Глава VI : Возможный мир: Зрелость

 

Переместимся в возможные миры. Эмелин и Сигурд стали еще старше. Они купили квартиру на улице Анархии и у них появилось трое детей: две девочки и мальчик. Пока дети не выросли, родители часто гуляли с ними в парке Кропоткина. Все это была особая иллюзия, которая, как казалась, делала жизнь важной. Когда все дети пошли в школу, прогулки стали происходить намного реже. В одну из таких прогулок уже зрелая Эмелин спросила стареющего Сигурда:

– Ты счастлив?

Сигурд пожал плечами.

– Мне всегда казалось, что я создан для чего-то большего.

– И что же может быть больше семьи и любви?

– Все, что угодно?

Как вы догадываетесь, Эмелин снова психанула и чуть не развелась с Сигурдом. Вообще, ей была свойственна крайняя поспешность.

 

***

 

В одну из таких прогулок уже зрелая Эмелин спросила стареющего Сигурда:

– Ты счастлив?

Сигурд кивнул.

– Конечно, что может быть лучше? Я живу вместе с семьей. Меня любят, я люблю. Это самая прекрасная жизнь, которую только можно себе вообразить.

– Эх, Сигурд, ты всегда умудряешься правильно подобрать слова… Это такое удивительное качество…

 

***

 

Тем временем Диоген лежал рядом с мусорным баком и пил пиво. Парочка прошла мимо него. Сигурд остановился и посмотрел на бомжа. Эмелин поинтересовалась:

– Что не так?

– У меня такое впечатление, что я его знаю.

Диоген обратил внимание на то, что на него смотрит довольно неплохо одетая парочка.

– Эй, командир, да, ты, в черном пальто, подай на водочку, пожалуйста!

Эмелин сделала шаг вперед и встала между мужем и бомжом.

– Никакой тебе водочки, бомжара!

Диоген попытался встать, но несколько раз упал. С пятой попытки у него получилось.

– Слушайте, дамочка, я ничего против вас не имею, но без водочки на улице холодно!

Сигурд подошел к Диогену и посмотрел ему в глаза.

– Кажется, я знал тебя.

– Впервые тебя вижу, командир.

– И я тебя, но у меня стойкое чувство, что мы как-то связаны. Держи. Это сто рублей. Хватит на водочку.

– Спасибо, командир.

– Пожалуйста…

Не удивительно, что история Диогена изменилась. Как вы помните, переходным в его жизни был момент, когда он поговорил с Эмелин. Если Сигурд и Эмелин всю жизнь были вместе и были счастливы, то Эмелин никогда не была на том самом пирсе, где в течение долгого времени сидел Диоген, ожидая возможной помощи, которая должна была радикально изменить его жизнь и сделать его величественным героем духовного мира.

 

***

 

Поскольку не было того самого Диогена, то никто не смог поддержать в его начинаниях Евгения Макаровича Шмелева. Король бомжей основал королевство, но оно быстро развалилось без пресвященного правления мудрого искателя истины. Шмелев не смог доказать себе, что есть более благая цель, чем просто выживание. Тем более, Диоген не научил его многим важным вещам, которые были необходимы для выживания на улице. Король бомжей и его немногочисленная свита умерли на свалке то ли от голода, то ли от холода.

За несколько часов до смерти Шмелев, Швея, Лауреат и Демон лежали в грязи на свалке. Вокруг не было никаких домов. Только грязь, мусор и трупы.

Шмелев плакал.

– У меня ничего не получилось.

Лауреат усмехнулся.

– Плевать. Мы сдохнем.

Он уже не пользовался латынью, потому что это было бессмысленно. К чему ему нужна была латынь, если он даже не мог нормально поесть?

– Я во всем виноват.

– Слушай, король, ты пытался.

– Я не король. Я Женя. Просто Женя. Я не заслуживаю звания короля.

– Действительно. Но ты пытался. Всем остальным насрать на бомжей. Кем бы мы ни были. Докторами наук или мастерами искусств. Всем на нас насрать. Никто не будет решать наши проблемы, кроме нас самих. Ты попытался сделать то, чего не пытался сделать ни один бомж.

– Но я потерпел неудачу.

Швея, Демон и Лауреат обняли Шмелева. Лауреат сказал:

– Спасибо тебе за все.

