Создание культовых персонажей

 

В классическом телесериале «Все в семье» Арчи Банкер (Кэрролл О’Коннор) с самого начала и до конца был упрямым, мелочным, злобным фанатиком. Он бесил всех каждую неделю, но вместе с тем был очень забавен, потому что почти всегда становился невольной жертвой шуток.

Если считать, что общая черта всех культовых персонажей – противоречивость, сочетание и положительных, и отрицательных черт, то Арчи стал культовым благодаря своей способности быть одновременно напыщенным и сбитым с толку. Он нереально злился, что в его уютный уголок в Куинсе, районе Нью‑Йорка, вторгся муж его «малышки» Глории (Салли Стразерс) Майкл Стивик по прозвищу Остолоп (его играл Роб Райнер). Дело было не только в том, что Глории и Майку пришлось жить под одной крышей с Арчи и его глуповатой, но вместе с тем на удивление мудрой женой Эдит (Джин Степлтон). Дело было в том, как Арчи смотрел на молодое поколение Майка и Глории через призму своей идеологии.

Раз Арчи провозгласил себя королем собственного замка, то любой, кто не соглашался с ним, становился его противником. По иронии судьбы, Арчи, как и любой другой культовый персонаж, был своим собственным злейшим врагом.

Несмотря на то что Арчи вроде бы любил свою семью и прилежно работал, чтобы ее обеспечить, он был настолько недалеким и нетерпимым, что постоянно плыл против течения, попав в ловушку собственных верований, и (в юмористическом смысле) тонул в своей печали. Его грубость была защитным механизмом против любых угроз, как настоящих, так и мнимых. Его «приятная» черта – любовь к дочери. Вы понимали, что Арчи готов ради нее на все, но не мог смириться с тем, что она живет с Остолопом. Глория была его слабостью, а Майк – ахиллесовой пятой.

Чтобы мы искренне переживали за культовых персонажей, нам нужно знать об их уязвимости.

В сериале «Чирс» Сэм Мэлоун (Тед Дэнсон) был алкоголиком на реабилитации. В «Клане Сопрано» Тони Сопрано (Джеймс Гандольфини) страдал от клинической депрессии. В «Безумцах» ахиллесовой пятой Дона Дрейпера было его прошлое. В сериале «Родина» Кэрри Мэтисон (Клэр Дэйнс) уязвима из‑за Николаса Броуди (Дэмиэн Льюис) и собственной борьбы с биполярным расстройством. Именно уязвимость персонажей помогает нам начать за них переживать.

Все культовые персонажи своенравны и подвержены мощным стремлениям. Их что‑то гонит вперед. Они маньяки контроля. Иногда они добиваются успеха, но если будут добиваться успеха постоянно, то отсутствие переживаний и борьбы уничтожит всякий драматический конфликт. Важнее всего то, что они по‑прежнему стремятся к успеху в собственном их определении. Проблемы обычно начинаются из‑за того, что они не могут изменить для себя определение успеха.

В мире, в котором жил Арчи, женщины, этнические меньшинства и геи постепенно получали все больше свободы, и его неспособность (или нежелание) смириться с переменами сделала его маргиналом и в доме Банкеров, и вне его. С верной женой под боком мизантроп Арчи превратился в главного неудачника сериала, а американские телезрители не могут не болеть за неудачников, даже когда им мешают развиваться их собственные действия и верования.

Если бы Арчи Банкер когда‑нибудь познал самого себя и превратился в мастера дзен‑буддизма, это бы нас уже не веселило.

В ироническом сериале от HBO «Просветленная» Эми Джеллико (Лаура Дерн) восстанавливается после нервного срыва и пытается начать новую жизнь как светлое создание, которое никого не осуждает и всех любит. Раньше Эми мучали амбиции и тревога, но сейчас она хочет оставаться спокойной, всепрощающей и быть выше мелочей повседневной жизни. К сожалению, ей одновременно еще нужно зарабатывать на жизнь, так что она возвращается на работу – в ту самую огромную корпорацию, которая и довела ее до нервного срыва. Несмотря на все психологические приемы, которые Эми освоила за время реабилитации, она всегда находится в шаге от того, чтобы поддаться панической атаке. Эми может заблуждаться, она может быть до смешного оптимистичной, но мы все равно переживаем за нее, потому что она пытается быть собой и остается сильной, несмотря на то что страдает от унижений, задается и по‑прежнему очень уязвима. Больше всего на свете Эми не хочется стать такой же робкой, прагматичной и одинокой, как ее мать (которую играет Диана Ладд). Эми – идеалистка, и, как ее храбрая предшественница Мэри Ричардс (Мэри Тайлер Мур), она, возможно, даже добьется успеха. Но путь к нему будет очень тяжелым, а это хорошее топливо для сюжетного двигателя.

