Повести о Куликовской битве (летописные повести, «Задонщина», «Сказание о Мамаевом побоище»).

«Задонщина». Так названо рассматриваемое произведение в списке Ефросина (самый ранний вариант, 1470-е; возможно, это переработка более пространной редакции). В других списках оно называется «Слово о великом князе Дмитрии Ивановиче и брате его князе Владимире Андреевича».

Автор «Задонщины» не ставил перед собой задачи описать в последовательности все происшедшее на Куликовом поле. Это поэтический отклик на события 1380-го года.

Текст «Задонщины» сильно связан с текстом «Слова о полку Игореве». От него зависит план «Задонщины», целый ряд поэтических образов, отдельные слова, обороты, большие отрывки повторяют соответствующие из СоПИ. Как подражательное произведение «Задонщина» по сравнению со «Словом о полку Игореве», разумеется, уступает своему образцу. Победа великого князя московского над силами Мамая воспринимается автором «Задонщины» как реванш за поражение, понесенное войсками Игоря на Каяле. Весь текст «Задонщины» - своеобразное противопоставление тексту СоПИ. Бросается в глаза пестрота стиля «Задонщины» по сравнению со строго выдержанным единством стиля в «Слове». Высокий поэтический стиль переплетается с образами, выражениями, фразами, носящими сухой прозаический, почти документально-деловой характер. «Прозаизм» ярко бросается в глаза в ряде конкретизаций описываемого, в фактологических уточнениях.

В «Задонщине», что совсем не характерно для «Слова о полку Игореве», широко представлена церковно-религиозная фразеология. Также для нее характерна логически-смысловая непоследовательность текста, что обусловлено эмоциональным характером памятника. Автор особенно внимательно относится в своем произведении к устно-поэтическим элементам «Слова о полку Игореве», но у него они предстают в облике более близком к их изначальной устной форме.Принято считать, что «Задонщина» была написана Софонием Рязанцем. Однако в некоторых списках Софоний обозначен и как автор «Сказания о Мамаевом побоище». Практически нет оснований считать его автором «Задонщины».

Летописная повесть о Куликовской битве. Летописная повесть о Куликовской битве дошла до нас в двух вариантах: кратком и пространном.

Краткая повесть содержала несколько летописей, которые происходили от летописного свода Киприана (Первый Московский летописный свод, 1408-09, утрачен в пожаре 1812 г.). Преположительно написана ближе всего к событию (конец 14 - нач 15). Здесь рассказывается о событиях того времени в хронологической последовательности. Битва описывается кратко, в общей форме, а основное внимание сосредоточено на событиях после битвы: хвала русским воинам, беспорядки в Орде, свержение Мамая Тохтамышем. Отношение автора к описываемому и его оценки выражаются в кратких эпитетах-характеристиках русских и ордынцев, в сентенциях о божьей помощи русским.

Пространная летопись в несколько раз больше краткой, она запечатлена в Новгородской и Софийской летописях. В ней появляется ряд новых данных исторического характера: сбор войск в Коломне, участие в сражении князей Андрея Ольгердовича Полоцкого и Дмитрия Ольгердовича Брянского, послание Донскому с благословлением от игумена Сергия Радонежского. Почти все истррические данные находят соответствие в «Сказании о Мамаевом побоище». Более подробно, чем в краткой повести, описывается битва, присутствуют обширные риторические рассуждения, библийские отсылки, панегирик Донскому; вводится несколько молитв князя (мотив божественной помощи).

«Сказание о Мамаевом побоище». Наиболее обширный памятник Куликовского цикла. Это самый подробный рассказ о событиях Куликовской битвы, поэтому, помимо литературного значения, ценность «Сказания» заключается и в том, что это основной источник исторических сведений о событиях 1380 г.: ряд подробностей известен лишь из этого памятника (поединок между Пересветом и печенегом, контузия Донского, разрешение сражения засадой Владимира Серпуховского, напавшего с флангов и др.). Считается, что написано в XV веке на основе пространной летописной повести (или наоборот, или под влиянием другого неизвестного памтяника).

