Апостольская миссия на Западе

 

Самым незаменимым помощником Марии Магдалины в Провансе был верный друг ее мужа Симон Зилот. Он более не был «отцом» («Авраамом») и величался титулом, данным ему Иисусом при «воскрешении», — то есть именем слуги ветхозаветного Авраама, — Елиазаром (Лазарем). Под этим именем он стал первым епископом Марсельским, и его статуя в настоящее время находится в храме святого Виктора. Проход, ведущий от нефа в подземную часовню, был проделан в IV веке обитавшими здесь монахами кассианитами. Эта древняя крипта, специально размещенная под тем местом, где в бытность свою епископом в Марселе обретался Лазарь, в первые годы ревностно охранялась монахами. Не кто иной, как Лазарь, именовавшийся также «Максимом» («великим»), похоронил в 63 году от Р.Х. Марию Магдалину в ее первой алебастровой усыпальнице в Сент-Максиме. До ее кончины он какое-то время находился в Иерусалиме и Антиохии, а затем вновь отправился в Палестину перед тем, как вернуться в Галлию и объединить усилия на миссионерском поприще с Иосифом Аримафейским.

На Британских островах Лазарь был более известен под своим апостольским именем Симона Зилота. Никифор, патриарх Константинопольский и византийский историк (758—829), писал, что

 

«св. Симон по прозванию Зилот… проповедуя слово Христово, прошел Египет и Африку, а затем исходил всю Мавританию и Ливию. И то же самое вероучение он нес народам Западного моря и островов, именуемых Британией».

 

Почти на пять столетий ранее, в 303 году, епископ Тирский Дорофей писал в своем «Апостольском синопсисе» о том, что «Симон Зилот проповедовал слово Господне по всей Мавритании, а впоследствии и в Африке. В конце своего пути он был в Британии распят, умерщвлен и погребен». В 1601 году кардинал Бароний подтвердил в «Церковных анналах» факт мученической смерти Симона в Британии. Он был распят римскими легионерами Ката Дециана в Линкольншире. По личной просьбе святого, однако, его бренные останки позднее были перезахоронены в Провансе вместе с прахом Марии Магдалины.

Еще одной фигурой, связанной с пребыванием Иосифа Аримафейского в Британии, был Аристовул, дядя Ирода-Агриппы II. В свое время он был надежным союзником Марии Магдалины, предоставившим ей убежище в поместье Иродиан во Вьенне [66]. Некоторые комментаторы предполагали, что сторонником Марии был другой, более молодой Аристовул, — второй супруг доплясавшейся до смерти Саломии, дочери Ирода-Агриппы I. Однако он в это время находился в Малой Армении в качестве царского наместника. Относящийся к данному делу Аристовул, упоминаемый в летописных документах, был братом Ирода-Агриппы I, Архелая и Иродиады (матери Саломии).

В своих сочинениях римский клирик Ипполит (родился около 160 года от Р.Х.) причисляет Аристовула к епископам бриттов. Кресси подтверждает этот факт, указывая на то, что в звание епископа Британского он был рукоположен самим св. Павлом. В мартирологе греческой православной церкви утверждается, что Аристовул был предан мученической смерти в Британии «после того, как воздвиг на острове храмы и возвел в духовный сан пресвитеров и диаконов». Дальнейшее подтверждение этому можно найти в «Мартирологе Адониса», составленным св. Адо (800—874), архиепископом Вьеннским. Еще раньше, в 303 году, епископ Тирский св. Дорофей писал о том, что Аристовул находился в Британии, когда св. Павел передал в Риме привет его домашним: «Приветствуйте верных из дома Аристовула» (Послание к Римлянам 16:10). В дополнение к этому в иезуитском трактате «Царственная верность» утверждается, что «когда св. Павел возвратился в Рим, Аристовул, вполне определенно, находился в Британии». По документальным данным казнен он был римлянами в Веруламиуме [67] (современный Сент-Олбанс) в 59 году от Р.Х.

