Электрический стул «Старина Спарки» в комнате смерти Государственной тюрьмы Флориды.

 

Казалось ироничным, что Тед находился в столь хорошей физической форме. Он стал вегетерианцем. Поскольку тюремные диетологи не удовлетворяли индивидуальные запросы, ему ещё раз пришлось сменить вероисповедание. Рождённый и выращённый, как методист, обратившийся к мормонизму как раз перед первым арестом, теперь он стал приверженцем индуизма. Он соглашается, что сделал это из прагматических соображений: будучи индуистом, он имеет законное право на вегетерианскую диету и рыбу.

Мышцы в тонусе, отличный объём лёгких, а вегетерианская диета предотвращает атероматозное закупоривание атрерий. Когда Тед умрёт, он умрёт с идеальным состоянием здоровья.

В том или ином смысле, Тед коснулся множества жизней. С момента публикации этой книги я встретилась с сотнями людей, которые когда-то знали его в отдельные периоды его раздробленного мира. Все они до сих пор кажутся потрясёнными. Никто из них не подтвердил, что его жизнь должда была привести к такому концу. Ещё я встретила сотню человек, которые знали жертв. Склоняя голову, чтобы подписать книгу, я слышала шёпот: «Я знал её – Джорджэнн… Линду… Денис». Однажды кто-то сказал: «Она была моей сестрой». И дважды я слышала: «Она была моей дочерью».

Я не знала, что им ответить.

Я не знала, что сказать Теду, когда писала ему впервые за 6 лет. Я даже не была уверена, зачем написала, кроме как, мне казалось, что у нас остались неоконченные дела. Я написала письмо днём позже после объявления даты казни. Он не ответил. Возможно – разорвал его на части.

Люди изо всех сил продолжают двигаться вперёд. Но несколько родителей жертв Теда умерли рано из-за сердечного приступа. Когда Судебно-медицинская служба округа Кинг переезжала на новое место, были утеряны останки Денис Насланд и Дженис Отт. Их кости были кремированы по ошибке вместе с останками неидентифицированных тел. Для Элеанор Роуз, матери Денис это был последний удар. Она ждала годы, чтобы можно был должным образом похоронить свою дочь. Комната Денис и её машина – святыни – остались нетронутыми с 14 июля 1974.

Одним из звонивших мне был мормонский друг Теда, который в 1975 в Юте убедил Теда присоединиться к Мормонской церкви. Хотя Тед не выполнял постулаты мормонов: не курить, не пить, не принимать наркотики, он, казалось, выражал искреннюю заинтересованность. Мормонский миссионер вспомнил, в какой гнев их повергли убийства Мелиссы Смит и Лоры Эйм.

– Мы сидели за столом в моей кухне. Перед нами были разложены газеты, – все с заголовками о смерти девушек. Помню, как сильно Тед разозлился. Он всё повторял, что хотел бы добраться до этого человека, сотворившего такое, чтобы он больше не смог этого сделать.

 

                                                                        Энн Рул, 2 марта 1986.

 

 

ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА

 

1989

 

Когда я писала вышеизложенное обновление, я не ожидала, что когда-нибудь ещё раз доберусь до Теда Банди. Вскоре после отправки в издательство рукописи обновления, я получила из тюрьмы своёписьмо с пометкой: «Отклонено». Меня это не удивило. Я полагала, что Тед всё ещё был зол на меня. Отказавшись даже вскрыть письмо, он дал понять, что больше не нуждается в моём мнении. Пусть будет так.

Я засунула неоткрытое письмо в ящик стола. Злиться на меня – его право.

Не знаю, что заставило меня достать это письмо через несколько недель и начать его разглядывать. Я увидела почти незаметную целлофановую полоску, проклеенную по верхнему краю конверта. Интересно. Я посмотрела поближе. Письмо открывали, но затем кто-то, очевидно, запечатал его! Неужели Теду было интересно, что я писала, но он всё равно решил отправить его с пометкой: «Отказано»?

Я сняла плёнку и заглянула внутрь. Внутри нашла тюремный бланк с надписью: «Причина отказа: контрабанда. Подробности указаны ниже».

 Что ещё за контрабанду я могла послать Теду? Я увидела денежный чек с пометкой. В описании было сказано, что зключённым можно отправлять только платёжные поручения: я отослала Теду чек на небольшую сумму, чтобы он мог купить сигареты и почтовые марки. В ближайшем будущем ему суждено было встетиться лицом к лицу с электрическим стулом. По крайней мере, всё на это указывало, так что это было небольшим проявлением гуманности. Но этот чек сделал моё письмо неприемлемым для тюрьмы Рэйнфорд.