Никто не хочет смотреть сериал о недавно заасфальтированной, гладкой дороге. Нас привлекают выбоины, кочки и коварные повороты. Нам нравится, если персонажи наших сериалов выскакивают на перекресток в тот момент, когда желтый сигнал сменяется красным. Нас притягивают персонажи, которые, по крайней мере, думают, не прибавить ли скорости в этот момент. Одни получат штраф за нарушение дорожного движения, другие успеют проскочить, третьи – уговорить полицию их отпустить, четвертые попадут в аварию, и им придется иметь дело с последствиями.

В «Настоящей крови» Сьюки Стэкхауз (Анна Пэкуин) очень хочет жить с вампиром Биллом Комптоном (Стивен Мойер), несмотря на предостережения и препятствия со стороны друзей, семьи, влиятельной когорты вампиров, к которой принадлежит Билл, и прочих враждебных сил, в том числе Лорены, которая когда‑то сделала Билла вампиром и до сих пор в него влюблена. Сьюки ни разу не избирает путь наименьшего сопротивления. Это ее отличительная и определяющая черта.

В идеальной телевизионной вселенной никогда два персонажа не отреагируют одинаково на одну и ту же ситуацию. Их поведение определяется тем, кто они такие, и если их реакция выйдет за пределы наших ожиданий, то нас охватит недюжинное любопытство и мы начнем спрашивать, почему это происходит.

Именно так и делают в хороших сериалах: показывают, как наши любимые персонажи ведут себя под давлением обстоятельств. Зная их предыстории, мы пытаемся угадать, как они поведут себя в какой‑либо ситуации. Но трюк состоит в том, чтобы избежать предсказуемости и найти специфический момент, который нас удивит. Например, расист Арчи Банкер с явной неохотой соглашается сфотографироваться с чернокожей знаменитостью (Сэмми Дэвис‑младший), но сценаристы пускаются на хитрость и обманывают Арчи (и нас): в момент съемки Сэмми целует Арчи в щеку. Это небольшой шаг вперед для Арчи в плане толерантности, но он так сбит с толку постоянно меняющимся миром, что никогда не сможет догнать его и принять – и мы этого не хотим.

Все культовые персонажи не фальшивы и целостны, и неважно, нравятся они нам или нет.

Все хорошие персонажи ситкомов страдают от близорукости, потому что ограничены своим прежним опытом и проецируют прошлое на настоящее и будущее. Они боятся неизвестности странного нового мира. Лучше оставаться в сравнительно безопасных пределах вселенной сериала, чем пытаться вырваться из этого пузыря и начать все заново. Мы видели, как второстепенные персонажи ситкомов иногда отправляются в собственный новый мир – с неоднозначными результатами. В сериале «Фрейзер» Фрейзер Крейн (Келси Грэммер) сумел бросить повседневную работу и уехал из бостонского бара «Чирс», чтобы сделать карьеру психолога на радио в Сиэтле, но это получилось во многом потому, что Фрейзер остался прежним. Местность и окружающие персонажи, возможно, изменились, однако Фрейзер остался тем же дотошным, но симпатичным болтуном, каким был всегда.

 

Создание антигероев

 

Большинство главных персонажей в телесериалах – культовые герои и героини, которые хотят быть достойными доверия, надежными супругами, родителями, друзьями, соседями, коллегами и так далее, но на кабельном телевидении немало сериалов с антигероями, которые испытывают терпение общества. Если вы заметили, почти все «революционные» телесериалы – о персонажах, которые нарушают правила: Уолтер Уайт из «Во все тяжкие» был скромным учителем химии, а превратился в наркобарона с манией величия; Декстер Морган – серийный убийца; Кэрри Мэтисон («Родина») не только сблизилась и переспала с человеком, подозреваемым в терроризме, но и влюбилась в него; Дон Дрейпер с виду кажется идеальным семьянином, который знает, как продавать идеалы американской мечты своим клиентам‑рекламодателям («Безумцы»), но на самом деле он – лживый мошенник и манипулятор; Вик Мэкки (Майкл Чиклис) должен был стоять на страже закона, но в пилотной серии «Щита» он застрелил в упор, прямо в лицо, ничего не подозревавшего полицейского под прикрытием.

В «Правосудии» федеральный маршал Рейлан Гивенс (Тимоти Олифант) нарушает закон в своем родном городке в штате Кентукки едва ли не так же часто, как следит за его выполнением. В пилотной серии Рейлан ставит преступнику ультиматум: «Если ты не покинешь город за двадцать четыре часа, я застрелю тебя, когда в следующий раз увижу» – и выполняет обещание.

