Москва. Ресторан на Тверском бульваре

 

– Посмотрите на себя с усмешкой!

Щелк.

– Отлично! А теперь улыбнитесь самодовольно!

Щелк.

– А теперь изобразите грусть!

Щелк.

– Радость! Представьте, что вы заработали очередной миллион!

Щелк!

– Чудесно!

Саша работала над серией портретов «Человек перед зеркалом». Она поверила даме из кофейни. Захотелось попробовать себя в роли портретиста. А почему бы и нет? Тем более что пустота в душе настоятельно требовала от нее действий. Вовремя встретилась Саше та дама. Очень вовремя. Саша тут же вспомнила, что она уже сто лет мечтала фотографировать людей перед зеркалом. Она давно заметила, как преображается человек, когда смотрит на себя. Он становится таким, каким хотел бы, чтобы его видели другие. Но парадокс в том, что таким его никто никогда не видит, кроме него самого. Потому что в обычной жизни он не может контролировать свою мимику и становится совсем не таким, каким бы ему хотелось…

Сашу увлекла идея запечатлеть людей такими, какими они хотели себя видеть. Вопрос с моделями решился удивительно просто – она просила об этой услуге своих клиентов, и многие соглашались.

Он приходил два раза в месяц. Стригся только у Саши. Никого больше не подпускал к своей седеющей, не слишком обильной шевелюре. Был с Сашей вежливо‑равнодушен. Иногда снисходил до сдержанных улыбок и ничего не значащих шуток. Он был непростой клиент – никогда не расставался с телефоном. Попробуйте, постричь человека, если к его уху неизменно прижат телефон. Саша умела. За это он ее и ценил. Не то что бы он был как‑то неприлично богат. Он был просто богат.

Она решилась.

– У меня к вам не совсем обычное предложение.

– Что за предложение? – он настороженно посмотрел на нее в зеркало, будто она собралась попросить у него большую сумму денег. У него зазвонил телефон. – Извините. Але. Да. Да. Нет. Послушайте, займитесь этим вопросом дальше! – он нажал отбой. – Так что у вас за предложение? – обратился он к Саше.

– Понимаете… – Саша нервно хихикнула. – Я увлекаюсь фотографией и сейчас работаю над серией портретов «Люди у зеркала».

– И? У меня мало времени.

– Попозируйте мне, пожалуйста! – выдохнула Саша. – У вас такое необычное лицо! Я мечтаю вас сфотографировать! Всего пятнадцать минут! – тараторила она.

– Куда пойдут эти фотографии?

– Боюсь, что никуда. То есть в мой личный архив, – вздохнула Саша. – Я только начинаю как фотограф и персональных выставок пока не устраиваю.

– Интернет?

– Только с согласия модели.

– А я смогу получить эти снимки?

– Да, разумеется.

– Сколько они мне будут стоить?

– Нисколько.

– Как это? – он отклонил очередной вызов на своем телефоне.

– Я не зарабатываю фотографией. Это мое хобби. Поэтому ваши снимки я вам подарю.

– Занятно, – протянул он. – Давно уже женщины не баловали меня подарками. Все как‑то больше я их балую. А вы презабавный экземпляр, – он весьма неучтиво осмотрел Сашу с ног до головы, – ну что ж… приступим? У вас двадцать минут. К сожалению, больше я не могу вам уделить…Хотя и хотелось бы, – он обольстительно улыбнулся.

Саша унеслась за камерой.

– Посмотрите на себя с усмешкой!

Щелк.

– Отлично! А теперь улыбнитесь самодовольно!

Щелк.

– А теперь изобразите грусть!

Щелк.

– Радость! Представьте, что вы заработали очередной миллион!

Щелк!

– Чудесно! Просто чудесно! Ну, вот, пожалуй, и все! Хотелось бы, конечно, долго, обстоятельно, по правилам, свет выставить, но, увы… Увы… Мои модели, к сожалению, все люди занятые! Огромное вам спасибо!

– Да, чрезвычайно занятые. Но, все же и у нас случаются свободные минутки, – он снова посмотрел на Сашу оценивающе. – Знаете что, Александра, а не поужинать ли нам вместе? – он заглянул в ежедневник в своем телефоне. – Так, так, так… Ну, скажем, в следующую среду, в семь тридцать?