Вопрос, стал бы Тед читать моё письмо, – оставался открытым. От нечего терять я сделала ещё одну попытку. Времени оставалось мало. Я заменила чек на платёжное поручение и отправила.

Он ответил.

Ответил 5 марта 1986, через день после того, как должен был умереть. Теперь его жизнь измерялась короткими шагами.

Хотя я скептически отношусь к тому, что можно узнать из нашего почерка (и из-за огромного количества запросов – давно перестала отсылать образцы на графоанализ), должна признать, что заметила сильные изменения в почерке Теда, произошедшие с 1980. За 6 лет, что он был заперт в камере Блока Смертников, почерк Теда стал ещё более мелким, с плотно сбитыми друг к другу буквами, как плечи множества человек, втистуных в маленькое пространство.

Это письмо можно было демонстрировать на лекциях в качестве примера классической пассивной агрессии. Я попыталась объяснить Теду то, что, как я знала, объяснить невозможно. Я хотела, чтобы он знал, что его смерть не пройдёт незаметной мимо меня. Но я пыталась сказать всё это окольными путями, без таких слов: «Теперь, когда тебе предстоит умереть…»

В ответе Тед любезно поблагодарил меня за марки. А затем обрушился с небольшой критикой.

«Насколько могу судить, нет смысла ворошить угасшие воспосминания о том, что было и чего не было между нами, о твоей книге, о твоих многочисленных выступлениях перед публикой о серийных убийствах. Всё это – дела минувших дней. Сейчас меня заботят другие проблемы.

Должен сказать тебе со всей откровенностью, Энн: судя по тому, что я слышал и читал о твоих суждениях о серийных убийствах, считаю тебе нужно серьёзно пересмотреть свои выводы. По некой причине ты допустила несколько чрезмерно обобщённых, научно необоснованных мнений по этому вопросу. Из этого следует, что распространяя такие взгляды, неважно насколько благородны твои порывы, ты сможешь только ввести людей в заблуждение относительно истинного характера проблемы, тем самым, снизив их шансы на борьбу с ней».

В продолжении Тед написал, что «не против» снова общаться со мной, но только «ради самого общения». Сказал, что больше не станет вносить вклад «ни в одну другую книгу о Теде Банди».

Закончил он это короткое письмо так:

«Я не испытываю к тебе враждебности. Знаю – ты очень хороший человек. Желаю тебе всего наилучшего.

Береги себя. Мира и покоя. Тед».

Чувствовалось, что он стал более уязвимым. Будучи запертым, фактически беспомощным, для его самооценки было отчаянно важно, что он хотя бы в чём-то был хорош. Серийные убийства – это всё, что он знал, и я топталась на его территори.

Любой, кто интересуется серийными убийствами без сомнения слышал мою точку зрения по этому вопросу. По приглашению Пирса Р. Брукса, капитана в отставке, работавшего в Департаменте полиции Лос-Анджелеса, занимающегося убийствами, и идейным вдохновителем Программы по борьбе с насильственными преступлениями Целевой Группы, в 1982 я присоединилась к Группе в качестве одной из 5-ти гражданских консультантов. Тед был только одним из множества серийных убийц, о которых я написала, но именно дело Теда Банди, – умного, харизматичного, кочующего убийцы, – было взято Программой в качестве прототипа. В Государственном университете Сэма Хьюстона в Хантсвилле, Техас, я провела для Целевой Группы четырёхчасовой семинар по Теду Банди.

Брукс считал, что центральная компьютизированная система отслеживания могла прервать деятельность серийных убийц, орудующих в Америке. Так же считали и представители Департамента юстиции Соединённых Штатов, ФБР, штатных, окружных и местных правоохранительных организаций. После нескольких лет работы и лоббирования Программа стала реальностью в июне 1985 в Куантико, Вирджиния, где она была связана с компьютерами Национального информационного центра ФБР по преступности. Такие убийцы, как Тед Банди, больше не могли ездить по стране и безнаказанно убивать. Программа следовала за ними по алому следу, который они оставляли по всей Америке. Программа должна была стать инструментом в их поимке, пока след не стал слишком длинным и запутанным.

Я часто говорила об эффективности Программы, выступая перед Подкомитетом Сената по вопросам серийных убийств, и стала сертифицированным консультантом правоохранительных органов, комиссий по условно-досрочному освобождению и работников исправительных учереждений в Орегоне и Калифорнии.

 

 

* * *

 

С ночей в Кризисной клинике минуло уже 15 лет, и мы с Тедом стали очень далеки друг от друга. Казалось он бросал мне вызов. Он воображал себя экспертом по серийным убийствам и говорил, что я всё упрощала и неправильно интерпретировала.

