Правые партии на пути к захвату власти

 

Сменивший Лерруса Сампер, связанный отныне с правыми, без которых он не мог удержаться в правительстве, объявил амнистию для всех участников политических правонарушений, направленных против режима.

Хосе Кальво Сотело, в будущем один из самых решительных лиде­ров переворота 1936 года, а ныне находившийся в изгнании за под­держку генерала Санхурхо, вернул­ся в Мадрид и занял свое место в кортесах; генерал Санхурхо, при­говоренный к смертной казни по­сле мятежа в Севилье, свободно уе­хал в Португалию; генерал Мола, который был удален из армии за свою позицию в 1931 году, снова вернулся на действительную служ­бу (так же как и другие высшие офицеры). Это позволило всем им отныне посвятить себя свержению республики.

Первый год «черного двухлетия» не сулил ничего хорошего на буду­щее. Тем более что ко все более частым стычкам между левыми партиями (отстраненными от вла­сти после ноябрьских выборов 1933 года) и преобладавшими в корте­сах монархическими правыми пар­тиями (не желавшими поддержи­вать республику даже на словах) и к социальным конфликтам, ко­торые сопровождались и в городе, и в деревне убийствами и крово­пролитными столкновениями, до­бавилось новое обострение нацио­нального вопроса в Каталонии и Стране Басков.

Каталония, отнюдь не последо­вавшая за остальной Испанией во время ноябрьских парламентских выборов 1933 года, проголосовала за левых. Месяца два спустя она подтвердила на муниципальных выборах в январе 1934 года свое звание «бастиона Республики», все­народно высказавшись за «Эскерра де Каталунья»,Каталонскую ле­вую, возглавляемую Луисом Компанисом. (После смерти полковни­ка Масиа он был избран президен­том Генералидада, то есть авто­номного правительства, созданно­го согласно статуту, который был предоставлен республикой в 1931 году этому тяготевшему к сепара­тизму региону.) Голосование в Ка­талонии было истолковано цент­ральной властью и монархистами как вызов. Последние не могли ус­покоиться, постоянно подрывая ав­торитет автономного правитель­ства и давая ему почувствовать его зависимость от центральной вла­сти, особенно в вопросах социаль­ной политики.

Скрытый конфликт с Мадридом неожиданно резко обострился в связи с законом о сельскохозяй­ственных договорах, принятым ка­талонским парламентом. Закон этот благоприятствовал рабассайрам, мелким арендаторам, заклю­чавшим так называемые договоры «рабасса морта», сущность кото­рых мы определили выше. Закон объявлял обязательной, в из­вестных случаях, продажу земли фермерам, желающим ее приобре­сти.

Ухватившись за это постановле­ние, всполошившее крупных ката­лонских землевладельцев, Трибу­нал конституционных гарантий по­становил, что закон этот является «неконституционным» и должен быть отменен. В знак протеста все каталонские депутаты покинули свои места в кортесах, а каталон­ский парламент снова вотировал тот же текст единогласно.

Баски, солидаризуясь с каталон­цами, в свою очередь подняли зна­мя борьбы и объявили по собствен­ной инициативе и меньше всего заботясь о том, что подумают в Мадриде, муниципальные выборы.

Живущие по-прежнему без ста­тута, то есть фактически без авто­номного самоуправления, баски за несколько дней до того вдруг обна­ружили, что оспаривается право, которым они ранее пользовались, — право сбора налогов по округам; впредь округа должны были вы­плачивать общую, заранее обусло­вленную сумму центральной вла­сти в Мадриде.

Выборы, задуманные и объя­вленные басками, с тем чтобы из­биратели подтвердили их прерога­тиву, не могли состояться, так как центральное правительство, желая помешать проведению выборов, решило прибегнуть к силе.

В конце лета политические поку­шения как с одной, так и с другой стороны следовали одно за другим и стоили многочисленных жертв. Похороны убитых сопровождались внушительными шествиями, атмосфера

_________

* Партия средней промышленной бур­жуазии, разочаровавшейся в политике пра­вительства и заинтересованной в вытеснении иностранного капитала, индустриализации страны, упорядочении бюджета. Создана в 1933 году Диего Мартинесом Баррио. — Прим. ред

42

заметно накалялась. Ежед­невно находили склады оружия в помещениях и правых и левых партий.

Но вот СЭДА (Испанская конфе­дерация автономных правых, объе­динившая все силы реакции под ру­ководством Хиля Роблеса) подо­жгла пороховой фитиль, заявив о своем намерении взять власть. Пра­вительство Сампера, которое бросало, как соломинку, в океане бу­шующих страстей, сразу было уне­сено течением. Кортесы отказали ему в доверии; те самые люди, которые до той поры его поддер­живали, теперь рассудили, что при­шел их час взять руководство в свои руки.

