КОММЕНТАРИЙ НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПРАВИЛОМ

Тон Disciplina monasterii явно указывает на то, что это временный закон, который должен быть проверен испытанием.
Это видно из того, что мы только что объяснили, и будет в большей степени подтверждено тем, что
будет сказано о законодательном дополнении, которое Августин решил добавить к своему первому Правилу.

После трехлетнего суда над Дисциплиной и своего собственного возведения в сан священника Августин получил
полную власть издавать законы, чего не было в период его жизни мирянина. Перенос
монастыря из Тагасте в Гиппо или, если кому-то больше нравится, новое основание в этом городе во время
рукоположения Августина, естественно, дало повод для написания текста, который мы называем Комментарием
к Дисциплине монашеской, потому что это прежде всего, хотя это также может быть называется дополнением.
Это замечание подводит нас к следующему рассмотрению.

Сначала мы должны расчистить путь, избавившись от предубеждения, которое с двенадцатого века затемняло
ясное понимание проблемы правила св. Августин.

До того времени правило св. Августин имел в виду Монастырскую дисциплину и дополнение, которое сейчас
будет рассмотрено. Эта совместная работа стала ацефальной в двенадцатом веке, когда
Дисциплина была отменена, а Комментарий сохранен. Хотя структурно длиннее по протяженности, чем
Дисциплина, Комментарий был намного беднее законодательными предписаниями, и, строго говоря, больше
не существовало Правила Св. Августин.

Исследование дома Де Брюйне не привело к решению проблемы происхождения Правил. Но
после небольшого изучения Комментария он справедливо пришел к выводу, что это не может быть Правилом. Ему
мы обязаны тем, что он открыл путь к нашей диссертации.

Ссылаясь на вторую часть Правила, которое он обозначает буквами RA, что означает Regula
Augustini, он пишет: "RA содержит превосходные предписания, захватывающие и глубокие замечания; но, надо
сказать, это не Правило ... Я не могу представить человека, основывающего мужской монастырь и
, как правило, давать им РА".

(17)

Когда он писал эти слова, чувствовал ли дом Де Брюйне, что произносит что-то опрометчивое:
заявить, что то, что веками было известно как Правило Святого Августин не был Правилом? Какое
неслыханное заявление! И все же дом Де Брюйне был прав.

Это правда, совершенно точная правда. Сведенное к тому, что оно есть сейчас, будь то в форме
Комментария для братьев или в форме Комментария для сестер, Правило святого
Августина (давайте по-прежнему называть его так) не обеспечило бы совместную жизнь трех человек даже на два дня,
потому что ему не хватает важнейшие элементы, какими бы рудиментарными они ни были, необходимы для достижения этой цели.

При чтении этого Правила св. Августин, мы чувствуем, что оно адресовано группе, ведущей общую жизнь
и практикующей индивидуальную бедность; но это не спасает Правило, называемое с двенадцатого века
Правилом св. Августин, от того, чтобы быть аморфной композицией, где нет ничего точного для
направления социальной организации, какой бы зачаточной она ни была. Делаются намеки на то, что делается или должно быть сделано в
сообществе, но без точного определения. Например, есть утверждение, что
то, что не назначено, не должно быть спето. Но нигде не сказано определенно, что нужно петь, или что нужно
петь, или что хоровое служение занимает определенное место в занятиях религиозных людей. С этой целью
нет никаких признаков ордена за день, неделю или год: никаких следов литургии. И все же мы читаем: "Будьте постоянны
в молитве в назначенные часы и время". Однако в тексте не указаны ни часы, ни время. И
так происходит во всем. Однако самые высокие соображения морального и религиозного порядка
изложены в нем в Латыни, все еще близкой к классической эпохе. Все это может привести нас в замешательство.

