Взгляд из положения любви (Орел и Пастух)

Синее небо. Белоснежные вершины фиолетовых гор. На­верх лучше не смотреть – ослепляющий кружок солнца будет долго прыгать разноцветными пятнами в тотчас же увлажнив­шихся глазах.

Где–то там, возле солнца, подвижной точкой парит древ­ний орел. Пастух не видит его, но знает, что он здесь. Мыс­ленно можно подняться к нему и кружить рядом с ним в бес­крайней синеве.

Орел – царь гор. В этих местах лишь ему, птице, позволе­но есть животных. Пастуху приходилось защищать от него свое стадо в периоды приплодов, но он никогда не жалел, если орлу все же удавалось улетать с добычей – царь брал свое.

– Энрике! Энрике!

Еле слышный крик выводит старого пастуха из состояния задумчивости. В поисках нового пастбища он опять забрал­ся слишком высоко.

Товарищи пастуха чуть различимыми фигурками мелькают где–то внизу. Они отчаянно машут руками, стараясь привлечь его внимание. А с годами им все труднее это сделать. Старик отправляется собирать сухую траву для костра и подолгу стоит посреди плато, обдуваемый переменчивыми ветрами гор.

– Пришла Манекита, – говорят ему товарищи, пока он, отряхиваясь, спускается к ним с утеса по узкой тропе. – Она хочет забрать свою овцу.

Отдать овцу хозяину – обычное дело. Но Кайме и Акин соблюдают традицию – старший должен знать, что творит­ся в отаре.

Энрике молчит. Это тоже дань неписаным правилам – от­давший овцу знает, что на время выпаса пастух становится хозяином отары, и хотя не было случая, чтоб из–за возвра­щения возникал спор, было бы неправильно отдать частицу своего стада просто так, без всяких объяснений.

– У меня заболел муж, – выступает вперед Манекита. – Нужно заплатить знахарю за лечение.

Манекита – мать троих маленьких детей, сохранившая де­вичью фигурку и веселый нрав. Она смотрит на Энрике, смешно прищурясь, – солнце бьет ей из–за спины пастуха прямо в глаза.

Энрике подает знак Кайме. Теперь до самого вечера при­дется управляться с Акином вдвоем – Кайме когда–то уха­живал за Манекитой и наверняка возьмется ее провожать. Впрочем, это и к лучшему – женщине с овцой в одиночку будет трудно спуститься с горы.

Старый пастух молча отдает молодому свой шерстяной плащ, служащий ему когда тентом, когда одеялом. Это раз­решение поспать – до полной луны по ночам за стадом сле­дит Акин. Старик молча радуется: нет времени лучше, чтобы отвлечь мысли от стада и побыть одному в горах. Вечером солнце не так ярко светит, и орел будет хорошо виден среди быстро чернеющих гор.

Кайме с овцой едва поспевает за быстрой походкой Манекиты. Женщины в ее возрасте в селении боятся показы­ваться на людях, а вот она везде ходит сама. В юности Кайме и Манекита были очень близки, но их дружбу прервал голос пробудившейся природы. Манекита вышла замуж за сына старосты, а Кайме завел подружек среди приходящих в селе­ние скупщиц брынзы и одеял.

Акин спит, раскинувшись на двух пончо. Старый пастух смотрит в небо, изредка переводя взгляд на блуждающих по плато овец. В том, что житель селения назвал бы едва види­мой точкой, старик различает распростертые крылья, острый силуэт головы и вибрирующий от напряжения хвост. Точка пришла в движение – орел бросился вниз за пищей.

– Кита, – говорит Кайме, прыгая за ней по камням, – я люблю тебя.

– Что ты говоришь, Кайме? Я замужем и уже стара для любви.

– Я знаю, что это не так. Я все равно хочу, чтобы ты стала моей женой.

Манекита останавливается и долго глядит на него. Кайме не шутит. Наконец, она медленно проговаривает:

– Ты знаешь, что это невозможно. Я не смогу оставить детей. И разлучать их с отцом я тоже не хочу.

