Севильский аэропорт, вторник, 19 сентября 2006 года, 19.15

 

Большой черный «мерседес» с двумя мужчинами, которых Рамирес опознал как Хуана Вальверде, главу европейского филиала компании «Ай‑4‑ай‑ти», и Антонио Рамоса, главного инженера «Горизонта», прямо от аэропорта направился на остров Картуха, расположенный напротив старого города. В свое время там располагались павильоны «Экспо‑92», теперь же павильоны были преобразованы в шикарные административные здания. У вертолетной станции «мерседес» остановился. Чуть позже к нему присоединился другой «мерседес». Оба водителя вышли. Они курили и болтали. Через четыре минуты послышалось слабое ритмическое тарахтенье вертолета, летевшего с юга. Вращение лопастей становилось все громче, и водители повернули головы навстречу появившемуся вертолету. Машина быстро снизилась, оглушительно тарахтя и поднимая облака пыли, полозья плавно опустились на выкрашенное в желтый цвет место для приземления.

Когда лопасти перестали вращаться, служащий вертолетной станции поспешил к машине и распахнул дверцу вертолета. Вышли двое – важного вида испанец в светло‑сером костюме и белой рубашке с синим галстуком и явный американец в джинсах, синей рубашке с расстегнутым воротом и с легким спортивным пиджаком на руке. С расстояния в тридцать метров Рамиресу с его цифровым фотоаппаратом удалось сделать четыре четких крупных плана прибывших.

Двое мужчин в «мерседесе», выйдя из машины, обменялись рукопожатиями с прилетевшими на вертолете – судя по всему, главными шишками. Служащий станции передал шоферу, уже распахнувшему дверцу машины, два чехла для одежды на вешалке и два небольших чемоданчика. Мужчины сели в машину. Хуан Вальверде и Антонио Рамос вернулись в свой «мерседес». Водители заняли свои места за баранкой. Машины тронулись.

Пока Рамирес правил, Феррера, сидя на заднем сиденье, перекачивала на свой ноутбук сделанные снимки. Лица мужчин ничего ей не говорили. Когда они въехали в зону доступа возле муниципальных зданий, она послала снимки и номер своего мобильника по электронному адресу, который Фалькон сообщил ей по телефону за несколько минут до этого. Рамирес подкатил к тротуару неподалеку от офисов муниципального градостроительного центра на проспекте Карлоса III по соседству с вертолетной станцией и забрал Фалькона, севшего на переднее сиденье рядом с водителем. Феррера показала ему на компьютере снимки прилетевших мужчин, но он покачал головой.

Они не спускали глаз с двух «мерседесов». Никто не шевельнулся до тех пор, пока двойные двери муниципального градостроительного центра не раскрылись, выпустив Алехандро Спинолу, а вслед за ним еще троих. Первым из них был сам мэр, за ним шли мужчина и женщина.

– Женщина эта возглавляет «Ахесу», компанию, которая отвечает за район Картахи, – сказала Феррера. – Мужчина – ответственный за городское планирование.

Приехавшие вылезли из машин. Последовали теплые, не совсем искренние приветствия. Американский незнакомец скалил ослепительные зубы и с чувством обеими руками жал протянутые ему руки. По всей видимости, по‑испански он говорил свободно. По прошествии нескольких минут все опять рассыпались по машинам, к которым теперь присоединился и «мерседес» мэра, и кортеж двинулся по улице Фернандо де Монтесиноса.

Остановились машины возле оставшегося после «Экспо‑92» павильона Великих испанских географических открытий. Собравшись перед фасадом, группа обошла здание кругом и прошла пешком дальше к реке до Пуэнте‑де‑ла‑Картуха. Машины встретили их возле монастыря Санта‑Мария‑де‑лас‑Куэвас и отвезли их в охраняемую огороженную часть парка. Там, среди живописной муниципальной территории, находился пустой незастроенный участок. Прибывшие опять вылезли из машин и обошли участок.

– Как вам кажется, что они делают? – спросила Феррера. – Смотреть тут нечего. Похоже на делегацию папских легатов, приехавших освятить местность.

– Больше смахивает на шакалов, метящих территорию, – сказал Рамирес.

– Я читал что‑то насчет этого места и павильона. Якобы планируется построить здесь жилые дома до самой реки, – сказал Фалькон. – А моя сестра, которая в курсе всего, что касается недвижимости в Севилье, говорит, что место, которое мы сейчас видим, – дорогущее и не застраивается потому, что один банк хочет строить здесь офисное здание в двадцать этажей.

Покинув эту часть парка, машины двинулись по Камино‑де‑лос‑Дескубримьентос и встали неподалеку от павильона Будущего. Делегация вышла и, пройдя вдоль фасада павильона, от Парка развлечений направилась к Аудиториуму. Обратно они ехали другой дорогой по противоположной стороне парка. Было видно, как они возбужденно размахивают руками, озирая действительно замечательный вид на реку, открывающийся отсюда.

