Пролог: битва на Содденском холме

Сага о Тейгре, ведьмаке

Трисс ещё секунду назад видела живую подругу. В следующее мгновение то, что было Астрид Литтнейд Асгейрфиннбьорнсдоттир, облепило раненую. Девушка потеряла сознание.

Нильфгаардцы сняли чары невидимости. Их было двое — мужчина и женщина с коротко стриженными чёрными волосами.

— Можно было бы и погуманнее, Хайнрих, мясник ты эдакий, — презрительно буркнула Фрингилья Виго.

— Главное, что работа сделана, — отрезал он.

— Мы убили почти столько же магов, сколько в нашем отряде. Кажется, остался ещё один чародей или чародейка. Тогда северяне окажутся вовсе без защиты, — Фрингилья рассматривала то, что осталось от Литты Нейд. И мускул не дрогнул на её лице.

За спиной у них открылся телепорт. Оба развернулись, чувствуя враждебную энергию. Из портала вылетела острая, как бритва, ледышка, снеся Фрингилье голову. Хайнрих отскочил в сторону и выстрелил в зияющую дыру дезинтеграционным заклятием. Портал взорвался и исчез, но второй возник возле лежащей без чувств Трисс. Оттуда выскочила Йеннифер.

Фиалковые её глаза были полны жажды мести, а волосы развивались на ветру, засыпаемые снегом.

Нильфгаардец едва успел заслониться энергетическим щитом, когда в него ударил электрический разряд. "Чёрный" понял, что ему не справиться со столь могучим противником, и перед тем, как сбежать, он вложил максимум сил в заклятие. Он подло направил его на подавшую признаки жизни раненую северянку. Йеннифер пришлось спасать себя и подругу щитовыми чарами. Заклинание нильфгаардца с грохотом разлетелось о преграду. Сам он бросился к проходу в частоколе, за которым, видимо, были его камрады.

Йеннифер телекинезом вырвала из земли один из кольев и рявкнула формулу. Кол развернулся в воздухе и с гулким чавканьем пробил Хайнриха насквозь. Тот упал на колени и так и остался сидеть, навалившись на массивную заточенную деревяшку. От заострённого жала и до спины убитого на колу были внутренности.

Чародейка обернулась к подруге. Трисс шевелилась, её всю трясло от холода. Йеннифер деловито диагностировала состояние её внутренних органов и с облегчением обнаружила, что прямой угрозы жизни раненой сейчас нет.

И в этот момент она почувствовала обжигающую, страшнейшую боль в глазах, которая наросла за доли секунды! Йеннифер завизжала прижав ладони к глазницам. Из них потекла кровь.

— Как тебе? — крикнула Фрингилья Виго. Она вышла из-за частокола, воздев правую ладонь вверх, будто нечто сжимала и хотела раздавить.

— Ты думала, что одна искусно владеешь иллюзией? — злорадно усмехалась нильфгаардка. Но докончить начатое не успела, почувствовала приближение чего-то невероятно мощного. Фрингилья решила не дожидаться неприятностей и вскочила в открытый телепорт.

Йеннифер вздрагивала всем телом. Овладела собой, обезболила глазницы. Послышались шаги нескольких человек. Знакомые голоса.

— Вот они, сюда! — это Филиппа Эйльхарт.

— Оххх, ты цела, Йенна? — спросила Сабрина Глевиссиг, — Клянусь, сейчас они заплатят...

— Спокойно... Чёрт! — выругался Вильгефорц. На него смотрела чародейка в чёрном и белом, глаза её были сварены, словно яйца вкрутую. Склера с кровью стекала по щекам. Рядом лежала полураздетая, обгоревшая Трисс Меригольд.

Вильгефорц резко встал и переглянулся с другими прибывшими на помощь магистрами магии. Они дружно подняли руки к небу и голос в голос произнесли сложнейшую формулу...

...

— Вольф! К северянам прибыли архимаги! — крикнула Фрингилья, приземляясь рядом с командиром отряда.

— Откуда? Как вы их проглядели?! — взорвался Аксель Вольф, — Немедленно вызывай всех оставшихся сюда!

Фрингилья кивнула и исчезла.

— Йозеф, Морган, Готлиб! Давайте-ка займём кое-чем наших гостей...

...

По ту сторону частокола раздалось жужжание. Оно всё множилось и нарастало. Сабрина Глевиссиг договаривала последние слова сверхмощного заклинания, когда в небе появились десятки огромных ос. Были они размером с кошку, иные даже с собаку.