 

***

 

Не меньшие трудности испытывал Винсент Вуд. Без встречи с Сигурдом он не познакомился бы с Октавией. В итоге это привело к тому, что он спился и попал на улицу. Бедняга Винсент заменил Филолога на улицах города, только вот рядом с ним не было Диогена, который помог бы ему пережить все это. В итоге Вуд заработал пневмонию. Незадолго до своей смерти он лежал на мусорных мешках. Мимо прошла богато одетая Октавия Елизарова. Винсент попросил:

– Девушка, не могли бы вы дать мне немного денег? Пять рублей, на дорогу не хватает.

Девушка развернулась и ответила:

– С бомжами не разговариваю.

– Ну, пожалуйста. Я умираю.

– Мне плевать. Лучше бы все бомжи умерли. Нужно заниматься делом, а не лежать на улице!

– Я занимался, но…

– Никаких но быть не может! Если бы ты занимался делом, то не оказался бы здесь.

– Я не специально. Я занимался делом.

– Значит, плохо занимался.

– Я был филологом!

– Я тоже филолог! И живу богато!

– Но как?

– У меня богатый муж.

– А у меня нет богатого мужа! Я не мог много зарабатывать! И не мог ничего делать!

– Так и умри, нищий! Мужчина должен зарабатывать! Если он не зарабатывает, то пусть отправляется на улицу! Ты заслужил все, что с тобой случилось! Пока!

Девушка ушла. Винсент Вуд задумался над её словами. Он, конечно, знал, что она ничего не понимала и не хотела понимать в его состоянии. Она ничего не знала о его тяжелой жизни, но быть может, в одном она была права: он это заслужил. Хотя, вокруг было огромное количество людей, заслуживших нечто подобное не меньше и даже больше. Но у них были деньги, еда и жилье.

 

***

 

Кристофер Герра и остальные поэты заседали в своем зале на улице поэзии. Стефан Данилов сказал:

– Что-то скучно. Ничего не происходит. Все одно и тоже.

Арчер кивнул:

– Может, устроим концерт?

Саша Блоский покачал головой.

– Хрен. Все это уже было сотни раз. Мы ничего нового не сделали и не придумали. Просто страдаем херней, пытаясь удержать фанатов.

Тима Рыбами улыбнулся.

– Вообще-то, мы помогаем людям.

Моносолова засмеялась.

– Мальчик Тима, ты все еще настолько глуп и наивен? Своей деятельностью ты помогаешь только себе.

Верочка Соскова сказала:

– Я думала, что мы работаем ради любви.

Арчер кивнул.

– Ради любви к славе. Это так. Давайте честно признаем, мы все тщеславны. И мы ничего интересного уже давно не делаем. Когда мы только начинали, у каждого из нас еще что-то было, но мы все это продали ради своих читателей. Мы пишем под них, как бы мы не хотели этого отрицать.

Рыбами прокричал:

– Я пишу так, как хочу!

– Именно поэтому твой стиль деградировал? Именно поэтому ты стал выбирать простые и понятные для толпы тематики?

– Да, я стал проще и мудрее!

– Нет, ты стал наивнее. И ты сломался. Сдался. Как и все мы. Мы не поэты. И мы ничего не сделали для поэзии. Все это мы делали только лишь для себя.

 

***

 

Богдан Георгиевич сидел у себя в кабинете и считал деньги. Он был по-настоящему счастлив, держа в руках эти бумажки. Тем временем к нему двигались двое, желавшие его убить. Это были Андрамелех и Змееносец. Змееносец носил маску Скорпиона и орудовал отравленным кинжалом, а Адрамелех использовал узи. Убийцы пробивались сквозь солдат, пока перед ними не встали двенадцать вооруженных бойцов «Зодиака» в защитных шлемах и полной экипировке. Вперед вышел Овен.

– Змееносец, думаешь. У тебя получится убить нас всех?

Змееносец кивнул.

– Думаю, вы ничего не сможете мне сделать со своими пистолетиками.

Андрамелех достал кинжал. На доспехах зодиакальных солдат были открытые места, по которым трудно было попасть из огнестрельного оружия, но не так сложно с помощью ножа. Два убийцы бросились на двенадцать. Началось невероятное сражение, но слаженная работа Змееносца и Андрамелеха делала свое. Они вдвоем расталкивали противников, а Змееносец по одному наносил удары ядовитым клинком по открытым местам. В итоге все двенадцать бойцов оказались мертвы.

Змееносец и Андрамелех поднялись выше. Андрамелех выбил дверь, а Змееносец, надев маску Стрельца, направил на генерала пистолет. Богдан Георгиевич даже выронил пачку денег.

