Диана Элсон: обобществленный рынок?

Диана Элсон (1988) доказывала, что «обобществленный рынок» дает третью альтернативу помимо планирования и свободного рынка. Мы считаем, что ее предложение обобществленного рынка делает слишком большие уступки буржуазной экономике. Его частью, похоже, является некритичное принятие убеждения Алека Ноува в невозможности эффективного центрального планирования – мы посвятили немало страниц в предыдущих главах его опровержению. Конкретно мы считаем, что

1) переключив внимание с процесса производства на процесс распределения, Элсон выбрасывает главный пункт марксистской критики капитализма;

2) обобществленная рыночная система сохранит бóльшую часть капиталистических общественных и производственных отношений, и более точно может быть описана как государственный капитализм, а не социализм;

3) она будет подвержена всем характерным нестабильностям капитализма.

Рыночный социализм?

Большая часть статьи Элсона посвящена демонстрации того факта, что настоящие капиталистические рынки очень далеки от идеальных рынков, предполагающихся многими защитниками рыночного социализма. Она доказывает, что для своей работы они требуют настоящих затрат в терминах ресурсов, что они редко бывают конкурентными, что независимости потребителя на деле нет, что закон Сэя не работает и т.д. Для подкрепления своего мнения она ссылается на обширную современную литературу. Критика такого рода, хотя и полезна для указания на нереалистические места в формулировках ярых рыночников, похоже, заменяет собой отсутствующую идею. В критике капиталистических рынков, на которую она ссылается, мы не найдем идею эксплуатации. Социализм как политическое движение возник не потому, что потребители были недовольны организацией рынка. Он появился потому, что капитализм есть система эксплуатации, жертвы которой хотят перемен. Капитализм позволяет богатым эксплуатировать труд бедных. Социализм стал ответом на эксплуатацию наемных работников капиталистами.

В нашей книге мы повсюду ссылаемся на классическую концепцию Маркса об эксплуатации. Что касается нашей темы, важно заметить, что одним из главных намерений Маркса было отрицание идеи, что эксплуатация возникает из-за несовершенной работы рынка. Она появляется, указывает он, из самой логики товарного производства. Чтобы продемонстрировать это теоретически, он делает «щедрое» предположение, что товары обмениваются по соотношению своих рабочих стоимостей. Это идеал, выдвинутый самым передовым буржуазным экономистом Давидом Рикардо. Маркс хорошо знал, что целый набор усложняющих факторов – различное количество капитала, частичные монополии и т.д. - не дают ценам в капиталистической экономике быть пропорциональным трудовым стоимостям. Однако он предположил такую пропорциональность в первом томе «Капитала». Он предположил, что при каждой покупке или продаже товара обмениваются эквиваленты. Деньги базируются на золоте и при каждой покупке или продаже количества труда, выраженное в золоте, равно количеству золота в покупаемом товаре. Другими словами, он предположил, что процесс обмена проходит без обмана. Он знал, что все это противоречит фактам – что рабочим обычно продают фальсифицированные продукты, обманывают их с помощью оплат натурой или вычетов из зарплаты. Но в полемических целях он говорит: давайте примем, что рынок полностью справедлив, и я покажу вам, что он все равно ведет к эксплуатации рабочего класса.

Ключ к эксплуатации, доказывает Маркс, - особый характер рабочей силы. Рабочая сила уникальна, потому что для капиталиста она ценна своей способностью создавать стоимость. Предполагается, что рабочая сила, как любой другой товар, продается по цене своего воспроизводства. Во многих случаях, конечно, рабочую силу продают по меньшей цене, например, когда рабочие часть дня возделывают огороды и не покупают продукты целиком на рынке. Но даже если рабочая сила покупается по полной цене воспроизводства, эксплуатация по-прежнему происходит. Рабочий день продлевается, чтобы был произведен абсолютный прибавочный продукт. Технология удешевляет средства к существованию и дает относительный прибавочный продукт.

Политический смысл этого рассуждения заключается в ответе тем, кто утверждает, что честная торговля, отмена монополий и справедливый уровень оплаты принесут освобождение пролетариату. Маркс, напротив, утверждает, что конец эксплуатации можно положить только отменой системы заработной платы. Никакая реформа рынка не может устранить антагонизм, лежащий в сердце капитализма. Но Элсон предлагает именно реформу цен.