Крайний слог сорвался с губ Вильгефорца и остальных. И огромная, размером с дом, шаровая молния покатилась по полю туда, где предположительно сидели "чёрные" маги.

— Злобесово отродье! — взревел чародей Феркарт, — Вот же уроды!

— Стоило ожидать неконвенционного оружия, — свирепо бросила Францеска Финдабаир.

Рой ос кинулся на чародеев. В следующие мгновения небо над Содденским холмом полыхало от вспышек...

...

Прямо на неё катился чудовищных размеров электрический шар. Только что он был там, где сидели Вольф, Йозеф, Морган и Готлиб — казалось, она видела, как их обратило в пепел, — а сейчас приближался к ней. Чародейка успела открыть телепорт и исчезнуть в нём за долю секунды до того, как молния поглотила бы её.

А вот первый эскадрон бригады "Наузикаа" удрать не смог. Молния прокатилась сквозь строй, испепеляя людей и лошадей, оплавляя оружие и доспехи. С треском и грохотом шар прочертил чёрную борозду сквозь отведённые в тыл два пехотных полка. Там, где он только что был, остался лишь прах.

Браге ван дер Хиден, герцог Геммерский раскрыл рот от изумления. Он с офицерами находился на опушке Мехунского леса и наблюдал, как в мгновение ока был уничтожен центр его армии. Через несколько минут раздался взрыв, от которого дрогнула земля, и в четырёх милях от поля боя поднялся в небо жирный столб дыма. Пылал лагерь имперцев.

...

Слева донёсся грохот. Дерущиеся на мгновение замерли. Первыми опомнились скеллигцы и радостно завопили "ЭЙСТ!". Добиваемые ими арбалетчики и лучники бросились спасать себе жизни. Впереди них бежала лёгкая кавалерия из Мехта. Дружинники, аэдирнцы и Вольная компания преследовали бегущих врагов.

"Одиннадцатый, двенадцатый, тринадцатый...нужно больше!", — успевал только подумать Кнут Брокварссон, рубя врагов налево и направо. Он хотел забрать не меньше двадцати жизней за погибшего сына.

...

Марксман Болтон уклонился от удара нильфгаардской алебарды, прыгнул вперёд и вспорол "чёрному" пузо. Лирийцы хоть и понесли немалые потери от магического огня, всё же значительно превосходили числом прорвавшихся нильфов и уничтожили их без остатка.

Метель прекратилась, облака стремительно разошлись после серии взрывов где-то по нильфгаардскую сторону холма, от частокола. Снова выглянуло солнце. И тут люди увидели пикирующих на них гигантских ос. Насекомые впивались в шлемы челюстями, под ужасающие вопли пронизывали жалами спины и животы лучников, затем снова поднимались в небо и пикировали вновь.

Рядом с Вандергрифтом осталось двое. Сил драться уже почти не осталось. Противники тоже устали. Тогда-то коннетабль увидел подоспевших реданцев, которые ударили имперцам во фланг. А из тыла, со стороны переправ через Яругу приближалась хоругвь Яна Наталиса, с ними содденские и вердэнские пешие ополченцы.

Король Фольтест наблюдал за бойней, бессильно усевшись на труп своего коня. Он тяжело дышал. Взгляд его лёг на какой-то предмет. Государь охнул, но поднялся. У его ног лежало королевское знамя Темерии. Чтобы его взять, пришлось свалить в сторону пару тел. И когда ткань затрепетала в латной перчатке, Фольтест поднёс его к губам.

— Победили.

Сабрина Глевиссиг выглядела немного растрёпанной. Францеска Финдабаир, эльфийка, как ни в чём ни бывало поправляла макияж. Филиппа Эйльхарт переговаривалась с Рэдклиффом из Оксенфурта, а Вильгерфорц — с Артаудом Террановой. Феркарт накладывал чары на Йеннифер прежде, чем её унесли на носилках, прямо вслед за Трисс Меригольд.

Визимир подошёл к ним и... поклонился в пояс, после чего пожал Вильгефорцу руку. Обошлись без слов.

...

Егерь Ритварс Варнас копался в рассыпавшихся бумагах в штабной палатке. Лагерь "чёрные" оставили всего пару десятков минут назад. Реданская разведка ворвалась следом, надеясь захватить пленных, добычу и документы.