– Вот где они надеются найти для себя золотую жилу, – заметил Рамирес.

– Место это относится к Парку развлечений, но оно заброшено и не используется, – сказал Фалькон. – Уж который год идут разговоры о том, чтобы построить здесь офисы, магазины и отели.

– Что ж, мы стали свидетелями зародившегося сейчас нового строительного проекта, крупнейшего в Севилье за последние пятнадцать лет, – сказал Рамирес.

Когда делегация вернулась к машинам, солнце уже садилось. Детектив Серрано отправился вслед за Спинолой и мэром. Рамирес остался приглядывать за двумя «мерседесами», в которых ехали представители консорциума «Ай‑4‑ай‑ти»/«Горизонт». В считаные минуты «мерседесы» пересекли пойму реки, протянувшуюся до самой Севильи, и выехали на шоссе в сторону Уэльвы. У Ферреры зазвонил мобильник.

– Серрано сообщает, что те, кто с мэром, возле градостроительного центра опять разделились.

– Пусть проследит за Спинолой, а Пересу велит отправляться домой.

Через двадцать минут оба «мерседеса» подкатили к воротам отеля «Ла‑Беренхена», изумрудные, орошаемые распылителями лужайки которого приятно выделялись среди выжженной солнцем бурой зелени окрест. Рамирес проскочил дальше и через сотню метров возле автозаправочной станции сделал поворот.

– Надо дать им четверть часа на регистрацию, после чего мы зайдем и представимся управляющему, – сказал Фалькон.

У Ферреры опять зазвонил мобильник. Послушав, она что‑то записала и нажала кнопку отбоя.

– Это НРЦ. Они точно установили личности прилетевших на вертолете. Испанский бизнесмен в сером костюме – это Альфредо Мансанарес, новый исполнительный директор «Банко омни», американец же – это Кортленд Фалленбах, один из совладельцев «Ай‑4‑ай‑ти». Нам также посчитали нужным сообщить, что всего час назад было объявлено, что «Банко омни» получил контроль над Средиземноморским банком, который имеет пять миллионов вкладчиков и в две тысячи девятом году переводит свой главный офис в Севилью.

– Черт возьми! – воскликнул Рамирес. – Теперь все сходится и картина ясна. Лукрецио Аренас и Сезар Бенито в свое время пообещали русским жирный кусок пирога – участие в этом строительстве как плату за грязную работу, которую они выполнили в севильском взрыве.

– И возможно, это еще не все, – сказал Фалькон. – Юрий Донцов был настроен серьезно: Лукьянова он поставил управлять бизнесом с девицами, другого своего подручного – прибрать к рукам казино, сам же он уже давно контролировал наркоторговлю. Соколов должен был обеспечивать крышевание ресторанов и магазинов. Доходы от всех этих туристских развлечений они рассматривали как плату за террористический акт, который они произвели в Севилье. Если бы власть захватила связанная с ними партия, русские расширили бы свое влияние и подчинили бы себе не только Севилью, но и всю Андалузию. Легко представить, сколько денег можно выколотить из туристического бизнеса во всей Андалузии.

– Значит, русских должно было весьма огорчить, что их партнеры не заняли главенствующего положения в парламенте Андалузии, – сказал Рамирес. – Но на что они надеются сейчас? Лукрецио Ареиас и Сезар Бенито, с которыми у них существовала договоренность, мертвы, и порешили их, как мы считаем, сами русские. Теперь же мы убедились, что проект на острове Картуха – вполне законный. И как может быть иначе? Его будет широко освещать пресса. После скандала, в который втянул «Банко омни» Лукрецио Аренас, банкиры будут вынуждены действовать осмотрительно, так, что не подкопаешься. «Горизонт», может, и станет прибегать к откатам, но это повсеместная практика, во всем мире иначе не работают. Как же, спрашивается, собираются эти русские влезть в проект?

– С помощью шантажа. По‑моему, это тоже обычная уловка всех мафиози, – сказал Фалькон. – Вот представь себе: когда остается всего несколько часов до торжественного подписания контракта, к тебе в номер отеля входят несколько крепких парней и показывают тебе диск, где ты совокупляешься и принимаешь наркотики, после чего говорят: «Вот дополнительное соглашение к вашему контракту. Сейчас вы его подпишете. Если не согласитесь, мы испортим вам праздник».

– А каким образом, вы считаете, это связано с Алехандро Спинолой? – спросила Феррера.