Теперь Саша посмотрела на него оценивающе. Она никогда не видела в нем потенциального любовника или даже ухажера. Она знала, что у него есть женщина, с которой он живет, и еще целый гарем из молоденьких наложниц. Она никогда и предположить не могла, что может заинтересовать такого господина. К тому же она никогда не видела себя в роли наложницы. Что же делать? Отказать или согласиться?

– Минуточку, сейчас я посмотрю, свободна ли я в это время, – Саша уткнулась в свой телефон, хотя, честно говоря, понятия не имела, есть ли в нем ежедневник. «Собственно, а почему бы и нет?» – решила она. Один ужин еще ничего не значит. – Да, кажется, этот вечер у меня свободен. Пожалуй, я приму ваше приглашение.

– Вот и славно! Буду ждать! Только вот… Фартучек свой не забудьте снять! – он хохотнул и покинул салон.

– Хам! – крикнула Саша ему вслед и рассмеялась. Она, действительно, во время фотосессии забыла снять свой рабочий фартук, и ее в первый раз позвал на свидание простой русский миллионер. Должно быть, это будет забавное приключение. Или опасное? Или это будет вовсе не приключение? Во что я вляпалась? Все будет чудесно! Точно, все будет чудесно!

Что там надевают на свидания с простыми русскими миллионерами? Нужно быть красивой‑прекрасивой? Нужно соответствовать своему спутнику? Но она ведь не миллионерша. Надеть лучший наряд? А зачем? Чтобы произвести на него впечатление? Так она уже вроде бы произвела, будучи в простой черной майке, джинсах, балетках и фартуке, будь он неладен. Нужно ли усугублять впечатление, которое она уже успела на него произвести? А вдруг получится ерунда какая‑нибудь, вдруг он ей совсем не понравится. И что тогда? Что тогда делать с впечатлением, которое она уже успела произвести?

Ресторан, куда ее пригласил клиент, Саше был знаком. Бывала там пару раз. В первый раз, когда он только открылся и был безумно модным, она отмечала там свой день рождения. Оделась вроде бы со всем шиком, который только могла себе позволить, а все равно чувствовала себя в заведении, похожем на небольшой дворец, нищенкой профилакторской. Ресторан поражал великолепием забытого стиля шинуазри. Во второй раз она пришла сюда даже не ради роскошной утки по‑пекински, которая так понравилась ей, не ради прекрасного обслуживания и роскошного интерьера, а исключительно ради того, чтобы справиться со своими комплексами. Она решила во что бы то ни стало почувствовать себя здесь уютно, как она чувствовала себя практически во всех ресторанах, где ей доводилось бывать раньше. И ей это почти удалось. Но, очевидно, не совсем. Иначе, отчего же, повинуясь какому‑то подростковому задору ее так и подмывало надеть на ужин какие‑нибудь драные джинсы, желательно еще и грязные. И миллионер вызывал у нее протест, и ресторан. Ужасная глупость! Мальчишество! То есть девчачество! Стоп! Нет такого слова. А почему нет такого слова? Это какая‑то лингвистическая дискриминация по половому признаку. Несправедливо! Надела в итоге простое черное платье. Спокойное, но элегантное. Молчаливое. Не говорящее ни о чем. Чтобы миллионер ни в коем случае не заподозрил, что Саша относится к нему хоть с каким‑то интересом. Кто их знает, этих миллионеров, что у них там на уме?

К ресторану Саша подбежала с опозданием в десять минут. Собственно, сначала она ехала на такси, но, угодила в жуткую пробку, поэтому остаток пути она преодолела пешком. Швейцар нехотя распахнул перед ней дверь…

Простого русского миллионера в зале не было. Было полно каких‑то других миллионеров или не миллионеров, словом, мужчин респектабельного вида, а вот нужного не было. Саша присела за стол, заказала воды без газа, принялась рассматривать росписи на стенах и потолке, люстры и райскую птицу в центре зала. Взгляд, однако, не задерживался на всех этих стилистических красотах и излишествах, а устремлялся к двери. В нее входили разные люди, а нужного все не было. А вдруг он не придет? Вдруг он забыл? Вдруг у него изменились планы? А почему он тогда не позвонил? У него же есть ее телефон. Почему он не идет? Почему он не звонит? Кажется, все официанты уже над ней смеются. Меню! Да, надо изучить меню. Так она не будет выглядеть слишком подозрительно. Так, возможно, не будет слишком бросаться в глаза ее тягостное ожидание. Наверное, она представляет собой жалкое зрелище – женщина, на свидание с которой не пришел мужчина. Вот так взял и не пришел. Только бы не разреветься. Это будет совсем уж унизительно. А, собственно, какого черта она должна киснуть тут в ожидании какого‑то там необязательного и непунктуального мужика? Действительно, какого черта? Она ведь находится в одном из лучших ресторанов этого циклопического мегаполиса. Она сама может заплатить за свой ужин. Она, в конце концов, может просто подняться и уйти в другое место, в котором ей будет более уютно.