Но большая часть лагеря сгорела, кругом валялись обугленные тела пажей, оруженосцев, наёмных работников, конюхов, кузнецов, маркитантов. Словом всех тех, кто обеспечивал нильфгаардский армейский каток, так неуклюже откатившийся назад в Цинтру.

Среди обрывков записей, которые писари не успели сжечь, егерь обнаружил на первый взгляд неприметный лист. Квартирмейстер отчитывался о количестве койко-мест в палатках к исходу текущих суток. В глаза разведчику бросилась цифра — до десяти тысяч человек боевого состава.

— Но самое большее, что мы видел — семь с половиной, восемь тысяч... Выходит, нильфы получили не все подкрепления? — вслух подумал он.

Эйлейфра нигде не было видно, хотя доспехи на нём были достаточно приметными. Ярл перелез через брошенные телеги и решил пройтись вдоль них. Когда он добрался до правого края укрепления — если смотреть с позиции скеллигцев, — то ему почудилось некое шевеление. Меч мгновенно вылетел из ножен, а щит переместился со спины в руку.

— Кхе, кхе, ой, крепко же мне вломили, — размышлял кто-то из-под телеги.

— А ну, покажись! — повелительным тоном сказал Кнут.

Рядом на кровати лежала Трисс. Ожог не болел, заботливо замазанный целебными снадобьями. Но повернуться на живот чародейка всё же не могла. Она прислушивалась к звукам пьяного триумфа, царившего за пологом.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Трисс несколько минут спустя.

— Паршиво, — буркнула Йеннифер, — Не думала, что готова заплатить такую цену за то, чтобы дворяне и наёмники знатно набрались.

— Думаешь, Нильфгаард на этом успокоится? Ну, после сегодняшнего разгрома?

Черноволосая чародейка фыркнула:

— Пора тебе в политику, чтобы перестала быть настолько наивной. Императора только раздразнит сегодняшнее дело. Для него это звонкая пощёчина. Но не более.

— Потери в имперском войске ужасающие! — заметила Трисс.

— Да, дорогая. Однако, вознесись на государственный уровень. И обдумай то, что произошло. Сколько Север собирал войска? Месяца четыре. Пришло не более шести-семи тысяч человек. Под какие гарантии, какие обещания? Я знаю, что Фольтест соблазнял своих дворян протекторством над Содденом и Бругге, обещал купцам дорогу на южные рынки, если они поддержат его и дадут денег. Похожее происходило в Редании. Каэдвенцы и аэдирнцы пришли пограбить, Ривия и Лирия сослала к нам наиболее буйные головы из отпущенных крестьян, которые остались без земли и ушли в вольные стрелки, бандитствовать по лесам. Короче говоря, сильнейшим людям Севера пришлось очень покрутиться для того, чтобы в нужное время в нужном месте возникло какое-никакое воинство. Завтра все они разбегутся вновь по углам, примутся за старое.

— А Эмгыр? — слабым голосом промолвила Трисс.

— Эмгыр тянет земли под себя, равняет всех под один закон и порядок. Ужасный, но порядок. И он ещё вернётся, помяни моё слово. Теперь же, если ты не против, я вздремну.

— Выздоравливай и добрых снов, — пожелала Трисс подруге.

Она и сама собиралась уже сомкнуть глаз, но ужасно хотелось повернуться на живот. "Как всегда, хочется сделать то, чего нельзя именно сейчас", — с грустью подумала она.

Помучавшись какое-то время и послушав, как мерно дышит Йеннифер, не смотря на тяжелейшую рану, Трисс попросила служанку вывести её наружу. Та кивнула и усадила чародейку на колоду у палатки, укутав в тёплую шаль.

Спереди поступила команда на остановку и ночлег. Отто фон дер Фюрстенберг повторил команду своим людям, — их осталось четверо, — после чего тяжело слез с коня. К нему кинулся паж, чтобы помочь. Дворянин буквально повалился на землю и велел готовить постель рядом. Слуга в скором времени нарубил веток, расстелил на них попону, матрас и положил подушку.

Было начало ноября, ночами холодало, иногда даже выпадал снег. Марксман потягивал ривийское фруктовое. Выдали жалованье, прибавили в честь победы, поэтому лучник отправился покутить в корчму, где его, как ветерана, собрались послушать добропорядочные бюргеры.

На прозвучавшую реплику Джон Болтон хитро сощурился:

— Не считал. Но вы можете представить сколько, если скажу, что в моём колчане осталась всего одна стрела. Всего же нас там было тысяча триста человек. А в колчане двадцать четыре стрелы.

