От двух до пяти: мальчик понимает, что он мальчик

 

Младенца-девочку и младенца-мальчика можно различить в основном по цвету костюмчика, а вот у двухлетнего становятся видны специфические мальчишеские повадки. Говоря умными словами, начинает формироваться гендер – представление о том, что значит быть существом мужского пола в данной культуре.

На протяжении всего дошкольного возраста ребенок как будто вдруг проявляет разнообразные свойства, очевидно мужские и мальчишеские, а иногда как бы примеряет их на себя, как одежду.

Удивительно, откуда что берется: в магазине он тянется к машинкам и конструкторам, увидев футбольный мяч – ловко ударяет по нему ногой, а встретив на своем пути лестницу или горку – быстро карабкается вверх. Священный трепет у двух-трехлетнего мальчика вызывают машины скорой помощи, пожарной службы, полиции, аварийных служб. Завороженно наблюдает мальчик-дошкольник за дорожными рабочими, водителями, слесарями-сварщиками, плотниками, вообще за любыми занятыми трудом мужчинами. Более того, этот заинтересованный взгляд вызывает непременный отклик у самих работающих мужчин – мальчика охотно принимают в негласное мужское братство. Если мама или бабушка (а в этом возрасте чаще всего ребенком занимаются женщины) будут достаточно внимательны и терпеливы в такие моменты созерцания мужчин за работой, скорее всего, мальчик получит бесценный опыт наблюдения за посторонними взрослыми своего пола. И скорее всего, эти взрослые захотят познакомить его со своим делом: покатают на пожарной машине, дадут нарисовать пешеходный переход или посидеть на асфальтоукладчике, покажут инструменты и объяснят, что ими нужно делать.

Конечно, любой ребенок-дошкольник будет интересоваться и «женским» трудом: уборкой, готовкой, походами в магазин. Но и тут мальчик проявит себя «по-мужски»: будет помогать нести тяжелую сумку, придерживать дверь и всячески покровительствовать «слабым женщинам». Здесь дети во многом копируют старших, и не стоит ожидать «джентльменства» от сына, если его папа, брат и дедушка – совсем не джентльмены.

 

Важно помнить, что дети от 2 до 5–6 лет считают взрослых могущественными и важными существами, а родителей – почти богами и во всем стараются подражать им.

 

Особый пример – родитель своего пола. Так что, если папа курит, трехлетка обязательно сделает из палочки «сигарету» и будет расхаживать, «пуская дым» и «стряхивая пепел». Понятно, что в семье, где папа после работы сидит в кресле и играет в компьютерные игры, пока мама занята домашними делами, мальчик будет стремиться подражать отцу во всем. Не стоит удивляться, что для ребенка атрибутом жизни настоящего взрослого мужчины становится возможность играть на компьютере или планшете.

Что происходит, когда встречаются два незнакомых мальчика-дошкольника? Правильно, происходит драка. Как это получается?!

К примеру, во двор вышли погулять два мальчишки лет четырех. Оба они замечают выброшенную после Нового Года облезлую елку.

Подбегает один и начинает тянуть здоровенную елку на себя. Елка вмерзла в лед и не поддается! Мальчик отходит, собирается с силами, в это время к елке подходит второй и тоже начинает ее тянуть. Но елка не поддается и этому богатырю.

– Я могу сдвинуть эту елку! – дергает один.

– Я тоже! – дергает другой.

– А еще я могу побить тебя! И мой папа может побить твоего папу!

– А мой папа вообще боксер, и он тоже может побить твоего папу!

– А я, а я, а я ем мясо! Мясо! Мясо с подливкой! Поэтому я сильнее тебя! – и начинают драться.

Что же тут произошло?! Да ничего особенного, обычная процедура знакомства. Вполне вероятно, что после драки и победитель, и проигравший действительно подружатся и станут играть вместе. Но такая особенность взаимодействия мальчишек-дошкольников часто вызывает вопросы родителей и нарекания воспитателей (точнее, воспитательниц): «Надо договариваться словами!»; «Что за хулиган у нас растет!»

Да ничего подобного! Мальчишкам этого возраста важно проконтактировать телесно, помериться силами, почувствовать другого.

 

Это действительно важный и нужный для мальчиков способ контакта с «другим-равным», с таким же мальчиком, как он сам. Тому есть множество причин.

 

Во-первых, как мы уже говорили, мальчики в подавляющем большинстве своем – кинестетики, ориентируются на телесные ощущения, на движение своего тела, его положение в пространстве и тактильные чувства.