– Мне известно, что именно он познакомил Марису Морено с Эстебаном Кальдероном и что этот роман имел отношение к заговору, – сказал Фалькон. – Я уверен, что знакомство это через Спинолу инспирировали русские. А что касается данного строительного проекта, то и здесь Спинола чрезвычайно ценен для русских, потому что работает непосредственно у мэра и может снабжать русских, а также «Горизонт» закрытой информацией.

– Доказательств, что Спинола был другом Аренаса и Бенито, мы не имеем, – сказал Рамирес, – но Хуана Вальверде и Антонио Рамоса он определенно знает.

– Надеюсь, сегодня вечером у нас появятся доказательства, что именно он является связующим звеном между русскими и консорциумом «Ай‑4‑ай‑ти»/«Горизонт», – сказал Фалькон. – Но бросается в глаза, что весь этот хитрый план совершенно не учитывает две важнейшие фигуры.

– Альфредо Мансанареса из «Банко омни» и владельца «Ай‑4‑ай‑ти» Кортленда Фалленбаха.

– А проект включает в себя сооружение небоскреба «Банко омни», видимо, на деньги банка, – сказал Рамирес.

– Мансанарес захочет заграбастать все себе, – сказал Фалькон, – что, наверное, никак не устроит Спинолу, а следовательно, и русских, которые, возможно, прибегнут к насилию.

– Или испортят им просмотр, – заметила Феррера.

– Не хочется повторяться, – обеспокоенно заметил Рамирес, – но у нас есть серьезный повод попросить подкрепление для операции.

– Давайте взглянем сначала на то, как обеспечена охрана на месте, – сказал Фалькон. – К тому же не стоит забывать, Хосе Луис, что, может быть, ничего и не произойдет.

Они сверили часы. Рамирес тронулся от бензозаправки к отелю. Предварительно Фалькон позвонил, и, едва они приблизились, ворота открылись, и они подъехали к большому усадебному дому. Швейцар показал им укромное место для парковки. Они вышли из машины, разминая руки и ноги. Из кухни неслись аппетитные запахи дорогой еды. Швейцар провел их через кухню за приемной в кабинет управляющего.

В кабинете вместе с управляющим находился и начальник охраны. Они показали приехавшим план отеля. В главном здании вокруг обширного патио располагались приемная, ресторан с тремя кабинетами, туалеты, конференц‑зал, кинозал со своими туалетами, два магазина – парфюмерный и ювелирный, картинная галерея и туалеты при ней и помещение охраны. За главным зданием на территории находились номера люкс отеля и президентский номер. Каждый номер люкс представлял собой бунгало с плоской крышей и состоял из спальни, ванной, гостиной, где можно было и закусить, сауны и мини‑спортзала. Снаружи каждого были гараж для машины, личная терраса и маленький бассейн. Другой бассейн, большой, находился в palmerte – в пальмах в центре парка. В стороне от люксов располагался президентский номер – отдельный домик с двумя спальнями, двумя ванными, столовой, гостиной, кухней и отдельным штатом прислуги.

Снаружи – собственный спортзал, сауна, баня, бассейн, терраса и бар..

– Здесь останавливаются король с королевой, когда приезжают, – сказал управляющий.

Начальник охраны обратил их внимание на шедшую по всему периметру ограду из стальных прутьев в пять сантиметров толщиной и два с половиной метра высотой, с протянутой поверху колючей проволокой. С каждой стороны через три метра от внешней располагалась еще одна ограда. Все ограждение охватывалось камерами наружного наблюдения с постоянным дежурством у мониторов в главном помещении охраны.

– Мы предоставляем лишь минимум обеспечения безопасности, – сказал начальник охраны, – но когда у нас гостят министры или главы правительств, то они приезжают с собственной охраной.

– Группа «Ай‑4‑ай‑ти»/«Горизонт» тоже прибыла со своей охраной?

Начальник покачал головой.

– Если вы не хотите привлекать к себе внимание, вам лучше надеть форму служащих отеля, – сказал управляющий. – Черные брюки, белая рубашка и черная жилетка для мужчин и черное форменное платье с поясом для женщин.

– Вы знаете, что собирается делать делегация мэрии после совещания? – осведомился Рамирес.

– Они все возвращаются в город. Машина, которая их доставила, будет ждать.

– Сколько охранников патрулируют территорию?

– Четверо в парке, два в главном здании, один из которых дежурит у экранов видеонаблюдения. Все они вооружены.

– Разве что‑то может случиться? – весело спросил Рамирес.

Управляющий взглянул на него с беспокойством. Попрощавшись и обменявшись с ним рукопожатиями, они в сопровождении начальника охраны пошли осмотреть главное здание. Начальник охраны ввел их в курс расписания, представленного ему делегацией мэрии. В десять часов в конференц‑зале напитки и канапе. В 10.30 получасовой просмотр материалов в кинозале, после чего в одиннадцать ужин в отдельном обеденном зале. Они осмотрели кинобудку и познакомились с механиком, которого Антонио Рамос, главный инженер «Горизонта», перед этим проинструктировал относительно предъявляемых к нему требований, передав необходимые для показа диски, содержащие проект строительства. Звук тоже был проверен.