Основная мысль - необходимость объединения русских князей для противостояния врагу. Главный герой - Дмитрий Донской. «Сказание» - не только рассказ о Куликовской битве, но и своеобразный панегирик великому князю московскому.

Героический характер изображенного события обусловил обращение автора произведения к устным преданиям и легендам о Мамаевом побоище. Устно-эпическая линия передана в «Сказании» в книжно-риторической манере. Большой поэтичностью проникнуты картины природы, которая выступает в произведении как сила, сочувствующая русским. Широко пользовался автор «Сказания» поэтическими образами и приемами «Задонщины». Несмотря на значительный налет риторичности, «Сказание о Мамаевом побоище» носит ярко выраженный сюжетный характер.

БИЛЕТ 14

Развитие агиографии в литературе конца XIV – нач. XV в. Сочинения митрополита Киприана, Епифания Премудрого и Пахомия Логофета. «Слово о житии и о преставлении князя Димитрия Ивановича». Стиль «плетения словес» и вопрос о «Предвозрождении» в русской литературе

Конец XIV-начало XV в. –период расцвета экспрессивно-эмоционального стиля, или, по выражению Епифания Премудрого, « стиля плетения словес » в славянских странах, ярче всего проявившегося в агиографической литературе. Стилю «плетения словес» свойственны амплификация (избыточность), эмоциональность, стремление описать частное через общее и вечное, повышенное внимание к слову и отвлеченность.

Появление этого стиля связывают со «вторым южнославянским влиянием» и взаимным обменом новыми культурными традициями между славяно-византийскими культурными центрами. Примерно одновременное появление этого стиля в разных странах должно объясняться тем вниманием к внутреннему миру человека, которое было так характерно для Предвозрождения.

В русской истории наступает период, когда человек начинает цениться независимо от своей принадлежности к средневековой корпорации. Происходит новое «открытие человека»— его внутренней жизни, его внутренних достоинств, его исторической значимости и т. д.Это начальный период того процесса, который, развиваясь в благоприятных условиях, обычно переходит в Возрождение— «Предвозрождение».

Всей средневековой литературе было свойственно явление абстрагирования — генерализация описываемых явлений, стремление выявить в действительности общее вместо единичного, духовное вместо материального, внутренний, религиозный смысл каждого явления. Средневековый метод абстрагирования приобретает особое значение в эпоху русского Предвозрождения, определяет особенности изображения человеческой психологии. Д. С. Лихачев определил эту черту литературы русского Предвозрождения как «абстрактный психологизм». «В центре внимания писателей конца XIV — начала XV в. оказались отдельные психологические состояния человека, его чувства, эмоциональные отклики на события внешнего мира. Но эти чувства, отдельные состояния человеческой души не объединяются еще в характеры. Отдельные проявления психологии изображаются без всякой индивидуализации и не складываются в психологию. Связующее, объединяющее начало — характер человека — еще не открыто, индивидуальность человека по-прежнему ограничена прямолинейным отнесением ее в одну из двух категорий — добрых или злых, положительных или отрицательных». Предвозрожденческие явления в культурной жизни страны, пробудившиеся в начале — первой половине XIV в., с особой силой дали себя знать в конце столетия — первой половине XV в. Подъем национального самосознания после Куликовской битвы способствовал расцвету культуры, вызвал повышенный интерес к прошлому, пробудил стремление к возрождению национальных традиций, одновременно усилив культурное общение русских земель с другими государствами. Возобновляются традиционные связи Руси с Византией и южнославянскими странами.

В. М. Живов не согласен с Д. С. Лихачевым во мнении о взаимосвязи между стилем «плетения словес» и исихазмом, активно развивашимся в христианстве с XIIIв.как мистическая практика медитативной молитвы и молчальничества. По доводам Живова, стиль «плетения словес» связан с имперским великолепием, и поэтому он не развивался там, где было значительно влияние исихазма.