Купец что-то прикинул в уме:

— Да... Тридцать тыщ "чёрных", выходит угробили?

Ветеран пожал плечами.

— Пожалте, милдарь, выпейте ещё кружечку за наш счёт! С уважением!

— Благодарю, — отвечал лучник, провожая собравшихся милейшей улыбкой.

Всё время, пока он беседовал, на него поглядывал один краснолюд из компании, что сидела поодаль. Когда зеваки отошли, к лучнику подошёл этот самый крепыш:

— Шелдон Скаггс.

— Джон Болтон, — кивнул марксман.

— Ну и заливаешь же ты дружище. Какие тридцать тысяч? Какие сто тыщ комбатантов? Я же сам под Содденом был, мы этот частокол строили.

— Да конечно это ерунда. Просто пойми, что за две тысячи триста восемьдесят семь убитых никто пиво не поставит. Любят люди большие и круглые цифры, понимаешь?

Краснолюд усмехнулся:

— Ох, ловкаааач.

— Ну так. А историки и так запишут, что мы добрую треть армии императора разбили. Всяк при своём остался, все довольны.

7

На улице уже была глубокая ночь. Тёмная апрельская ночь. В очаге тлели угли, на стенах плясали блики.

—...и живём мы теперь в ожидании, когда "чёрные" вернутся. А пока они сидят за Яругой, можно спать спокойно, — закончил рассказ ярл Кнут.

— Ты каждый раз по-новому говоришь. Теперь хоть знаю, откуда у нас взялся Хууб, — заметил Удальрик.

— Сразу всё не вспомнишь, так много произошло в те дни. Ну, ступай в кровать, — пробубнил отец сыну, допивая из рога эль.

...

На следующее утро Удальрик собрал стадо. С ним шли Свейн из деревни Хов и Бьярни, сын Торкеля, соратника ярла. Не торопились, да и гнать овец было хлопотно.

Тем не менее, к обеду прибыли на выгон. Ещё какое-то время спустя подошли к пастушьей хижине, где предстояло провести два месяца. Из дымохода чадило.

Парни были готовы к такому — объявленные вне закона и изгнанные из кланов старались забраться подальше от людей. С ними ухо надо было держать востро, так как терять пропащим было нечего.

Сбросили поклажу на землю. Бьярни положил стрелу на тетиву, Свейн, как побывавший в бою, пошёл осматривать дом сзади. Удальрик прислушался: внутри никого не было. Он огляделся.

Выгон располагался между отрогами, здесь была только трава и ни кустика. Ниже были скалы, спускавшиеся к морю.

— Похоже, ни души. Войдём? — спросил товарищей Удальрик.

— Давай, — подбодрил Свейн, завершив обход.

Отворили дверь и вошли. Удальрик замер — у очага стоял незнакомец и следил за котелком на огне. Рядом стояли два меча.

— Гостями будете? — спросил человек.

— Смотря, кто ты сам таков, — бросил через плечо Удальрика Свейн и тоже зашёл в комнату.

Человек обернулся. Был он среднего роста и крепок, в рубахе, серых штанах, но босой — по-домашнему. И всё было бы обыкновенно, кроме страшных шрамов, избороздивших лицо, да мерцающих жёлтых глаз. На шее у незнакомца висел амулет в форме кошачьего черепа.

— Я Тейгр, ведьмак, — представился человек.  

 

 

Сага о Тейгре, ведьмаке

Пролог: битва на Содденском холме

1

Свинцовые перистые облака покусывало за краешки малиновое зарево. На Спикероог опускался апрельский вечер, лёгким морозцем напоминающий о недавно ушедшей зиме. Солнце некоторое время назад скрылось за горным хребтом на западе, иссиня-чёрные тени мгновенно поглотили деревню Сворлаг, создавая особое северное настроение. Жители завершали работы, дабы быстрее оказаться у очагов и отъесться на ночь глядя.

Юный Удальрик, сын главы клана Броквар, которому только стукнуло пятнадцать, ещё раз осмотрел собранные вещи прежде, чем приторочить к заспинной раме с лямками для плеч: два одеяла, сменную пару обуви, топор, нож. Нужно было ещё наполнить мешок провизией, захватить горшки с водой и крупой. Рядом он сложил копьё, щит с рисунком клана Броквар и боевой топор. Оглядев снаряжение ещё раз, Удальрик хмыкнул и прислушался. В доме, кажись, никого. Отцу завтра плыть куда-то по делам, вот и вышел с распоряжениями, мать направилась проведать жену кузнеца, младший брат Акки, вероятно, бегает где-то с мальчишками. Пора бы заглянуть на кухню. Сердце застучало чаще.