В дополнение к тому, что св. Иаков Справедливый был широко известен под именем Иосифа Аримафейского, хронисты Уэльса величали его еще и титулом «Ллид». Основав евангельскую миссию в Коръюргане, он стал покровителем храма Лланллид в Гвенте. В «Послании св. Марии Магдалины» из синопсиса «Гестун Кериог» Иосиф именуется Ллидом, как и в манускрипте «Речения мудрых». Слово «ллид», как полагают, представляет собой кельтский эквивалент древнееврейского «Эли», означающего «мой Бог». В «Ахан сант Придан» («Родословные святых Британии») говорится, что «из Рима с Браном Благословенным прибыли Аристовул, Ллид и Киндаф, — люди Израиля, а также Мо, сын Киндафа». В «Манускрипте Иоло», где подробно излагается теория о том, как Юрган, супруга Карактака, короля Камулода, вызвала в Британию Ллида, говорится: «Этот самый Ллид в рассказах о своей жизни именовал себя Иосифом».

Бран Благословенный, верховный друид силуров, был женат на дочери Иосифа Аримафейского Анне, именовавшейся консабриной Пресвятой Марии, матери Иисуса Христа. Поскольку самого Иосифа иногда по ошибке принимали за дядю Марии, то слово «консабрина» воспринималось как синоним двоюродной сестры и в качестве такового часто использовалось. На самом же деле определение слова «консабрина» было весьма расплывчатым и указывало ни на что иное, как на молодую родственницу, занимающую в роде более низкое положение. Это слово было незаменимым в случае неопределенности генеалогических взаимоотношений, а также тогда, когда возникала необходимость оставить их таковыми, как в точности и было в данном случае.

В 51 году от Р.Х. Бран и пендрагон Карактак были взяты римлянами в качестве заложников и отправлены в Вечный Город. Находясь в Риме, Глэдис, младшая дочь Карактака, вышла замуж за Руфия Пуда и стала, таким образом, именоваться Клавдией Руфиной Британикой. В 68 году от Р.Х. факт ее вступления в брак был подтвержден известным римским поэтом Марциалом. Другой дочерью Карактака была св. Юрган из Лланллида, жена Салога, лорда Салисберийского. Его знаменитый сын, принц Линий, стал первым избранным епископом римским. Во Втором послании к Тимофею (4:21) апостол Павел пишет: «Приветствуют тебя Еввул, и Пуд, и Линий, и Клавдия, и вся братия». Еввул («еу-вулос» — «осмотрительный», «благоразумный») представлял собой вариацию имени Аристовула («аристо-вулос» — «превосходный советник»).

Тем временем в Британии начинание Иосифа Аримафейского было поддержано двенадцатью давшими обет безбрачия анахоретами, составлявшими его ближайшее окружение. Когда кто-либо из них умирал, его место тут же занимал другой. В учении Грааля эти отшельники именовались «братией Алена (Галена)», который, как помнит читатель, мог быть отнесен и к их числу. В этом качестве они являли собой символических сыновей Брана, «Ильи», патриарха Хеврона, — «отца», по старому чину, в отличие от новомодного титула «епископа римского». По этой причине в некоторых литературных источниках Ален ошибочно называется сыном Брана. После смерти Иосифа в 82 году от Р.Х. группа распалась, главным образом, из-за изменения римлянами характера управления Англией.

Мы уже убедились в том, что царившая в литературе того времени путаница своим существованием во многом обязана различным именам, приписывавшимся Иосифу: Иосиф Аримафейский, св. Иаков Праведный, Ллид и т.д. Однако несомненно и то, что ряд трудов в области народных преданий впоследствии еще более запутал и без того непростое исследование наследственных линий. К ним относятся «Брут», «Триады», «Мавиногион» и «Королевские циклы». В историческом плане они все представляют большую ценность, поскольку не являются выдумкой от начала до конца, и большая часть преданий, по самой их природе, зиждилась на фактах прошлого. Однако сами истории с нарочито нереальной сюжетной конструкцией не могли не вызвать безжалостных нападок со стороны скептически настроенных историков. В равной степени достоин сожаления тот факт, что этими полуфантастическими трудами вполне охотно руководствовались и другие писатели. Вследствие этого, в книгах, которые на первый взгляд кажутся основанными на непререкаемо авторитетных источниках, содержится изрядная порция непригодной в генеалогическом отношении информации.

Весьма прискорбно и то, что романтическая литература обращает мало внимания на правильную хронологическую последовательность событий, и относящиеся к делу персонажи волей-неволей скачут из одного приключенческого эпизода в другой. Написанная примерно в 1220 году «Полная история Святого Грааля» являет собой наглядный пример такого рода литературы. В частности, в ней утверждается, что живший в V столетии Персеваль, один из рыцарей Круглого стола короля Артура, приходился внучатым племянником Иосифу Аримафейскому. В тексте сказано: «Славным рыцарем он был по праву, ибо принадлежал к роду Иосифа Аримафейского; а этот Иосиф был дядей его матери». Корни генеалогического древа указаны точно, а вот родственные отношения в таком виде, в котором они даны, просто неправдоподобны.

