Соединение с телом и озарения

 

После нескольких недель нашей совместной работы Джанель остановилась на нескольких важных аспектах коучинга. Она решила, что главная ее задача – «вновь посещать арт‑шоу» и «чувствовать себя спокойной мамой». У меня же было больше идей, как сделать эту картину более полной, но я знала, что для Джанель было достаточно и того, что она смогла определиться и найти время для наших сеансов. Также мы установили, что причиной ее страха был шаблон мученика.

«Виновата, словно меня судят, – сказала Джанель в тот день, когда мы обсуждали этот шаблон. – Мой сын бесится, когда я пытаюсь выйти на прогулку и поговорить с вами, – и нетрудно угадать, кто сдается и сажает его в коляску, чтобы взять с собой».

Была только одна сфера, где не было прогресса, – соединение с телом. Джанель говорила, что сканирование тела было полным фиаско. Это приносило ей еще больше стресса, а не меньше. Ей не нравилось переживать дискомфорт, связанный со страхом, хотя логически она понимала, что, если не сможет работать над собой, ничего не изменится так скоро. «Я не расслабляюсь, а только еще больше расстраиваюсь, – сообщала она после очередной недели сопротивления любым телесным практикам между сеансами. – У меня возникает это чувство под ложечкой, и потом берет досада, что у меня так мало времени, и я трачу его на дыхательные упражнения, а тем временем по дому разбросано пятнадцать мелких предметов, которые нужно собрать».

Мне нравилось, что Джанель высказывала свои возражения так открыто. Мне бы тоже не хотелось продолжать делать что‑то, что повышает, а не снижает стресс! Однако я также знала, что каждый хочет избежать этой части проработки своего страха – части, в которой им приходится его ощущать, вместо того чтобы избегать. Когда я помогаю кому‑то наблюдать за их страхами, это всегда очень непросто, потому что мы должны провести тонкую грань между принуждением и ускорением процесса. И мы не хотим избегать этого процесса только потому, что он вызывает дискомфорт. Я спросила, не хочет ли Джанель поработать над соединением с телом по телефону, в более комфортной обстановке, и она согласилась.

«Пусть это чувство, это ощущение в желудке обретет собственный голос. Что оно говорит?» – спросила я. Ответ, который последовал, задал направление нашим консультациям в следующие месяцы. Он помог обнаружить цикл стресса, из которого Джанель никак не могла выйти, с тех пор как стала матерью. Он также явился катализатором, побудившим ее снова начать работать в сфере искусства – то, что ей так нравилось и так не хватало уже много лет.

Джанель сделала глубокий вдох.

«Оно говорит: „Ты недостаточно хорошая мать“». Ты недостаточно хорошая мать. Это был страх, который Джанель не хотела осознавать. Он действовал за кулисами, побуждая постоянно жертвовать собой и запуская шаблон мученика, и это изматывало. Если Джанель избегала соединения с телом, у нее не было необходимости переживать этот страх и дискомфорт.

«Давайте немного поговорим об этом, – предложила я. – Что, по‑вашему, делает хорошая мать?»

Джанель выложила все, что она делала постоянно: водит детей в школу и на тренировки, разрешает их споры, старается держать дом в чистоте, уделяет время каждому из них персонально, планирует рацион, делает покупки и еще много всего. Она чувствовала, что ею движет идея быть хорошей матерью, и одновременно она восставала против этих требований, но ей было трудно признать это возмущение.

«Иногда я даже думаю про себя: существует ли равновесие между временем с родителями и временем, когда дети предоставлены самим себе? Но если я не переживаю о том, что не общаюсь с ними достаточно, меня беспокоит, что они мало играют самостоятельно», – рассказывала она. Джанель начинала замечать, как страх «не быть хорошей мамой» толкал ее к гиперкомпенсации. Она пыталась уберечь детей от любых разочарований, пытаясь решать за них все. И хотя она понимала, что в будущем это может сослужить им плохую службу, страх быть плохой матерью часто побуждал ее вмешиваться, что‑то предлагать или прерывать их игру, чтобы проверить, не нуждаются ли они в ней. Иногда Джанель обнаруживала, что заканчивает наводить порядок в комнате, которую сама же попросила убрать двух старших детей. Зачем она это делала? Отчасти из‑за социального окружения, где образ «хорошей матери» ценится очень высоко. Отчасти это было обусловлено средой, в которой Джанель росла, и моделью материнства, которую ей преподносили. Но отчасти это был ее собственный шаблон мученика, который предшествовал материнству.