Так вот для ребенка-кинестетика встретиться с другим – значит в буквальном смысле соприкоснуться. И лучше при этом выяснить, кто же все-таки сильнее?!

Зачем? Мальчик всегда немножко сомневается, что он мальчик. И есть только один способ проверить это: найти свое место в мужском мире. Выяснить, чье кун-фу победит. И, уверившись таким образом и в том, что я есть (я почувствовал себя!), и в том, что есть другой (я почувствовал его!), и в том, что я такой же, как он (мы почувствовали друг друга!), и в том, что я встроился в иерархию (кто-то сильнее/никто не сильнее), и в том, что я мужчина (я не боюсь контакта, я не боюсь боли), – успокоиться, снять огромное количество тревоги. Такое простое действие, банальная детская потасовка, а сколько задач разом решилось!

Разве можно в четыре года обо всех этих важных вещах договориться словами?! Да еще за какую-то пару минут!? Это и в сорок четыре часто не удается. А мамы, бабушки, няни, воспитательницы – одним словом, женщины – пытаются лишить мальчиков такого важного способа познания себя в мире. Конечно, в современном мире такого рода агрессия не поощряется. В цивилизованном сообществе мы сами учимся и учим наших детей договариваться, и это правильно. Но, мне кажется, важно найти место таким вот детским безобидным потасовкам, возне, борьбе – они жизненно необходимы для развития личности здорового мальчишки.

 

Другое дело, когда мальчик двух-шести лет действительно слишком много дерется, постоянно бьет других детей, обижает младших по возрасту, стремится драться или бросаться предметами – палками, камнями, песком – в девочек или в мальчиков, которые не хотят с ним сейчас ни драться, ни играть. В этом случае стоит обязательно проконсультироваться со специалистами: психологом, детским психотерапевтом, неврологом и детским психиатром.

 

Я буду более подробно говорить о таких проблемах в разделе «Обратитесь за помощью к специалисту». В любом случае, сильная агрессивность ребенка – тревожный сигнал, и его ни в коем случае нельзя оставлять без внимания.

Еще одна особенность мальчишки-дошкольника – любовь к шумным и подвижным играм, ко всяческой возне. Мальчишки стремятся бегать, лазить, возиться и бороться и безмерно счастливы, когда в такой возне и беготне принимают участие взрослые, особенно папа. При этом мам и бабушек почему-то возмущают такие игры с отцами, и зачастую они активно препятствуют такой замечательной «папской» возне. А ведь это не только волшебный способ удовлетворить потребность мальчика в телесном контакте, не только способ наладить особые отношения с папой, но и практически единственный простой и доступный способ «отыграть» агрессию.

 

Чем больше такой возни и шуточных потасовок в жизни мальчика, тем более спокойным и уверенным в себе он растет!

 

Конечно, не нужно делать это перед сном, когда ребенок и без того взбудоражен или, наоборот, сильно утомлен: такая возня не даст успокоиться и неизбежно закончится слезами. Стоит подумать и о том, что бороться и возиться нужно не вблизи острых углов, включенных в розетки бытовых приборов и инструментов, буфетов со стеклянной посудой. То есть если в доме мальчишка, да не один (папа-то никуда не делся, правда?), то для подвижных игр, возни, шуточных драк должно быть место: несколько матов под спортивным комплексом, широкий раскладывающийся диван, ковер в большой гостиной. И совсем здорово, если для таких «игрушечных драк» есть мягкие мячики, поролоновые мечи, легкие длинные подушки, боксерские перчатки. Может быть, тогда и мама, и сестра, и даже бабушка присоединятся и получат удовольствие от шумной игры, как в детстве!

Так что, дорогие родители, давайте помнить, что для нашего мальчишки-кинестетика это жизненная потребность – двигаться, возиться, бороться, в буквальном смысле всем телом ощущать течение жизни. К тому же телесный контакт – прекрасный способ сбросить напряжение, выразить гнев, обиду, тревогу, и не просто выразить, а сбросить, обратить в мирное русло.