 

Глава одиннадцатая

Религия и родословная

 

 

СЛАВНЫЙ КОРОЛЬ ЛУЦИЙ

 

В середине II столетия правнук Арвирага король Луций воскресил в Британии дух первой апостольской миссии. За свои добрые деяния он получил всенародное признание как «хранитель огня», зажженного первыми миссионерами Иосифа, и в соответствии с этим стал величаться Ллейффером, Мавром («Великим Светилом»). Его дочь Юрган выковала первое звено цепи, соединяющей две главные ветви Давидова рода: Иисуса и Иакова (Иосифа Аримафейского). Это произошло после заключения ею брака с Амидабом, правнуком Иисуса и Марии Магдалины по линии епископа Иосифа младшего.

В 156 году от Р.Х. Луций открыто подтвердил в Винчестере свою приверженность христианству, и побудительные причины к тому в 177 году от Р.Х. приняли еще более возвышенный характер в результате массового преследования христиан римлянами в Галлии. В особенности широкий размах они приняли в исконно Иродианских районах Лиона и Вьенна, где в течение тридцати лет были преданы смерти 19 тысяч христиан во главе со св. Ирением. В период этих гонений значительная часть галльских последователей учения Иисуса, стремясь найти поддержку у доброго короля Луция, бежала на Британские острова, и в особенности в Гластонбери. Само собой разумеется, что в те времена еще не существовало официальной латинской церкви, и за советом король обратился к тогдашнему римскому епископу Элевтерию. Луций, честно изложив дело в своем письме, просил у пастыря наставлений по христианскому правлению.

Ответное письмо, сохранившееся до настоящего времени, содержится в ватиканских архивах Священной Коллегии. Элевтерий полагал, что добрый правитель всегда в праве отвергнуть законы Рима, но обязан покориться законам Божиим. Ниже приводится выдержка из его пастырского послания:

 

«Верующих в Христа, как и весь народ королевства, следует считать королевскими чадами. Они находятся под твоим покровительством… Король славен своим правлением, а не тем, как он удерживает власть над своими земляками. Пока ты правишь, как подобает, ты останешься королем. Но стоит тебе поступить иначе, как титул королевский утратит свою силу и ты не сможешь более именоваться королем».

 

Джон Кэпгрейв (1393—1464), наиболее образованный член монашеского братства августинцев, и архиепископ Джеймс Ашер Армагский в своем труде «Рождение британской церкви», — оба считают, что кроме обращения в Рим за советом Луций также отправил миссионеров в графства Мидуэй и Элфан. В конце концов, посланцы возвратились вместе с эмиссарами епископа, которых в хрониках Уэльса именуют Фаганом и Дифаном и чье прибытие подтвердил в VI веке Гилдас. Об обращении короля пишет также Беда Достопочтенный (673—735), и об этом также упоминается и в «Англосаксонских хрониках».

Фаган и Дифан восстановили чин анахоретов (набожных затворников) в Гластонбери, и это событие с тех пор рассматривали, как возрождение в Британии христианства. После этого молва о Луции разошлась по всей южной части острова. Уже к 167 году от Р.Х. он прославился как основатель первой в Гластонбери башни, посвященной св. Михаилу, и теперь в его честь, под именем Ллервига Великого, была названа церковь в Лланаффе.

Еще более впечатляет тот факт, что он был инициатором основания в Лондоне первой архиепископской кафедры. На мемориальной доске, укрепленной над камином ризницы собора Св. Петра в лондонском Сити, можно прочитать на латыни:

 

«В лето 179-е от рождества Господа нашего Луций, первый христианский король сего острова, ныне именуемого Британией, основал в Лондоне первый храм, известный как собор Св. Петра в Корнхилле. Учредил он там архиепископскую кафедру и епархию при ней, сделав храм материнской церковью королевства. Так он там и стоял на протяжении четырех сотен лет, пока не явился св. Августин… А затем, действительно, кафедра и паллий архиепископские из вышеупомянутого храма Св. Петра в Корнхилле были перенесены в Доробернию, которая ныне именуется Кентербери».