Я почти желала, чтобы Тед нашёл меня некомпетентной, лишь бы это помогло ему открыться. Тед Банди вполне может быть лучшим экспертом по серийным убийствам всех времён. Я была бы счастлива услышать его. 13 марта 1986 я написала ему письмо, в котором перечислила общие характеристики серийных убийц, но отметив, что, конечно, невозможно подограть их под одну гребёнку. Я подчеркнула, что моё видение было лишь общим руководством, состоящим из общих параметров, выделенных из схожих между собой реальных случаев.

Вот, что я написала Теду о серийных убийцах:

 

1. Исключительно мужчины.

2. Чаще европеоидной расы. Изредка индийцы и азиаты.

3. Выдающиеся, очаровательные и харизматичные.

4. Внешне привлекательные.

5. «Ремесленники», пользующиеся своими руками в качестве орудия убийства: оглушить, задушить или зарезать жертву.

6. Редко используют огнестрельное оружие (за исключением Дэвида Берковица и Рэнди Вудфилда).

7. Путешественники: ездят по своему родному городу или округу в поисках жертв, проезжая много миль и проводя в машине больше времени, чем обычные люди.

8. Полны злобы, убивают, чтобы выпустить пар. Сексуальноее насилие используют, в основном, для унижения жертв.

9. Появляется зависимость от убийств, как от наркотиков или алкоголя.

10. Их захватывает работа полиции. Они проводят много времени, околачиваясь рядом с полицейскими отделениями или сами являются бывшими или действующими полицейскими.

11. Выбирают жертв конкретного типа: женщин, детей, бродяг, пожилых людей, гомосексуалистов. Уязвимых жертв.

12. Используют уловки и хитрости, чтобы увести жертву подальше от потенциальной помощи.

13. Пострадали от жестогоко обращения в детстве в возрасте до пяти лет. Считаю серийные убийцы были очень яркими чувствительными детьми, которых бросали, издевались, унижали, отвергали в то время, когда происходит развитие и становление сознания.

 

Это был опасный приём. Я знала, это могло задеть Теда до такой степени, что он мог не ответить. Я объяснила, что, по моему мнению, серийные убийцы не в состоянии остановиться самостоятельно и прекращают убивать только из-за физической немощи, смерти или тюремного заключения. Я пересказала ему всё то же, что десятки раз говорила на лекциях и по телевизору.

Мне было очень интересно узнать мнение Теда о серийных убийцах на ряду с другими экспертами в этой области. В этом плане Тед Банди был золотой жилой. Я всегда считала, у него есть несколько убедительных ответов на растущую проблему, запертых внутри него. Если бы он решил, то ещё мог бы привнести толику добра в этот мир; если бы признал свои злодеяния и помог бы криминологам, психиатрам и психологам, которые пытались остановить поток других «Тедов».

Но пока что… он не был к этому готов.

Я ждала ответа на своё письмо.

Либо он насовсем оттолкнул меня, либо был слишком занят.

Он был занят. Он мог выбрать любого по своему желанию, кому мог передать свои знания и поделиться жизненной философией. Любого от Конни Чанга до «20/20», от журнала «Пипл» до «60 минут» и далее по бесконечному списку желающих с ним встретиться. Сидя в своей камере, Тед заявил, что согласен дать интервью для самого престижного по его мнению издания: «Нью-Йорк Таймс». В то время, как флоридские официальные лица высказывались, что Тед играл в «очень опасную игру, пытаясь дискредитировать процесс... Что даже люди, настроенные против смертной казни, не могут спать по ночам», Тед спокойно беседовал с «Таймс».

Ко всему этому он относился также, как и ко мне: «Если кто-то считает меня монстром, то только потому, что им приходится подавлять монстров внутри самих себя.

Это не имеет ничего общего со мной, потому что они не знают меня. Если бы они действительно знали меня, то поняли бы – я не монстр. Если уж на то пошло, для людей осудить кого-то, обесчеловечить – это очень популярный и эффективный способ борьбы со страхами и угрозами неизвестности.

Напрашивается банальное сравнение со страусом, прячущим голову в песок. Когда люди приходят к мысли, что кто-то монстр, с которым невозможно совладать, что он безумен, что в нём какие-то дефекты, – они засовывают головы в почву, игнорируя его».

Как и многие серийные убийцы, Тед нуждался в том, чтобы его считали нормальным. Не хотел, чтобы его считали извращенцем, полным изъянов; что будучи таким, вообще не понятно, как ему удаётся сохранять сознание в целостности. Он определённо не хотел, чтобы в нём видели монстра. Как и многие социопаты, которых я слышала, Тед сам часто говорил банальными фразами, хоть и высмеивал их: «Голова в песок; что было, то прошло…» Расхожие выражения дают социопату некую опору, возможность говорить с нормальными людьми на их языке.

