального статуса, а доработав его, использовать в качестве материала для подготовки нового документа. Как заявил митрополит Иларион, никаких «прорывов» в работе Комиссии сделано не было, однако комментарии, сделанные двумя её руководителями — представителями Константинопольского патриархата и Ватикана и опубликованные агентством «Рейтер», свидетельствовали о том, что последние оценивают итоги заседания как значительное продвижение в деле достижения взаимопонимания сторон[753].

Так, митрополит Иоанн Зизиулас (Константинопольский патриархат), в частности, заявил: «Не существует облаков недоверия между нашими двумя церквями. Наши предшественники, и особенно главы наших церквей, как с католической, так и с православной стороны подготовили путь к дружеской и братской дискуссии… Если мы будем продолжать в том же духе, Бог найдёт путь к преодолению всех оставшихся трудностей и приведёт наши церкви — самые древние церкви… к полноте общения». Он также признал, что в ходе дискуссий они «обнаружили», что в первом тысячелетии существовало признание особой роли, которую Римский епископ играл в Церкви, и что если православные усилят своё понимание примата, а католическая сторона — своё измерение соборности, то «результат будет близок к концепции Церкви, объединённой в своей основной структуре по правильному пути».

Вот такая иезуитская формулировка, которая пыталась скрыть идею примирения соборности с властью папы.

Но о том же фактически говорил и архиепископ Курт Кох, возглавивший в июле 2010 года Папский совет по содействию единству христиан. Сконцентрировав своё внимание на необходимости обогащения друг друга за счёт сильных сторон — православной соборности и католического примата, он подчеркнул: «Разумеется, для Католической церкви невообразимо единство без Римского епископа. Причина этого в том, что Римский епископ — это вопрос не только организационный, но и богословский. Диалог именно о том, какую форму могло бы принять такое единство, должен интенсивно продолжаться. Единство означает, что мы рассматриваем друг друга как в полной мере церкви-сёстры. Точно так же, как (Католическая) церковь в Вене является Церковью-сестрой Церкви в Базеле, так и Православная церковь будет для нас сестринской Церковью»[754].

Тот же Курт Кох, только теперь уже кардинал, в конце 2011 года, говоря о трудностях на пути православно-католического «диалога», отметил, что с 2005 года его участники обсуждали проблему первенства, поскольку «Церковь нуждается в первенствующем», но так и не смогли продвинуться вперёд[755]. Главная причина этого, по его мнению, «в разделении в самом православии». Поэтому такое большое значение католики придавали проблеме созыва Всеправославного собора, на который они возлагали большие надежды, считая, что он утвердит первенство Константинопольского патриарха. Как заявил Кох позже, в интервью в январе 2013 года, «я слежу за развитием этого вопроса с большой симпатией, потому что убеждён: если дело дойдёт до открытия Всеправославного собора, то это станет также большим подспорьем для экуменического диалога с нами»[756].

 

 

Кардинал Курт Кох

 

Таким образом, последовательно продвигаясь к своей цели, Ватикан добился того, что идея папского примата не только не подвергалась разоблачительной критике, но заняла центральное место в православно-католическом «диалоге». Он добивается того, чтобы, во-первых, под видом возвращения к такому пониманию первенства папы, каким оно было в первом тысячелетии (до отпадения католиков от Церкви в 1054 г.), обосновать необходимость его принятия православными церквями. Формулируется это как «новое единство в первенстве и Соборе в третьем тысячелетии», при этом об отказе от понимания папского примата как первенства власти речи не идёт; во-вторых, чтобы нанести удар по самой соборности, фактически упразднить её, превратив всего лишь в совещательный орган понтифика. Однако предварительно необходимо соборность превратить в синод под управлением Константинопольского патриарха, тем самым будет обеспечена «открытость» искажённой соборности принятию папского примата.

Однако для Св. Престола, как мы знаем, главную роль всегда играли прямые контакты и личные связи. В отношении РПЦ ключевым событием, которое в корне должно было изменить ситуацию, являлась встреча между папой и патриархом. С приходом Кирилла условия для этого сложились самые благоприятные. Так что именно с этого периода православную общественность стали усиленными темпами подготавливать к данному событию, представляя его как неизбежное в силу необходимости совместными усилиями противостоять угрозе традиционным ценностям и совместно бороться за нравственные устои.

В итоге тема встречи, ещё совсем недавно просто немыслимая (ни один Московский патриарх ни разу в истории патриархии не встречался с главой еретической «церкви»), незаметно стала «ритуальной» для любой пресс-конференции с участием высших иерархов. Цель при этом преследовалась одна — добиться того, чтобы сам вопрос о недопустимости этого события вообще был снят. Так, митрополит Иларион, главный протагонист православно-католического сближения, в ноябре 2010 года, например, заявил: «С каждым днём мы приближаемся на один день к этой встрече между папой и патриархом. Мы сейчас