Прошло более пятидесяти лет с тех пор, как я начал каждую неделю слышать , как в трапезной читают то, что мы теперь называем Правилом
св. Августин, и я часто спрашивал себя, как этот почтенный текст может быть инструментом для руководства и
руководства мужским монастырем с какой-либо регулярностью. Я не знал, как ответить на этот вопрос, и
случайная информация, которую я смог собрать, просто сбила меня с толку.

Около тридцати лет назад, прочитав заключение Хаука, изложенное выше, я потерял интерес к
проблеме, которая тогда казалась неразрешимой. К счастью, бенедиктинское обучение вновь поставило вопрос об
августинских правилах. Дом Ламбот и дом Де Брюйне пытались сориентировать его в бенедиктинской традиции,
а затем дом Морин показал их ошибку, но именно их бесценная эрудиция побудила меня
подойти к этой проблеме. Если мне удалось, как я думаю, найти разумное решение, то это
потому, что они предоставили мне исходные данные для доказательства.

Выявив под именем Ordo monasterii почти забытую Дисциплину, о существовании которой я
и не подозревал, дом Ламбо заложил краеугольный камень проблемы. Дом де Брюйне, заявив, что
Правило св. Августин не является Правилом, и, тщательно изучив взаимосвязь трех законодательных
текстов, я получил в свои руки именно то, что мне было нужно для построения демонстрации.

СВЯЗЬ ДВУХ ЧАСТЕЙ

Вторая часть Правила Св . Августин содержит то, что можно было бы назвать трактатом о духе и
добродетелях, присущих религиозному государству: братская благотворительность, индивидуальная бедность, смирение, молитва в
обществе, поведение за столом, религиозное поведение, отношения со светскими людьми и особенно с женщинами,
братское исправление, совместная жизнь, урегулирование споров и ошибок, взаимные обязанности начальников и
подчиненных, выгоды, которые можно извлечь из соблюдения, и так далее.

Эти моральные соображения строго следуют порядку точных и кратких правил Дисциплины:
заповедь благотворительности, хоровое служение, часы работы и приема пищи, дежурство вне монастыря, исправление
ошибок и тому подобное. Добавленные с целью толкования духовного и религиозного значения
конкретных предписаний, они образуют настоящий духовный комментарий к Дисциплине: это объясняет
присвоенное ей название.

Кроме того, эта вторая часть Правила также может быть классифицирована как дополнительное законодательство, хотя
эта черта может быть не столь очевидной. Правило, подобное монашеской дисциплине, проверенное в повседневной жизни в течение
трех лет под наблюдательным оком Августина, доказало бы его качество и возможности
улучшения, Было естественно, что законодатель должен был извлечь выгоду из этих лет размышлений и
опыта, когда обстоятельства его священства и повод для нового фонд предоставил
ему возможность пересмотреть свое законодательство.

Сравнительное изучение двух частей Правила покажет, что каждая часть - фактически, каждая статья в
двух частях - никоим образом не противоречит, а в определенной мере дополняет друг друга. Эта работа
уже была проделана домом Де Брюйне, который применил себя к сравнению августинских текстов
с такой точностью и мастерством, что его достижение избавляет нас от повторения проверки. Его
заключение заслуживает полного доверия наших читателей.

В четвертом параграфе, озаглавленном "Сравнение РА и ОМ" (то есть, в соответствии с тем наименованием
, о котором мы договорились, сравнение между Комментарием и Монастырской дисциплиной), Дом Де
Брюйне пишет: "Четыре утверждения легко установить: у этих двух документов много различий; они
никогда не противоречат друг другу; в в целом, они дополняют друг друга; в редких отрывках, где они параллельны,
наблюдается согласие ..."

"В целом, ОМ [Дисциплина монашества] не касается вопросов, рассматриваемых в РА [Комментарии]; он
указывает на моменты, которые РА не упоминает. Например, в нем отсутствуют предписания относительно больных
(№ 9-13), ванны (№ 13), привычки (№ 10, 12), ораторского искусства (№ 7), длинный отрывок об охране
глаз в присутствии женщин (№ 9, 10). С другой стороны, он рассматривает Божественную Службу (№
2), хорарий (№ 3), молчание (№ 8) и т. Д. Очевидно, его целью было завершить РА".