Для некоторых из перечисленных антигероев цель оправдывает средства. Декстер ищет справедливости. Вик Мэкки считает, что, для того чтобы победить подонков на улицах Лос‑Анджелеса и бюрократов в полицейском управлении, нужно нарушать правила.

В других сериалах полно совершенно распутных персонажей, тем не менее мы им сопереживаем, потому что у них есть свой кодекс чести. В «Сынах анархии» Джекс Теллер (Чарли Ханнэм) совершал вооруженные нападения, вымогал деньги, убивал, даже вколол своей бывшей жене, лечившейся от наркозависимости, героин, чтобы заполучить опекунские права на сына, но при этом именно он воплощает собой мораль сериала! Джекс готов на что угодно, чтобы защитить свою семью и байкерский клуб.

В «Прослушке» Омар (Майкл Кеннет Уильямс) – разбойник, повсюду ходящий с ружьем, но грабит он только наркодельцов.

А вот в сериале «Во все тяжкие» сочувствовать Уолту постепенно становилось все сложнее. Уолтер Уайт изначально был смертельно больным школьным учителем химии, верным мужем и любящим отцом двоих детей (в том числе сына‑инвалида), но превратился в эгоистичного, жадного, одержимого властью лидера преступного мира. Единственное чувство, которое в Уолте сильнее, чем удобный самообман, – высокомерие. Даже куча денег ему уже не важна. Уолту больше всего нравится, когда его боятся и уважают. Остатки человеческой порядочности в Уолте уже давно затмило его навязчивое желание оставаться на вершине.

Что занятно в случае с сериалом «Во все тяжкие» – зрители по‑прежнему продолжают переживать за Уолтера Уайта, несмотря на то что из рыцаря в сияющих доспехах и семейного человека он превратился в монстра‑убийцу. Это вызывает логичный вопрос: Уолт – аномалия, блестяще созданная шоураннером Винсом Гиллиганом и сыгранная великолепным, симпатичнейшим актером Брайаном Крэнстоном, или же нас заставляет переживать за «плохишей» что‑то другое?

Мне кажется, что все культовые персонажи должны обладать и положительными, и отрицательными качествами. Полярность «плюс – минус» обеспечивает сериалу достаточную драматическую энергию, чтобы поддерживать в нем жизнь в течение многих сезонов.

✓ Уолтер Уайт начинает как новичок в торговле метамфетамином, но при этом он умелый химик с уникальным набором навыков. Он одновременно наивен и умен.

✓ У Уолта сильные лидерские качества, но при этом его паранойя становится все сильнее, и он не может никому доверять, так что он превращается в одиночку.

✓ Уолт очень любит свою семью и готов обещать что угодно, чтобы удержать ее, но его действия становятся все более опасными и безрассудными, он подвергает жену и детей серьезной опасности.

✓ Уолт алчен и жаден до власти, но его тайная двойная жизнь не дает ему хвастаться этой властью и богатством, так что, несмотря на растущее самомнение и состояние, он по‑прежнему живет скромно.

Возможно, мы переживаем за него, а также за Арчи Банкера, Фрейзера Крейна, Вика Мэкки, Нэнси Ботвин и десятки других культовых главных героев сериалов, потому что всех нас ведут и светлые, и темные импульсы, а смотреть, как кто‑то переходит на сторону зла, – это очень острое ощущение. Иногда мы переживаем, потому что нам интересно, как долго еще все будет сходить герою с рук или что ждет его в конце пути – искупление грехов или трагическая гибель.

 

Мы боимся проезжать мимо места крушения поезда, но почему‑то просто не можем не глянуть на него хоть мельком. Нас интересует не то, кто и как погиб, мы переживаем за выживших. Мы все знаем, что жизнь запутана, сложна, безжалостна, бесценна и может разбить сердце. Лучшие, культовые персонажи притягивают нас, потому что, сколько бы их ни сбивали с ног, они не сдаются.

 

Интервью: Винс Гиллиган

 

Самые известные работы Винса Гиллигана:

✓ «Во все тяжкие» (исполнительный продюсер/сценарист/режиссер), 2008–2013;

✓ В десятке лучших телесериалов по версии Американского института киноискусства, 2009, 2011–2013;

✓ Обладатель награды Гильдии сценаристов Америки («Драматический сериал»), 2012;

✓ Награда Ассоциации телевизионных критиков, 2010, 2012;

✓ Обладатель награды Гильдии сценаристов Америки («Эпизодическая драма»), 2009, 2012;

✓ Номинация на «Эмми» («Лучший драматический сериал»), 2009–2010, 2012;

✓ Номинация на «Эмми» («Лучшая режиссерская работа в драматическом сериале»), 2008, 2012;

✓ Номинация на награду Гильдии сценаристов Америки («Драматический сериал»), 2011;