«Вот почему работа с телом поможет, – сказала я. – Осознанное наблюдение за тем, что происходит в вашем теле, поможет отследить тот момент, когда вы готовы втягиваться в шаблон мученика еще до того, как в нем окажетесь».

Джанель решила всерьез заняться практикой соединения с телом. Вначале она просто останавливалась, наблюдая за тем, что происходит, распознавая ощущения страха и связанные с ними импульсы, побуждавшие ее вмешиваться в деятельность детей. Позднее, когда перестала контролировать каждую мелочь, она практиковала соединение с телом лишь в те моменты, когда детям действительно было непросто принять «новый образ своей мамы». Эта «новая мама» не так охотно убирала за ними или выполняла их малейшую прихоть.

Дыхательные практики не давали Джанель выполнять ее материнские обязанности на автопилоте, и, начав преодолевать постоянное перенасыщение, она задалась вопросом: чего еще она хочет кроме того, чтобы просто быть матерью? Именно тогда она почувствовала готовность сделать первые шаги и вернуться в мир искусства и снова посещать арт‑шоу. Постепенно она обрела спокойствие и стала более терпеливой. Вдобавок обнаружила в отношениях с мужем некоторые трещины, которые раньше отказывалась замечать. Полное погружение в материнство отвлекало ее от этих мыслей. Джанель использовала соединение с телом, чтобы начать непростой, прямой разговор с мужем о том, как делить обязанности по дому, как воспитывать детей и как они могут наладить отношения как супруги. Поначалу это вызывало дискомфорт, но вся семья стала чувствовать себя счастливее, когда Джанель соединилась с самой собой и перенесла это в повседневную жизнь.

В начале нашей работы петля Джанель «стимул – шаблон – подкрепление» выглядела следующим образом.

Стимул. Потребность быть самоотверженным родителем, что соответствовало общественным ожиданиям, и чувство перенасыщения, которое неизбежно приходило. Страх, что она недостаточно хорошая мать, который появлялся всякий раз, когда Джанель позволяла себе подумать о собственных интересах.

«Шаблон мученика». Джанель втягивалась в этот шаблон на автопилоте, и это позволяло ей избежать того, чего она действительно хотела – соединиться со своим желанием творить и вновь обрести силы.

Подкрепление. Кратковременное снижение тревожности, но в дальнейшем чувство перенасыщения вновь возвращалось, а вместе с ним и ощущение, что она живет не так, как ей бы действительно хотелось.

После того как мы проработали несколько месяцев, петля «стимул – шаблон – подкрепление» выглядела так.

Стимул. Родительские обязанности, чувство перенасыщения и страх оказаться плохой матерью.

Шаблон. Новый шаблон Джанель формировался на основе привычки быть храброй. Она налаживала контакт с телом, что позволяло ей успокоиться и понять, что она действительно чувствует. Позже она добавила и другие шаги, прислушиваясь к тому, что говорил ее страх, но не привязываясь к этим словам, затем стала переформулировать порожденные страхом истории, которые ее ограничивали, например: «Я не смогу быть хорошей матерью, если буду работать»; «Если я буду работающей мамой, я буду эгоисткой, а муж и дети так во мне нуждаются». Кроме того, она стала больше общаться с другими мамами и обращаться за помощью, если нуждалась в ней.

Подкрепление. Чувство перенасыщения уменьшилось, и Джанель начала замечать ощущения страха, которые запускали ее шаблон мученика. Это позволило ей сопротивляться шаблонному поведению и учиться принимать решения, которые лучше соответствовали ее истинным желаниям.