Помните, психологи часто советуют при сильной злости или обиде заняться физической работой или спортом? Мы так устроены, что при сильных негативных эмоциях у нас запускается так называемая реакция «дерись или беги», которая в древние времена помогала спастись от хищника или врага. Смысл этой биологической реакции прост: если противник больше тебя, он смертельно опасен, тебе страшно, и ты убегаешь. Если противник меньше тебя, он опасен, но не смертельно, ты злишься и дерешься с ним. В любом случае, такие эмоции, как страх и гнев, подразумевают телесную активность, борьбу или бегство. Наша гормональная система запускает в кровь множество веществ, которые готовят наше тело к активной телесной реакции. Если же мы в самый разгар запустившейся программы «дерись или беги» ничего не делаем, то все эти вещества просто отравляют наш организм!

 

Физическая активность дает прекрасную возможность переработать эмоции, дать им выплеснуться через телесную реакцию.

 

Ребенок – такой же человек, как и взрослый. Только у него, как у существа, воспринимающего мир в основном с помощью движений и телесных ощущений, эмоции сопровождаются очень значительным телесным напряжением, сбросить которое он тоже может только телом. Наверное, вы замечали, что маленькие дети часто валяются на земле, на снегу для собственного удовольствия, катаются по полу или ползают, уже научившись ходить, съезжают с горки, лежа на спине или на животе. Это – стихийный детский способ справиться с утомлением, с состоянием, возникающим от перегрузки слишком сильной стимуляцией!

Родители тоже могут взять на вооружение такой способ психологической разгрузки для своего буйного крошки. Если вы видите, что у ребенка слишком много эмоций, положите его на кровать, застеленную большим покрывалом, возьмите покрывало за концы – так, чтобы малыш оказался внутри, и покатайте его из стороны в сторону. Как вариант, можно проделать этот трюк и без покрывала, просто покатать расслабленное тельце из стороны в сторону. Увидите, как успокоится ребенок, как улучшится его настроение! Делайте это время от времени. Такой способ подходит и очень подвижным, возбудимым детям, которые, кажется, ни минуты не могут сидеть спокойно.

Но если бегать и прыгать любят все малыши, то в играх и предпочитаемых игрушках с двух-трех лет заметны различия. Мальчики-дошкольники гораздо чаще, чем девочки, любят играть в машинки, солдатиков и конструкторы. В современном обществе витают идеи о том, что это скорее навязанные предпочтения в играх, но это не совсем так.

Как мы уже упоминали, примерно в том возрасте, когда у ребенка начинает формироваться собственное Я, то есть где-то к двум с половиной – трем годам, в рамках представления о себе как об отдельном человеке начинает формироваться гендер – представление о себе как о социальном существе, выполняющем определенные социальные роли. При этом, думая о себе как о «мальчике» или «девочке», ребенок опирается прежде всего на внешние признаки – одежду, прическу, а совсем не на половые признаки. В этом возрасте, если мальчик уже определил себя как «мальчика», он будет сопротивляться, если его будут принуждать надевать «девичью», по его мнению, одежду или выполнять «девичьи» действия! Потому что он считает, что мальчик – это тот, кто причесан, как мальчик, одет, как мальчик, играет, как мальчик.

Бывает, что взрослые, чаще это мамы и бабушки, по каким-то причинам одевают мальчика довольно женственно, отращивают ему длинные волосы. Пока он маленький, ему безразлично, какого цвета и фасона костюмчик на нем надет. А вот ребенка около двух лет может несколько запутать стремление взрослых придать ему черты ребенка другого пола при помощи одежды и прически. К счастью, в момент прохождения возрастного кризиса, связанного с формированием «Я», то есть года в два-три, в ребенке просыпается удивительная способность сопротивляться абсолютно всему.

На все вопросы и предложения двухлетка отвечает коротко и ясно: «Неть!» Родителям тяжело пережить этот период – еще бы, из понятного и податливого младенца их дитя превратилось в упрямое, настойчивое и капризное существо, отвергающее все, что бы ему ни предлагалось! Одевание и раздевание – один из первых камней преткновения в этом возрасте: и одеть, и раздеть ребенка-двухлетку довольно сложно, ибо он хочет все делать сам, но не все еще умеет, помощи не желает, а часто и убегает от нее или устраивает скандал.

 

Ух, сколько терпения нужно, чтобы справиться с двухлетним упрямцем! Даже с подростком попроще.

 

Но это как раз подходящее время для того, чтобы не только научить ребенка одеваться самостоятельно, но и дать ему возможность осознать свою гендерную идентичность так, как может ребенок этого возраста, – через внешние признаки, одежду, прическу, манеры, игрушки и занятия.