В тенистом парке было сделано все для создания атмосферы уединенности. Гости номеров люкс не должны были чувствовать присутствия соседей ни в самих номерах, ни на террасах. Номера отделяло друг от друга расстояние не меньше тридцати метров. Вечерами охранники не должны были показываться в освещенных местах им следовало прятаться в темноте.

– Вход в каждый из номеров под видеонаблюдением, – пояснил начальник охраны. – Световые сенсоры ловят всякого, приблизившегося к террасе.

Фалькон и вся его команда вернулись в помещение охраны и переоделись в туалетах в форменную одежду. Феррера столкнулась с неожиданной трудностью, так как узкое черное платье не было рассчитано на ношение оружия и спрятать револьвер ей оказалось негде. Фалькон с Рамиресом сунули свои пушки в задний карман брюк, она же, оставив свой револьвер в комнате охраны поспешила в приемную узнать, не было ли каких‑нибудь перемен в бронировании номеров. Там она узнала об отмене брони для Таггарта и о том, что для Фалленбаха забронирован президентский номер. На обратном пути ей позвонили на мобильник.

– Алехандро Спинола только что отбыл на такси, – сообщила Феррера, входя в комнату охраны – Едет из города по шоссе на Уэльву. Похоже, что выехал раньше запланированного. Детектив Серрано ждет инструкций.

– Больше людей мне здесь не нужно, – сказал Фалькон. – Столпотворение нам ни к чему. Пусть подождут возле той автозаправки, где мы ждали.

Вместе с начальником охраны они подошли к мониторам камер слежения.

– Почему экраны справа темные? – спросил Рамирес.

– Они зажигаются, лишь когда на террасах люксов появляется объект, – объяснил дежурный. – Но вечером на террасах никто не сидит, поэтому экраны темные.

– А как отмечается прибытие гостей? – спросил Рамирес.

– Резервируя номер, они сообщают данные своей машины – ее номер, марку, цвет, а также количество людей в ней. Когда машина подъезжает к воротам, мы сверяемся с нашим списком и, если данные совпадают, пропускаем машину. Если к остановившимся в отеле ВИП‑персонам кто‑то едет в гости, мы просим приехавших спустить оконное стекло и показаться в камере. Сегодня никаких дополнительных гостей мы не ждем, так что машины пропускаем лишь по списку. Разумеется, мы имеем возможность проверять приехавших и на ресепшн. Вот, кстати, и машина едет.

К воротам подкатила темная БМВ. Дежурный у мониторов сверился со списком и пропустил ее. По подъездной аллее машина проехала к входу в главное здание и встала. Со стороны пассажира из машины вылезла молодая женщина – высокая, очень длинноногая и на высоких четырехдюймовых каблуках. Когда она шла к приемной, грива ее волос, мотаясь, била ее по плечам.

– А в спальнях у вас нет секретного наблюдения? – спросил Рамирес, и Феррера легонько шлепнула его по плечу.

– Фамилии вам известны? – спросил Фалькон.

– Исабель Санчес и Станислав Янкович. Она испанка, он серб, – отвечал охранник.

На экране появилась женщина, стоящая теперь у стойки портье. Она протянула свой документ, ее спутник предъявил паспорт.

– Можно взять крупным планом ее лицо, загрузить снимок в компьютер и переслать его в полицию нашим экспертам по организованной преступности Кортесу и Диасу.

– Кто, ты думаешь, она такая?

– Судя по тому, как Кортес описывал подругу Виктора Беленького, говоря, что она «чудо как хороша», дамочку эту стоит проверить, – сказал Фалькон.

Феррера метнулась было к компьютеру, но охранник посоветовал ей не трудиться. Он сам укрупнил снимок и переслал его Диасу. Через тридцать секунд последовал ответ: Диас удостоверил личность Исабель Санчес, в качестве их агента выступающей под кличкой Кармен.

– Таким образом, серб Станислав Янкович на самом деле есть не кто иной, как Виктор Беленький, правая рука Леонида Ревника, – сказал Рамирес. – У вас снаружи имеются камеры, чтобы проследить их путь от главного входа к номерам так, чтобы переснять его лицо?

– В гараже они уже нам недоступны, – сказал начальник охраны, – но каждого подходящего к номеру камера видит.

– Должно быть, это такси с Алехандро Спинолой подъезжает к воротам, – сказала Феррера.

– Что вам полагается делать сейчас по сценарию? – спросил Рамирес.

– Ему надо показаться камере и, назвав себя, сказать, по какому делу прибыл, – ответил начальник охраны.