✓ Номинация на награду Гильдии сценаристов Америки («Драматический сериал»), 2010–2011;

✓ Номинация на награду Гильдии сценаристов Америки («Новый сериал»), 2009;

✓ Премия Пибоди, 2008;

✓ «Хэнкок» (фильм), 2008;

✓ «Секретные материалы» (исполнительный продюсер/сопродюсер/руководящий продюсер/сценарист/режиссер), 1996–2002;

✓ Номинация на «Эмми» («Лучший драматический сериал»), 1997–1998;

✓ Номинация на «Эмми» («Лучший сценарий для драматического сериала»), 1997;

✓ «Одинокие стрелки» (исполнительный продюсер/ сценарист), 2001.

 

Н.Л.: Самое сложное для большинства сценаристов – создавать оригинальных персонажей. Можно придумать идею интересного сериала, но вот придумать сложного персонажа намного тяжелее. Как вы начинаете работать с персонажами для пилотной серии? Уолта (Брайан Крэнстон) характеризуют прежде всего выборы, которые он делает в жизни. Как вы делаете свой творческий выбор?

В.Г.: Это интересно, потому что проект чем‑то похож на снежинку – каждая снежинка имеет собственную форму. Наверное, лучший способ объяснить – рассказать конкретно о сериале «Во все тяжкие». Когда меня впервые осенила идея его создания, она меня заинтриговала. Мне кажется, это был редкий момент настоящего вдохновения: ко мне пришел не сюжет, а персонаж, который показался мне очень интересным. Тогда его еще никак не звали, Уолтером Уайтом он стал позже. Человек, который когда‑то был хорошим: любящий муж и отец, работающий, чтобы обеспечить семью, стремится поступать хорошо и не нарушает закон. А потом из‑за внешних причин он вступает на кривую дорожку и становится злодеем. Это меня заинтриговало. Не сама идея приготовления метамфетамина в лаборатории, оборудованной в дальнем углу кемпера, а события, которые ее сопровождают. Меня заинтересовала возможность рассказать историю, в которой протагонист усилием воли заставил себя стать злодеем и в конце концов превратился в антагониста; он лишается почвы под ногами из‑за процесса, который сам и запустил. Хотелось бы сказать, что так бывает всегда. Начинаешь с пустого блокнота и карандаша, опираешься подбородком на ладонь и думаешь: «Так, о каком бы интересном персонаже написать сегодня?» Проблема в том, что персонажи появляются, к сожалению, не слишком часто. Но когда появляются, это просто потрясающее ощущение.

Н.Л.: Некоторые сценаристы пишут длинные биографии‑предыстории для персонажей еще до того, как решают, как и когда ввести их в сериал, – это кажется в чем‑то бессмысленным, но необходимым. Я читал в ваших интервью, что вы начали с идеи, как мистер Чипс превращается в Тони Монтану из «Лица со шрамом». Когда вы работали над персонажем и искали ему место в мире, вы сделали его учителем химии, но как вам пришла в голову идея, что он будет варить метамфетамин? А идеи насчет семьи и сына, а также места действия – города Альбукерке?

В.Г.: Я говорил по телефону с приятелем, которого знал еще по киношколе Нью‑Йоркского университета в середине 1980‑х, сейчас он один из сценаристов сериала «Во все тяжкие». Он вместе со мной уже работал над сценариями «Секретных материалов». Разговор состоялся примерно через год или два после окончания «Секретных материалов», и мы обсуждали, чем заниматься дальше, потому что хорошую работу сценариста тогда найти было трудно. Он рассказал мне историю, которую вычитал, по‑моему, в New York Times: о парне, которого поймали на варке метамфетамина в лаборатории, оборудованной в старом кемпере «Виннебаго». Том (Шнауц) сказал мне: «Слушай, может быть, попробуем сделать на этом немного денег?» Когда он задал этот вопрос, я сразу представил себе персонажа, который будет заниматься чем‑то подобным, и меня это очень заинтересовало: идея, как хороший человек добровольно становится плохим. Человек, который совершал плохие поступки с благими с виду намерениями. Вот что интересно: если бы вы в первую неделю работы попросили меня написать биографию этого человека, Уолт бы вышел совсем другим. Это неплохое упражнение само по себе. Если вы записываете что‑то на бумагу и это помогает вам сосредоточиться и приблизиться к поставленной цели, что‑то создать, это хорошо. Если вы листаете телефонную книгу, пока не найдете идеальное сочетание имени и фамилии для персонажа – листайте. Но при этом нужно быть гибким. Некоторые действительно интересные черты Уолтера Уайта пришли мне в голову ближе к концу второго сезона благодаря работе с Брайаном Крэнстоном, который по‑настоящему помог с созданием персонажа и стал его олицетворением. А еще я работал с отличной командой сценаристов, которые помогли мне увидеть весь потенциал придуманного мной сюжета и сделать сериал гораздо лучше, чем если бы я работал над ним один.