Здесь дом Де Брюйне ошибается относительно относительного порядка этих двух текстов из-за теории, согласно
которой он приписал состав Монашеской дисциплины святому Бенедикту; он изменил
порядок, но факты остаются теми же: eadem est ratio contrariorum. Он продолжает: "Между этими двумя
писаниями нет никакого противоречия; скорее верно обратное. Таким образом, ОМ предписывает, чтобы книги
возвращались каждый день в неурочный час. По словам РА, книги могут быть запрошены каждый день.

(18)

Таким образом , можно утверждать , что ничто не препятствует двум частям Правила Св . Августин от
того, чтобы составлять единое целое; скорее, что одно даже требует, координирует и дополняет другое
во взаимном содержании. И все же кажется, что этот дополнительный характер, каким бы незначительным он ни был, не следует
преувеличивать. Дополнение к Правилу - это скорее комментарий, чем дополнение.

При ближайшем рассмотрении это последнее замечание кажется несколько поверхностным и требует внесения изменений.
Комментарий был дополнением первостепенной важности для Правила, и самого его существования было бы достаточно, чтобы
показать, что Правило св. Августин обычно состоит из двух известных частей, и что это
, несомненно, работа епископа Гиппонского.

(19)

НАСТАВИТЕЛЬНАЯ СИЛА

Мы отметили отсутствие какой-либо наставительной формулы в Монастырской дисциплине. Власть
отца и настоятеля, о которой косвенно упоминается в шестой статье, по-видимому, проистекает не из
императивной силы определенного законодательства, а исключительно из добродетели подданных. Формула
слегка косвенная и точно выражает отношения двух людей: "Пусть они почитают своего отца после
Бога и уважают своего настоятеля, как подобает святому".

Комментарий, в свою очередь, называет отца и настоятеля в параллельном тексте, где существует новый
авторитет. "Повинуйтесь своему настоятелю как отцу, служите с честью и не оскорбляйте Бога; и еще больше -
священника, который заботится обо всех вас".

Здесь настоятель стал отцом, а отец стал священником, но их соответствующая иерархия
сохраняется, потому что несколькими строками дальше, в отношении исправлений, мы читаем: "Более конкретно
, обязанность настоятеля - передавать все, что превышает его возможности, священнику, чей авторитет среди
вас это больше".

Praepositus (начальник), очевидно, занимает такое же подчиненное положение в Правиле и в
Комментарии; следовательно, именно пресвитер (священник) Комментария был pater (отцом) в
Disciplina monasterii.

Сам Августин - этот священник, который когда-то был отцом. Разве это повышение его ранга среди них
не относилось ко времени его возвращения из Гиппона? Произошла перемена. Отец, который не осмеливался
навязывать свой авторитет, предлагая своим друзьям Монастырскую дисциплину, теперь мог говорить как
учитель. Опыт его Правления в течение двух или трех лет научил его, как трудно
заставить людей жить в сообществе, и он отметил на практике моменты, в которых Дисциплина
монашества должна быть уточнена или дополнена; это было его целью с его Комментарием.

Но есть вопрос, который превосходит все остальные по важности, хотя он мог бы и не прийти в голову читателю
двух законодательных текстов, если бы на него не было указано: это вопрос об их предписывающей силе. В
Дисциплине нет силы Наставления: послушание проявляется только как общая добродетель, а не как
подчинение особому авторитету, который имеет право командовать. В Комментарии это Правило имеет
формальную императивную силу. Два вышеупомянутых текста можно сравнить:

"Fideliter obediant; patrem suum post
Deum honorent; praeposito suo deferant
sicut decet sanctos."

Praeposito tanquam patri obediatur,
honore servato, ne in illo offendatur
Deus; multo magis presbytero qui
omnium vestrum curam gerit."