Алехандро Спинола вылез из такси и, нажав зуммер переговорного устройства, назвался. Ворота открылись, и его пропустили в приемную.

Исабель Санчес к тому времени уже получила ключ от номера и вернулась в машину, которая, отвезя ее к номеру, вернулась и скрылась в гараже. Алехандро Спинола прошел в приемную. Такси возвратилось к воротам.

– Мы и приемную можем просматривать, – сказал охранник. – В конфликтных ситуациях.

Дежурный у монитора нажал на кнопку. Стало слышно, как Спинола просит переговорить с Антонио Рамосом. Дежурный на ресепшн переключил звонок, и Спинола с Рамосом о чем‑то неслышно поговорили. Дежурный вызвал коридорного.

– Как думаете, что происходит? – спросил Рамирес.

– Думаю, это означает, что русские купили Спинолу с потрохами и, возможно, довольно давно, – сказал Фалькон. – Они сообщили ему, кто запечатлен на дисках, и он собирается извлечь из этого максимум возможного.

– Действуя шантажом, склонить консорциум «Ай‑4‑ай‑ти»/«Горизонт» к принятию условий русских? – сказал Рамирес. – Что‑то поздно он за дело принялся.

– А подтолкнуть их может только необходимость подписать контракт, – сказал Фалькон. – У них будет сорок пять минут на то, чтобы сдаться русским, потому что Фалленбах уже дышит им в затылок. Вот это и есть, как я думаю, «пристать с ножом к горлу».

Появившийся коридорный повел Спинолу по тропинке. Из своего номера показался Виктор Беленький с зажженной сигаретой. При виде Спинолы он кивнул.

– Сделай‑ка крупный план Беленького, – попросил Фалькон, – и перешли его Диасу, пусть на всякий случай проверит еще разок.

Даже в черно‑белом варианте Беленький выглядел внушительно – широкоскулый блондин, крепкие, как у дикого зверя, мускулы бугрятся под белой рубашкой и черными брюками. Он картинно прохаживался перед входом, лениво покуривая, вдыхая вечернюю прохладу. Спинола вошел к нему в номер. Через несколько минут последовал ответ Диаса – он подтвердил, что так называемый серб есть не кто иной, как Виктор Беленький.

– Обрати внимание на настроение Вальверде, – заметил Рамирес.

Хуан Вальверде, эта крупная шишка в компании «Ай‑4‑ай‑ти», вышел из номера, сжимая кулаки в карманах купального халата, широко распахнутого, так что видны были плавки. Челюсть его была решительно выдвинута вперед, брови насуплены, и вид он имел самый грозный. Таким он прошел в номер Антонио Рамоса.

– Кое‑что из неприятных новостей он уже слышал, – сказал Рамирес.

Виктор Беленький закурил третью сигарету и вдруг замер. События набирают обороты: Хуан Вальверде покидает номер в халате, теперь плотно запахнутом, и с видом уже не столько угрожающим, сколько испуганным. За ним следует Антонио Рамос. Он остолбенело глядит прямо перед собой, словно не веря, что все это происходит с ним на самом деле. Быстрым шагом они устремляются в номер Альфредо Мансанареса.

– Я бы на их месте сейчас не стал впутывать банкира, – сказал Рамирес. – А ты как считаешь?

– Не знаю, как сформулировал Спинола условия русских и что он им сказал, – ответил Фалькон. – Вальверде и Рамос, должно быть, в хороших отношениях с банкирами, если не с самим Мансанаресом лично. Они либо попытаются убедить его, либо напомнят ему прежнее соглашение, существовавшее между его предшественником Лукрецио Аренасом и русскими.

Судя по всему, Виктор Беленький был доволен тем, как идет дело. Он бросил сигарету и, не вынимая рук из карманов, раздавив ее, отфутболил окурок на газон.

– Вы ожидаете здесь каких‑то серьезных насильственных действий? – спросил начальник охраны, почувствовав царившее в комнате напряжение.

– По нашим сведениям, мы имеем дело с людьми совершенно непредсказуемыми, – сказал Фалькон.

– Но здесь же только один из их шайки, не так ли?

– Нам это неизвестно, – отвечал Фалькон. – Мы не располагаем фотографией Леонида Ревника и имеем лишь старое тюремное фото Юрия Донцова, хотя у него должна быть заметна татуировка, если удастся ее разглядеть. Моментально узнать мы можем только одного мафиози, бывшего тяжелоатлета Никиту Соколова.

– У ворот появились еще люди, – сказал дежурный у мониторов. – Супружеская пара Ортега.

Машина проехала в ворота и направилась к главному зданию. Выйдя, мужчина и женщина прошли на ресепшн. Обоим было за сорок, по внешности испанцы. У сеньоры Ортеги имелся длинный список требований, которые она во время регистрации и огласила.

