Возможна ли демократия сегодня?

В своей недавней книге «Возможна ли демократия?» (1985) Джон Бернхейм выступает за систему, очень похожую на классическую демократию, которую он называет «демархией». Вместо национальных государств он предлагает систему, в которой власть децентрализована и процесс принятия решений осуществляется представительными органами, создаваемыми с помощью жребия из тех, кто имеет законный материальный интерес в рассматриваемом вопросе⁶.

Защитники демократии выступают с радикальной критикой буржуазного государства ХХ века, но, парадокс, практика классической демократии выглядит для них столь новой и чуждой, что вполне вероятно, что автоматически ее станут отрицать. Защитники демократии должны выработать убедительные аргументы против обычных возражений.

Современная политология является очень элитистской по своему содержанию. Предполагается, что современное государство столь сложно, что только элита политических профессионалов может с ним совладать. Простые афинские граждане могли править маленьким городом-государством, но они не были готовы к столкновению с занятой полный рабочий день бюрократией современного государства. Поэтому вам нужны профессиональные политики с оплачиваемым штатом исследователей.

И опыта мы знаем, что эти профессиональные политики совершенно беспомощны перед лицом решительной исполнительной ветви власти и, в любом случае, мало склонны к тому, чтобы радикальным образом ставить под вопрос систему, от которой зависят их карьерные возможности. В более фундаментальном плане аргумент «экспертизы» сталкивается с двумя проблемами. Одна из них – это вопрос технической экспертизы в таких специфических вопросах, как общественное здравоохранение, технология или военные вопросы. Другая – это то, что Протагор назвал politike techne, искусство политического суждения. Протагор утверждал, что все в равной степени наделены этой способностью. Когда дело доходит до вопроса, в их ли интересах принятое решение, продавец магазина из Драмчапеля имеет те же условия, что и член Палаты из Вестминстера, учитывая они оба лишены специальных технических знаний.

Другой распространенный аргумент против классической демократии заключается в том, что это была демократия рабовладельцев, и ей нечему нас научить. Во-первых, это возражение неуместно – современные защитники демократии не предлагают возродить рабство. Также оно основывается на неправильной оценке греческого общества. Афины не были демократией рабовладельцев, они были демократией свободнорожденных граждан. Рабы были исключены из числа граждан, но большинство граждан не было рабовладельцами. Большую часть демоса составляли трудящиеся бедные крестьяне и ремесленники. Демократия была инструментом, который они использовали в классовой борьбе против богачей, крупных землевладельцев, а также крупных рабовладельцев. Последние предпочитали олигархическое устройство, и, в конечном счете, смогли ввести его с помощью римского империализма.

Более прозаический аргумент против прямой демократии основан на масштабах. Просто невозможно собрать всех граждан современного государства на агоре или городской площади, чтобы обсудить положение дел в государстве. Но это возражение не учитывает возможностей современных технологий. Телевидение создало глобальную деревню⁷. Нет никакой технической проблемы в том, чтобы сделать пульт голосования для каждого телевизора, чтобы мы могли голосовать, наблюдая дебаты на представительном собрании в студии. Телепрограммы, посвященные текущим событиям, обычно нередко предоставляют случайно отобранным зрителям возможность задать вопрос политикам. Во время этих программ общественность настроена к политикам намного жестче, чем ведущие. Простая женщина из низов смогла заставить Тэтчер защищаться, когда речь шла о потопленном аргентинском корабле «Бельграно». Мы убеждены, что народ способен делать важные политические выводы по результатам подобных дебатов.

Современное государство, как мы уже сказали, основывается на централистских, иерархических принципах. Институты демократии представляют собой совсем другую модель. В демократии не было правительства, премьер-министра, президента, главы государства. Суверенная власть заключалась в народном собрании. Отдельные ветви государства возглавлялись присяжными или руководителями, избираемыми по жребию. Власть не сосредотачивалась ни вверху, ни внизу, а была распределена. Мы можем обрисовать, как эти принципы можно приложить к современным условиям. На одном уровне, суверенитет народа будет осуществляться с помощью электронного голосования в рамках теледебатов. Чтобы обеспечить всеобщность, право на телевизоры и устройства для голосования должно быть конституционно закреплено. Это будет аналогом платы за работу в совете, которую афиняне ввели, чтобы позволить беднякам участвовать в собраниях.