 

Совет, данный епископом Элевтерием по просьбе славного короля Луция, просто восхитителен, ибо он полностью соответствует основополагающему принципу служения, которым проникнут мессианский «Кодекс Грааля». Короли Британии и Франции, являвшиеся представителями династии Грааля, всегда были «отцами» всех своих подданных, а не правителями земель. (Последняя концепция по своему существу являлась исключительно феодальной и имперской, полностью подрывала основы Кодекса.) Самодержцы, к примеру, видели существенное отличие между «королями франков» и «королями Франции», «королями скоттов» и «королями Шотландии». Понимание этого превращало монархов династии Грааля скорее в поборников прав своего народа, нежели в защитников интересов клириков и политиканов. С тех пор как деятельность монархов стала регулироваться постановлениями парламента и церкви, титулы короля и королевы превратились в никчемные атрибуты. При таком положении дел ни один из них не обладал полномочиями, сравнимыми с властью церкви или парламента, а поэтому не мог действовать в одиночку во благо народа. Короли Грааля именовались «попечителями государства». В этом отношении совет епископа Элевтерия королю Луцию был искренним и просвещающим: «…весь народ королевства следует считать королевскими чадами. Они находятся под твоим покровительством».

 

ВОЗВЫШЕНИЕ РИМСКОЙ ЦЕРКВИ

 

В 66 году от Р.Х. Иосиф Флавий из рода Хасмонеев возглавил оборону Галилеи. Будучи фарисеем, он первоначально готовился к карьере священнослужителя, но когда вспыхнуло восстание евреев против владычества Рима, Иосиф согласился взяться за оружие. Впоследствии он стал самым выдающимся летописцем своей эпохи, и его работы «Иудейские войны» и «Иудейские древности» позволяют всесторонне и глубже изучить историю нации со времен первых пророков до периода римской деспотии. В контексте его труда интересно отметить одно-единственное упоминание об Иисусе. Оно помещает его в живую канву исторических событий без всяких ссылок на божественность Иисуса или каких-либо ветхозаветных мотиваций:

 

«И как раз приблизительно в это время появился Иисус, мудрый человек, если, конечно, можно назвать человеком того, кто творил чудеса. Он был учителем людей, готовых с удовольствием выслушать правду, и привлек на свою сторону множество иудеев, а также иноверцев. Он звался Христом, и, когда Пилат, по внушению начальных над нами людей, осудил его на распятие, те, кто любил Иисуса с самого первого дня, не покинули его. Ибо он явился им вновь живой на третий день — так как святые пророки предрекали о нем, а также еще и о десяти тысячах чудес с ним связанных. А течение христиан, названное его именем, вполне благополучно продолжает существовать даже в наши дни».

 

Академический труд, состоящий из шестидесяти тысяч строк рукописного текста, был написан Иосифом в 80-х годах христианской эры во время его пребывания в Риме, где незадолго до этого увидело свет Евангелие от Марка. Хотя апостолы Петр и Павел были казнены во времена правления Нерона, евангельские писания той эпохи не имели антиримской направленности. Действительно, первые христиане были склонны винить в преследовании Иисуса скорее евреев, нежели Пилата. А в результате поражения Иудейского восстания 66—70 года от Р.Х. они еще тверже уверовали в то, что Бог перенес свою благосклонность с евреев на них самих.

Но, несмотря на все это, положение христиан в расширяющейся Римской империи было опасным, и они представляли собой весьма малочисленную группу, не имеющую законного статуса. Со времен распятия Нероном апостола Петра до Миланского эдикта 313 года, по которому христианство получило официальное признание, в Риме было избрано по меньшей мере тридцать христианских епископов. Первым епископом римским, возведенным в это достоинство апостолом Павлом в 58 году от Р.Х. еще при жизни св. Петра, был Линий, принц Британский, сын короля Карактака. (О Линии пишут, будто он был рабом, однако все это более поздние измышления церкви, и мы еще вернемся к данной теме по причине ее первостепенной важности.) Около 120 года от Р.Х. назначения епископов стали проводиться на основе всеобщих выборов, причем кандидаты на данную должность обязаны были являться гражданами Рима. Ко времени занятия епископской кафедры Игинием (с 136 года от Р.Х.) уже почти не существовало какой-либо связи между христианским учением павликиан и назареями, последователями иудейского вероучения самого Иисуса. Последние создавали свои поселения, главным образом в Месопотамии, Сирии, Малой Азии и Египте, — не говоря уже о постоянной миграции в Галлию и Британию. Тем временем христиане Рима, чья вера рассматривалась как вызов традиционной божественности цезарей (императоров), подвергались постоянным притеснениям. Со временем притеснение еще более ужесточилось и, еще раз достигнув масштаба времен правления Нерона, превратилось в неприкрытое преследование.