– Ну, эта баба ни за кого себя не выдает. Такое нарочно не придумаешь, – сказал Рамирес. – Выходит, ждут только Кано и приглашенную Алехандро Спинолой на ужин делегацию мэрии.

– Вы видели Зимбриков и Надерманнов, когда они приехали? – спросил Фалькон.

– Разумеется, – отозвался дежурный. – Типичные туристы.

– Копии их паспортов у вас имеются?

– Вот здесь, на экране, – сказал начальник охраны.

Фалькон прощелкал Надерманнов, но рука его задержалась на втором американском паспорте, принадлежавшем Натану Зимбрику. С экрана на него глядел Марк Флауэрс.

– В вашем владении найдется помещение, где можно поместить арестованного? – спросил Фалькон и стер изображение, так и не поняв, что означает это явление агента ЦРУ на экране.

– Мы располагаем флигелями возле ограды, где ночуют водители, – сказал начальник охраны. – Там можно содержать арестованных до приезда полиции.

Прошло пятнадцать минут. Нырнув в номер, Виктор Беленький появился опять, на этот раз в дорогом костюме и при галстуке. Вальверде и Рамос вышли от Мансанареса поодиночке, понурые и молча, и весь их вид красноречиво свидетельствовал о полном и безоговорочном поражении. Они проследовали в президентский номер.

– Стало быть, Мансанарес послал их к черту, – сказал Рамирес. – А потом позвонил хозяину доложить, что его ведущие сотрудники себя скомпрометировали.

– Кортленду Фалленбаху это известно, – сказал Фалькон. – В этом я не сомневаюсь.

– Он возник, только когда отменили бронь на номер Таггарта, – заметила Феррера. – Не думаю, что этот вечер входил в его первоначальное деловое расписание.

– Вальверде и Рамос – давние партнеры мэра и градостроительного центра, поэтому, возможно, Фалленбах предпочтет не трогать их до подписания контракта, – сказал Фалькон. – А тогда уж погонит их в шею.

Прошло еще десять минут. Все не сводили глаз с дверей президентского номера, поглотивших двух мужчин. Никакого движения.

– Глянь на Беленького, – бросил Рамирес.

Чуть подавшись вперед, русский вглядывался в темноту, словно заподозрив, что партнеры перепрыгнули через ограду. Потом он повернулся и скрылся в гараже. В ту же секунду из номера Рамоса на спринтерской скорости выскочил Алехандро Спинола. Очевидно, он только и ждал, когда отойдет Беленький. Но так как бунгало Рамоса отстояло от главного здания дальше всего, то ему предстояло преодолеть добрую сотню метров, чтобы укрыться.

– Спинола понял или был информирован, что Мансанарес отверг сделку, и не хочет, чтобы его сразу схватили. Дурные вести русским ему нужно сообщить на людях, – сказал Фалькон.

Беленький вышел из гаража и пошел наискосок прямо по газону, преграждая путь Спиноле.

– Пойдем, – сказал Рамирес.

– Погоди, – сказал Фалькон. – Давай посмотрим, чем дело кончится. Какой смысл бегать взапуски по отелю, когда и отсюда все отлично видно.

На камерах появилось изображение двух людей, пересекающих патио. Рука Беленького обхватила плечи Спинолы и крепко держала его. Они вошли в туалеты за картинной галереей.

– В туалетах камер слежения нет, – сказал начальник охраны.

– Кристина, пойди и встань у входа в номер Беленького. Возьми ствол и не пускай его обратно в номер. А мы с Рамиресом войдем в туалет. Сможете нас прикрыть? – спросил Фалькон.

Начальник охраны кивнул. Они вышли. В магазинах и картинной галерее было пусто, если не считать продавщицы. Рамирес попросил ее выйти и несколько минут побыть в приемной. Они взяли в руки оружие, и Фалькон тихонько приоткрыл дверь, ведущую к туалетам. Рамирес бесшумно закрыл ее за ними. Признаков Беленького и Спинолы – ни малейших.

Из‑за широкой дверцы дальней кабинки для инвалидов вдруг донесся голос, резкий, гортанный, и слова на хорошем испанском:

– Не знаю, как втемяшить тебе в твою дерьмовую башку, что дело это серьезное. Ты разъяснил им, что вопрос ставится так: или – или. Либо сделка, либо они получают вот это.

Ответом был лишь глухой невнятный ропот. Полицейские двинулись к кабинке. Фалькон встал на изготовку, держа ствол обеими руками на высоте плеча.

– Ну что? – спросил Беленький.

Послышались звуки, словно человек давится и отплевывается.

– Вот что вы вдвоем сейчас сделаете, – сказал Беленький. – Нанесете визит Мансанаресу и разъясните ему суть нашего предыдущего соглашения.