Если мальчик хочет одеваться «как папа» – предоставьте ему эту возможность! Если ему нравятся штаны со множеством карманов, пусть носит такие штаны, даже если они не нравятся бабушке, которая очень хотела внучку. Помните, мы говорили об уважении к ребенку, о доверии? А они ведь складываются из таких вот мелочей: учитываем ли мы пожелания трехлетнего ребенка, покупая ему одежду, кажется ли нам важным, что он хочет костюм Человека-паука и, получив его, будет в нем спать, есть, купаться и гулять на улице?

 

Вроде бы, это все пустяки, но из таких пустяков складывается не только гендерная идентичность. Уважительное отношение к ребенку как к личности формирует и его отношение к самому себе, к другому, к миру.

 

Из вот этого довольно рано возникшего представления «Я – мальчик» и идет детский интерес к «мальчишеским» играм и игрушкам. Я с трудом отличала «мерседес» от «Запорожца» до тех пор, пока не стала гулять с двухлетним сыном, который за две недели и навсегда научил меня, где «Мисубиси паджейо», где «мейседесь», а где «кьяйслей»! Помню, как он выстроил на ковре все свои машинки рядами одну за одной и на мою реплику, какую, мол, замечательную дорогу ты построил, ответил: «Ты что, мама! Это пробка!»

Но больше всего меня удивляет, откуда берется интерес мальчиков к конструированию и стихийный милитаризм. «Мой сын, похоже, полюбил войну, и что ни день у нас – то новобранец, солдатский кивер и солдатский ранец – иных игрушек не дари ему!» – поет Вероника Долина. Меня, как маму и как женщину, совершенно поражает этот феномен психологии маленького мальчика: любовь ко всему военному – к оружию, солдатикам, военной атрибутике и военной иерархии.

Откуда она берется, причем в совершенно мирных, гуманитарных семьях?! Возможно, проистекает из мужской природы, из тех самых тенденций к экспансии и агрессии, может быть – из коллективного бессознательного. Так или иначе, но эта особенность есть, и ее надо учитывать: не запрещать игрушки, имитирующие оружие, как иногда поступают очень уж гуманистически настроенные родители, ходить в музеи военной тематики, если мальчику это интересно, учить с ним флаги разных стран и знаки воинского отличия.

А любовь к иерархии можно использовать как прекрасный способ поддержания дисциплины и получения от малыша посильной помощи. Назначьте сына рядовым, а себя – ну, хотя бы лейтенантом (а лучше генералом), и вот, готова увлекательная игра: рядовой получает приказ обедать, чистить зубы, застилать кровать. И вам не приходится выслушивать: «Нет! Не хочу! Еще минутку!», и сыну интересно.

 

«Мишка сверху весь из плюша… интересно, что внутри?»

 

Что еще отличает мальчиков-дошкольников от девочек этого же возраста? Интеллект мальчика, особенно в первые годы жизни, развивается таким образом, что мальчик скорее преуспевает в тех видах деятельности, где речь второстепенна и необязательна: двигательные навыки, зрительно-пространственное мышление (залезть, пролезть, пройти, запомнить путь), конструирование. Это – так называемая невербальная составляющая интеллекта. Очень важная составляющая! Без нее никуда будущим строителям, водителям, конструкторам, инженерам, архитекторам, пилотам, диспетчерам, машинистам, то есть работникам традиционно «мужских» профессий. Конечно, есть и девочки, одаренные в области невербального (или, иначе, неречевого) интеллекта, но мальчиков с такой структурой интеллекта преимущественно больше.

Однако в жизни это выливается в то, что, едва начав ходить, мальчик тут же начинает разбирать, раскручивать, разламывать, развинчивать большую часть попадающих к нему в руки предметов. Механические и электронные игрушки, бытовая техника, розетки, домашняя утварь – все это методично разламывается, изучается и разламывается на еще более мелкие детали. Мало какой родитель, видя очередные обломки, думает о том, какой хороший инженер вырастет из пацана, – скорее, подсчитывает расходы на починку или покупку нового гаджета. И, конечно, злится, ругается, в крайнем случае – вздыхает снисходительно, вспоминая себя в детстве.

Воспринимать позитивно эту особенность, и правда, трудно. Но, по крайней мере, можно минимизировать затраты. Как? Во-первых, специально отдавать на растерзание ненужные, вышедшие из строя предметы: пусть изучит! Классно, если папа посидит рядом, поможет разобрать и объяснит, что к чему. Во-вторых, можно научить даже дошкольника не только разбирать, но и чинить сломанное: показать, как приклеить, привинтить, а в дальнейшем – припаять, забить гвоздик, найти неполадку в микросхеме. Прекрасно, если в семье есть кто-то, кто умеет и любит работать руками, может купить ребенку простой и безопасный набор инструментов и научить ими пользоваться.