В начале работы, например, я понял, какая у Уолта будет сверхспособность. Я еще не понимал, что он лжец поистине мирового класса. Вот его сверхспособность. Лучше всего он лжет самому себе. Он способен убедить себя в чем угодно. В первую очередь в том, что он хороший человек, а занимается тем, чем занимается, ради семьи – огромная, ужасная ложь, на которой основан весь сериал. Он не видит, что это ложь, несмотря ни на какие доказательства обратного.

Н.Л.: У любого супергероя есть сверхспособность, но при этом есть и определенная слабость или ахиллесова пята. В этом случае, похоже, слабость и ахиллесова пята – одно и то же.

В.Г.: Определенно. Гордость – его ахиллесова пята. Умение лгать – сверхспособность. Он принял очень много плохих решений из‑за своей гордости, когда было уязвлено его эго – а эго у него очень хрупкое. Помню, когда‑то я услышал замечательную фразу: одного человека в разговоре со мной охарактеризовали как «кусок говна, вокруг которого вращается Вселенная». Услышав эту фразу, я ее не забыл. По‑моему, она идеально описывает Уолта. Он, конечно, не считает себя куском говна. Он считает себя центром Вселенной, но это очень хрупкая Вселенная, которая может легко разрушиться, когда ему покажут доказательства, что он вовсе не «альфа и омега, конец и начало всего».

Н.Л.: Мне вспомнился фильм «Социальная сеть»: как Марку Цукербергу в колледже на первых курсах отказала девушка, и из‑за этого в нем стали зреть претенциозность и амбиции. В вашей пилотной серии худший момент для Уолта даже не страшный диагноз, а эпизод, когда он на автомойке оттирает автомобильную шину и видит своего ученика с девушкой. Уолт чувствует себя невероятно униженным. Именно в этот момент он, как Скарлетт О’Хара, решает для себя: «Бог свидетель, я больше никогда не буду голодать». Неважно, сколько у него денег, Уолтер все равно чувствует себя неуверенно, потому что нажил их нечестным путем, и боится, что в любой момент может все потерять. В последней серии, которая (на момент интервью) вышла в эфир, в кульминации середины сезона, Скайлер (Анна Ганн) спрашивает: «Достаточно – это сколько?» Дело не в деньгах. Как вы считаете, чего он боится?

В.Г.: Это хороший вопрос. Очевидный ответ – смерти. Его изначально‑то заставил шевелить задницей и стать преступником именно страх неотвратимой смерти. Он переживал кризис конца жизни. Это очень экзистенциальный сериал. Уолт переживает много экзистенциальных моментов, с которыми пока что ему удается справиться. Тем не менее он не слишком много времени раздумывает о смерти – наверное, разве что в начале первого сезона. Этот этап он уже прошел. Несколько сезонов назад у нас даже была серия, где он сказал своему шурину: «Знаешь, я когда‑то беспокоился обо всем, даже спать не мог. Но с тех пор как мне поставили диагноз «рак», я сплю, как младенец». Мне кажется, Уолт боится незначительности. Жив он или нет – это не такая уж большая проблема, но он боится, что после смерти его сразу же забудут, что он не был ни для кого важен, не был никому нужен. В одной серии он рассказывает Джесси (Аарон Пол) и зрителям, что мог бы стать заметным человеком. Он мог бы стать миллиардером или, по крайней мере, мультимиллионером как совладелец компании «Серое вещество». Эту компанию он основал вместе со своей девушкой и лучшим другом из колледжа. Он ушел оттуда, а теперь очень об этом жалеет. Каждую неделю он видит курс акций «Серого вещества» и понимает, сколько денег мог бы заработать, если бы остался. Уолт – человек с серьезно травмированной психикой, который боится быть незначительным. И в конце концов он решает, как Сатана из «Потерянного рая»: «Лучше царствовать в Аду, чем прислуживать на небесах». Уолт понимает, что не прочь стать преступником. Если бы у него был выбор, он бы не ступил на преступный путь, но на нем он получил то, что было ему необходимо. Власть, могущество, важность. Лучше быть плохим, но кем‑то, чем вообще никем.

Н.Л.: В конце четвертого сезона он говорит жене замечательную фразу: «Я не в опасности, я и есть опасность». Он никогда не думал, что станет таким человеком. Он варит метамфетамин, но подсел не на наркотики, а на власть.