Нет, какого черта? Она будет ужинать именно здесь! И ей, в общем‑то, плевать, придет этот легкомысленный миллионер или нет. У нее будет праздник, непременно будет! Ведь она находится наедине с лучшим человеком на земле. С собой. Ибо кто может быть лучше для нее, чем она сама? То‑то же! Никто.

Он ворвался в ресторан, когда Саша заворачивала кусок утки в тонкий блинчик и уже думать о нем забыла. Плюхнулся на стул рядом с Сашей.

– Уф‑ф‑ф! Извините, – произнес он, слегка задыхаясь, – уже не чаял, что застану вас здесь. Спасибо, что дождались.

– Прошу прощения, – ответила Саша надменным тоном, – я здесь никого не жду, я просто ужинаю.

– Не сердитесь. Форс‑мажор на работе. Всякое бывает. Хотя если бы я был на вашем месте, я бы не просто очаровательно надулся, а взбесился бы. Я даже не знаю, что я бы сделал с человеком, который вот так бы опоздал, к тому же даже не соизволил бы предупредить об этом. Прибил бы, честное слово!

– Может быть, я сейчас, мирно жую уточку, а на самом деле тоже замышляю какое‑нибудь кровопролитие?

– Впечатляющее чувство юмора! – он примирительно улыбнулся. – Как я могу загладить свою вину?

– Шампанского хочу, – попросила Саша капризно.

– Будет вам шампанское. Что еще?

– Больше ничего.

– Уткой поделитесь? Очень есть хочется. А когда еще мне заказ принесут.

– Ладно, уж, угощайтесь. Я все равно столько не съем.

Они занялись едой.

– А знаете, – сказал он с набитым ртом, – я частенько опаздываю на встречи. Грешен, каюсь. Иногда я опаздываю и на встречи с красивыми женщинами. И, честно говоря, с такой реакцией, как ваша, сталкиваюсь впервые. Сидит, совершенно спокойная, кушает, на меня и внимания не обращает.

– А как обычно реагируют? – Саше стало немного обидно, что этот наглец при ней упоминает других женщин, но любопытство пересилило.

– Да по‑разному, – он усмехнулся. – Некоторые уходят, другие начинают названивать мне каждые пять секунд, третьи, когда удостоверятся, что я все‑таки приеду, заказывают без меня все самое‑самое дорогое. Одно такое опоздание мне обошлось тысячи в две евро. Представляете! Одна фифа догадалась заказать «Шато Марго» восемьдесят шестого года. Редкостная стерва была, – он мечтательно улыбнулся. – Умела пакостить изощренно. С фантазией! Но это не самая занятная история, – он рассмеялся, будто собирался рассказать анекдот. – Представляете, я прихожу, а малолетняя свистушка, с которой я уже месяца два встречался, сидит за столиком с каким‑то господином, щебечет весело, вино пьет, а господин этот ее коленки лапает. Я говорю, это что такое? Господин глаза прячет, а она заявляет: ты опоздал, а он меня к себе позвал. Что я отказываться должна? Тебя же не было! И он к тому же богаче тебя. Так что до свиданья!

– А вы что?

– А что я? Сказал: ну‑ну! И ушел. Неприятно было, конечно. А с другой стороны, совершенно пустая девчонка была, но молодая и красивая. Очень красивая, понимаете? Дорогая такая игрушка. Я тогда рассудил, что мне – приличная экономия, а тому лоху – дополнительные расходы. И еще неизвестно, кому повезло! – он громко и как‑то не совсем прилично расхохотался. Несколько человек за соседними столиками обернулись на этот хохот. Саше отчего‑то стало стыдно за своего спутника. А еще стыднее за себя, ведь сидит она сейчас рядом с мужчиной, который повествует о своих женщинах, практически незнакомому человеку. Более того, женщине, за которой он, предположительно, намерен приударить. Да еще и не слишком‑то уважительно о них отзывается. Что он, интересно, будет говорить о ней, Саше, если вдруг…

– А зачем вы мне все это рассказываете? – поинтересовалась она.

