Глава 7. Самая страшная глава

С самого утра по радио передавали известия. То о Ленинграде, то о разработке самоходной гаубицы. «Наша социалистическая страна пребывает на грани. Немецко-фашистские захватчики атаковали всю территорию Курской и Орловской области. Ведутся напряженные бои. Советский Социалистический Сою поставляет и разрабатывает новые армейские и миномётные батареи. Под руководством Ф.Ф.Петрова разработано прекрасное «изделие» одного калибра и одного названия- с 120-той дивизионной гаубицей. Именно гаубицы становятся наиболее «рабочими» орудиями ствольной военной артиллерии. А Ленинграде продолжается блокада. Теперь рабочим хлеб ежедневно выдается по 300 грамм на человека. Провезти продукты через оккупированную территорию практически невозможною. С каждым днем количество погибших возрастает…»

Наташка с раздражением выключила радио.

---Мне кажется, нам и здесь новостей достаточно,- пояснила она.

---Подожди. Там сказали, что ведется бои на территории Курской области… А там ведь наше село!- вдруг воскликнула Катя.

---А ты думала? Конечно. По всей территории Союза стреляют!- хмыкнула Наташа.- что, наша область- исключение?

---Да нет! Ведь сказали, что на территории Курской и Орловской области ведутся напряженные бои!- не согласилась Женька.

---А в Орловской области Алёша…- шепотом сказала Катька и прикрыла рот ладошкой.- Кажется…

---Не переживай, Катька! По радио говорили, что и у нас «напряженные бои». Хотя пока ещё, Слава Богу, всё спокойно,- успокоила Катю Наташа.

---А Таня? Два дня их с Валерией уже нет,- уныло сказала Люба.- А ведь должны были в тот же день вернуться!

---Вот-вот!- согласилась Женька.- Я не знаю, девочки, но у меня такое чувство, что они не вернутся.

---Женя!- в один голос воскликнули всё подруги.- Ничего подобного. Их просто могли задержать!- уже от всех сказала Катя.

Женька снова подошла к радиоприемнику и включила его.

«…Вторая рота во главе с Р. Направилась в обиход с задачей разузнать, где находиться вражеская артиллерия. Под Воронежем первая рота под командованием Б. вышла на встречу противнику, наступившему с правого берега реки. Обе роты потерпели крушение в том же бою. Слава нашим героям…»

В комнате воцарилась тишина. Катя, напряжённо сдвинув брови и приложив руку ко лбу, о чём-то думала, Наташа, демонстративно показывающая, что ей совершенно не интересно слушать военные новости, читала книгу на кровати. Люба сидела в уголке и пыталась уловить каждое слово, каждую букву, она баялась услышать какую-нибудь весть о Москве. Но нет, про Москву не было ни слова. Евгения, склонив голову к радиоприёмнику, тоже полностью углубилась в свои мысли.

…Страшной силы взрыв затряс окна в их спальне. Все невольно подорвались с мест и выбежали, как и полагает тренировка безопасности, во двор. Там уже стоял, как всегда, приняв стойку «смирно», весь девичий отряд.

Вдруг Катя, сорвавшись с места, убежала. Спустя две минуты она уже стучалась в дверь Глафирии Львовны. Та незамедлительно открыла. Катя ворвалась к ней в комнату и побежала к кроватке, где мирно спал Сашка. Она прижала младенца к себе.

---Катя ты чего?- испуганно спросила Глафирия Львовна,- что случилось?

---Нас сейчас пошлют на боевое задание. Бомбят, где-то близко бомбят,- глотая слова объяснила девушка.- Если…если со мной что-нибудь случится, вы не оставите Саню?

---Боже мой, Катя, к чему эти мысли,- ужаснулась женщина,- все будет хорошо. Крестик при тебе?

---Конечно,- тихо ответила та.

---Вот и не бойся. Храни тебя Господь!

Последнее, что увидела Катя, прежде чем закрылась дверь, как Глафирия Львовна широким крестом осенила уходящую в бой, юную девчонку, то есть её саму. «Благословила»- подумала Катя и отправилась на место, где её поджидал отряд.