Тед не хотел, чтобы его считали монстром, и я стремилась, как и всегда, увидеть в нём кого-то, кроме монстра. Это был единственный способ написать ему. Мой разум крепко цеплялся за слово «монстр», но чувства подсказывали, что где-то глубоко в нём должна была остаться хотя бы малая часть совести.

Вот почему я хотела диалога с ним. Много раз я говорила себе, что Тед Банди монстр, много раз я говорила это другим людям, но до сих пор мне тяжело было в это поверить. Не только в отношении Теда. Моя работа ставила меня рядом со многими другими «монстрама».

После почти двух десятилений написания о социопатах-садистах, мне всё ещё тяжело эмоционально осознать, что существуют представители одного со мной рода, у которых нет ни тени сострадания или сопереживания к чужой боли. Я не могу раздавить паука. Я не могла прихлопнуть муху, пока не стала матерью. Как кто-то мог пытать и убивать невинных жертв и не испытывать раскаяния?

Э̒то я хотела услышать от Теда Банди? Хотела ли услышать спустя столько лет: да, – он чувствует себя плохо, он проводит бессонные ночи, думая о своих жертвах? И, если он скажет или напишет, поверю ли я ему?

Шла весна 1986. Через 6 месяцев Теду должно было стукнуть 40, если бы он прожил так долго.

Но, казалось, он мог. Полли Нельсон подала апелляцию в Верховный суд Соединённых Штатов по всем возможным фронтам. Тед просил о новом судебном процессе по делу «Хи Омега», снова опираясь на факт, что Ниту Нири подверги гипнозу для стимуляции памяти.

5 мая 1986 суд отклонил апелляцию без объяснений. Судьи Уильям Бреннан и Торгуд Маршалл выразили сомнения в своём давнем противостоянии смертной казни. Пресс-секретать губернатора Флориды Боба Грэхама сказал, что губернатор скорее всего немедленно подпишет новое распоряжение о казни Теда.

Для шоу-бизнеса это был идеальный момент. Ответ суда был объявлен во время перерыва в двухсерийном телефильме о Теде. Марк Хармон (самый сексуальный мужчина из ныне живущих по версии журнала «Пипл») играл Теда, каким он был изображён в книге Ричарда Ларсена «Осторожный незнакомец». Внешне Хармон был хорошим выбором, но он изобразил Теда самоуверенным с самого начала, будто это был клон Кеннеди.

Хэрмон не знал, что в начале третьего десятка Тед Банди был человеком социально неуклюжим, не вписывающимся в мир богатства и успеха. Хэрмон изобразил позднего Теда: ровного и харизматичного, когда бесславие стало его вторым именем. Этот одномерный персонаж был «голливудским Тедом». Настолько обаятельным и сексуальным, что временами казался просто рыцарем в сияющих доспехах.

Это был Тед, в которого влюбилось новое поколение девочек-подростков. Я была потрясена письмами и звонками от молодых девушек, которые хотели помчаться во Флориду «спасти Теда Банди».

В итоге я решительно сказала и написала каждой из них: «Вы влюблены не в Теда Банди. Вам нравится Марк Хэрмон».

И обрадовалась, когда несколько девушек ответили: «Да, вы правы. Я увлеклась, увидев Марка Хэрмона».

6 мая истекла последняя отсрочка казни Теда, но Полли Нельсон объявила, что продолжит бороться за его жизнь по двум направлениям. Она оспорила решение Верховного суда, утверждая, что апелляция была отклонена не по правилам и подала новую апелляцию по делу об убийстве Кимберли Лич.

Пока Полли Нельсон дёргала за юридические рычаги, губернатор Грэхам установил новую дату казни: 2 июля 1986. Говорили, что так оно и будет. Теду удалось ускользнуть в первый раз. Но это было уже второе распоряжение.

Казнь назначили на 7 утра и всё потуги Полли Нельсон, казалось, никак не могли остановить неумолимую встречу Теда со «Стариной Спарки». Даже упор на невменяемость. Стал бы Тед сотрудничать с такой защитой? Он всегда был рациональным и настроенным на рациональность. Я всегда верила, что он буквально умрёт, чем признает любые недостатки рассудка, любые отклонения. Он был слишком предан здравомыслию. Признаться в безумии – даже ради спасения жизни, – оно того не стоило.

Но Поли Нельсон и Джеймс Е. Колман мл. начали создавать шумиху вокруг этого вопроса. Колман, представительный, блистательный, молодой чернокожий адвокат, предположил, что Теда никогда не обследовали «должным образом».