– Вы спросили, я ответил! – он пожал плечами. У него зазвонил телефон. – Извините, – обратился он к Саше. – Да!.. Я задержусь…. Нет, ненадолго… Минут двадцать… Я на совещании… Я не знаю, когда оно закончится… Ты хочешь, чтобы я сидел у твоей юбки и лапу сосал? И ты тоже лапу сосала?… Не знаю, когда я приду… Я сказал, минут через двадцать?… Да, минут через двадцать, но это при самом благоприятном стечении обстоятельств… Все… Все… Не могу больше говорить… Все… Целую… Целую. На чем мы остановились? – уже к Саше.

– На том, что я спросила, а вы ответили.

– Ну, да. Вас что‑то смущает?

– Нет‑нет, что вы. Боже упаси!

– Опять ирония?

– Вам показалось, – Саша постаралась улыбнуться искренне.

– Я предлагаю выпить за вас! – он поднял бокал.

– Не возражаю, – ответила Саша и тоже подняла бокал.

Он снова рассмеялся.

– Редкое чувство юмора… И редкая женщина, – добавил он, взял Сашу за руку и посмотрел ей в глаза с очевидной симпатией. Саша подумала, что он этот взгляд, наверное, долго репетировал перед зеркалом, и улыбнулась своим мыслям. Он воспринял ее улыбку как знак симпатии к нему. Очевидно, поэтому он сжал Сашину руку сильнее, а затем приступил к легким поглаживаниям.

Опять это чертово любопытство! Это чертова охота за новыми ощущениями! Ведь ее руку впервые гладит настоящий миллионер. Она же не может сразу отдернуть свою руку! Ощущение тогда не зафиксируется в ее памяти, поскольку она не успеет его прочувствовать. И опять же, интересно, что там будет дальше? Это же весьма увлекательно, когда ты участвуешь в пьесе и в качестве актера, и в качестве зрителя одновременно. Неплохо бы быть в ней еще и режиссером, только тогда непредсказуемого финала не получится. А в этом приключении главное – именно непредсказуемый финал.

– Вы знаете, – повествовал простой русский миллионер, не забывая поглаживать Сашину руку, – мы все рабы условностей, образа жизни и стереотипов, навязанных нам извне. Редко кто может им противиться. Я вот – не могу. Вы думаете, нам нравится возиться с этими малолетними вертихвостками, которые только за деньги готовы притворяться, что относятся к нам хоть с какой‑то симпатией. Я уже не помню, когда в последний раз спал с женщиной бесплатно. Дайте‑ка подумаю, – он и в самом деле задумался. – Лет десять назад, не меньше. Я тогда еще менеджером среднего звена был. Тогда еще женщины если и любили, то меня лично, а не мои деньги. Хм‑м‑м… Вот ведь какая странная ситуевина получается… Ты вкалываешь как проклятый, зарабатываешь деньги, ну… в силу разных причин и для разных, в общем‑то, целей, но в том числе и для того, чтобы женщины тебя любили сильнее, а получается ерунда какая‑то… Пока ты не слишком богат, любят тебя самого, бескорыстно, так сказать, тебе дарят любовь. А как только становишься состоятельным господином, все, что раньше само падало тебе в руки, теперь приходится покупать. Причем, за вполне приличные деньги… Да, действительно, странная ситуация, – он отпил шампанское из бокала. Официант тут же подлил еще.

– О чем я говорил?

– О том, что вам на самом деле не нравится возиться с молоденькими, свеженькими и весьма привлекательными вертихвостками.

– Ну да. А вы что мне не верите? Какую‑то я иронию чувствую в ваших словах.

– Не верю, – Саша усмехнулась.

– И правильно не верите. Раскусили вы меня, – он снова как‑то не вполне прилично расхохотался. – Давно не имел дела с умными женщинами. Навык подобного общения, так сказать, утрачен.

– Это вы мне сейчас комплимент сделали, надо полагать?

– Именно! Именно! Девчушки‑то они всем хороши, только вот глупы как пробки. Или это я себе таких подбираю? А ведь иногда и с умной женщиной поговорить хочется. Сегодня мне повезло, умная и при этом красивая женщина согласилась со мной отужинать! – он снова поднял бокал. Она подняла свой.

– Вы говорите, что любовь вы исключительно покупаете? – спросила Саша спустя некоторое время. Он кивнул. – И что же все продаются?

Он снова кивнул.

– Все?

– Я не знаю, к счастью это или, к сожалению, но абсолютно все.