В.Г.: Его жажда власти и денег, как мне кажется, стала своеобразным мерилом. Огромная куча наличных денег, которую мы видим в восьмой серии пятого сезона, – это тоже просто «мерило успеха». Уолт и Скайлер ни за что не смогут ее потратить, не привлекая нежелательного внимания Налоговой службы и ФБР. Это просто огромная куча бумажек, которая хранится в надежном месте. Сцена, которую вы упомянули чуть раньше, тоже отличный показатель того, как Уолт умеет врать самому себе. Когда он говорит «Я не в опасности, я и есть опасность», он совершенно не прав.

Н.Л.: Долго ли вы собирали данные для пилотной серии? Есть ли у вас консультанты по метамфетамину? Как вы вообще придумываете такие вещи?

В.Г.: Когда сериал только начался, мне больше всего в нем нравилось, что Уолтер Уайт – это, по сути, я. Это в каком‑то смысле сослужило мне хорошую службу: когда я писал пилотную серию, у меня еще не было консультантов из Управления по борьбе с наркотиками, онкологов, профессоров химии – всех этих ребят, которые здорово помогают нам с фактами и информацией. Пока мы не собрали наш писательский штат, Уолтер Уайт был просто человеком, который в один прекрасный день проснулся и решил: «Я буду варить метамфетамин». На тот момент он был мной – в том плане, что знал о преступной жизни не больше, чем я сам. Для меня как для писателя это было очень полезно. В отличие от Уолта я ничего не знаю о химии. Он – великолепный химик, а я даже не знаю, как готовится газировка. А в сценах с уроками химии мне немало помогло то, что Уолт читает лекции кучке олухов, которые его особо не слушают. Ему приходится говорить предельно понятным для всех языком. Именно так я писал сценарий – в расчете на то, что Уолт сумеет достучаться до своих слушателей. А потом Уолт очень неуклюже пытается начать криминальную жизнь – я бы, наверное, начал все точно так же, если бы у меня было желание и если бы я не боялся полиции; наверное, поэтому писать это оказалось так весело. Мне лучше всего удается писать персонажей, похожих на меня, потому что я не очень хороший исследователь.

Н.Л.: В варке метамфетамина Уолт новичок. Когда на вашей сцене появился Джесси?

В.Г.: Мне очень повезло, что мы взяли на главные роли Брайана Крэнстона и Аарона Пола, и, естественно, с другими прекрасными актерами нам повезло тоже. Актеры по‑настоящему вжились в роли. Более того, они показали нам, насколько глубокими и сложными могут быть эти персонажи. Хороший пример – Аарон Пол в роли Джесси Пинкмана. С сожалением признаю, что изначально этот персонаж планировался чисто в качестве сюжетного механизма. Пилотная серия вообще вышла довольно механической. Хэнк Шрейдер (Дин Норрис) был номинальным персонажем, который был нужен для того, чтобы подтолкнуть Уолта в определенном направлении. Хэнк – смелый, наглый, этакий «весь из себя дружелюбный» парень, полная противоположность Уолтеру Уайту. Сразу было видно, что Уолтер втайне ему завидует и с трудом сдерживает неприязнь. Джесси Пинкман нужен был, чтобы в самом начале показать Уолту дорогу в криминальное подполье, а потом я собирался его убить.

В общем, я бы с удовольствием вам сказал, что все распланировал с самого начала, но это совсем не так. Я, например, был готов грохнуть Джесси сразу после того, как он передаст Уолту свои не слишком многочисленные познания о преступном мире, а для второго сезона придумать кого‑нибудь поинтереснее. Более того, я вообще изначально не считал, что Уолту нужен партнер. Я думал, что у него будут разные подчиненные. Но нам очень повезло: мы взяли на роль замечательного актера Аарона Пола, который с самого начала дал сериалу столько, что я просто не смог позволить себе убить его персонажа. Если бы мы взяли кого‑нибудь не такого яркого, я бы даже не задумывался. Я бы устроил Джесси впечатляющую сцену гибели. Это хороший урок для писателей: если для вас главное – текст, то вы должны писать романы (я сам когда‑нибудь планирую этим заняться), но вот если вы работаете над сериалами или фильмами, то нужно уметь работать в коллективе. Успех и неудача вашего текста (каким бы хорошим он сам по себе ни был) зависят от качества, таланта и энтузиазма актеров, которые играют роли, и качества режиссера, который их снимает. Бывает по‑разному. Актеры и режиссеры могут заполнить определенные пустоты в вашем произведении и улучшить его. Или могут взять хороший текст и, к сожалению, его испортить. Подбор актеров и режиссера во многом зависит от удачи. Ты всегда скрещиваешь пальцы и надеешься на лучшее, но не знаешь, что получится. Именно это одновременно ужасает и возбуждает.