Колман сказал, что Майк Минерва – единственный адвокат, считавший Теда недееспособным – был отстранён от слушаний по недееспособности весной 1979. Тед, разорвал соглашение, по которому он мог получить 3 последовательных срока по 25 лет. Пу сути, ему легче было выбрать очень реальную угрозу казни, чем быть признанным недееспособным.

Колман считал, что Тед сам был своим злейшим врагом. Настаивая на продолжении «шоу», он сам направил себя по смертельному пути. Колман утверждал, что Тед, доучившийся только до второго курса юридической школы, часто пытался направлять курс защиты, заменяя адвокатов и неосознанно подрывая право на эффективную защиту. «Мистера Банди в сумме представляли 14 адвокатов. Мы думаем… Тед отклонял и эффективных».

Смогли бы теперь Колман и Нельсон убедить апелляционный суд, что Тед Банди был сумасшедшим? Нельзя казнить сумасшедшего человека, даже если безумие настигло его уже в Блоке Смертников. Вик Африкано, адвокат Теда по делу Кимберли Лич, полагал, что у Теда было «раздвоение личности».

– За всё время, проведённое с Тедом Банди, никогда не видел ничего, что могло бы свидетельствовать о совершении этих преступлений, – говорил Африкано в июне 1986.

В то время так считала и я. Тед успешно скрывал эту сторону своей личности.

У Боба Декла, прокурора по делу Лич, было менее снисходительное мнение. Он видел Теда под другим углом. За свою карьер он повидал много социопатов, чтобы верить «маске»: «Социопат – это такой человек, с которым, если вы сядите поговорить, он вам понравится. И чем дольше вы слушаеет его утверждения о том, что общество и все вокруг ополчились против него, – вы начнёте верить его словам. Одно время я и сам верил Банди. Но он просто очередной социопат, за исключением того, что у него приятная внешность».

 

Казалось, действиетльно приближался конец. В Старке, Флорида, начались «репортажи смерти». Нельсон и Колман подали апелляции, запросы о помиловании и отсрочки казни. Все они были отклонены. Казнь Теда и 34-летнего Джеральда Стано должна была состояться за два дня до Дня независимости.

 

 

Мне казалось в этот раз Тед действтельно должен был умереть. Я была настолько уверена в этом, что даже пыталась позвонить ему. В тюрьме Рэйнфорд личные телефонные звонки не пользуются популярностью. Однако в офисе начальника Даггера меня заверили, что скажут Теду о моём звонке.

Радом с Тедом была Кэрол Энн Бун, верная и верящая, как обычно. Она с сыном, Джейми Буном, проводили часы ожидания с Тедом всякий раз, когда им разрешали. Кэрол Энн, невольно пойманная объективами камер, была намного стройнее, чем на суде в 1979 и скорее блондинкой, чем брюнеткой. Она выглядела настолько изменившейся, будто переняла хамелеонские повадки своего мужа.

Утром в четверг, 1 июля, Кэрол Энн, Джейми и Роуз – четырёхлетняя дочь Теда и Кэрол, собрались в изолированной комнате для посещений. Кэрол Энн покинула Рэйнфорд вскоре после полудня, прикрыв голову зелёным мусорным пакетом. Впереди шёл Джейми, яростно отбивая её от репортёров: «Заткнитесь… заткнитесь!» – кричал он в ответ на их вопросы.

Тед, переехавший во временную камеру – последняя остановка перед комнатой смерти, – не выдавал страха. «Кроме глаз. Было что-то в его глазах», – сказал один надзиратель. Тед съел свой завтрак из овсянки и блинов. Надзиратели внимательно следили, чтобы он не совершил самоубийство, тем самым избежав электрического стула.

Но у него не было причин делать это. Может, Тед чувствовал, что для этого было неподходящее время. Он и Джеральд Стано получили сначала 24-часовую отсрочку казни, а затем бессрочную. Теду оставалось 15 часов до смерти, но он так и не выказал страха. Он не дал им увидеть ничего, кроме играющих на скулах желваков.

Его чувство собственного достоинства осталось непотревоженным. Его перевели из временной камеры обратно в постоянную в Блоке Смертников. Происки его адвокатов снова закончились отсрочкой. Когда судья Федерального окружного суда США Уильям Злох из Форт-Лодердейла разбирался с ходатайством адвокатов Теда, оспаривающим обвинительный приговор по делу «Хи Омега», Нельсон и Колман подали апелляцию в 11-ый Окружной апелляционный суд США в Атланте. Коллегия из трёх судей должна была проанализировать решение Злоха и саму апелляцию. Это могло занять месяцы, а некоторые утверждали – годы.

Казалось, что казнить Теда Банди просто невозможно. Он издевался над системой, а налогоплатильщики Флориды платили за это.

4 августа Тед написал ответ на моё мартовское письмо. Строки выглядели хаотичнее, чем когда-либо, петляя по страницам вверх и вниз. На время он находился в безопасности, но строки этого не отражали.