Сам Хиль Роблес нанес удар Самперу, который подал в отстав­ку через десять минут после того, как лидер СЭДА бросил ему в лицо оскорбительное замечание: «Ока­зывается, ваше превосходитель­ство, вы не способны осуществить необходимые перемены».

Что произошло дальше? Асанья и некоторые другие левые респуб­ликанские лидеры выступили за роспуск кортесов и проведение новых выборов в надежде, что всеобщее голосование вернет им власть, утраченную в ноябре. Но Хиль Роблес при поддержке Лерруса воспротивился этому и пред­ложил сформировать кабинет с участием СЭДА, радикалов, агра­риев и каталонских консерваторов. Он одержал верх. Формирование правительства было поручено Леррусу. Начавшийся 1 октября мини­стерский кризис разрешился 4-го. Еще накануне генеральный штаб армии привел войска в боевую го­товность. Критический час пробил. Предстояло померяться силами.

 

Положение левых партий

 

Если монархические правые пар­тии потребовали для себя места в правительстве и добились его, то отнюдь не для того, чтобы насла­ждаться властью, а чтобы реши­тельно покончить с республикой, призвать Альфонса XIII из его золоченого изгнания, восстановить его на троне и вернуться к добрым старым временам, когда Бурбоны ни в чем не отказывали реальным «четырем силам», правившим страной по своей воле.

Левые партии это хорошо знали. Но они резко расходились между собой в вопросах стратегии, необ­ходимой, чтобы помешать круше­нию республики.

Левые республиканцы, Респуб­ликанский союз, Консервативная республиканская партия, Республи­канская национальная и федераль­ная партия представляли собой, подобно французскому радикализ­му между двумя мировыми война­ми, скорее «состояние умов». Ко­роче, они не располагали организа­циями, объединяющими их избира­телей и сторонников. Их желание сорвать планы монархистов не ста­новилось от этого менее искрен­ним. Но оно выражалось в манифе­стах и декларациях, где, просла­вляя республику, освященную кор­тесами, которые принесли ей в дар конституцию, они обрушивались на тех, кто хотел «исказить» уста­новления, любовно выношенные юрисконсультами в течение лета и осени 1931 года. Одним словом, все тут тонуло в чистой риторике. Только каталонские левые республиканские партии, особенно Ката­лонская левая, отказавшись от словопрений, готовились к органи­зованному сопротивлению.

В рабочем классе положение ха­рактеризовалось различием точек зрения и отсутствием единства.

Социалисты, наиболее много­численная партия, придерживались линии, намеченной Ларго Кабалье­ро в начале 1934 года; они считали, что помешать приходу правых к власти и связанной с этим фашист­ской угрозе можно, только подняв вооруженное восстание на всей тер­ритории Испании. И заявляли об этом публично.

Коммунисты только еще выхо­дили из долгого периода внутрен­ней борьбы. Их влияние в рабочем классе было пока ограниченно. Они вступили в «рабочие альян­сы»*, критикуя при этом социали­стов за то, что те не привлекли туда крестьянство, «вторую движущую силу» всякой революции, особенно в Испании, где крестьяне в течение последнего века доказали свой вы­сокий боевой дух, порожденный самой архаичной структурой зе­мельного уклада.

Кроме того, если коммунисты и были уверены в настоятельной не­обходимости всеобщей забастовки политического характера в мас­штабе всей страны, то они отнюдь не стояли за вооруженное восста­ние, считая, что «политическая и техническая подготовленность по­добного движения была во всех смыслах недостаточна для битвы такого размаха».

Что же касается анархо-синдика­листов, то, порвав связи со всеми другими рабочими организациями и партиями, они действовали в одиночку и выступали кто за вос­стание, кто против.

Решение поднять восстание в подобных условиях — а в каком масштабе, будет видно дальше! — походило скорее на безрассудное «дело чести», чем на стратегию, учитывающую опыт испанской ис­тории с ее подавленными и потопленными

___________

* «Рабочие альянсы» были созданы со­циалистами в конце 1933 года в ряде районов страны. Они представляли собой комитеты, объединявшие местных функционеров со­циалистической партии, профсоюзного объединения ВСТ и Союза социалистиче­ской молодежи. В сентябре 1934 года в них вступили коммунисты, которые повели борьбу за превращение их в органы единого пролетарского фронта и центры борьбы про­тив реакции и фашизма. — Прим. ред.

43

в крови рабочими вос­станиями, не говоря уж об уроках Парижской Коммуны, когда десят­ки тысяч коммунаров, не сумевших связать свое движение с крестьян­ством, погибли во время Кровавой недели.