– А меня вы тоже намерены купить? Или я как‑то неправильно восприняла ваши намерения?

Он смущенно кашлянул.

– Вы всегда такая прямая?

– Нет.

– Значит, я удостоился особой чести?

– Вы уходите от ответа.

– Я же не обязан на него отвечать?

– Не обязаны, – Саша пожала плечами.

Он выпустил Сашину руку и занялся едой.

– Знаете, – вернулся он к разговору через несколько минут, – когда ты собираешься завести отношения с женщиной, которую ты не просто хочешь, а которая тебе интересна, как‑то не думаешь о материально‑денежных отношениях. Мужчины ведь тоже умеют влюбляться. Понимаю, что это звучит несколько необычно в моих устах, поскольку я только что сделал все, чтобы выглядеть в ваших глазах законченным циником… Что вы опять усмехаетесь? Так вот, иногда хочется каких‑то простых, человеческих отношений. Но почему‑то… Почему‑то всегда так получается, что все в итоге сводится к деньгам. Покупать я вас не собирался. Скажу честно. Я хотел просто вам понравиться, потому что вы мне понравились. И вот смотрю я на вас и понимаю, что теоретически, купить вас можно. Я вижу, вы не хотите продаваться, это не ваша жизненная стезя. Вы из другой породы женщин. Но все‑таки и вас, скорее всего, можно купить. Это только вопрос цены. Итак, давайте сыграем в игру. За что вы готовы продаться?

– Вы ведь это не серьезно? – Саша скривилась.

– Я же сказал, это игра. Конечно, несерьезно, – у него снова зазвонил телефон. – Да, малыш!.. Нет, сегодня я занят… Почему ты думаешь, что я с другой женщиной?… Не говори глупостей… Я устал от твоих нелепых подозрений… У меня деловые переговоры… Что потом?… Потом я еду домой… Солнце мое, у меня есть семья… Я тебе перезвоню. Все, целую… Целую… Перезвоню. На чем мы остановились? Ах, да? За что вы готовы продаться?

– Кому?

– Мне.

– Не знаю. Кажется, ни за что. По‑моему, я вообще не готова вам продаться.

– Это иллюзия. Все имеют свою цену. А если я вам предложу открыть салон красоты где‑нибудь в Париже, например? Или помочь вам найти каких‑нибудь очень пафосных клиентов. Или как‑то способствовать вашему пиару, продвигать вас и сделать суперпопулярной. Как Сергей Зверев, например.

– А это в ваших силах?

– Ага! Вот вы уже и заинтересовались!

– Вовсе нет. Мне просто любопытно.

– Не оправдывайтесь! Признайтесь, заинтересовались!

– Нет, – ответила Саша серьезно. – Мне не нужен салон красоты в Париже, и не нужна слава. Стану ли я счастливее, если меня начнут узнавать люди на улицах? Это вряд ли. Мне нравится делать людей красивыми. Любых людей, независимо от их статуса и степени звездности. Я на своем месте. Я занимаюсь своим делом. А если бы я захотела, чтобы у меня было то, о чем вы только что говорили, я могла бы всего этого добиться сама. Но мне это, по всей видимости, не нужно. Так что, боюсь, у вас не получится меня купить. Только не обижайтесь. Раз уж мы сегодня общаемся в режиме предельной откровенности…

– Вы удивительная женщина! И, по всей видимости, счастливая. Редко кто может похвастаться, что он в этой жизни занимает именно свое место. Давно мне такие не встречались!

– Кстати, вот, – Саша полезла в сумочку и достала оттуда конверт, протянула простому русскому миллионеру.

– Что это?

– Это ваши фотографии. Я обещала вам их подарить.

Он достал из конверта фотографии. Начал рассматривать. Саша наблюдала за его реакцией. Он довольно улыбался.

– Забавно, – наконец, протянул он, – вот уже много лет никто не видит меня таким…

– Каким, таким?

– Да вот таким, мальчишкой! Настоящим мальчишкой! На других фотографиях я то излишне уверенный в себе господин, то сноб, то надменный джентльмен. А у вас – мальчишка! Даже немного наивный. А ведь в душе‑то, в душе‑то я именно такой и есть! Как вы угадали?

– Не знаю, – ответила Саша. – Почему‑то я увидела вас именно таким. Мне показалось, что снобизм, цинизм, это все напускное. Это маска. Рыцарские доспехи жителя жестокого города. Далеко ли тут уедешь, будучи наивным мальчишкой?