«Я получил сообщение, которое ты передала через Даггера. Спасибо большое. И спасибо за деньги и марки, присланные в апреле. Теперь, когда всё улеглось, могу сосредоточиться на написании писем».

Обойдясь без прелюдий, Тед снова взялся за моё общее непонимание серийных убийств. Он нашёл меня «искренней», но «ограниченной».

«У тебя просто нет достаночной базы данных, чтобы выносить такие решения. Лучшее, что я могу сделать для тебя, так это посоветовать Бюллетень ФБР от августа 1985 с выводами Отдела поведенческих наук. В целом, это лучшее и самое точное исследование в данной области из всех, что мне довелось видеть, а я их немало повидал. Для начала хватит».

ФБР, когда-то названное Тедом «переоценёнными ублюдками», теперь практически получило печать его одобрения. У меня был этот бюллетень, и я хорошо знала двух его составителей со времён Программы по борьбе с насильственными преступлениями. Это было отличное исследование, которое уже стало книгой: «Убийства на сексуальной почве: характеристики и мотивы» за авторством Роберта К. Кесслера, Энн В. Бёрджесс и Джона Е. Дугласа.

В этом письме Тед попросил меня не публиковать его слова, и я решила, что не буду пока он жив и бродолжает правовую борьбу. Он явно не доверял мне и несколько раз отметил, что вообще редко кому доверял.

На страницах письма он разглагольствовал о человеке, публично заявившем о вещах, в которых Тед якобы ему признался. Тед категорически отрицал это. Застигнутый врасплох бесчестием кого-то другого, Тед был зол, как никогда.

«Он появился весь из себя порядочный, искренний, компетентный, учёный», – в сердцах писал Тед. – «Он оказался не только мелким мошенником, но и лжецом. Я был порясён. Серьёзно. За годы я встречал людей разного типа. К. был не тем, от кого можно было ожидать лжи и такой выдуманной чуши, на которую никто до него не сподобился. Это так огорчает, Энн. Я никогда не говорил с ним о делах, в которых подозреваюсь. Никогда. Я не идиот. И не имею отношения к сказанным им словам. Мы разговаривали только на общие темы. Ничего такого. Никогда ещё никто не распускал такой лжи обо мне. Даже полицейские.

Будто открылся сезон Теда Банди. Любой может сказать что угодно о Теде Банди и люди будут верить до тех пор, пока это сочетается с расхожим мифом».

Тед подорвался на собственной мине. Но был прав в своём суждении. Напоследок он попросил выслать деньги и марки.

«Моя семья не может мне сейчас помощь.

Добра, мира. Тед».

Я ответила на это письмо и через месяц пришёл ответ от него. Последнее письмо. Оно было более дружелюбным по настрою, чем два предыдущих, написанных после семилетней паузы. Он упомянул мой текстовый процессор и сказал, что не отказался бы иметь такой же, хотя от него это не зависело.

Основная часть его письма – центральная часть, ради которой он, возможно, и написал – была посвящена нераскрытым делам «Убийцы с Грин-ривер», действовавшем в районе Сиэтла. Через 7 лет после ареста Теда в Солт-Лейк-Сити начал свой ужасающий пусть самый плодовитый серийный убийца Америки. По меньшей мере, было убито 4 дюжины (а скорее, раза в два больше) молодых девушек, «земляничек» – так называют малолетних проституток на уличном жаргоне. Тела были оставлены в лесных массивах возле Сиэтла и Портленда.

На другом конце страны у Теда созрели свои соображения.

«Казалось бы, дело настолько холодное, насколько может быть дело такого рода. Парни из Целевой Группы, должно быть, выбились из сил. То, что до сих пор нет подозреваемого, действительно поражает. Хотя, кто знает, может он уже мёртв. Ничего нельзя утверждать.

Я накопил довольно много материала по этому делу и сделал несколько наблюдений. Пару раз меня подбивало высказаться. Общественность была введена в заблуждение. Публичное позёрство со стороны сотрудников полиции понятно, но держать людей в неведении о природе таких преступлений в конечном счёте сделает нахождение решения ещё менее вероятным. Несмотря на их старания, я вижу, что следователи ограничены стандартными понятиями в нестандартном деле.

Сначала я хотел обнародовать свои нестандартные наблюдения и идеи, но решил, что люди ещё не готовы принять их. К тому же, я не нуждаюсь во внимании общественности».

Я написала Теду о десятках женщин, которые связались со мной и рассказали о своих «встречах» с ним, но не назвала конкретных имён, времени и мест. Сказала, что он должен быть сверхчеловеком, чтобы побывать во всех местах, где люди «запомнили» его. В прессе разразилась буря, когда туристы нашли дерево в округе Санпет, Юта, с вырезанным именем «Тед Банди» и датой «’78».