В отряде было около шестисот человек. Он делился на четыре строевые роты и два отдельных взвода- взвод разведки и комендантский. Катя, Женя, Наташа и Люба числились во взводе разведки. Вместе с ними шло ещё двадцать девушек, с которыми подруги были совсем не знакомы. Они получили задание разведать, где находятся минометы и командный пункт карателей, что бы потом ударить по ним с тыла. Как всегда, Наташу назначили командиром взвода. Вообще, это была волевая, сильная духом женщина. Ей даже как-то не подходило слово «девушка». До того решительными и правильными казались её движения. На штабной карте генерала Авраменко (то бишь Виктора Андреевича) красной точкой был обозначен квартал леса, где находился вражеский лагерь. Но место командир показал не совсем точное, и поэтому, при выполнении задания, у девочек возникли трудности. Но сообразительная Любаша, преуспевшая в делах расчета больше всех, быстро прикинула, на какое расстояние мог ошибиться генерал. Благодаря её расчетам, они быстренько нашли место расположения фашистского лагеря. Он представлял собой натянутый шатер, где ещё дымились угли от разведённого немцами костра. Никого не было не в лагере, ни возле него. Оккупанты ушли осуществлять новые планы, опрометчиво оставив карты на раскладном столике возле полевой кухни. Пока большинство их взвода накинулось на добычу, Женя и Наташа решили, все же увериться в безопасности их положения. Зайдя в очередную палатку, Женя глазами с ужасом показала на солдата, немецкого солдата, который, почуяв неладное, решил оглядеть свои хоромы. Наташа, зорко сощурив свои зеленоватые глаза, навела автоматом на военного и, с прищуренным русским акцентом, громко и внятно произнесла:

---Хэнд э хох!

Солдат обернулся. Не то страх, не то отчаяние, промелькнуло в его глазах, равнодушных глазах. Может, впервые столкнувшись со смертью, он понял, что убивал таких же, как он сам. Только они умирали с гордостью, с достоинством, а он сейчас умрет, как трусливая собака. Наталья без сожаления нажала на курок. Солдата-немца убило моментально. Ехидно улыбнувшись, она подошла к остальным и сказала:

---Давайте быстрее. Здесь не очень-то безопасно. Забирайте с собой их чертежные планы. Мы свое задание выполнили. Осталось отнести его Виктору Андреевичу, и дело с концом.

Все оживленно собрались в строй и девушки двинулись в путь. Вдруг од ногами у Кати что-то пролетело. Затем выстрелы стали повторяться чаще. Наташа, убивая одного немца, не рассчитала, что звук, с которым пуля выстелила из ствола, привлечет внимание местной немецкой роты, дежурившей совсем неподалёку. Катя, повалившись наземь, с ужасом наблюдала, как падают, пытаясь увернуться от обстрела, другие девушки. А Наташа шла, шла наперекор летящим и взрывающимся патронам. Шла гордо и непреступно, неся под шинелью выполненное задание- заветные немецкие чертежи. Женя подползла на корточках к Кате и замерла неподалёку. Люба также последовала их примеру. Враз всё затихло, но через доля секунды снова раздался выстрел. Темнокосый солдат упал навзничь. Катя, не понимая себя, рванулась к Наташе. Непослушными руками она перевернула подругу. Та лежала с открытыми глазами и приоткрытым ртом. Схватив её ладошку, Катя судорожно принялась нащупывать пульс. Спустя десять секунд, она отбросила Наташину руку и закрыла глаза. Потом, будто- бы вспомнив что-то, Катька вынула из-под Наташиной шинели бумажки с такими ценными координатами и положила себе за пазуху. Последнее, что услышала Катя в ту минуту, это отчаянный, громкий голос Жени:

---Катя, ложись! Катька!...

И всё. Всё отступило на задний план. Вокруг стало легко, будто кто-то снял с тела гранитные оковы. Словно птичка, Катя устремилась куда-то в бездонную синеву неба, и она бы, несомненно, улетела туда, но друг нечаянно свернула в тоннель. Она долго летела, летела по этому тоннелю, не имеющему конца, цепляясь за какие-то крючки. Вдруг в конце тоннеля что-то ярко засветилось. Поддерживаемая нежным порывом ветра, она влетела в какой-то необъятный шар. Она сама себе показалась такой маленькой, такой ничтожной, по сравнению с этим огромным пространством, что Катька зажмурилась. Весь шар был пронизан шестиконечными ячейками. Мимо неё проходили какие-то люди и, зовя её с собой, исчезала этих ячейках. Катя, стараясь не отставать от них, подлета, да именно подлетала, к одной из таких. Но те, кто были рядом, пролетали, свободно пролетали сквозь ячейку. А Катя осталась. Какая-то сила мешала ей проникнуть вслед за теми людьми! Сколько не пыталась девчонка, сколько не старалась, ничего не получалось. Совершенно обессилив (если это было возможно в таком состоянии и в таком пространстве), она глубоко, облегченно вздохнула и стала плавно опускаться. Она всё падала и падала, медленно, плавно, не торопясь и неизвестно, сколько это продолжалась, но в какой-то момент тело почувствовало земля, и Катя испуганно открыла глаза.