– Че вы тут делаете?!

Андрамелех ответил:

– Мы пришли тебя убить.

– Обарзели совсем. Я вас ненавижу.

Змееносец снял маску и достал раскладную катану.

– Корольков, ты приговариваешься к смерти за многочисленные преступления против человечества. Тебе есть что сказать?

– Идите в жопу.

– Последние слова, достойные тебя.

Андрамелех выстрелил в голову генерала, а Змееносец отрубил её. После убийства они переглянулись. Андрамелех спросил:

– Что будешь делать дальше?

– Не твое дело.

– Ну, мы же помогли друг другу. Может быть, станем друзьями.

– Не станем. Мне нужна была огневая поддержка. Всех воинов «Зодиака» разом я бы не победил.

– Я бы тоже.

– На этом нашему сотрудничеству подошел конец. Мы сделали то, что должны были сделать.

– Может, убьем еще и его сына? Говорят, тоже скверный тип.

– Не в этой жизни.

 

***

 

Сигурд, Эмелин и их дети сидели за большим обеденным столом. Эмелин улыбалась, а Сигурд был серьезен. Жена спросила мужа:

– Почему ты такой недовольный?

Кёниг ответил:

– Я думаю.

– О чем думаешь?

– Очень неудобный вопрос. О чем-то думаю. Обо всем. О жизни своей.

– И что ты о ней думаешь?

– Что мне хотелось бы большего.

– Так куда еще больше?

– Есть куда! Намного больше. Я мог бы добиться куда большего.

– Ты про деньги? Тебе не хватает денег?

– К черту деньги, дорогая. Деньги – это мусор. Я про свое духовное состояние. Я деградирую. Я чувствую себе ничтожным. Я понимаю, что ничего не значу.

– Ты хочешь поговорить об этом при детях?

– Я устал от всего. Это не моя жизнь!

– Тогда и иди отсюда! Я не хочу, чтобы со мной жил такой глупый эгоист!

 

***

 

Это был еще один плохой вариант, но были и получше. Сигурд, Эмелин и их дети сидели за большим обеденным столом. Эмелин улыбалась, а Сигурд был серьезен. Жена спросила мужа:

– Почему ты такой недовольный?

Кёниг ответил:

– Я думаю.

– О чем думаешь?

– О том, – лживо улыбнулся Сигурд, – что я живу в лучшей семье на свете. Со мной любимые люди. И ничего лучше в жизни мне не светит. Мне кажется, что я прожил лучшую жизнь из возможных.

Эмелин влюбленными глазами посмотрела на мужа.

– Спасибо тебе за такие теплые слова. Я тоже думаю, что живу в лучшей семье на свете. Лучше и быть не может! Дети, вы согласны?

Дети хором ответили:

– Да!

Глава VII: Завершение

Эмелин подошла к Королькову. Депутат спросил:

– Ну и какого тебе?

– Паршиво.

– Девочка моя. Ты что-то совсем расклеилась. Краля, вот зачем ты меня предала? Ты же знала, что в итоге все будет так. Я всегда добиваюсь своего.

Эмелин кивнула. Корольков уставился на нож.

– Какая-то странная кровь.

– А это не кровь.

Лев Богданович был несколько ошарашен таким ответом. Он посмотрел на Сигурда и тут же осознал, что тот был жив, а Эмелин разыграла небольшой спектакль. Депутат попытался поднять направленный вниз пистолет, но нож в одно мгновение пробил ему шею насквозь. Свободной рукой Атталь остановила руку с пистолетом, чтобы депутат уж точно не смог её пристрелить.

Сигурд медленно встал, пока Лев Богданович падал. Филолог расстегнул продырявленное пальто и достал пробитую бутылку от кетчупа. Правда, вместо кетчупа там была какая-то сиропообразная бурда, издалека напоминающая кровь. Кёниг отбросил бутылку и подошел к истекающему кровью депутату. Казалось, что тот был еще жив.

Сигурд спросил у Эмелин:

– Что дальше?

– Трудно сказать. Но мы его перехитрили.

– Кто бы мог подумать, что такой примитивный трюк сработает.

– Мы перехитрили сумасшедшего. Только вот он все еще улыбается. Он умер с улыбкой. Это ужасно…

– Что бы это могло значить?