Н.Л.: Есть определенная ирония и в том, что Уолтер начинает сериал учителем, но оказывается отличным учеником. Он учится у всех, с кем встречается, заимствуя у них что‑то.

В.Г.: Хорошая формулировка. Я об этом даже не задумывался. Уолт – отличный ученик. Он, как губка, впитывает в себя законы преступного мира, окружающего его. Но при этом он достаточно высокомерен, чтобы не считать себя учеником. Он считает себя хозяином. Именно поэтому Уолт так злился в сезоне, в котором работал на Густаво Фринга (Джанкарло Эспозито). Мне кажется, больше всего раздражало его не то, что Густаво хотел его убить, а то, что Густаво был хозяином, а Уолт – подневольным работником.

Н.Л.: Когда вы работаете над сериалами, есть ли у вас традиционные сюжеты А, В и С? Планируете ли вы их, например, на полсезона вперед, задавая какую‑нибудь специфическую тему? Или просто работаете от серии к серии?

В.Г.: В основном от серии к серии. Я никогда еще не работал над сериалами, где были сюжеты А, В и С. Но, конечно, смотрел немало сериалов, где они были. Должен сразу сказать, что нет никакого единственно правильного способа снимать сериалы. Главное – найти тот способ, что подходит лично вам. Над сериалом «Во все тяжкие» мы работаем целым коллективом. У меня шесть сценаристов, и я хочу, чтобы все они целый день были в комнате вместе со мной. Мне обидно, когда кто‑нибудь, например, выходит в туалет, потому что я хочу, чтобы все общались и высказывали свои идеи. Я хочу, чтобы мяч по полю перемещали все вместе. В сериале сквозной сюжет, так что без этого не обойтись.

В «Секретных материалах» я действительно немало времени работал в одиночку. Уезжал домой подумать, или приезжал в офис, или бродил по парковке FOX, пытаясь придумать серию. Но вот при работе над сериалом «Во все тяжкие» нужно постоянно быть в комнате. Нужно постоянно, почти как мантру, задавать себе вопросы: «О чем думает Уолт? Что он сейчас хочет? Чего он боится? Какая у него сейчас цель? Что хочет Скайлер? Что хочет Джесси?» Вот чем мы занимаемся. Мы строим серии буквально по кирпичикам. Мы не думаем о сюжетах А, В и С. Мы считаем «Во все тяжкие» историей Уолтера Уайта, этюдом об одном человеке. Это мир, где решения и действия Уолтера Уайта приводят к трудностям и проблемам всех других персонажей, живущих во вселенной сериала. Он – сюжет А. Он – главный корень, от которого отходят все остальные сюжетные ветки и листочки. Он – желудь, из которого выросло все это дерево.

 

Несмотря на то что это вроде бы сериал о человеке, умирающем от рака, в метафорическом смысле сам Уолтер – это рак. Уолт – злокачественная опухоль в центре сериала, которая отрицательно воздействует на других, в первую очередь на семью Уолта.

 

Н.Л.: При съемках сериала со сквозным сюжетом одна из главных трудностей – не развивать сюжет слишком быстро. Если вы действительно работаете от серии к серии, то с помощью каких инстинктов определяете, с какой скоростью двигаться дальше?

В.Г.: Мой инстинкт… При работе над горизонтальным сериалом, где сюжет сквозной, проявляется интересная динамика, хотя она бывает и в более вертикальных сериалах. Ты хочешь побыстрее перепрыгнуть через забор. Ты хочешь предоставить зрителю вескую причину остаться с тобой. Внимание людей удерживать очень трудно. Другими словами, иногда слишком быстрое развитие сюжета само по себе превращается в проблему, и ты рискуешь потерять зрителей просто потому, что работаешь очень тяжело и становится заметно, как ты напрягаешься. Лучший подход в данном вопросе, которого, признаюсь, сам я придерживался не всегда, – давать зрителям лишь необходимый минимум. Достаточный, чтобы сериал было интересно смотреть. Не нужно давать ему больше, чем необходимо для поддержания интереса. Пусть сюжет развивается как можно медленнее, чтобы одновременно оставаться интересным и двигаться вперед. Да, фраза ужасно звучит, но она правильно описывает проблему. Не нужно выстреливать пыж вместе с пулей. Грубовато, конечно, сказано, но я не знаю, как сформулировать лучше. Нужно держать зрителей в напряжении. Постоянно рассказывайте им о персонаже что‑нибудь новое. Нужно поддерживать в них увлеченность и стремление узнать еще больше. В то же время если вы несетесь вперед, как ракета, то рано или поздно зрители устанут. Темп повествования – это очень сложно. Буду с вами честен – я сам едва не попал в эту ловушку. В первом сезоне сериала «Во все тяжкие» я был готов обрушить на зрителей настоящую лавину. Хотел отдать все, что у меня есть, а потом еще добавить сверху. К концу сезона я так отчаянно хотел, чтобы сериал полюбился зрителям и его не закрыли, что был готов нанести ему непоправимый урон, сам того не понимая. Но в этот момент произошло самое удачное событие в истории сериала: из‑за забастовки Гильдии сценаристов мы не смогли завершить две последние серии сезона. Если бы мы сделали их, то все‑таки прыгнули бы через забор: убили бы двух значительных персонажей, без которых, как я сейчас думаю, сериал бы не выжил. Мы бы очень серьезно все испортили. Так что я отлично понимаю это чувство – желание удовлетворить аудиторию. Иногда лучший способ сделать это – обойтись без лихорадочных ходов, немного замедлить темп повествования. Этот урок был тяжелым, причем выучил я его благодаря чистому везению.