– Все упирается не только в Мансанареса, – выговорил, задыхаясь, Спинола. – Владелец «Ай‑4‑ай‑ти» Кортленд Фалленбах тоже находится здесь. Убедить его не менее важно.

– Серьезно? – иронически протянул Беленький. – А вот так, думаешь, не поможет?

Новое ворчанье и как бы похрюкивание.

По кивку Фалькона Рамирес сделал четыре шага вперед и с такой силой толкнул ногой дверь, что она ударилась о стенку с грохотом наподобие ружейного залпа. Беленький стоял посередине, светлый чуб его свесился на мокрый от усердия лоб. Галстук Спинолы он намотал на свой кулак, и жертва его беспомощно дергалась в воздухе, елозя коленями по кафельным плиткам. Ствол Беленького с прикрепленным глушителем был втиснут в рот Спинолы, так что кадык несчастного ходил ходуном.

Беленький бросил Спинолу на пол, и тот упал на бок так резко, будто раздавшийся грохот был и вправду выстрелом, нацеленным прямо ему в глотку. Так как галстук Спинолы был по‑прежнему намотан на кулак Беленького, голова его болталась в полуметре от пола.

– Полиция! Бросай оружие, мать твою! – рявкнул Рамирес и наставил ствол, целя в грудь бандита.

Ледяной взгляд голубых глаз преступника перебегал с Рамиреса на Фалькона, словно Беленький взвешивал возможности насильственных действий. Галстук Спинолы он отпустил как бы нехотя, медленно, будто готовясь к прыжку.

– Не хочешь бросить оружие, Виктор? – спросил Фалькон.

Молчание, а потом оружие, звякнув, упало на пол. Вся комната словно испустила вздох.

– Пройдем сюда, – приказал Фалькон, кивая Беленькому. – Лицом на пол, руки за голову!

Беленький опустился на пол. Рамирес, быстро обшарив его всего и найдя маленький пистолет, рывком поднял его на ноги.

Вызвали начальника охраны. Фалькон порылся в карманах Беленького – нет ли там дисков. Дисков не было.

– С кем ты здесь, Виктор, не считая Исабель? – спросил Фалькон.

Ответа не последовало.

– Не один же ты сюда заявился, правда?

Нет ответа, лишь глаза преступника чуть‑чуть расширились.

– Под замок его, – распорядился Фалькон. – И ты, Хосе Луис, начинай его допрашивать. Посмотрим, сумеешь ли вытянуть из него что‑либо. А я займусь вот им.

 

27

 

 

Отель «Ла‑Беренхена», вторник, 19 сентября 2006 года, 22 часа

 

Алехандро Спинола все еще лежал на боку в туалете для инвалидов, дрожа и совершенно утратив свой привычный облик успешного и уверенного в себе сотрудника администрации мэра. Из его рта тянулись на пол кровавые слюни. Сотрясаемый приступами сухой рвоты, он рыдал. Склонившись к нему, Фалькон похлопал его по плечу:

– Живы, Алехандро? На этот раз рады нашей встрече?

Спинола кивнул, зажав коленями кулаки, – поза мальчишки, впервые высмеянного товарищами на спортивной площадке.

– Ладно, – сказал Фалькон. – Пойдем. Вам надо привести себя в порядок.

Встав возле раковины, Спинола разглядывал себя в зеркале. Разорванный рот его кровоточил, губы вспухли, один из передних зубов, резец, он утратил. Закрыв лицо руками, Спинола в голос зарыдал.

– Умойтесь, Алехандро. И возьмите себя в руки. Нам надо с вами поговорить, выяснить обстоятельства этого маленького инцидента.

Фалькон помог Спиноле снять пиджак. Рубашка его так пропотела, что ткань ее просвечивала насквозь. Пока тот умывался, Фалькон попросил дежурного принести свежую рубашку. Спинола распутывал тугой узел на галстуке, дрожащими пальцами ощупывая и теребя материю. Принесли рубашку. Он надел ее, вновь завязал на шее галстук, причесался и, глядя в зеркало, тронул губы кончиками пальцев.

– Я пропал, – сказал он, и мускулы его живота невольно задергались под наплывом горестных чувств.

– Вы живы, а Виктор Беленький теперь обезврежен, – сказал Фалькон, похлопав его по плечу. – Когда он впервые изложил вам план по вовлечению русских в строительство на острове Картуха?

– В августе, – отвечал Спинола, чьи ляжки продолжали непроизвольно подрагивать. – Мы встретились с ним в Марбелье.

– Какими словами он все это вам объяснил?