«Я тоже знаком с феноменом «знаков» Теда Банди. Это говорит многое о надёжности свидетелей, не так ли? Показания свидетелей – это самые ненадёжные доказательства, используемые в суде.

Это также много говорит о страхе.

Шумиха вокруг этого дерева вообще кажется странной. Власти Юты отлично знают, что меня не было в Юте в 1978. Возможно, нет ничего более достоверного, как место моего нахождения в 1978 и всё же полиция Юты разыграла свой маленьких спектакль. Думаю, это было сделано убедить людей, что полиция всё ещё активно занимается этим делом. Хотя для чего бы им это нужно? В этом году выборы?»

Его юмор всё ещё был едким. Я спросила, что бы он хотел прочитать. Он объяснил, что ему запрещено получать книги, даже отправленные непосредственно самими издательствами. За исключением религиозных книг и 4-ёх одобренных комплектов в год. Каждый комплект содержал по 4 книги, но Тед уже использовал свою норму за 1986 год.

Я также спросила занят ли он работой над своим делом. Он сказал, что больше не занимается юридической волокитой. «Я одтал всё на откуп моим адвокатам. Мягко говоря, не нахожу ничего позитивного в юридической работе, она больше не даёт ничего сверх уже имеющегося у меня опыта. Теперь, когда у меня есть адвокаты с возможностями и ресурсами для работы с делом, стараюсь свести к минимуму своё участие. У меня есть и другие заботы».

Он не сказал, какие.

«Не затягивай с ответом. Добра, мира. Тед».

Больше я никогда с ним не общалась. Точно помню, что писала ему. Но той осенью 1986 для меня начался безумный двухлетний период. Я заканчивала книгу о Дайан Даунс[135] «Малые жертвы», читала лекции в Калифорнии и готовилась к месячному туру в поддержку книги. (Этот тур не сбавлял темпы между изданиями книги в твёрдой обложке и мягкой, застявляя бегать, как белка в колесе.)

 У Теда, казалось, всегда будет время в запасе. Его жизнь была похожа на «Опасные похождения Полины». Что-то всегда спасало его в последнее мгновение. Я думала, что напишу ему ещё раз. И всегда думала, что однажды он мог рассказать мне правду, – правду, которую так хорошо скрывал.

Тед написал, что больше не занимается правом, что у него были другие дела. Я подозреваю, большая часть его времени уходила на переписку. Я узнала, что Тед писал многим людям, включая женщин по всей Америке. У тех, с кем я разговаривала, он просил платёжные поручения, марки, информацию. Он ответил на красноречивое, поэтичное письмо от человека, вырасшего в Такоме в тот же период, что Тед. Человек этот был добродушным, любил животных и жил на острове в Пьюджет-саунд. Он очень красочно описал минувшие времена, и не могу представить, чтобы Теду удалось сдержать чувства, когда он читал это письмо и вспоминал о его детстве и молодости. Тед написал ответ и потихоньку установилась взаимосвязь – или он так думал.

Его островной собеседник рассказал о себе и о своей работе. Должно быть в голове Теда зазвонил колокольчик. Этот человек способен был предоставить информацию, которую Тед искал много лет: адрес Мег. Давняя любовница Теда переезжала достаточно часто, чтобы избавиться от него и от его писем. Он не знал, где она жила. И хотел узнать.

Собеседник Теда работал в отделе кадров. Хотя его письма были простодушными, он был очень проницательным. Он знал, как его письма влияли на Теда. Он понимал, что ценен для него тем, что мог ввести данные в компьютер и получить информацию о Мег. Он сделал вывод, что Тед хотел отправить письмо Мег, чтобы нежданно сказать ей: «Видишь, ты никогда не скроешься от меня. Пусть я за тысячи миль в Блоке Смертников, но у меня достаточно влияния, чтобы найти тебя».

Понимая, что это будет конец переписки, собеседник Теда отказался предоставить ему сведения о Мег.

Тед никогда больше не писал ему.

Медсестра с юга, женщина, испытывавшая сострадание к Теду из-за того, что в тюрьме сидел её друг, рассказала, что жена Теда прилагала очень много сил, выполняя его поручения. Ему нужна была информация о серийных убийцах, марки, деньги. В 1984 – чего я не знала – Тед попросил медсестру выяснить мой адрес. Он объяснил ей, что едва знал меня, что я использовала его имя, но причину, по которой хотел найти меня, не назвал. Я никогда не меняла свой почтовый адрес. Он мог бы легко написать мне, но возможно потерял адрес. Или, что более пугающе, хотел доказать, что мог найти меня. Тед знал, что я никогда не раскрывала домашний адрес. Это была бы тонкая психологическая уловка, если бы он смог отправить письмо прямо ко мне домой.