Поскольку только меньшинство решений, которые нужно принимать в стране, можно полностью выносить на народное голосование, другие общественные учреждения должны находиться под наблюдением разнообразных комиссий. Администрации по радиовещанию, водоснабжению, почте, железнодорожному сообщению и т.д. будут контролироваться советами, в которые по жребию будут избираться потребители и работники. Такие советы не будут подотчетны никакому правительственному министру, напротив, демократия основывается на принципе: довольно большая выборка сможет представить все общество. При системе демократического контроля над общественными органами граждане должны иметь в виду, что в определенный момент их могут призвать для работы в каком-либо совете. Не все будут работать в национальных советах, но каждый должен знать, что ему придется работать в школьном совете, местном совете по здравоохранению или в совете на рабочем месте. Если бы люди прямо участвовали в управлении государством, мы не видели бы тех цинизма и апатии, которые характеризуют типичного современного избирателя.

Демократия и планирование

Мы рассматриваем экономическое планирование как систему, в которой команды профессиональных экономистов будут разрабатывать альтернативные планы, представляемые комиссии по планированию, которая будет выбирать из них лучший. Только очень значительные решения (уровень налогов, процент национального дохода, направляемый на инвестирование, здравоохранение, образование и т.д.) должны будут решаться с помощью прямого народного голосования.

Одно из главных преимуществ системы цен, основанной на рабочем времени, которую мы отстаивали в предшествующих главах, заключается в том, что она переводит вопросы национальной бюджетной политики в понятия, доступные каждому гражданину. Сегодня только горстка профессиональных экономистов и экономических журналистов способна на разумную оценку бюджета. Чтобы понимать его, нужно знать, сколько составляет национальный доход в миллиардах фунтов стерлингов. Это сразу же исключает подавляющее большинство населения. Затем нужно знать, какая пропорция национального дохода идет разным категориям лиц, получающих зарплату, чтобы оценить возврат средств при разных уровнях подоходного налога. Нужно знать, сколько миллиардов фунтов стерлингов получены от продуктов, облагаемых НДС, и каковы поступления от акцизных сборов. Что касается правительственных расходов, нужно знать объемы расходных статей, делая поправки на инфляцию. Полное понимание бюджета основывается на большом объеме данных, которые по-настоящему доступны только министерству финансов.

Будучи выраженным в рабочих часах, этот процесс станет куда более внятным. Люди могут понять, что значит работать три часа в неделю на здравоохранение или четыре часа на образование. Если бы людям представляли ежегодный бюллетень с главными категориями общественных расходов, выраженными в рабочем времени за неделю, они могли бы сформировать мнение, хотят ли они работать больше или меньше для получения этих услуг.

Представьте себе, что можно проголосовать за увеличение расходов на здравоохранение на х процентов, их текущий уровень или сокращение расходов на х процентов⁸. Эти голоса могут подсчитываться или усредняться, и итоговый результат можно использовать как пропорциональную оценку увеличения или уменьшения бюджета национальной системы здравоохранения. Электронные формы для голосования легко сделать такими, что люди вынуждены будут принимать непротиворечивые решения (например, нельзя голосовать за стопроцентное повышение всех расходов!).

В течение нескольких лет можно предположить стабилизацию уровня расходов, а затем небольшие изменения, связанные со сдвигами в общественном мнении. В нормальных условиях примерно одно и то же число людей захочет увеличения расходов или их уменьшения, так что изменения будут незначительными.

Хотя реально принимать демократические решения по уровню общественных расходов, их нельзя совместить с независимым демократическим контролем над налогообложением. Если и налоги, и расходы подчинены голосованию, нет никаких гарантий, что бюджет будет сбалансированным (Конгресс США может проводить и проводит несовместимые голосования по расходам и налогообложению, с печально известными результатами). Скорее, уровень базового налога должен автоматически основываться на решении о расходах, принятом народом, с допущением, сделанным для других форм поступлений, таких как рента. Избирателям придется принять во внимание налоговые последствия, когда они будут принимать решения о расходной части национального бюджета и, следовательно, налогообложения. «Форма для голосования» при подведении итогов по индивидуальным категориям общественных расходов будет показывать последствия голоса для изменения уровня затрат в этой области.

Государство без вершины

Неоклассическая демократия по-прежнему будет государством в марксистском смысле. Она будет организованной общественной властью, которой будет подчиняться меньшинство. Демос будет использовать ее для защиты от остающихся или нарождающихся классов-эксплуататоров. Но она будет безголовой: государством без главы государства, без иерархии, отличающей государство, основывающееся на классовой эксплуатации.