Старый пастух глядит в небо. Если смотреть в синеву над головой очень долго, за ней проступает чернота. Дневное небо опаснее ночного, потому что в ночном есть звезды. Ноч­ное небо полно и заботливо. Дневное небо скрывает бездну. Если очень долго в него смотреть, ощущение земли пропа­дает. Тогда небесная глубина становится вибрирующей и ма­нящей. Привычные ориентиры верха и низа меняются мес­тами, бездна притягивает и руки начинают дрожать, желая вцепиться в колючую горную траву и удержаться на земле. Сколько раз старик убивал в себе это ощущение, переключа­ясь на блеющих овец, кизяки под ногами, пончо, развеваю­щееся на ветру.

«Однажды, – думает он, – я не захочу возвращаться к ов­цам, И тогда я просто упаду туда».

Акин спит в позе младенца. Становится холодно, и тело сворачивается во сне, как обгоревший в костре кизяк.

– Кита, – говорит Кайме, смеясь, – я люблю тебя.

– Почему ты смеешься, Каи?

– Я понял, что я все время любил тебя. И я не собираюсь от тебя отказываться.

– Наше время прошло, Каи. Ты любишь меня, а как же другие?

Старик толчком будит Акина – пускай идет загонять овец. Теперь он сам хочет поспать. Вдыхая резкий запах оде­яла, старик предвкушает привычный сон. Последние годы он остается все тем же – небо из бездны превращается в родное и близкое место, где старик движется вслед за огром­ным орлом.

Акин собрал овец и разжигает костер. Ночь наступит вне­запно – успеет ли Кайме засветло добраться назад?

Кайме улыбается:

– Я достану тебе Иходельсоль.

Манекита ошарашенно откидывает голову и, прижимая ладони ко рту, начинает смеяться.

– Иходельсоль! Это же сказка. И ты веришь в нее?

– Это не сказка. Энрике говорил, что однажды видел его высоко в горах. Он цветет всегда в разное время, и поэтому его бессмысленно искать в какие–то определенные дни.

Манекита уже не смеется. Она скорее грустна и задум­чива.

– Я знаю, ты хочешь принести мне Иходельсоль, потому что я как–то сказала, что отдам свое сердце только в обмен на этот цветок. Но потом я стала смотреть на вещи, как они есть, а это именно то, чего ты не делаешь сейчас. Я не уйду от мужа.

– Я не имею права тебя у него отбирать. Я буду делить тебя с ним.

– Он никогда не согласится с этим. Он не отпустит меня от себя.

– Когда ты полюбишь меня, у тебя хватит сил убедить его. Он должен будет с этим смириться, чтобы тебя не потерять.

Акин ворошит в костре разгорающийся хворост. Тепло дыма быстро растворяется в стремительно надвигающейся со сто­роны гор фиолетовой полосе. Подают голоса ночные птицы, движение воздуха становится мягче и вкрадчивей.

Старик спит. Он плавает в синеве неба, переворачиваясь и кувыркаясь в нем, как играющая озерная рыба. Маленьки­ми точками внизу выделяются отарэ, огонек и лежащее воз­ле костра тело. Чье оно? Ах, да – это тело его. Он и другие называют его Энрике. Это хорошее тело, оно крепко и почти не изношено, несмотря на года.

Кайме с Манекитой стоят на полпути от селения. Самый трудный участок пути уже пройден и пора возвращаться назад.

– Нас выгонят из селения, Кайме. Люди не прощают, ког­да попирают их обычаи.

– Я построю дом в горах, Кита. Ты придешь туда вместе с мужем и детьми.

– Как же ты его построишь, Каи? У тебя нет ни леса, ни денег, чтобы купить кирпич.

– Я выдолблю дом в скале, Кита. Я ждал тебя десять лет и смогу работать столько же, чтобы тебя заполучить.

– Я не смогу родить тебе ребенка, Кайме. Даже сейчас мои кости уже слишком стары для этого.

– Мне не нужны от тебя дети, Кита. Мне нужна ты.