Элсон предлагает набор общественных учреждений, устанавливающих цены. Эти учреждения будут собирать подробную информацию о стоимости производства различных товаров. Они будут устанавливать цену на основе издержек плюс какая-то надбавка. (Неясно, от чего рассчитывается надбавка: она должна быть пропорциональна используемому капиталу или текущим расходам). Установление этих нормированных цен, которые, очевидно, не предполагаются обязательными, и публикация данных, на которых они основаны, названо обобществлением рынка.

Термин «обобществленный рынок» сбивает с толку, поскольку рынки и так всегда были общественными институтами. Это типовой способ, каким частные лица в капиталистическую эпоху вступают в общественные отношения. Когда слово «общественный» или «социальный» сочетается со словом «рынок» - социальная рыночная экономика, обобществленный рынок, рыночный социализм – мы должны быть настороже. Если эксплуатация существует даже при очень нереальных предположениях, сделанных Марксом, то она останется и при обобществленном рынке. Обобществленные нормированные цены должны быть просто рекомендательными, не обязательными для продавцов и покупателей: «Комиссии по ценам и зарплатам могут разрабатывать нормы цен и зарплат и предоставлять информацию для покупателей и продавцов, чтобы «следить» за ценами и зарплатами децентрализованным образом» (Elson, 1988, с. 33). Если нормы не принимаются рынком, тогда изменяются нормы, а не рыночные цены. Главное отличие обобществленного рынка от обыкновенного, что в нем некоторые расходы на маркетинг оплачивает налогоплательщик – а не покупатели и продавцы, как это происходит сейчас. Мы можем сделать вывод, что, хотя такой рынок может корректироваться более плавно, чем рынок без субсидий, результаты его работы не будут сильно отличаться.

Если мы посмотрим на критически важный вопрос покупки и продажи рабочей силы, то предложения Элсон подозрительно напоминают разнообразную политику установления цен и доходов, использовавшуюся для регулирования эксплуатации в 60-е и 70-е годы. Комиссия по зарплатам и ценам будет вводить нормы заработной платы. Это явно не отменит систему зарплаты; это только способ ее регуляции. Иерархия зарплат, уже установленная частными экономическими контрактами, теперь становится вопросом публичной политики, объектом легитимации государственным органом. В то же время Комиссии по ценам и зарплатам, несомненно, хватит ума установить нормы, гарантирующие прибыльность промышленности. Здесь мы оказываемся на зыбкой почве, поскольку установление расценок влияет на степень эксплуатации. Любая попытка установить более высокие расценки вызовет сопротивление работодателей, любая попытка их снизить - сопротивление профсоюзов. Если нормы зарплаты обязательны, реальные расценки будут определяться относительной силой работодателей и профсоюзов традиционным способом: забастовки, локауты и т.д.

Есть еще одна вещь, которая, по Элсон, может значительно понизить степень эксплуатации. Это установление минимального дохода, который должны получать все граждане, независимо от того, работают они или нет. Такую политику защищают Зеленые и в условиях капиталистических отношений она, несомненно, в интересах рабочего класса. Если рабочие во время забастовки знают, что их семьям всегда будет чем питаться, их позиция усиливается, забастовки будут более прочными и успешными. Но не следует переоценивать влияние такого безусловного социального обеспечения. Со слов Дианы Элсон понятно, что она рассматривает его как почти физиологический минимум, достаточный для того, чтобы питаться чечевицей, купить пару дешевых джинсов и коврик на пол. Выглядит это не намного лучше, чем жить на современное пособие. За таким минимумом будут стоять те же противоречия, что и за любой схемой социального обеспечения: он должен не давать людям умереть, но не подрывать их желания работать, и не требовать повышения налогов. У людей часто есть другие обязательства, которые они приняли на себя, когда имели работу: ипотека, кредит и т.д. Социальные выплаты будут быстро съедены, когда люди начнут забастовку или останутся без работы.