 

***

 

Стефан Данилов вошел в большую королевскую палатку и надел бомбу. Увидев мигающий на полу планшет, он разбил его ударом ноги. Нажав на детонатор, поэт вышел на улицу. На лице его читалась невероятная печаль. Он готов был расплакаться в любую секунду.

 

***

 

Данилов выбрался из палатки и подошел к Сигурду и Эмелин на расстоянии нескольких шагов. Сигурд спросил:

– Что происходит?

Данилов заплакал.

– Этот ублюдок… Он приказал наемнику убить мою мамулю, если я не сделаю этого. Я должен умереть… Или умрет моя мамуля…

Эмелин покачала головой.

– Никто не умрет. Успокойся. Дай нам разминировать бомбу.

– Нет! Моя мамуля! Моя бедная любимая мамуля! Все в этой жизни я делал ради нее! Я хотел стать поэтом, чтобы она мной гордилась! Если умрет моя мамуля, то у меня в жизни никого не останется! Я люблю её больше всего не свете!

Сигурд опустил голову.

– И чего же ты медлишь? Сразу бы взорвал нас всех.

– Я ищу способ.

– Способ?

– Конечно. Я не хочу вас убивать. Уходите. Прогремит взрыв. Я умру. Вы останетесь живы. Наемник отступит. Свой приказ я выполнил. Мама будет жива…

 

***

 

Прогремел взрыв, который разрушил свалку. Обвалилось больше половины стены, разрушены были почти все дома, а от прекрасной дороги не осталось ничего. Так и было уничтожено великое королевство бомжей, благодаря которому бездомные со всей страны могли рассчитывать на приют.

 

***

 

Все были спасены. Даже Стефан Данилов. Перед тем, как взорвать бомбу, герои отошли на безопасное расстояние. Они наблюдали за взрывом из леса. Кёниг повернулся к Данилову и сказал:

– Мы тебе поможем. Если наемник все еще держит твою маму в заложниках, то мы поможем.

Кристофер заметил:

– Сейчас я никому не помогу. Мы с Королем в тяжелом состоянии.

Король подтвердил:

– Оставьте нас здесь.

Эмелин покачала головой.

– Нужно доставить вас к доктору. Люди отправились к Паучьему озеру, как я понимаю? Мы отведем вас туда. И потом отправимся в город. Используем машину Королькова, если от нее хоть что-то осталось.

 

***

 

Эмелин добралась до машины и подъехала к своим друзьям по бездорожью. Сигурд и Стефан погрузили раненных. Найти народ на берегу Паучьего озера было довольно просто. Сигурд, Эмелин и Стефан выгрузили раненых, оставив их на попечении Лауреата, а потом поехали в сторону Аранео. Выехав на дорогу, Эмелин спросила:

– Где живет твоя мать?

Данилов ответил:

– На улице поэтов. Мы там всегда жили. Сколько себя помню. Потому я и стал поэтом. Моя мама всегда любила поэзию. И я поставил цель стать классиком, только вот ума мне всегда не доставало. Сигурд, я признаю, что все это время был просто бездарным и тщеславным куском дерьма, которому нужно было поддерживать свой имидж, но сейчас все изменилось. Вы помогаете мне в самом важном деле…

Кёниг ответил:

– Ты помог нам. Мы помогаем тебе. Ты просто мог нас убить, но не сделал этого. Это что-то да значит. Мы отвечаем тебе тем же.

– Ох, спасибо вам! Спасибо! Сначала я думал, что не может быть ничего хуже, чем утратить поэтическую славу. Но потом этот ублюдок взял в плен мою мать… Я понял, как сильно заблуждался во всем…

 

***

 

Вооруженный ножом Сигурд, вооруженная пистолетом Эмелин и безоружный Стефан поднялись на нужный этаж нужного дома. Дверь была не заперта. Весь коридор был измазан кровью, а на полу валялись куски от тела матери Данилова. Неизвестно было только местоположение головы. Герои медленно прокрались в спальню. Голова пожилой женщины стояла на телевизоре. Наемника не было.

Стефан испуганно прижался к стене. Его трясло от всего, что он тут видел. Он достал нож и нанес удар по спине Эмелин. Девушка упала. Сигурд повернулся, но было уже поздно. Данилов пронзил ему бок. Забрав оружие у обоих, он положил их на кровать и начал рассказ.

– Я пришел в гости к своей матери, мы пили чай. Лимон, мята, приятные разговоры о творчестве Ахматовой и Цветаевой. Их моя мама очень любила.