Старик парит в небе рядом с могучим орлом. Внезапно мощный восходящий поток устремляет их вверх. Орел ис­пользует открывшуюся возможность и, вздымая, снова ста­новится почти неразличимой, мелькающей где–то в вышине точкой.

Старик упустил момент и теперь колеблется, зависнув между землей и небом. Там, внизу, лежит его тело, овцы, Ка­йме, Акин... Еше немного, и порвется связь.

Но наверху – орел.

Кайме и Манекита стоят у подножия горы, глядя друг дру­гу в глаза.

– Возвращайся, Кайме. Все, о чем ты говорил, невоз­можно.

– Это не более невозможно, чем найти Иходельсоль. Если я найду цветок, станет возможным все остальное.

– Ты не сможешь ничего добиться, Каи.

– Неважно, Кита. Если в моей жизни есть смысл, сейчас он – в этом. – Я должен попытаться.

Пастух уходит в небо. Теперь он не летит, а движется по невидимой лестнице степенными, размеренными шагами. Внизу лежит распростертое на шкурах тело – или это чья–то брошенная одежда? Орла больше нет, но есть синева, и пас­тух движется туда.

Когда–то орел был примером, жителем неба – и потому раньше все время хотелось быть рядом с ним.

Пастух постепенно вливается в синеву, растворяясь в ней. Страха больше нет, и рукам уже не за что уцепиться.

– Ты полюбишь меня, если я принесу Иходельсоль?

– Я люблю тебя. Не уходи! Все хорошо и так.

– Я должен добыть его. Это моя плата за тебя.

Акин вздрагивает от внезапного блеяния овны. Неужели он заснул? Рядом лежит холодное тело Энрике – этого сле­довало ожидать в любую минуту. Но Кайме тоже нет – те­перь самый младший остался один.

На мгновение Акину стало страшно. Оставшийся пастух должен возвращаться с отарой в селение. А путь вниз тру­ден, и молодому невозможно пройти его в одиночку. Кроме того, впервые в жизни рядом с ним никого нет.

Неожиданно Акин услышал клекот. В двух метрах от него на камне сидел огромный орел. Птица впервые находилась совсем рядом с человеком и, казалось, совсем не боялась его.

На секунду орел склонил голову и насмешливо посмотрел на парня, как бы спрашивая – ну что, влип?

Акин представил себе, как он должен был выглядеть со сво­ими страхами и заботами в глазах этой величественной пти­цы, спустившейся сюда из поднебесья, и неожиданно захохо­тал. Казалось, он сам на секунду почувствовал себя орлом, взирающим с высоты заоблачных далей на мелкую суету лю­дей и овец и даже на неприступную величественность гор. Смех, наполнявший его, был так интенсивен, что Акин упал на траву и долго сотрясался на ней всем телом, плача от пере­полнившего его неведомого доселе ощущения единства с го­рами, небом, орлом и чем–то еще, огромным и неведомым, где овцы и люди его села были лишь самой маленькой, почти не­заметной частицей.

Все, что его тревожило, не имело значения. Вообще все в жизни не имело совершенно никакого значения.

Он поднялся и, сложив плащ, энергичными окриками стал собирать овец.

 

Послесловие

У каждого свой Исход. Ищите выход за собственные пределы.

 

Об авторе

Станислав Олегович Xохель – психолог–практик, проводящий индивидуальное консультирование и группы личного роста; автор, сотрудничающий с журналами, освещающими психологические темы; бизнес–консультант и ведущий тренингов для предприятий по развитию персонала. В 1996 – 1999 гг. организовал, поддерживал и частично спон­сировал из личных средств первый бесплатный волонтерский телефон доверия в Киеве «Мерла». Имеет два высших образо­вания – в области психологии и иностранной филологии; докладчик международных научных конференций в универ­ситетах Франции (Ренн, 1994; Париж, 1995) и США (Колора­до–Спрингс, 1991 год). Проводил тренинги и консультирова­ние в Германии, Франции, Италии, США, России, Украине. Постоянно проживает и работает в г. Киеве, Украина.