"Пусть они повинуются с преданностью; почитают
своего отца после Бога и уважают
своего настоятеля, как подобает святому".

"Повинуйтесь своему настоятелю как отцу,
служите с честью и не оскорбляйте
Бога; и еще больше - священника, который
заботится обо всех вас".

Более того, планируя свой Комментарий к Правилу, Августин в первую очередь подумал о том, чтобы придать обоим
текстам императивный характер.

В случае с Комментарием это было нетрудно, поскольку он собирался его составить. Поэтому во
вступительных словах и повсюду мы находим императивные выражения, применимые к любому закону.

Что касается Дисциплины, которая не имела такого характера, Августин предусмотрел, введя между
двумя частями своего Правила формулу, относящуюся к тому, что предшествует в Дисциплине, и к тому, что следует
в Комментарии; благодаря умелому переходному переходу формула может и должна применяться к двум частям.

Haec sunt quae ut observetis praecipimus in monasterio constituti. "Это те вещи, которые мы
приказываю вам, собравшимся в монастыре, наблюдать". Haec относится как к тому, что было прочитано
, так и к тому, что должно быть прочитано; praecipimus здесь имеет силу, в силу которой его значение возвращается к
Дисциплина и придает ей императивное значение, не присущее ее предписаниям. Формула настолько верно сваривает
Дисциплина и ее Комментарий в единое целое, что традиция приняла их как единое целое и разделила
их только в начале двенадцатого века при обстоятельствах, которые будут рассмотрены позже. Это единство было
достигнуто не только на структурной основе, но, как было показано, на глубокой конституционной основе. likeness.
St Мастерство Августина обеспечило для двух частей его Правила то, что придает ценность законодательству, его
наставительную силу. Поэтому в текстовых редакциях, внесенных в каждую из частей при разделении,
две заповеди, заповедь милосердия и заповедь законодателя ("Это то, что мы повелеваем вам
соблюдать"), были сохранены в каждом разделе первоначального целого.

ПЕРЕХОД К СВАРКЕ

Почему Августин, посвятивший столько времени писательству, не составил новое издание Правила?
Документ, о котором идет речь, был законом, а законодательный текст - это не просто произведение автора.
Текст был в силе в устоявшемся сообществе и был освящен обычаем; он мог быть
дополнен или пересмотрен, но не отменен полностью. Вся законодательная история доказывает это. Эта истина
была бы очевидна снова в 1255 году в отношении того же Правила Св . Августин. Было предложение
Александра IV объединить его с Конституциями Проповедников, но проект
провалился. Оба законодательных текста были утверждены и имели силу закона; обычай освятил
их.

Мы можем добавить, что каждая из двух частей Правила сохраняла особый характер и, за исключением гарантии
предписывающей силы, каждая служила своим особым целям в соответствии со своим особым смыслом существования. Было
бы неуместно сплавлять их воедино. Дисциплина, короткая и лаконичная, с цифрами и часами,
определенным образом определяла распорядок жизни; в этом пункте она требовала лишь редких дополнений.
Комментарий, добродушный, литературный и поучительный по тону, должен был истолковать дух Правила,
развить его религиозное значение. Это взаимодополняющее разнообразие само по себе способствовало единству
целого; структурная и органичная сварка усиливали впечатление целостности. Таково было Правило
св. Августин, как это вышло из его собственных рук, плод его собственной религиозной жизни.

Никто не стал бы подвергать сомнению это утверждение , если бы первая часть Правила св. Августин не исчез
в двенадцатом веке, и если впоследствии Комментарий, который использовался как отдельный документ,
не считался в целом апокрифическим в издании для мужчин и заимствованным из письма 211,
адресованного религиозным женщинам. Распространенность и неоспоримое признание этого исторического предрассудка
начиная с двенадцатого века, обязывает нас завершить доказательство изучением текста письма не только
с целью восстановления его на том месте, которое оно должно иметь в отношении Комментария, но и для
объяснения ошибки, допущенной по этому вопросу.