Глава 8. Из смерти в жизнь

Свет ярко светил в глаза. Катя куда-то везли. Это факт. Лица в белых медицинских масках то и дело склонялись над ней, переговариваясь между собой. Вдруг один врач внимательно вгляделся в её глаза и тень грусти пробежала по его лицу. Катя сделала усилие над собой и приподнялась. Тут же врачи, обсуждающие что-то между собой, замолчали, и недоуменно уставились на неё. Спустя какое-то время они подбежали к столу, на котором Катю ввезли в отделение операционной и силой уложили девчонку.

---Боже мой, она очнулась!- проговорил кто-то.

---А ведь была между жизнью и смертью!

---Вот, что значит сильный организм!

---Военная выдержка, что и говорить,- раздавались и раздавались голоса.

Катя снова попыталась встать, но её снова уложили. И всё же мельком она увидела группку врачей, и один из них, почему-то, особенно показался ей знакомым. Через несколько минут этот врач склонился над ней. В этот раз он был без маски и Катя, едва раскрыв пересохшие губы, попыталась улыбнуться:

---Григорий Иванович!- шепотом сказала она.

---Ну, здравствуй, рядовой Петриченко. Здравствуй, беглянка-героиня! Вот ведь, как, бывает, судьба сводит людей. Нашлось ведь время и место.

Катя попыталась что-то сказать, но Григорий Иванович приложил палец к губам, приказывая молчать, и всё же она тихонько, почти не разжимая губ, спросила:

---Что со мной, доктор?

---Спрашиваешь! Да прямо возле тебя снаряд разорвался. Тебя, еле живую, привезли в госпиталь. Вначале, врачи даже думали, что ты мертвая. Три недели комы, неделя бреда, все просто махнули на тебя рукой. Только мы с Валентином Никифоровичем не сдавались. И, как видишь, не зря. Отдыхай Катька. Видать, ты под счастливой звездой родилась, что не убило тебя таким страшным снарядом. А за бумаги не беспокойся. Мы передали их в ваше воинское подразделение. Ты настоящая молодец!

У Катьки слипались глаза, сон старался перебороть её сознание. Уходя в забытье, она ещё слышала, как Григорий Иванович бросил кому-то:

---Скорее, на операцию! Она пришла в себя!

Помнились обрывки фраз, сказанные впопыхах медицинскими работниками, помнилось, как одели на лицо какую-то маску и повезли куда-то по коридору…

В палате, кроме Кати, лежало ещё пять человек. Все это были женщины, и один, как показалось Кате, ребёнок. Прошло около трёх дней после операции, когда, наконец, жизнь полностью вернулась в избранное Катино тело. От соседок по палате, Катя узнала, что находиться Тольятти, в военном госпитале. В то утро Григорий Иванович, делавший осмотр людей, зашёл в Катину палату.

---Ну, что красавица, как поживаешь?

---Ничего, спасибо!- ответила Катя с завидным энтузиазмом.

---А ноги как? Не болят?- услужливо спросил он.

---Нет, не болят. Они сломаны, доктор?- внезапно погрустнев уточнила Катя.

---Хм…-Григорий Иванович закашлялся и ничего не ответил, попрощался больными и вышел из палаты.

Наконец, Катя смогла разглядеть всех своих соседей поближе. Пока ей рассказывали, что к чему, она была ещё не в состоянии рассматривать их лица и вести с ними разговоры. Сегодня ей уже стало значительно лучше и захотелось поскорее со всеми познакомиться. В палате, в два часа дня, оставалось всего двое: немощная старушка, которой вырезали желчный пузырь, и женщина, которую звали Аксиньей. Она была не ходячей, и поэтому постоянно находилась в палате. Остальные ходили на процедуры, в связи с ухудшением состояния здоровья. Кате захотелось узнать о них поближе, и она разговорилась с Аксиньей, которая знала всё про всех.

---А скажите, у вас в палате лежат все, кто после операции?