Сигурд пытался придерживать свою рану, смотря то на себя, то на Эмелин, уже почти потерявшую сознание. Данилов продолжал:

– Прозвенел звонок. Я открыл. Мощный кулак отправил меня в нокаут в то же самое мгновение. Когда я очнулся, то был привязан к этой самой кровати. Напротив меня стоял Лев Богданович Корольков. В руках он держал нож для разделки мяса. Сначала он отрубил моей матери палец, приговаривая, что это он делает из-за вас, из-за вашего предательства, из-за моего предательства. Он отрубил ей все пальцы на руках и ногах, а потом начал отрубать конечности, уже используя пилу. Большую часть времени она была в сознании. Рот у нее, конечно же, был завязан, но её вой все еще гудит у меня в голове.

Кёниг спросил:

– Так почему ты решил нас убить?

Данилов пояснил:

– Потому что все это из-за вас. Все началось с того, что одному бомжу просто не хотелось умирать. Он был готов извести полгорода, лишь бы выжить. Из-за него умерли все лучшие поэты страны, а оставшиеся потеряли и без того шаткий авторитет. Потом смерть моей матери. Это был перебор.

– Не я её убил.

– Но она умерла из-за тебя. Стоило тебе умереть чуть раньше, она была бы жива. Стоило тебе умереть в самом начале, все осталось бы так, как и было. И что теперь? Скажи, что дальше? Вот ты пережил всю эту историю. Ты пережил её, пожертвовав жизнями Винсента Вуда, своей дорогой Октавии Елизаровой, Змееносца, Арчера, Пегаса, Рыбами, Моносоловой и Сосковой. Каково тебе? Почему ради какого-то обыкновенного бомжа все эти люди отдали свои жизни?

– Я не знаю.

– Ты должен заплатить.

Данилов взял тот самый нож, который Эмелин подарила Сигурду. Сначала он подошел к Атталь и снял с нее амулет. Намотав амулет на ручку ножа, он посмотрел в глаза девушке.

– Ты была женой самого конченого ублюдка и любовницей самого жалкого бомжа.

Эмелин уже почти ничего не слышала. Все и так расплылось у нее перед глазами. Сигурд попытался встать, но Данилов успел вонзить нож в Атталь. Он пробил ей сердце. Только после Кёниг поднялся на ноги, держась за свою рану.

– Что ты делаешь?! – спросил он.

Данилов показал на голову матери.

– Корольков заставил меня самостоятельно отрубить её голову, приставив к затылку пистолет. Я отпилил голову собственной матери, потому что ты свел с ума этого и без того безумного депутата.

– Убил бы только меня… Зачем Эмелин?

– Чтобы ты почувствовал мою боль перед смертью. Ты должен был узнать, что это значит. Ты должен был потерять человека, которого любишь.

– Ты решил забрать второго?

– Ты про Октавию? Ах, ну, Октавия – это одно. Это твоя новая любовь, с которой ты познакомился несколько лет назад. В общем, да, потерять её было тяжело, но посмотри на труп Эмелин. Ты знал её с самого детства. Каково тебе теперь?

Сигурд закрыл глаза и представил, как они могли бы провести жизнь вместе. Из его глаз брызнули слезы, когда он их открыл.

– Знаешь, Данилов, ты тоже сошел с ума.

Стефан засмеялся.

– Ну, я хотя бы не заставляю тебя распиливать её на кусочки. За это ты можешь меня поблагодарить!

Сигурд опустил голову. Сначала Кёниг хотел бороться, но после всего, что случилось и было сказано, он просто сдался. Оторвав руки от раны, бомж сделал медленный шаг вперед.

– Убей меня.

Данилов с недоумением посмотрел на Сигурда.

– Что?

– Убей меня, говорю!

– Но…

– Убей меня! Все кончено. Ты должен меня убить!

Данилов оцепенел. Он ожидал, что Сигурд будет сопротивляться до самого конца. Это сопротивление вызывало сильную неприязнь к Кёнигу. Но Стефан не ожидал, что Сигурд будет просить убить его. Бомж подходил все ближе и ближе, повторяя:

– Убей меня! Убей меня!

Динилов отступал.

– Да что с тобой? Ты должен продолжать бороться. Ты должен делать это вопреки чужим смертям! В этом и есть суть Сигурда Кёнига!

– В этом была его суть. Убей меня. Все кончено. Мне пора объединиться со вселенной. Будет ли это пустота, ад или перерождение – какая разница? Эта самая жизнь просто невыносима без людей, которых я лишился. Не видать мне просветления в этой жизни. И моя благородная цель не может быть выполнена. Убей меня. Этим самым ножом. Давай.