– Сказал, что располагает видеозаписью того, как Вальверде, Рамос и этот американец Таггарт трахают девок и принимают наркотики, – сказал Спинола. – Все, что от меня требовалось, – это сделать так, чтобы тендер на строительство выиграли нужные люди, а обо всем остальном позаботится он.

– И с кем же вы вели тайные переговоры насчет тендера?

– С Антонио Рамосом, главой проектно‑строительного отделения «Горизонта». Именно он занимался проектом.

– Так почему же не удалось до сегодняшнего дня прийти к соглашению?

– Альфредо Мансанарес всего лишь две недели как руководит банком. А вопросы финансирования этого проекта «Горизонта» обсуждались с другими заинтересованными лицами из Дубая. Но потом вмешался американский босс Кортленд Фалленбах, сказав, что не может допустить, чтобы столь крупный и значимый проект финансировали, как он выразился, акулы со Среднего Востока, и мы все поняли, что он имеет в виду мусульман. Вам должно быть известно, как относится «Ай‑4‑ай‑ти» к нехристианам. Фалленбах велел Антонио Рамосу использовать «Банко омни».

– Когда это было?

– В начале месяца.

– А что, русские сотрудничали с финансистами из Дубая?

– Думаю, что да, хоть и не знаю этого точно, – сказал Спинола. – Во всяком случае, русские были в бешенстве, когда выяснилось, что идея финансирования из Дубая отвергнута.

– Таким образом, русские не смогли участвовать в проекте через финансирование, отмывая тем самым деньги, и были вынуждены испробовать другую тактику.

– Альфредо Мансанарес хотел соблюдения полной прозрачности всех финансовых операций. Он большой законник, а после всей этой истории с Лукрецио Аренасом и католическим заговором он напрочь отвергал все сомнительные сделки, почему и предложение включить в проект Виктора Беленького не могло найти у него отклика, а ведь именно этого они и добивались от него сегодня вечером.

– Хорошо. Теперь мы получили некоторое представление о том, чем вызван сегодняшний вечерний инцидент, – сказал Фалькон. – А теперь мне хотелось бы прояснить, зачем вам понадобилось в прошлом году знакомить Марису Морено с вашим кузеном Эстебаном Кальдероном.

– Мне велели это сделать, – сказал Спинола. – Поначалу я не понял, зачем это надо. Откуда мне было знать, к чему это приведет!

– Ну да, а знали вы только, что член преступной группировки велит вам организовать знакомство некой дамы с ведущим следственным судьей Севильи, – сказал Фалькон. – О готовящемся взрыве вы знать не могли, хотя и знали, однако, что пролагаете гангстерам путь к важной фигуре в местной судебной системе. Почему же вы пошли на это? Может быть, и вас они засняли со спущенными штанами? Вы же у нас холостяк. Хотя нет, такое маловероятно.

Фалькон покачал головой и принюхался. Потом он пошарил в карманах пиджака Спинолы, залез в задний карман его брюк. Спинола не оказывал сопротивления. Вот оно, найдено! Пакетик с белым порошком.

– Кокаин?

Спинола кивнул.

– Вот оно что! – воскликнул Фалькон. – Вы проделали все это ради кокаина, ведь так?

Спинола отвел глаза, уставившись в раковину. Его опять стали душить рыдания. Он словно давился ими, внезапно вспомнив опять о загубленной карьере и крахе всей его жизни.

– Мне платят не очень много, – сказал он. – А все, что я получаю, я просаживаю в рулетку и карты. Вы ведь понимаете, что такое игрок, старший инспектор.

– Может быть, есть и другая причина? – сказал Фалькон, чувствуя, что за этим кроется и еще что‑то. – Как вы относитесь к вашему кузену, такому блестящему юристу?

Спинола словно сжался, как если бы у него схватило живот. Он согнулся пополам и опустил голову на край раковины.

– Да я всю жизнь прожил вроде как в тени этого сукина сына! Вы и понятия не имеете, каково это, когда отец вечно тычет тебе в нос кого‑то: вот, дескать, на кого тебе надо равняться, вот каким тебе следует быть! Идеал, да и только!

– Ладно‑ладно, – примирительно сказал Фалькон, желая его успокоить. – Давайте вернемся к сегодняшним событиям. Вы нарушили закон, допустив утечку информации по тендеру «Ай‑4‑ай‑ти»/«Горизонт». Это служебное преступление, и вам придется держать за него ответ перед мэром – если только он сам не был в этом замешан.

– Нет‑нет, конечно же нет! – вскричал Спинола. – Он ничего не знает, как не знает и «Ахеса», и муниципальный градостроительный центр!

– Хорошо, – сказал Фалькон. – Я отведу вас в комнату охраны, где вы подождете сопровождающего, который доставит вас к мэру, как только тот прибудет. Сегодняшний вечер надо как‑то завершить, и вам придется выполнить положенное.

Они обменялись взглядам