Государственной религией имперского Рима являлся политеизм, коренившийся в традиционном почитании природных божеств полей, лесов и вод. По мере того как Рим приобретал статус государства, к пантеону латинских богов присоединились божества соседей, этрусков и сабинов. Среди них были Юпитер (верховный бог-громовержец) и Марс (бог войны). Не были обойдены вниманием также религиозные культы греков. Начиная с 204 года до Р.Х., с ритуалами поклонения Кибеле, азиатской богине земли, начали состязаться в популярности вакхические оргии гедонистов, почитателей Диониса (бога вина). По мере расширения империи на восток римляне приобщились, наряду с эзотерическим культом Исиды (вселенской матери), и к мистическому культу Митры (бога света, истины и справедливости). В конце концов, после завоевания Сирии к сонму римских божеств добавилось и Всепобеждающее Солнце, поклонение которому превратилось во всепоглощающую религию. Ее представление о солнце, как о первоисточнике всего сущего на земле, давало возможность под эгидой этого культа объединить все остальные вероучения, поклоняясь императору, как живому воплощению божества.

К середине II столетия истинные назареи (последователи учения Иисуса и Иакова) не только не пользовались расположением римлян, но и подвергались яростным нападкам со стороны павликиан, и в особенности епископа Иринея Лионского. Он обвинил их в ереси за то, что те считали Иисуса обычным человеком и отказывали ему в божественном происхождении, как того требовала новая вера. Он даже заявил о том, что Иисус насаждал ошибочное учение и исповедовал ложную веру! Называя назареев эбонитами (то есть нищими), Ириней писал, что

 

«они, как и сам Иисус, подобно тому, как ессеи и потомки Садока два века назад, толкуют ветхозаветные книги пророков. Они отвергают не только Павловы послания, но и самого апостола Павла, называя его вероотступником».

 

В качестве воздаяния назареи церкви деспозинов называли Павла «изменником» и «лжеапостолом», заявляя, что «все его идолопоклоннические письмена» следует «отринуть без разбора».

В 135 году от Р.Х., на этот раз при императоре Адриане, Иерусалим вновь был осажден римскими легионерами и подвергнут жесточайшему разрушению. Местным жителям под страхом смертной казни было запрещено селиться на этом месте, и евреи, бесконечной чередой покидая свою родину, начали рассеиваться по всему свету. А оставшиеся в Палестине, впав в отчаяние от столь сокрушительного поражения, довольствовались исключительно религиозной жизнью и соблюдением раввинских законов. Меж тем секта павликиан, окончательно порвав со своим иудейским прошлым, причиняла все больше и больше беспокойства властям.

Достигнув своего наивысшего расцвета в эпоху Адриана (правил в 117—138 годы от Р.Х.), Римская империя начала постепенно клониться к закату во время принципата Ком-мода. Его немудрое правление (в 180—192 годы от Р.Х.), сталкивавшее лбами военачальников и натравливавшее их на центральную власть, во многом способствовало разладу в государстве и повлекло за собой многолетнюю гражданскую войну. Конфликт разгорелся вокруг того, кто должен носить императорскую корону, и каждая из противоборствующих групп военных начала возводить на трон собственных правителей. Император Луций Север (правил в 193—211 годы от Р.Х.), используя в разумных пределах преторианскую гвардию (военную элиту и личных телохранителей цезаря), сумел навести некое подобие порядка, продолжавшегося, правда, недолго. Длившиеся в течение всего III столетия внутренние раздоры открыли границы для вторжения в пределы империи персидским Сасанидам и готам из Причерноморья.

В 235 году от Р.Х. император Максимин издал указ, согласно которому все христианские епископы и священники подлежали аресту, их личное имущество конфисковывалось, а церкви сжигались. Пленники подвергались различного вида наказаниям, включая и рабский труд на свинцовых рудниках Сардинии. По приезде на место отбытия наказания каждому осужденному выкалывали один глаз и, для ограничения его передвижения, калечили левую ступню и правое колено. Зачастую несчастных подвергали также и оскоплению. Если и это не давало ожидаемого результата, заключенных за талию приковывали кандалами к лодыжке так, чтобы они не могли выпрямиться. Неудивительно, что большинство из них в таких условиях не протягивало и полугода. Быть христианином в те времена само по себе означало подвергать себя опасности, а уж занимать видное положение в христианской общине было равнозначно подписанию самому себе смертного приговора.