Данилов уперся в стену. Сигурд продолжал приближаться, повторяя всего два слова «убей меня». Наконец-то он подошел вплотную и взялся за руки Данилова. Подняв их, он направил кинжал, подаренный Эмелин, прямо себе в шею, чтобы умереть наверняка. Его глаза, рубиново-карий и аквамариново-голубоватый, в течение нескольких секунд пристально смотрели на Данилова. Они будто бы читали его душу. Кровь полилась изо рта Кёнига, и только тогда он упал.

Стефан долго стоял без движения, не меняя того положения, в котором он только что убил Сигурда. Когда поэт пришел в себя, он перерезал себе вены. Некоторое время он все еще был жив. Последние секунды жизни он потратил на то, чтобы положить нож на грудь Сигурда, а амулет надеть на шею Эмелин. Когда все было сделано, поэт упал на пол. Жизнь покинула его.

 

***

 

За несколько дней бомжи восстановили свое поселение, только уже на берегу озера. Конечно, до былого совершенства казалось далеко, но жить можно. Простые домики, места для костров и много чего еще. Король бомжей восседал на деревянном троне. Рядом с ним сидели Кристофер и Лауреат. В поселение на носилках доставили три тела: Сигурда, Эмелин и Данилова. Бомжи еле-еле смогли договориться с полицией и врачами, чтобы те отдали тела именно им. Тела были накрыты черной тканью. Их поднесли к трону Короля и поставили напротив него.

Кристофер покачал головой.

– Безумие, ужасное безумие.

Шмелев кивнул.

– Может быть, и не такое безумие. Сигурд Кёниг научил нас многому. Он продолжил следовать по пути, намеченном Диогеном. Он преподал мне множество уроков. Надеюсь, он больше никогда не вернется в эту сансару. Надеюсь, он освободился от безумного круговорота боли. Я считаю, что он выполнил свою благородную цель, и его история послужит уроком для всех, кто её услышит. Спасибо тебе, Сигурд Кёниг. И тебе, Эмелин Атталь. Покойтесь с миром, а мы будем двигаться дальше. Будем двигаться к миру, в котором жизнь бездомного будет цениться не меньше, чем жизнь любого из членов общества. Мы будем стремиться к миру, в котором люди начнут понимать, что бездомным может оказаться каждый. И мы будем стремиться к миру, в котором отсутствие дома – это все еще не конец, и для некоторых даже начало для нового мироощущения.

Кристофер спросил:

– А что с поэтом?

– Он не заслуживает упоминания. Как и большинство поэтов, он просто маленький человечек, живущий в иллюзии собственной избранности.

 

***

 

Вскоре Сигурда и Эмелин похоронили на одном из лесных кладбищ. Бомжи очень сильно постарались, и сделали для них большие надгробные плиты. Кёниг и Атталь лежали в одном гробу, повернутые лицом друг к другу, а между ними находились амулет и нож, которыми они обменялись в далеком детстве. На их похороны собрались все жители королевства и многие бомжи из Аранео, знавшие Сигурда. Справа был похоронен Змееносец, на чьем могильном камне были высечены все зодиакальные знаки, окружавшие знак «Змееносца», находящийся в самом центре. Слева был похоронен Диоген, на могильном камне которого было написано «борись, особенно когда ты бездомный». Эти слова Диоген однажды сказал Королю бомжей. В итоге эти четверо, Сигурд, Эмелин, Змееносец и Диоген, стали символами королевства, вдохновляющими бездомных на новые подвиги и невероятные свершения.

Королевство разрасталось и становилось все богаче. Бывшие бомжи начали жить лучше, чем живут остальные русские люди, потому что их Король делал все ради этого. Все больше и больше бомжей собиралось на севере Аранео. И их уже нельзя было назвать бомжами. Они жили довольно неплохо. И многие жители России бросали все, чтобы оказаться в королевстве бомжей, которое стало своеобразной сказкой для бедных и голодающих, для делающих бессмысленную работу ради выживания по восемь часов в сутки пять дней в неделю. Жители свободного королевства понимали, что для выживания нужно работать намного меньше и что жестоко ради мизерных благ заставлять человека тратить большую часть своей жизни ни на что. Сколько же парадоксов создает такое положение дел? И сколько проблем еще будет создано, если ничего не изменится?