Запоздалая попытка контрудара: наступление под Брунете

Если, начиная с разрушения Герники и кончая массовой резней в Стране Басков (15 тысяч бойцов убито в боях, 10 тысяч мирных жи­телей убито во время бесчисленных налетов легиона «Кондор», 30 ты­сяч бойцов ранено на полях сражений, 19 500 мирных жителей по­страдало от воздушных бомбарди­ровок, 86 тысяч военных и граж­данских лиц брошено в тюрьмы), франкистское наступление против Басконии весной 1937 года выли­лось в настоящую бойню, то как объяснить тот факт, что со сто­роны республиканцев не было предпринято никаких действенных мер, чтобы задержать продвиже­ние противника?

Было ли бездействие правитель­ства Ларго Кабальеро перед лицом этой трагедии вызвано нехваткой военных средств?

Или слишком поздним осозна­нием главной задачи этого наступ­ления?

Или своего рода стратегическим бессилием?

Тут история ставит перед нами проблему.

И если правда, что в этом деле часть ответственности ложится на главу республиканского правитель­ства, объединявшего в своих руках функции премьер-министра и воен­ного министра, то было бы не­сколько наивным делать из него демиурга, от которого зависело все и вся.

Чтобы попытаться ответить на эти, столь часто ставившиеся во­просы, нам следует проанализиро­вать обстановку, в которой было начато и развертывалось наступле­ние франкистов на Страну Басков.

Прежде всего нужно отметить всеобщее замешательство в прави­тельстве Ларго Кабальеро, когда всего лишь через несколько дней после сражения под Гвадалахарой (которое было приостановлено, как мы помним, в самый разгар республиканского контрнаступле­ния, прерванного из-за нехватки резервов и техники) стало извест­но, что четыре наваррские дивизии под командованием генерала Мо­лы перешли в наступление в Стра­не Басков на обширной терри­тории.

Это замешательство было тем более велико, что торжествовав­шие только что победу, одержан­ную над итальянскими моторизо­ванными дивизиями — разгром ко­торых был в центре внимания шта­бов и министерских канцелярий различных стран, а также мирово­го общественного мнения, — респуб­ликанцы, опьяненные своим успе­хом, не могли поверить, что войска Молы способны прорвать Север­ный фронт.

Это была роковая ошибка в оцен­ке правительством обстановки.

В результате, вместо того чтобы сразу же принять энергичные меры, способные если не остановить это наступление, то хотя бы замедлить его темпы, правительство в первый момент заняло наблюдательную позицию, а потом стало посылать в мизерных количествах современ­ную авиационную технику, созда­вая тем самым нехватку в ней на новом театре военных действий.

К этим обстоятельствам следует добавить еще одно, на сей раз лич­ного свойства.

Дело в том, что в начале апреля Ларго Кабальеро вынашивал че­столюбивый план наступления: осу­ществить в Эстремадуре опера­цию с целью перерезать идущие с севера на юг железнодорожные и шоссейные коммуникации различных армий франкистов и изоли­ровать их одну от другой.

Загипнотизированный этим стра­тегическим замыслом, на осу­ществление которого он не имел тогда материальных средств и от которого весьма решительно отго­варивали его советские военные со­ветники, глава правительства ни­как не хотел отступиться от него.

И он отказался дать ход плану операций, который ему начиная с 27 марта предлагали генерал Миаха и начальник штаба армии Цен­тра Висенте Рохо, предчувствовав­шие неизбежность наступления мя­тежников на Севере.

Лучше согласующийся с имею­щимися в наличии средствами, этот план предлагал заранее прий­ти на помощь баскам, нанеся два ограниченных удара.

Один — западнее Мадрида, на­правление удара: Вальдеморильо — Вильянуэва-де-ла-Каньяда — Бруне­те — Вильявисьоса.

Другой удар — к северу от сто­лицы, в направлении Гранха — Се­говия.