Но даже «женский» ручной труд будет интересен маленькому мальчику, если даст возможность понять, как все устроено. Он с удовольствием помоет овощи, «помнет» тесто, сделает пару стежков, понаблюдает, как кипит вода в кастрюле, как образуются пузырьки, как свекла красит воду в красный цвет…

 

Главное, чтобы рядом был взрослый, следящий за безопасностью и готовый ответить на бесконечные «почему» или просто объяснить, что именно малыш делает и зачем.

 

Мальчик лет четырех-пяти, скорее всего, заинтересуется детским телескопом, микроскопом, фотоаппаратом, потому что это тоже способы узнать, как устроен мир. И тут опять же нужен кто-то, способный показать, объяснить, ответить на вопросы.

По тем же причинам – из природной любознательности и стремления познавать мир – мальчишки обожают что-то строить и конструировать. Когда родители спрашивают меня, какие игрушки у детей самые популярные, я отвечаю, что, по моему опыту, самые «долгоиграющие» игрушки у мальчиков – это кубики и блоки, а еще – конструктор типа «Лего», со множеством деталей: лет с двух-трех и до двенадцати-тринадцати что-то строить – любимое занятие. Конечно, тут все действуют немного по-разному, кто-то любит строить по готовым схемам и очень бережет сделанное однажды, кто-то свободно творит, выдумывает и переделывает собственные корабли, самолеты, машины, легко ломает однажды сделанное, но очень сердится, когда это делают другие. Наблюдайте за своим ребенком – может быть, в его поведении вы узнаете себя в его возрасте или кого-то из близких. И тут же всплывут и семейные мифы, и семейные ожидания – куда без них.

Любовь к конструированию и познанию того, как все устроено, очень ярко выражается и в мальчишеских рисунках. В то время как девочки рисуют принцесс и цветы, мальчики изображают войну и создают чертежи все тех же кораблей, самолетов, автобусов и поездов. Удивительно, но если рисунок маленькой девочки – скорее, стремление передать красоту и впечатление от чего-то, то рисунок мальчика – стремление передать действие и детали, этому действию способствующие. Он часто кажется невыразительным, лишенным художественности, поэтому бывает трудно разглядеть художественную одаренность маленького мальчика. В раннем возрасте изостудии и художественные школы заполнены по большей части девочками, тогда как среди взрослых художников женщина – огромная редкость, если только речь не идет о прикладном творчестве, о ремесле в профессии. Интересно исследовать причины такого «неравного» соотношения.

Прежде всего, это гендерные стереотипы, которые проявляются и в том, что рисунки мальчиков в детском возрасте сильно отличаются от рисунков девочек: они меньше передают красоту и эмоциональное ощущение от изображаемого и больше демонстрируют действие и конструкцию нарисованного объекта.

Педагоги и родители, занимающиеся ранним эстетическим воспитанием (чаще всего – тоже женщины!), оценивают прежде всего выразительность, эстетику изображения – мальчишеские «схемы» и «движухи» кажутся им некрасивыми. Забавно, что такой критерий отбора в плане реальных будущих способностей к изобразительному творчеству абсолютно непродуктивен! Потому что рисование – это по большей части попытка передать конструкцию объекта и его движение изобразительными средствами, и она предполагает постоянный анализ изображения, постижение сути его устройства. Именно способность анализировать конструкцию, способность постигать схему – основа любой художественной профессии.

Итак, педагоги, отбирающие способных детей раннего возраста, руководствуются критерием «умение рисовать красивую картинку», который ничего не говорит о художественных способностях в широком смысле слова, и выбирают в основном девочек. С другой стороны, родители считают рисование «не мальчиковым», «не мужским» занятием, плохой будущей профессией для мужчины, и в целом – феминной сферой, недостойной настоящего мужчины. Так что зачастую, даже если мальчик проявляет недюжинные способности и интерес к рисованию или к другой сфере «немужских» увлечений, родители бывают критически настроены и не спешат развивать в мальчике такие «богемные», «женственные» таланты.