Безусловное социальное обеспечение – полезная реформа в капиталистической стране. Она помогла бы уменьшить бедность и усилить классовую борьбу. Но вот чего она не сможет сделать, так это «устранить основную причину антагонизма между покупателями и продавцами рабочей силы» (там же, стр. 30). Покупка и продажа рабочей силы – это прелюдия эксплуатации, и поэтому антагонистична по самой своей природе. Предприятия, покупающие рабочую силу, по-прежнему останутся юридическими субъектами, цель которых – использовать рабочую силу для получения прибыли. Они останутся юридическими лицами с правом покупать, продавать и заключать контракты. Короче, они по-прежнему будут тем, что Маркс назвал «персонификацией капитала». Ими может владеть государство и брать с них процент за использование вложенного капитала, но это устранит их капиталистический характер не более, чем национализация компании «Бритиш Лейланд». И действительно, Элсон предлагает аудитора под названием Регулятор общественных предприятий, функцией которого будет проверка, что государство получает достаточную долю прибыли на свой капитал.

Если рабочая сила будет по-прежнему покупаться и продаваться на рынке, тогда обязательно начнется борьба за ее цену. В капиталистической экономике безработица – самый главный регулятор заработной платы. В условиях полной занятости экономическая классовая борьба приведет к инфляции заработной платы. В какой-то мере это можно будет регулировать, ограничивая цены и доходы, но полностью регулируемый механизм, описанный автором, вряд ли будет стабильным. Он вызовет или инфляцию с последующим давлением в пользу возвращения к безработице с целью приструнить рабочую силу, или требование обязательного контроля цен. Общество станет перед альтернативой капиталистического или социалистического пути развития.

Это в точности та альтернатива, которая в момент написания этой книги (1992 г.) встала с абсолютной ясностью в Польше и Венгрии, а также в России. Или экономика возвращается к бичу безработицы, без которого не может быть настоящего рынка труда, или движется в коммунистическом направлении и устанавливает прямую общественную регуляцию производства и доходов. Это не отрицает того факта, что в условиях Британии разновидность полного государственного капитализма, предложенная Элсон, будет прогрессивной. Можно рассматривать ее как асимптоту, к которой тяготела британская социал-демократия в дотэтчеровские времена: почти полная национализация, регулируемые цены и доходы, полные права на социальное обеспечение. Сам по себе он намного больше полезен для рабочего класса, чем нынешняя система.

Но мы знаем по опыту, что тип общественного порядка в виде государственного капитализма нестабилен. Он сохраняет капиталистические деньги, рынки и буржуазную разницу в доходах, одновременно устраняя безработицу, которая делает все это эффективным, и в то же время ослабляет государство как элемент буржуазного порядка. Это переходная форма общества, которая должна или вернуться к частному капитализму, как произошло в Британии, или пойти в социалистическом направлении. То же самое относится и к переходу в обратную сторону. Но переход от плановой социалистической экономики к государственному капитализму или рыночному социализму полностью реакционен. В результате может возникнуть только нестабильная форма, которая посредством классовой борьбы будет тяготеть к капитализму, или вернется назад к коммунизму⁶.

Ирония состоит в том, что у обобществленных по Элсон учреждений, устанавливающих цены, будут компьютерные сети и информация о производстве – то, что нужно для эффективного перехода к планированию. Если бы она выступала за такие учреждения как переходную меру, ведущую к плановой экономике, это имело бы смысл. Но при современном положении в мире капитализм выглядит более вероятным. Предложение третьего пути между социализмом и коммунизмом будет просто вехой на пути к полному восстановлению капитализма.

Все рыночные экономики подвержены макроэкономической нестабильности. Две главные формы, в которых они проявляются, - это рецессии, когда товары невозможно продать, что вызывает безработицу, или избыточный спрос, создающий инфляцию. В социалистических странах, вернувшихся к рынку, мы видим и то, и другое: бурную инфляцию и миллионы выкинутых с работы. Элсон, как любой разумный левый экономист, четко осознает эти свойства рыночных экономик; но она не предлагает реального решения. Какие бы недостатки не были у экономической системы, действовавшей в СССР до Горбачева, но цены в ней были стабильными и рецессии не происходили. В советской системе были проблемы и чтобы их не замечать, нужна сознательная слепота. Но любые изменения социалистической системы той разновидности, которая существовала в XX веке, должны быть шагом к работающим людям. Элсон и подобные ей авторы в России на деле защищают отход от Маркса к доктринам Адама Смита.