Различные органы общественной власти будут контролироваться гражданскими комитетами, избираемыми по жребию. СМИ, здравоохранение, агентства по планированию и маркетингу, различные отрасли промышленности будут иметь свои комиссии. Каждая из них будет иметь определенную сферу компетенции. Комитет по энергетической промышленности, например, будет иметь возможность определять детали энергетической политики, но не сможет отменить всенародного голосования, скажем, по сворачиванию ядерной энергетики. Члены этих комитетов не должны только однородно избираться из всех членов общества. Членами комитетов по здравоохранению частично могут становиться на основе случайной выборки медицинских работников, а частично – из представителей общественности. Как отмечает Бернхем, главным принципом должно быть: те, у кого есть обоснованная заинтересованность в проблеме, должны иметь возможность участвовать в управлении.

Эта точка зрения радикально отличается как от социал-демократии, так и от практики реально существовавшего социализма. Планирование, например, не подчиняется правительству, а находится под контролем наблюдательного комитета из простых граждан, которые, будучи отобранными по жребию, будут в основном рабочими. В этом смысле они автономны от любого правительства – как независимые центральные банки, агентства по радиовещанию, художественные советы, советы по исследованиям – и их можно считать аналогами автономных организаций буржуазного гражданского общества. Для них не обязательно находиться под прямым государственным контролем, их уставы и социальное происхождение их членов будет обеспечивать их функции. Только в том случае, если социалистические аналоги подобных учреждений будут иметь уставы, открытые для поправок со стороны общественности, и обсуждения в них будут публичными, они могут стать наблюдательными комитетами, способными на общественное представительство народа и обеспечение народного контроля.

Власть демархических советов будет регуляторной, или экономической, или и той, и другой. Для функционирования развитого индустриального общества требуется значительный объем регулирования. В современном обществе часть регулирования приходится на то, что мы рассматриваем как законы, исходящие из решений политиков и подкрепляемые государственной властью, но его большая часть исходит из автономных органов. Профессиональные организации определяют кодексы поведения для своих членов. Торговые организации определяют стандарты промышленных компонентов, нечто абсолютно необходимое для быстрого технологического прогресса. Международные организации определяют стандарты для обмена электронными данными по телефону, телеграфу или факсу.

Во многих случаях это регулирование влияет только на внутреннюю деятельность отдельных отраслей промышленности или видов общественной активности, и состав этих советов должен был ограничен людьми, занятыми в этой сфере. В других – таких как радиовещание или общественное здравоохранение – затрагиваются общесоциальные интересы. В таких случаях регуляторные советы должны расширить свое представительство, чтобы включать подавляющее большинство граждан, избираемых по жребию для того, чтобы представлять общественные интересы.

Другой источник власти демархических советов должен происходить из их способности распоряжаться ресурсами, как человеческими, так и неодушевленными. Администрации должны вверять в управление советам некоторое недвижимое общественное имущество – здания, исторические памятники, транспортные маршруты, мощности для водо- и энергоснабжения. В той мере, в какой они являются недвижимыми, принципиальное противоречие связано с доступом к ним. Сразу вспоминается, как Британская комиссия, отвечающая за исторические памятники, в которой преобладали сторонники приватизации, отказала в общественной собственности на Стоунхендж. Но в той мере, в какой собственность склонна к повреждению и нуждается в поддержке, даже недвижимое имущество предполагает приток труда и материалов.

Совет также должен распоряжаться движимым общественным имуществом в виде машин, транспорта и сырья. Это более важно для управления производственным процессом в демархиях, но будет в какой-то мере влиять на все остальное. Мы предполагаем, что такое движимое имущество должно распределяться согласно национальному плану. Совет, занимающийся проектом, должен использовать эту собственность, пока не возникнет более важная задача с ее использованием.

Наконец, в распоряжении совета находится труд участников этого проекта. Поскольку этот труд является часть общего труда общества, и потенциально может использоваться для других целей, это, с точки зрения национальных счетов, абстрактный общественный труд. Аналогично, передача движимого общественного имущества в рамках проекта предполагает часть общественного труда, затрачиваемую на воспроизводство этого имущества. Таким образом, это тоже абстрактный общественный труд. Динамика экономической власти советов – это, в конечном счете, распоряжение абстрактным общественным трудом. Величина этой власти измеряется в часах трудового бюджета. Но по какому праву советы распоряжаются этой властью и кто регулирует эту величину? Эта власть делегируется самим народом. Представьте себе совет, занимающийся школой. Его власть должна передаваться ему каким-либо местным образовательным советом, голосующим за ежегодный трудовой бюджет. Предположим, это управление школами на местном уровне. В этом случае, бюджет местного образовательного совета будет устанавливаться избирателями, которые каждый год будут решать, сколько часов в этом году будет направлено на образование.

В случае производственных советов, делегирование является не столь прямым. Продукты производства, например, кислотно-свинцовые аккумуляторы, отвечают непрямым общественным потребностям, а не прямым местным потребностям. Количество батарей, нужных обществу, является функцией того, как много производится автомобилей, телефонных узлов, переносных радиоприемников и т.д. Только национальный или в долгосрочной перспективе федеральный плановый орган может это подсчитать. Таким образом, плановый орган делегирует бюджет для производства батарей.