---Нет, что ты! Тут лежат все вперемешку. У Дарьи Гавриловны желчный пузырь отказал,- старушка у углу закивала.- У Светланы Анатольевны дизентерия, у Настеньки страшное истощение, а у меня ревматизм, такой, что даже ходить не могу.

---А у меня?- Катя широко раскрыла глаза.- А что у меня?

---Катенька, все врачи точного определения дать не могут…

---Мои ноги…- перебила Аксинью Катя.- Странно…я их не чувствую.

---Что?- испуганно подорвалась с кровати Аксинья, забыв про свой ревматизм.- Что ты сказала? Ног не чувствуешь?

---Ну да…- протянула Катя.- Может, они сломаны?

Вдруг дверь отворилась и в палату вошла…та самая Настя Никифорова.

---Настя!!- только и успела прошептать Катя.

Девочка, оглянувшись, счастливо взвизгнула и радостно подбежала к Кате. И только в этот момент девушка увидела, что произошло с Настей. Она была очень худой, а теперь стала просто невесомой. Она стояла возле Катькиной постели на своих худющих ножках-палочках и крепко обнимала Катю за шею.

---Настя, как ты здесь оказалась?- изумилась девушка.

---Это долгая история,- махнула рукой девочка.

---Ты выглядела лет на восемь, а теперь тебе шесть можно дать. Не смотря но то, что тебе целых одиннадцать.

---Все так говорят. А с тобой что случилось? Почему ты здесь?

---Если честно, я и сама толком ничего не поняла. Говорят, возле меня снаряд разорвался. А я сама этого не помню. А Коленька твой как?

---Убили. Их всех расстреляли,- грустно сказала Настя.- Еще в декабре. И Лену, и Стёпу. А я ушла в этот момент. Прихожу, а там никого нет. А потом…потом я чуть не умерла от голода и попала больницу. И встретилась с тобой.

---А куда же ты потом подашься? Когда тебя из больницы выпишут?

Настя не успела ничего сказать, так как зашедший по какому-то срочному делу Григорий Иванович, отправил девочку на какие-то дополнительные процедуры, а сам сел на стульчик для серьезного разговора с Катериной.

---Катя. Я пришёл к тебе поговорить. Серьезно поговорить.

---Что-то не так…с моим здоровьем?- неуверенно спросила Катя.

---Да, именно. И не просто «не так», а очень плохо. Все дело в твоих ногах.

---Они сломаны, Григорий Иванович?- с надеждой Катя посмотрела на врача.- Ведь правда? Сломанные ноги срастаются…

---Нет, Катенька. Взрывной волной тебе повредило позвоночник. Наверное, это и вызвало паралич ног. Ты ударилась спиной об арматуру.

Екатерина со стоном откинулась на подушку. Она могла представить себе все, что угодно, только не это!

---Это, значит, навсегда?- тихо спросила Катя.

---Не знаю, Катя. Не знаю,- вздохнул врач.- Будем надеяться на чудо. Никто не верил, что ты выживешь. А ты выжила. Так что…- Григорий Иванович похлопал Катьку по плечу и встал.- Мы поднимем тебя на ноги. Но, может быть, больно. Очень больно. До адского состояния больно.

---Хорошо, Григорий Иванович! Лишь бы ходить!- только и смогла вымолвить Катя.

…Долгие месяцы приходилось врачам бороться за здоровье Кати. Временами ей становилось лучше, а, бывало, она от боли впадала в забытье. Врач оказался прав. Бедной Кате приходилось терпеть адскую боль. Боль, которую невозможно описать словами. Сначала она научилась двигать пальчиками ног. Потом сгибать ноги в коленях. И, когда, наконец, настал день, в который она почувствовала ногами землю, прежняя сила духа вернулась к девушке, и она стала той, прежней Катей, с той самой непропорциональной ямочкой но розовой щеке. Через 3 месяца она передвигалась на костылях. Неуверенно, осторожно. Каким же счастьем для неё было снова научиться ходить по земле. Какая радость светилась в её темных, как угольки,глазах В своем дневнике Катя записала: «В тот день, когда я сделала восемь первых шагов, душу объял восторг. Пока ходишь по земле, даже не представляешь, как это прекрасно- ходить. Наверное, то же самое испытываешь, если быть слепым- и увидеть, быть глухим- и услышать. Но, теперь я точно знаю, что жизнь- это действительно подарок.»