Знать, сколько всего будет серий, конечно, очень хорошо. Но телевизионный бизнес устроен так, что ты не можешь этого знать, если, конечно, не снимаешь мини‑сериал. Это, кстати, весьма недооцененная форма. Мне очень хочется, чтобы мини‑сериалы вернулись. Возможно, для этого даже появились условия. Сейчас за наше внимание борется очень много вещей, а смотря мини‑сериал, мы можем сказать себе: «Хорошо, посмотрю шесть часов, и на этом все закончится». Я бы первым записался в очередь на работу над таким мини‑сериалом, потому что сегодня люди больше готовы смотреть нечто подобное.

Н.Л.: Когда я брал интервью у Деймона Линделофа, он сказал, что они изначально знали, как закончится «Остаться в живых». Знаете ли вы, как закончатся «Во все тяжкие»?

В.Г.: Я совру, если скажу, что знал, как все закончится, с самого начала. Я, как выяснилось, очень многого не знал о своем персонаже – или знал, но потом появлялись какие‑нибудь идеи, которые оказывались еще лучше. Мне лично кажется, что надо проявлять определенную гибкость мышления. Очень часто я придумываю какую‑нибудь идею, которая кажется мне отличной, а потом кто‑то приходит и говорит: «Слушай, а может быть, сделать так?» – и я думаю: «Черт, почему это сразу не пришло мне в голову?» Я считаю, что телевидение в своем лучшем виде – это живое, дышащее существо. Оно должно быть органичным. А если ты рассказываешь историю органично, то персонажи сами говорят тебе, куда хотят направиться, ты не заставляешь их идти туда, куда им, может быть, идти вовсе не хочется. Если тебе удастся поддерживать такую органичную форму эволюции сюжета, то все будет хорошо. Если ты честен со своими персонажами, если позволяешь им вести себя так, как ведут себя обычные люди, то с пути не собьешься.

И последняя мысль. Первый вопрос, который вы задали: «За кого вы переживаете?» Чем дальше развивается сюжет, тем сложнее становится переживать за Уолтера Уайта, и поначалу меня это беспокоило. Я думал, что мне придется нанять какого‑то очень симпатичного парня и придумать для него положительного героя, к которому бы зрители привязались вместо Уолтера. Я должен буду наклонить лодку в его сторону. Жена, которая неожиданно забеременела. Сын с детским церебральным параличом. На второй работе с ним ужасно обращаются, а его богатые ученики смеются над ним. Но, к своей радости, я обнаружил, что чем дольше работаю над сериалом, тем меньше беспокоюсь. Мне уже неважно, симпатичен ли Уолт. Меня вообще удивляет, что кто‑то за него вообще еще переживает. Я как создатель уже довольно давно перестал за него болеть. Если бы Уолтер Уайт существовал на самом деле, я бы не хотел с ним познакомиться. Были среди зрителей и такие, кто говорил: «Знаете, я этого гада просто уже не выношу. Больше не буду смотреть». Надеюсь, сериал остается интересным, несмотря на то что я больше не сочувствую Уолту. Но есть и хорошие, умные, законопослушные люди, которые до сих пор за него переживают, и у нас получается очень интересное социологическое исследование: я и мои сценаристы специально стараемся отбить у зрителей симпатию к главному персонажу, помочь им понять, что он на самом деле превращается из хорошего парня в плохого. На каком‑то этапе этого превращения ты говоришь себе: «Да, он действительно плохой парень». Сериал с самого начала был немного экспериментальным: я хотел рассказать историю, в которой главный персонаж постоянно меняется. Но, если уж говорить о переживании за персонажа, многие за него вовсе не переживают, но, надеюсь, что‑то все равно заставляет их продолжать смотреть сериал.

Н.Л.: Мне кажется, это стремление к острым ощущениям. Уолту сочувствуешь, потому что это человек, который в одиночку пошел против системы. И он всегда уязвим, каким бы си<