– Да, вы правы, – усмехнулся он, – чтобы выжить в этом дивном городе, нужна крепкая броня. – Знаете, а вы талантливы. Помимо того, что вы так точно улавливаете суть людей, у вас еще и композиция прекрасная, и ракурсы, и настроение в ваших работах есть. Вы художник! Настоящий художник! Чем я могу вас отблагодарить за эти фотографии? Не люблю, знаете ли, оставаться в долгу.

– Заплатите за мою утку, – Саша рассмеялась.

– Да, сразу видно, что вы из тех эмансипированных женщин, которые привыкли платить за все сами! Утка – это само собой. Я, видите ли, из тех старомодных мужчин, которые не позволяют женщинам платить за себя в ресторане. Хоть чем‑то я вас все‑таки могу отблагодарить?

Саша задумалась.

– Можете. Да, можете, мне хотелось бы с вами дружить. Да, именно так. То есть, мне хотелось бы, когда вы в следующий раз придете ко мне стричься, чтобы вы на несколько минут отвлеклись от своего телефона и немного поговорили со мной. Вы ведь чудесный собеседник. Очень интересный.

– Занятно! Это ваше пожелание сродни просьбе привести аленький цветочек из дальних стран. Вроде, очень простая вещь, а проще клад отыскать, чем этот самый аленький цветочек. Хорошо, дружба так дружба. Думаю, мне тоже будет приятно с вами дружить. Или все же я могу рассчитывать на нечто большее, чем дружба? – он снова завладел Сашиной рукой. На сей раз она мягко убрала свою руку.

– Давайте не будем загадывать, – Саша рассмеялась. – Вы мне очень нравитесь. Но, во‑первых, с женатыми мужчинами я только дружу, а, во‑вторых, мне нравиться быть единственной, а не одной из многих. Такие уж у меня жизненные принципы.

– Уважаю принципиальных людей! Вы потрясающая, – он поцеловал ей руку.

Ночью Саша сидела на подоконнике, смотрела на темную улицу и ругала себя. В ее ли одиноком положении разбрасываться мужчинами, а тем более простыми русскими миллионерами? Какой‑то очень сомнительный подвиг отвергнуть хорошего человека. Тем более, когда ты одна, совсем одна. Ну, подумаешь, у него таких Саш десятки. Ну и что? Тоже гордая нашлась, хочет быть единственной! В ее‑то возрасте хотеть быть единственной! Ха‑ха, два раза. О, боже! В ее‑то возрасте, а все юношеский максимализм. Пора бы уже повзрослеть! Пора!

Саша забралась в свою холодную постель. Сон не шел.

Она села за компьютер. Принялась обрабатывать фотографии. Через пять минут она напрочь забыла о простом русском миллионере. Снова вспомнила, только когда совсем‑совсем устала и вернулась в постель. Она все сделала правильно. Все сделала правильно! Не стоит размениваться на компромиссные варианты, которые мало ее устраивают. Она бы ревновала, она бы чувствовала себя униженной. Она бы звонила ему так же, как звонили ему эти неизвестные ей женщины, пока Саша сидела с ним в ресторане. Она бы допрашивала его, а он бы ей врал. Зачем ей это нужно? Нет, ей это совсем не нужно. Тем женщинам, скорее всего, действительно, нужны от него деньги. А ей? А ей – нет. Она сама умеет зарабатывать. Нет, ей же не нужно быть с кем‑то только ради того, чтобы с кем‑то быть. Она уже не хочет быть с кем‑то только из страха одиночества. Она уже не боится одиночества. Потому что одиночества вообще не существует. Одиночество – это фикция. У каждого человека есть близкий человек в этом мире – это он сам. Главное, любить этого человека. Саша уже научилась его любить. А простой русский миллионер? Если получится, она с удовольствием будет с ним дружить. Вот так.

За несколько дней до Нового года он пришел к ней в салон с коробкой, обернутой золотой бумагой. Коробку венчал внушительный красный бант.

– Это вам, подарок к празднику, – сказал он и церемонно вручил ей коробку.

– А что там?

– Это, к сожалению, не аленький цветочек, но я уверен, что вам понравится.

Саша открыла коробку. Там лежали объектив и вспышка, о которых Саша как раз мечтала.

– Как вы угадали? – спросила она восхищенно.

– Я хороший друг. И немного волшебник, – он улыбнулся. Наивно, совсем как мальчишка.