Катя шла дальше, не обращая никакого внимания на этот крик.

---Ка-тя! –послышалась снова за спиной.

Девушка, чуть замедлила шаг, но все равно продолжала идти. Когда в третий раз этот знакомый, но совсем забытый голос повторил громче:

---Катя! Ка-тя!, она обернулась, и все существо ее содрогнулось. Перед глазами все поплыло, зашаталось, потому что там, совсем рядом, возле поезда, но чуть в сторонке, чуть поодаль, стоял … ОН!

Его светло-русые, даже белесые волосы, развивал налетевший ветерок, лицо было слегка обожженное, но такое же родное, а главное, глаза, глаза- зеркало непобежденной души, отливались тем же тихим, неугасимым светом, в них, все таких же ярко-голубых, отражалось синие небо.

Ноги у Кати подкосились. На нее навалился груз, неподъемный груз корзинки с продуктами. Выронив из рук корзину и цветы, она медленно сползла по стене и, наверное, потеряла сознание, потому что, когда открыла глаза, она уже упиралось носом прямо в Алешину грудь и вдыхала его запах одновременно чужой и забытый, и такой родной, что хотелось задержать дыхание. Катя закрыла глаза, зажмурилась… снова открыла глаза… Она не верила, все еще не верила… Потом вдруг она с новой силой прижалась к нему, и крепко, что есть силы, обняла его. От Алеши шло такое незримое тепло, что Катя не выдержала. Она зарыдала, все ее тепло сжималось в тугой узел жгучей боли. А он поглаживал ее по плечам и шептал:

--- Не надо,ну, не плачь Катенька! Тише, тише, солнышко мое…

Катя прижала к себе его голову, гладила его длинные прямые волосы и лепетала что-то бессвязное сквозь подступающие рыдания. Он взял ее лицо в свои руки и посмотрел в глаза. И в какой-то миг их глаза – карие и голубые встретились. Слезы Крупными каплями катились по ее щекам, а он все вытирал и вытирал их своей мягкой, теплой ладонью. Судорожно глотнув, тихо она смогла выдавить из себя:

---Ты только н-не уходи… Не исчезай, пожалуйста… не исчезай никуда…

--- Да куда я исчезну, Катька моя, милая моя? Я здесь, я с тобой, я люблю тебя! Слышишь?

О, да Катя слышала! Ее слух обострился до того, что она слышала самые тихие хрипы в его порывистом дыхании, а зрение позволяло рассмотреть каждую лучинку в его светлых, голубых глазах. Алеша наклонился к ней. Его дыхание коснулось Катиных волос, их губы встретились. Они поцеловались так просто-просто, открыто. Катя боялась пошевелится, сделать хоть одно неосторожное движение. Казалось, если она сейчас оторвется от него, он исчезнет, и окажется, что все это только привиделось. В своем голубом платьице, с длинной косой, в синем, в цветочек, платочке, она висела на шеи у подтянутого, молодого майора, который бережно обнимал свою ношу, свою Катеньку,свою любовь.

---Где…ты…был? Мой дорогой… мой любимый… Я думала… я думала уже нет… тебя.

---А я думал- тебя... Катька, да ты подстриглась!

---давно, в начале войны еще... там всех стригли...

Он серьезно посмотрел на нее. Этим долгим, внимательным взглядом, который так часто представляла себе Катя, пока была война. Солнце закрыло тучами, но они этого не заметили. Они стояли, спрашивая и перебивая друг друга, и все крепче, все сильнее сжимая друг друга в объятиях. Сколько слез, счастливых, радостных слез пролилось в тот памятный день на старом, видавшем виды перроне. Поезд давно ушел, давно бегала по улицам перепуганная Вера Сергеевна, ища Катю, ушедшую утром, а они все стояли.

Начался дождь, теплый, проливной дождь, все люди раскрыли свои серые зонты и заторопились спрятаться в помещениях, а они все стояли. Промокшие до нитки,но до безумия счастливые. Серое небо плакало радостно и счастливо. Катя и Алеша не видели и не слышали никого и ничего. Они целовались, обнимались, совершенно не переживая, ч то ни них смотрят прохожие, кто с удивлением, кто с радостью, кто с завистью. Мог ли знать Алексей, что пришлось пережить Кате? Могла ли знать Катя, что пережил Алёша, чтобы стоять сейчас рядом с ней, и видеть ее темные карие глаза, и смотреть на эти каштановые косички, похожие на лучики солнышка?

«Любовь долго терпит, милосердствует, любовь не ревнует, не кичится, не раздражается, не ведёт счёт злу, не радуется неправде, но сорадуется истине, всё покрывает, на всё надеться, все переносит…» донеслось до сознания Кати откуда–то с небесной высоты. Вдруг Алёша подхватил её и закружил, закружил… А на улице вовсю барабанил дождь, его потеки стекали по оконному стеклу… Они были на ладони у неба, или это небо было у них на ладони. Кто знает….

ЭПИЛОГ