К тому времени, когда я узнала, что он пытался отыскать меня, я уже написала ему. Я не знала, что у него было на уме в 1984. Он никогда не говорил, что искал меня. Можно было подумать всё, что угодно. На самом же деле я подозревала, что он искал информацию о других серийных убийствах Северо-Запада, о которых я писала. Он хотел повесить на них свои преступления, а в моих документах была вся необходимая информация.

Как объяснил Тед, по крайней мере, дюжине женщин-корреспондентов, связавшихся со мной позже, ему нужна была помощь с поручениями. Кэрол Энн Бун годами выполняла эти поручения не жалуясь. И само-собой, её присутствие было весьма заметно, когда в 1986 Тед ожидал казни.

Но постепенно, незаметно для СМИ, Кэрол Эн ускользнула из жизни Теда. Если однажды она не решит написать книгу о жизни с Тедом или дать интервью, чего она не делала годами, останется только гадать, почему Кэрол Энн отдалилась от Теда.

Возможно эмоциональная агония, через которую она прошла в июле 1986, считая часы до смерти мужа, была слишком травматична, чтобы подвергнуться этому ещё раз. Возможно, сошло на нет очарование быть женщиной известного преступника, когда Кэрол Энн поняла, что Тед никогда не выйдет на свободу. Или жизнь в Гейнсвилле, Флорида, с небольшим заработком и двумя детьми на руках, окружённой ощутимой ненавистью к мужу, была слишком тяжёлой и реальной.

Интересно, скольким людям написал Тед Банди? Думаю, тысячам. Сотни написали и позвонили мне узнать его адрес. Но должно быть, в общей своей массе просто отправляли письма в тюрьму Рэйнфорд.

Одним из заинтересованных лиц был очень важный человек, бывший когда-то сущим проклятием для Теда. И всё же, в какой-то момент им суждено было объединиться. Боб Кеппел опубликовал обстоятельную книгу, касающуюся интересующей Теда темы: «Серийные убийства – причина будущих полицейских расследований». В 1984 Тед написал Кеппелу, предложив свои услуги в качестве консультанта по делу «Убийцы с Грин-ривер». Предложение помощи было типичной для Теда возможностью манипуляций. Ко времени отправки мне письма в 1986, он сотрудничал с Кеппелом уже в течении двух лет. Позже Боб Кеппел сказал мне, что принял советы Теда. Это дало возможность вашингтонскому детективу пообщаться с ним. Разговорившись на почве «Убийцы с Грин-ривер», они могли перейти к нераскрытым делам, приписываемых самому Банди.

 Хотя я подозревала, что Тед и Боб Кеппел были на связи в 1986, я не была до конца уверена. Они никогда не встречались во время активного расследования Кеппелом убийств «Теда». Впервые они встретились в ноябре 1984 в тюрьме Рэйнфорд. Кеппел – интеллектуальный детектив и Банди – интеллектуальный серийный убийца, нашли общие темы для разговора. Кеппел считался достойным человеком, поэтому Тед делился с ним своими теориями. Ходили слухи, но я никогда не спрашивал Кеппела напрямую. Если он хотел получить признание – ряд признаний – от Теда Банди, тогда ему пришлось бы вести очень деликатную игру, требующую много времени и осторожности.

Периодически мы с Бобом Кеппелом вместе обедали, и я изредка брала у него интерью для статей по другим делам. Присутствовали тонкие, неуловимые ссылки на Теда, но я не цеплялась за них, потому что чувствовала: непроницаемый Кеппел мог отгородиться от меня. Я занималась написанием криминальных историй на протяжении двух десятилетий и давно уже выяснила: лучше дождаться, пока детективы сами не будут готовы говорить.

Кеппел, пока что, не был готов.

 

К тому времени, как Боб Кеппел устанавил осторожные хрупкие отношения с Тедом Банди, правовые механизмы застыли на месте. Вполне возможно Кеппел мог прийти к той точке, когда Тед напрямую стал бы говорить об убийствах на Северо-Западе и, что даже более важно, – об исчезновениях на Северо-Западе, – но только для того, чтобы исчерпать время беседы. Кеппел понимал, что Банди не окунётся с головой в признания. Любой, кто хотел поговорить с ним, не должен был казаться слишком жаждущим информации. Тед диктовал условия, что очень раздражало всех желающих.

21 октября 1986 губернатор Грэхам подписал третье распоряжение о казни Теда, – за убийство Кимберли Лич, установив дату на 18 ноября. Но 23 октября трое федеральных судей