Доходит до смешного: пока четырех-пятилетний мальчишка любит рисовать, его увлечение никак не поддерживают в семье. Мальчика отдают в спортивную секцию, говорят, что настоящий мужчина должен уметь хорошо постоять за себя, как папа-спортсмен. А когда он начинает увлекаться спортом и к подростковому возрасту достигает неплохих результатов, родители возмущаются, что «вырастили гопника, которого ничего, кроме спорта, не интересует, никаких эстетических запросов!».

К чему я все это говорю? К тому, что уже в раннем возрасте начинают проявляться таланты и способности ребенка, часть которых будет казаться родителям «не мальчиковыми» или, наоборот, «слишком уж мальчиковыми», но имеет смысл помнить, что наши представления о «типично мужских» или «типично женских» занятиях – следствие наших личных гендерных стереотипов, то есть каких-то шаблонов, принятых в наше время, в нашей местности и только среди нашего ближайшего окружения.

А ведь если чуть-чуть задуматься, то еще сто лет назад в Европе и России учитель и врач были исключительно мужскими профессиями! И всего тридцать лет назад программистами работали исключительно женщины средних лет – это была малооплачиваемая и непрестижная профессия. Мир меняется, то, что сегодня считается исключительно прерогативой мужчин, назавтра становится женским занятием, женской манерой или женской одеждой. К примеру, как вам такое утверждение: «Мужчины носят брюки, а женщины – юбки»? Ложно оно или истинно? Действительно ли в современном мире большинство мужчин считают юбки и платья женской одеждой, а брюки и штаны – мужской? Да, конечно, европейские женщины часто теперь носят брюки, джинсы, шорты, бриджи, лосины… И в то же время есть шотландцы с их килтом. Может, кто-то еще вспомнит греческих эвзонов, одетых в подобие юбочек. Но если раздвинуть границы чуть шире, то мы увидим африканцев в гран-бубу, арабов в галибах, ланкийцев и индусов в дхоти… И так практически с любым гендерным отличием, то есть культурным или поведенческим признаком «мужского» и «женского».

Поэтому, когда мы говорим о склонностях и талантах ребенка, прежде чем вешать ярлык «девчачьего» или, наоборот, «слишком мальчишеского» занятия, подумайте о том, что нет такого высшего авторитета, который раз и навсегда распределил занятия, как кабинки туалета: мальчики направо, девочки налево! Посмотрите, что любит именно ваш ребенок, от чего он получает удовольствие – и на здоровье, пусть делает то, что любит. Если вы видите, что мальчику нравится рисовать, танцевать, петь или он играет в «девчачьи» игры – в куклы, посудку – ничего особенного это не значит, кроме того, что вы или кто-то в вашем кругу решил, что так нельзя. На самом деле, все бывает: может, он будущий Ив-Сен Лоран, а может – будущий слесарь или боксер.

 

В любом случае, переделывать даже очень маленького человека, говоря, что то, чем он увлечен, – совсем не то, что надо, – дело в меру безнадежное и не в меру опасное. Гораздо продуктивнее – принять своего ребенка, постараться понять его и развить то, что в нем заложено, не поддаваясь катастрофическим и всегда неверным прогнозам.

 

Мальчишки существенно позже начинают разговаривать, говорят хуже, используют меньше слов, чем девочки. С одной стороны, нужно учитывать эту особенность развития. Вербальная, речевая составляющая как бы следует за неречевой, отстает немного. Потом, девочки больше изначально ориентированы на взаимодействие с другими, на эмпатию, а мальчишки – на взаимодействие с миром, на экспансию. Для взаимодействия с другими речь очень важна, а мир можно познавать и молча до поры до времени. Так что у мальчишек еще и внутренних импульсов маловато, особенно если, как в том анекдоте, овсянку всегда солили. И пугаться того, что ваш сын начинает разговаривать позднее, чем, к примеру, старшая дочка, обычно не стоит.

С другой стороны, если к двум годам ваш малыш совсем не заговорил или произносит только отдельные слова – это повод бить тревогу и срочно обращаться за очной консультацией к группе специалистов: неврологу, логопеду, психологу, психиатру и дефектологу. Может быть, вас успокоят – именно этого мы вам желаем. Но может быть, у вас «речевой» мальчик, то есть такой ребенок, которому по каким-то причинам нужна помощь в освоении речи. И чем быстрее вы и специально обученные люди ему эту помощь окажете, тем проще ему будет в дальнейшем – и научиться хорошо говорить, и развиться интеллектуально, и хорошо учиться в начальной и средней школе.