Тихо пересёк главную залу и появился на пороге кухни. Навстречу повеяло приятным теплом, ласково обдавшим грудь и плечи под свободной льняной рубахой. Возле очага, что посередине комнаты, ловко двигалась служанка лет пятнадцати-шестнадцати — мать Удальрика Хельга недавно взяла её на работу.

— Вечер добрый, Сигрид.

Служанка обернулась через плечо. Она была на голову ниже Удальрика, светло-русая, с мягкими чертами лица, в светлой серой рубахе до щиколот, поверх которой было длиннополое тёмно-серое платье, смахивающее на фартук. Рукава рубахи были закатаны, девушка встряхивала горшочек.

— Ох, господин, ну и напужали вы меня! Я вот вам маслица сбиваю в дорогу, едва из рук не выронила! — хихикнула девица, отворачиваясь.

Удальрик неспешно подошёл. В груди застучало чаще, а щёки загорелись. "Наконец-то миг, когда никого нет рядом", — подумал он.

— Спасибо, Сигрид, не одной сушёной рыбой давиться в дороге.

— Да уж, вам, наверное, помёрзнуть придётся... — служанка слегка потупилась.

— До начала лета мой черёд овец пасти. Жить в хижине, круглый день на ногах, носиться за стадом по ту сторону гор, — парень протяжно вздохнул, а сам скользнул взглядом по спине девицы, — Вспоминать буду твою стряпню с удовольствием.

С этими словами он положил руку ей на локоть. Девушка отпрянула, поставив масло на стол:

— Что это вы, господин? — казалось, она была недовольна и смущена одновременно, но в синих глазах мелькали задорные огоньки. Или это угли в очаге попыхивали.

Удальрик ухмыльнулся:

— Приходи за дом после ужина. Попрощаться.

— Зачем это?

— Ну как же? Два месяца в сторожке куковать, со мной только пара пастухов будет. Женщин нет, некому ужин сделать, некому рядом прилечь.

— Горе какое, вот вы и заставьте пастуха вам койку греть, — нахально съязвила служанка и упорхнула к столу. Удальрик прыснул и смачно шлёпнул девку по жопе, сжав приятную мягкость пальцами. Сигрид охнула, паренёк развернул её к себе и заключил в объятия. Брови его сошлись на переносице.

— Шалишь, — шепнул он. Руки девушки легли ему на плечи, а из декольте пахнуло одурманивающим ароматом женского тела, смешавшимся с запахами муки, молока и дров. Лица их были так близко, что Удальрик разглядел пушок на щеках служанки. Она не отстранилась, дала привлечь к себе. Сын ярла не слишком умело, по-юношески, зацеловал её губы и щёки.

В этот момент послышались шаги. Молодые резко отстранились, Удальрик схватил горшок с маслом, будто за ним зашёл, а Сигрид отвернулась к столу.

На кухню ворвался коренастый чернобородый мужчина. Кнут Брокварссон, ярл клана Броквар. Без слов поманил сына и вышел за дверь. Отрок скис и поплёлся следом.

Сигрид съёжилась, ожидая услышать ругань, но до неё долетел смех из жилых комнат, куда ярл увёл своего отпрыска.

— Ха-ха-ха, с каких это пор ты взялся помогать на кухне? — хохотал отец, — Видел бы себя! "Я масло сбиваю, батенька, а то служанка притомилася!".

Удальрик стоял пунцовый, как свекла. Ярл посерьёзнел:

— Чем к прислуге домогаться, снаряжение проверил бы.

— Уже сделал.

— Ещё проверь! По ту сторону гор, в долине, у тебя только то, что из дома возьмёшь. В сторожке запас стрел... Мда, вижу, тратить их было бы не из чего — лук ты взять не додумался!

— Лук будет у Бьярни, я возьму копьё! — пытался оправдаться парень.

— Копьём от сирен не шибко отобьёшься, а из лука — другое дело! Давай смотреть ещё раз.

Мужчина досконально проверил снаряжение сына, вплоть до заточки ножа. Нашлось, что исправить.