К временам принципата императора Деция (249 год от Р.Х.) христиане превратились в настолько неуправляемую социальную группу, что были объявлены преступниками, и массовая травля их велась на законном основании. Гонения продолжались и при правлении Диоклетиана, коронованного императором в 284 году от Р.Х. Обойдясь без каких-либо процедурных формальностей, он волевым решением учредил абсолютную монархию. От христиан требовали совершать жертвоприношения во славу божественного императора, а в случае неповиновения подвергали суровейшему наказанию. В соответствии с принятыми постановлениями все молитвенные дома христиан подлежали сносу. Апостолов, организовавших альтернативное политическое собрание, казнили. Вся церковная собственность конфисковывалась магистратом, а Библии, Евангелия и рукописные догматы веры публично сжигались. Христианам знатного происхождения закрывалась дорога на государственную службу, а христиане-рабы лишились последней надежды получить свободу. Христианам было отказано в покровительстве закона, и тех, кто ставил под сомнение справедливость указов, поджаривали живьем на медленном огне или отдавали на растерзание диким животным на аренах цирков.

Пытаясь сдержать непрекращающиеся вторжения полчищ варваров, Диоклетиан, децентрализовав управление империей, разделил ее на две части. С 293 года управление Западом осуществлялось из Галлии, а центром Востока стал расположенный в проливе Босфор город Византий. Однако атаки извне продолжались, в особенности в западной части государства, где возникла угроза вторжения германских племен франков и алеманов, прежде удерживаемых за Рейном. Римляне, перестав быть завоевателями, превратились в жертвы постоянных внутренних беспорядков.

Одним из самых безжалостных преследователей христианства времен Диоклетиана был Галерий, правитель западных провинций. По его приказу каждого, кто не почитал императора выше всех остальных божеств, предавался мученической смерти. Однако и он, на удивление всем, незадолго до своей смерти в 311 году издал указ, предоставив христианам право «свободно собираться на свои сходки» и «возносить молитвы о безопасности императора». После двух с половиной лет страха и притеснений христиане вступили в новую эпоху относительной свободы.

В 312 году августом Запада римский сенат провозгласил Константина, ставшего вместе с властвовавшим на Востоке Лицинием соправителем империи. К тому времени христианство, существенно увеличив число своих приверженцев, стремительно распространялось по всем территориям римского мира: Германии, Галлии, Греции, Иберии и Малой Азии. Проповедники христианства даже в таких отдаленных местах, как Персия и Центральная Азия, по сути дела, преуспели в деле покорения варваров куда больше, чем все вместе взятые легионы римлян. Когда империя трещала по швам, Константину не стоило большого труда понять, что притеснением христиан едва ли можно было добиться какого-то практического результата. Он сумел разглядеть в них ту объединяющую силу, которую можно было бы с выгодой обратить в свою пользу.

Хотя звание цезаря Константин унаследовал от своего отца, в лице своего зятя Максенция он имел сильного соперника за высший имперский титул. Их армии встретились в 312 году у Мульвианского моста возле Рима, где Константин одержал победу. Эта военная кампания предоставила Константину исключительно благоприятную возможность, воспользовавшись моментом, взять под свое личное покровительство христианство. Он заявил во всеуслышание, что накануне сражения ему явилось видение огненного креста на небе. Затем ангельский голос возвестил: «Сим победишь». Больше всего лидеров христианского движения потрясло то, что император одержал победу под их собственным знаменем.

Затем Константин призвал к себе престарелого епископа Мильтиада. Целью цезаря было не обращение в новую веру, а принятие управления христианством во всей его полноте. Среди его первых указаний, данных дряхлому пастырю, было и распоряжение о доставке ему гвоздей с креста, на котором был распят Иисус. Одну из этих священных реликвий император укрепил на своей короне. Его обращение к смущенному Мильтиаду ознаменовало изменение на вечные времена иерархической структуры христианства: «Впредь, как Апостол Христов, Мы будем помогать в избрании епископа римского». Провозгласив себя апостолом, Константин объявил, что резиденцией епископа в будущем станет величественный Латеранский дворец.