В конечном счете, народ делегируют свои полномочия. Или он голосует за налоги самостоятельно и вверяет демархическому совету бюджет для производства бесплатных услуг, или он решает приобретать услуги, в этом случае голосуя за рабочее время для производства этих услуг.

Великая добродетель правления демоса заключалась в том, что был разработан конституционный механизм, который позволял защищать его власть от узурпации со стороны высших классов. Рассвет этой формы правления длился примерно два века, пока она не была уничтожена Македонской и Римской империями. Длительное время она была маяком искусства, архитектуры, философии, науки и культуры, освещавшим последующие темные века. Просвещение, золотой век буржуазной культуры был сознательным отражением этого света. Этот светоч не вспыхнет по-настоящему вновь, пока современный демос не придет к власти.

Примечания

1 Рассмотрение роли демагогов (под которыми изначально понимали всего лишь предводителя народа) см. в Ste Croix (1981, chapter V).

2 Требования к гражданству исключали женщин, рабов и метеков или, говоря современными словами, поселившихся там иностранцев.

3 Сразу же всплывает сходство между эклезией и спонтанными организациями современной рабочей демократии, массовыми забастовками и митингами, столь ненавидимыми в буржуазном мире.

4 Аристотель суммирует свойства классической демократии таким образом: Исходя из этих основных положений и из такого начала, мы должны признать демократическими следующие установления: все должностные лица назначаются из всего состава граждан; все управляют каждым, в отдельности взятым, каждый – всеми, когда до него дойдет очередь; должности замещаются по жребию либо все, либо за исключением тех, которые требуют особого опыта и знания; занятие должностей не обусловлено никаким имущественным цензом или обусловлено цензом самым невысоким; никто не может занимать одну и ту же должность дважды, за исключением военных должностей; все должности либо те, где это представляется возможным, краткосрочны; судебная власть принадлежит всем, избираются судьи из всех граждан и судят по всем делам или по большей части их, именно по важнейшим и существеннейшим, как-то: по поводу отчетов должностных лиц, по поводу политических дел, по поводу частных договоров. Народное собрание осуществляет верховную власть во всех делах; ни одна должность такой верховной власти не имеет ни в каком деле или в крайнем случае имеет ее в самом ограниченном круге дел; или же в главнейших делах верховная власть принадлежит совету. Совет – наиболее демократическое из правительственных учреждений там, где нет средств для вознаграждения всем гражданам; в противном случае это учреждение утрачивает свое значение, так как народ, получая вознаграждение, сосредоточивает в своих руках решение всех дел (об этом сказано было ранее, в предыдущем рассуждении). Следующей особенностью демократического строя является то, что все получают вознаграждение: народное собрание, суд, должностные лица, или же в крайнем случае должностные лица, суд, совет, обычные народные собрания, или из должностных лиц те, которые должны питаться совместно. И если олигархия характеризуется благородным происхождением, богатством и образованием, то признаками демократии должны считаться противоположные свойства, т.е. безродность, бедность и грубость. Что касается должностей, то ни одна из них не должна быть пожизненной, а если какая-нибудь остается таковою по причине какого-нибудь давнишнего переворота, то следует лишить ее значения и замещать ее уже не путем выборов, а по жребию (Политика 1317).

5 Перикл, как сообщает Фукидид (Thucydides in Book II of the History (1988, p. 85)).

6 Потенциальная применимость механизмов древней демократии также рассматривалась с точки зрения истории Мозесом Финли (Finley 1973). Дальнейшее полезное рассмотрение классической демократии представлено у Дж. Э. М. де Сент-Круа (G. E. M. de Ste Croix (1981)) и Дэвида Хелда (David Held (1987)).

7 Уже в XIX веке Дж. С. Милль утверждал, что развитие железных дорог и газет сделало возможным современный, масштабный вариант агоры (см. Finley, 1973, p. 36).

8 Мы можем более точно указать, как должны считаться голоса. Пусть максимальное изменение пункта бюджета за 1 год будет равно х. Предположим, что у процентов людей проголосовали за это увеличение. Отсюда следует, что если исключить не голосовавших, что (100-у) процентов голосовали против увеличения. Тогда максимальное увеличение расходов равно у-(100-у) = 2у-100 процентов. В результате расходы могут измениться на (2у-100)х/100 процентов. Если все проголосуют за увеличение, бюджет возрастет на х процентов; если большинство будет против, он упадет на какую-то долю, меньшую х процентов.