Но этот план был заморожен главой правительства.

Ухватившись за свой эстремадурский проект, Ларго Кабальеро ничего не сделал для облегчения участи Северного фронта, противо­стоявшего мощным фронтальным ударам наваррцев и легиона «Кон­дор».

Вплоть до падения своего каби­нета в середине мая 1937 года Лар­го Кабальеро как в столбняке на­блюдал за развалом баскского фронта, который находился на по­роге неминуемого краха: от него совершенно ускользнул смысл но­вой стратегии Франко, направлен­ной на постепенное уничтожение окруженных республиканских фрон­тов.

С момента своего прихода к вла­сти, 17 мая, правительство Негрина

52

было озабочено тем, как оказать помощь Стране Басков.

Поскольку в тот момент оно еще не располагало значительными техническими средствами, оба за­думанных наступления (30 мая в направлении Сеговии и 12 июня — на Уэску в провинции Арагон) бы­ли отложены.

Ему пришлось ждать первой не­дели июля 1937 года — между тем как баскский фронт совершенно развалился и некоторые лидеры басков в полной растерянности уже вели переговоры о сдаче Сантоньи, — чтобы предпринять в Центре на­ступление, получившее название «наступление под Брунете».

Со временем становится ясно: тот факт, что более ста дней республиканцы не смогли органи­зовать никакого эффективного от­пора франкистскому наступлению на Северном фронте, объясняется совпадением ряда факторов.

Совпадением, в котором пере­плелись и неверная с самого начала оценка обстановки, и нехватка тех­нических средств и резервов в кри­тический момент, когда они могли бы несколько облегчить положение басков, и некоторое стратегическое бессилие, вызванное в свою оче­редь, с одной стороны, малой мо­бильностью этих средств, а с дру­гой — отказом от того типа опера­ций, которые имели какой-то шанс на успех.

Картина была бы неполной, если не упомянуть еще об одном факто­ре. Факторе, гораздо более неопре­деленном и касающемся недооцен­ки частью республиканской обще­ственности и некоторыми традици­онно приверженными централизму политическими деятелями значе­ния Севера в исходе всей войны.

Как это ни печально, но такие умонастроения определенно имели место.

Мануэль Асанья говорит об этом в своей книге «Вечер в Беникарло» (Velada en Benicarlo).

«Кое-кто полагает, — пишет он, — что полная потеря Страны Басков, этого второстепенного театра во­енных действий, где ничто не мо­жет иметь решающих последст­вий, снимает проблему, которая возникла бы в день победы. Эти люди оправдывают рассуждения такого рода ссылками на фрон­дерскую, несговорчивую позицию баскского правительства, пребы­вая в убеждении, что, когда насту­пит мир, оно, лишившись своей территории, станет более покла­дистым».

Хотя все еще невозможно точно оценить размах, который могли принять подобные умонастроения, они тем не менее не могли не пов­лечь за собой (и даже послужили питательной почвой) полного, а за­тем относительного бездействия центральной власти в течение ста дней, которые отделяли начало на­ступления франкистов на Северном фронте от запоздалого контруда­ра республиканцев: сражения при Брунете.

Вошедшее в историю как место одного из великих подвигов граж­данской войны в Испании, Брунете в 1937 году было деревней, насчи­тывавшей около тысячи жителей.

Роль, которую ей довелось сыг­рать во всей операции, намеченной к западу от столицы, предопреде­лялась ее местонахождением в цен­тре узла дорожных коммуникаций, соединявших позиции, занимаемые мятежниками к западу и к югу от Мадрида.

В случае успеха республиканцы создавали угрозу всей совокупно­сти позиций, которые генерал Варела укреплял с середины ноября 1936 года, и одновременно могли показать всему миру, что Народ­ная армия отныне способна не только предпринимать контратаки или контрнаступление, но и по своей инициативе осуществлять крупномасштабные операции на участке, избранном ею самой.