Скончавшийся в 314 году Мильтиад был первым из длинной череды римских епископов, кто умер естественной смертью. Довольно неожиданно христианство получило признание и было утверждено в качестве государственной религии. Константин, приняв в 324 году титул цезаря всей Римской империи, впредь стал именоваться Константином Великим.

На место Мильтиада, вопреки установившейся традиции, Константин поставил своего товарища Сильвестра, ставшего первым епископом империи. Он был коронован с невиданным доселе великолепием и торжественностью, не идущими ни в какое сравнение с полными риска тайными ритуалами, привычными для раннего христианства. Дни страха и гонений бесследно миновали. Но ценой долгожданной свободы стало именно то, чего носители христианства так старались избегать — поклонение императору. Рядовым верующим выбирать не приходилось, а священнослужителям просто объяснили, что их церковь теперь официально переходит в подчинение империи. И теперь она называлась уже римской церковью.

Сильвестр также был слишком ошеломлен, чтобы разглядеть ту западню, в которую он ведет преемников св. Петра. Единственный путь к спасению он видел лишь в том, что было предложено Константином. Хотя этот исторический шаг предоставлял христианам право свободного перемещения в обществе, их иерархи упаковали себя в золото, горностаевый мех, драгоценные камни и всю прочую парадную амуницию, которую так порицал сам Христос. Многих приверженцев веры охватило негодование по поводу того, что их иерархов совратил и растлил тот самый режим, который нес гибель их предшественникам. Они заявили, что вновь обретенный статус приемлемости в обществе никоим образом не является победой. Он был зловещим знамением абсолютного поражения, осквернением всех тех принципов, которые они так долго считали священными.

К данному моменту христианская миссия уже получила поддержку во всех слоях общества. Те, кто нес народу благую весть, понимали, что Константин и его предшественники безнадежно теряли силу в глазах неуклонно крепнувшей церкви. В конце концов, это было одной из причин, по которой отец Константина взял в жены британскую принцессу-христианку Елену. Сильвестр и его коллеги в Риме, должно быть, рассматривали заключение нового альянса как ловкий политический трюк. Но эмиссары «противной стороны», точно разобравшись в истинной сути маневра, усмотрели в нем попытку врага «дать отступного». Они заявили о том, что духовное послание св. Петра было подменено идолопоклонством своекорыстной иерархии, силящейся сохранить за собой право имперского престолонаследия. Новый церковный режим, по существу, упразднил саму конечную цель христианства. После почти трех столетий борьбы и напряженных усилий в одночасье был отринут собственный идеал Иисуса.

Кроме различных культовых верований римляне почитали императоров в качестве богов, ведущих свой род от таких обитателей Олимпа, как Нептун или Юпитер. На церковном соборе в Арле 314 года Константин сохранил за собой статус небожителя, представив всемогущего Бога как своего поручителя. Борясь с определенной непоследовательностью вероучения, он заменял некоторые христианские ритуалы сходными с ними по форме языческими традициями почитания солнца, а также религиозными обрядами сирийского и персидского происхождения. Короче говоря, исповедуемая римской церковью религия являла собой сложный гибрид верований, умиротворяющий все непримиримые фракции Поступая таким образом, Константин устремлял свой взгляд в сторону единой и всеобщей «мировой» религии («католической», в переводе — «вселенской»), во главе которой он видел самого себя.

 

ДЕСПОЗИНЫ И ИМПЕРАТОР

 

Из содержания множества книг, повествующих о становлении христианства, можно легко сделать вывод, будто бы римская церковь представляла собой истинный храм Иисуса, а иные, касающиеся Христа верования, были еретическими и нечестивыми. Это далеко от настоящего положения вещей, ибо большинство направлений христианства были куда менее языческими, нежели изобретательная в политическом отношении церковь Рима. Они презирали идолов и роскошные облачения римских первосвященников, а за свои труды заслуженно объявлялись императорскими указами вне закона. В частности, эзотерическое учение гностиков предавалось анафеме как языческое за упорствование в том, что дух был добродетелен, материя — порочна. Такое разграничение определенно не устраивало насквозь пропитанную материалистическим духом новую церковь. Аналогичным образом за проповедование того, что материализм это зло, вторгающееся в священные пределы души, осуждалось и уходящее корнями в гностицизм манихейство.