 

Контейнирование переживаний

 

Обратите внимание, что, когда Джанель только начала соединяться со своим телом, ей не нравилась эта процедура – ведь она поднимала на поверхность то, что хотелось игнорировать, и не давала непосредственных ответов. Это довольно распространенное явление. Кто же захочет нарочно испытывать дискомфорт? Другие сопротивляются этой практике, опасаясь, что могут столкнуться с очень сильными эмоциями, выполняя сканирование тела. Если, прислушавшись к собственному телу, вы понимаете, что вам грустно, вы сходите с ума и в целом «жизнь это страдания», как быть? Продолжительные негативные переживания лишь опустошают. Итак, что еще можно сделать?

И здесь я обычно начинаю знакомить с понятием контейнирования переживаний. Представьте себе контейнер и внутри этого контейнера грязь. Однако у контейнера есть стенки, и вся эта грязь не выливается наружу и не причиняет вреда. Идея в том, чтобы выделить для себя пространство для переживаний и установить границы, не позволяющие этим чувствам взять над вами верх. Вот лишь несколько примеров, демонстрирующих, как можно контейнировать переживания при соединении с телом, если вас пугают связанные с ним сильные эмоции.

• Установите таймер в соседней комнате, чтобы можно было прервать то, что вы чувствуете, выключив его, когда он зазвенит. Это поможет создать пространство, где вы сможете полностью пережить все возникающие негативные ощущения, но вы будете в безопасности, зная, что сможете их остановить и не проводить в этом пространстве слишком много времени.

• Расскажите другу о том, чем вы занимаетесь, и напишите ему сообщение с просьбой позвонить вам в определенное время. Телефонный звонок – это вынужденный перерыв; кроме того, он поможет вам проверить ваше самочувствие.

• Найдите знакомого, который смог бы стать для вас «вентиляционным партнером». Название «вентиляционный партнер» говорит само за себя – это специальный человек, который будет держать для вас пространство, пока вы выпускаете воздух. Он будет слушать, как вы будете вопить, плакать или злиться, соглашаясь с тем, что все, что происходит в вентиляционном пространстве, это не вы сами, а лишь упражнение для высвобождения чувств.

• Дайте себе слово выйти из дома и прогуляться сразу же после соединения с телом. Возможность чем‑нибудь себя занять сразу после этого упражнения поможет справиться со страхом, что чувства захватят вас слишком сильно.

• Проработайте упражнения на соединение с телом с терапевтом, специалистом по телесной терапии или телесно‑ориентированным коучем.

 

Важно учесть и еще одно: хотя мы часто опасаемся сильных эмоций и оттого сопротивляемся телесным практикам, это не единственные эмоции, которые могут возникать! Что, если вас ожидают положительные эмоции и соединение с телом принесет облегчение? Что, если вы испытаете невероятную радость? Или экстаз? Или благодарность? Что, если, попробовав сканирование тела, вы осознаете, что самые сильные эмоции, которые вы переживаете, – любопытство или чувственность?

Никогда не забуду, как работала с Лизой, которая всегда сторонилась телесных практик, так как они пробуждали в ней чувство глубокой тоски, после того как в подростковом возрасте она потеряла мать. Я понимала, почему она сопротивляется. Кто же захочет испытывать тоску, боясь застрять в этом состоянии? Но я также знала, что у Лизы, как и у всех нас, тоже есть свои циклы «стимул – шаблон – подкрепление», которые будут управлять ею, если она не научится распознавать первые импульсы страха, возникающие в ее теле.

«Но, может быть, вам не обязательно плакать, чтобы соединиться со своим телом? – сказала я, желая помочь Лизе преодолеть дискомфорт. – Знаете, эту практику можно выполнять так, как вам хочется. Именно вы управляете процессом. Можно зажигательно танцевать под одну песню в день. Можно лежать на земле, подняв ноги, и глубоко дышать. Можно заниматься спортивной ходьбой. Важно лишь обращать внимание на свое тело, занимаясь этим, и, может быть, записывать какие‑то мысли о том, что с вами происходит, – вот и все. Может быть, у вас находит отклик какая‑нибудь из этих идей?»

Лизе понравилась идея танцевать каждый день под одну песню и во время этой песни позволять себе чувствовать все, что происходит в теле. Выполняя упражнение, иногда она плакала. Но поскольку она решила ограничить время практики одной песней, конец песни становился «контейнером» для эмоций, которые иначе были бы слишком беспорядочными. Со временем Лизе стало нравиться, что у нее есть отделенное пространство для отработки старого горя.