И все же еще оставались те хранители назарейских традиций, которые ревностно берегли исконное дело Иисуса, отвергая эклектичное и приукрашенное выдумкой учение Павла, по практическим соображениям присвоенное Римом. Эти приверженцы традиционной иудаистско-христианской школы в царствование Константина контролировали на Ближнем Востоке множество епархиальных храмов. Более того, ими руководили не кто иные, как потомки семьи Иисуса — деспозины.

В 318 году делегация представителей рода деспозинов отправилась морем до Остии. Оттуда на ослах они проследовали в Рим, где в Латеранском дворце удостоились аудиенции епископа Сильвестра. Через выразителя своих интересов Иосии (к слову сказать, потомка брата Иисуса Иуды) они упорно настаивали на том, что престол церкви по праву должен находиться в Иерусалиме, а не в Риме. Они требовали, чтобы титул епископа Иерусалимского стал наследным достоянием деспозинов. Епископами же других церковных центров, таких как Александрия, Антиохия и Эфес, деспозины предлагали назначить тех, кто хотя бы состоял с ними в родстве. Но их требования оказались гласом вопиющего в пустыне, так как Сильвестр был. решительно настроен воплощать в жизнь постановления императора. Он уведомил делегатов, что для них не зарезервировано место в новой структуре христианской церкви. Учение Иисуса было вытеснено доктриной, переработанной в соответствии с имперскими потребностями. Без околичностей Сильвестр недвусмысленно заявил, что право даровать спасение теперь является исключительной прерогативой императора Константина, а не Иисуса Христа!

Официально провозглашая себя преемником апостолов, Константин следовал традициям своих предшественников, которым в течение столетий воздавалось подобающее земным божествам почтение. Однако оставался еще нерешенным один весьма немаловажный вопрос. После отъезда деспозинов, весьма своевременно, в 325 году на Никейском вселенском соборе он вплотную занялся его решением. Павликиане верили в то, что рано или поздно, но должно состояться Второе Пришествие их Спасителя, и Константину необходимо было лишить их этой надежды. Миссия Иисуса, заключавшаяся в свержении римского господства, потерпела крах из-за отсутствия единства в рядах вовлеченных в религиозные распри иудеев. Император извлек выгоду из этой неудачи, заронив в душах верующих семена сомнения: а был ли в самом деле Иисус тем долгожданным Мессией?! Кроме того, раз уж он был кесарем, даровавшим христианам свободу в империи, то кому как ни Константину быть истинным Спасителем! В конце концов, его мать Елена была представительницей Аримафейского рода. Император, разумеется, понимал, что Иисуса как Сына Божия чтил апостол Павел, но такая концепция уже не имела права на существование. Бог и Иисус должны явить себя в единосущности с тем, чтобы Бога-Сына отождествляли с Богом-Отцом. Это произошло на вселенском соборе в Никее, когда официально было провозглашено триединство Господа. Божественная сущность стала принадлежать в равной степени всем трем ипостасям Троицы: Отцу, Сыну и Духу Святому.

Эти ипостаси (лица) Троицы имели легко угадываемое сходство с тремя священническими достоинствами «отца», «сына» и «духа», бывших задолго до этого в обиходе ессеев Кумрана.

Тем не менее нашлись несколько епископов, выражавших свое несогласие с новым догматом. Многие делегаты были представителями старой богословской школы, которые утверждали, что, поскольку Иисус был Сыном Божиим, сотворенным Всевышним, то, следовательно, сам он не являлся Богом. Духовным вождем данного течения был пресвитер одного из александрийских приходов Арий. Но как только Арий встал со своего места, чтобы обратиться к собравшимся, один из святых отцов, Николай из Миры, бросился на него с кулаками. Подобным образом отцы церкви поступили и с остальными участниками оппозиции. В качестве основополагающего принципа нового ортодоксального вероучения на соборе был утвержден Никейский символ веры. Арий и его единомышленники, впоследствии называвшиеся арианами, были отправлены в далекое изгнание. Часть епископов, — в том числе Евсевий Никомедийский, — готовых пойти на компромисс, не хотела подписывать содержавшиеся в конце текста постановления анафематизмы. Однако в тех условиях это оказалось невозможным, и под нажимом они вынуждены были полностью покориться решению церковного форума. Так получилось, что в результате взаимопроникновения божественных сущностей Отца и Сына, Иисус, <