— Пастухи отвечают за стадо обеих деревень. Ведьмаки, конечно, навестят побережье, уничтожат гнёзда рыбобаб, но расслабляться не стоит. У нас проблемы с Ан Крайтами, делим рыболовные места. Завтра поеду на переговоры в Каэр Трольде, меня не будет с неделю. Поэтому если что хочешь спросить, то давай сейчас.

— Ты готовишь меня будто на битву какую. А ведь это всего лишь выпас овец, — Удальрик заметил, как после этих слов отец на секунду задумался.

— Победа любит подготовку, особенно, когда в первый раз принимаешься за важное дело, — буркнул Кнут Брокварссон.

— Победа любит подготовку... Как под Содденом было?

Бонд нахмурился.

— Забирай провизию, укладывай. К девке не лезь, а то возомнит лишнего, — тихо, но жёстко сказал он, — Сигрид к тебе сейчас как к равному относится, как к мальчишке. А ты — сын ярла, тебе предстоит первое дело взрослого мужчины. Вернёшься с него, тогда и будешь гулять.

— Расскажи про Содден — настаивал сын.

— Уже не раз рассказывал.

— Ещё расскажи.

— На ночь. Сейчас собирайся.

После ужина ярл уселся у очага в большом зале и стал натирать воском меч. Удальрик пристроился рядом.

— Ну, слушай...

2

Более двадцати лет назад король Скеллиге Эйст из клана Тиршах оказал большую услуг королеве Цинтры Калантэ, после чего они обвенчались. Эйст повелел, чтобы каждые два года кланы по очереди высылали к нему в Цинтру молодых и сильных воинов для службы в дружине. Попасть в неё считалось за честь и большую удачу. Бойцы отправлялись на континент, обучались грамоте, письму, назаирскому наречию нильфгаардского языка. Король не жалел личных денег на доспехи, оружие и коней.

Да, не удивляйся, это здесь, на островах мы бьёмся друг с другом небольшими отрядами в несколько десятков человек, пешими, по старинке выстраивая стену щитов. На Большой Земле уже лет пятьдесят воюют конными, потому как и место есть, где разгуляться, и богаче живут.

Наши парни выучивались конной сшибке на копьях, владению шпорами. В пешем строю освоили длинные пики в два человеческих роста, которыми только и можно в сомкнутом строю остановить удар бронированных всадников. На островах мы носим кольчуги, да и то те, кому по средствам, часто бывает, что добрый человек может позволить себе лишь шлем да топор. Король Эйст одевал нас в пластинчатую броню, каковая держала и стрелы, и меч.

Хорошие были времена. Мальчики, вроде тебя, женились на местных девушках, привозили их домой потом. Бывало, что и в Цинтре оседали, предпочитая виноделие морскому разбою с рыбным промыслом.

В 1262 году закончилась та жизнь, навсегда закончилась. Весной из Назаира побежало много народу, предупреждая о небывалой по численности армии, что встала на постой в соседней Меттине. Королева Калантэ тут же разослала призыв о помощи ко владыкам Севера, но те заняли выжидательную позицию. Собрали общую армию из охочих до войны людей — рыцарей, наёмников, — и встали в Бругге, якобы для нашей бодрости духа.

Король Эйст скликал цинтрийских дворян в столицу на смотр. Явилась разве что половина — стояло жаркое лето и многие предпочли откупиться, чтобы не отрываться от ухода за виноградниками. Ополчение из крестьян собрать тоже получилось плохо, хозяева не хотели отпускать батраков. Итого набралось тысячи три пеших, семь десятков рыцарей с оруженосцами, да прислугой, почитай две сотни конных. И нас, дружинников-гвардейцев две сотни. Старые товарищи, кто после службы остался жить в Цинтре, тоже откликнулись. Единственные, кто сообразил вывезти семьи к родне на острова и распродать добро. Таких набралась ещё сотня. Вот и всё войско.

Чёрные хлынули через перевал в горах Амелл в конце сентября. Урожай почти собран и лежит по хранилищам, но его ещё не успели продать или употребить. Торговцы готовятся сорваться на ярмарки, батраки чают завершение сезона, дворяне откупоривают бутылки.

Армия короля Эйста уже месяц как стояла в долине Марнадаль, закрывая перевал. Многие рыцари подумывали отъехать в поместья, чтобы поспеть к весёлой осенней поре сытости и благополучия. Нильфы атаковали внезапно.

Войско чёрных было тысяч двадцать — это только то, что было видно с нашего левого фланга. Дружина со Скеллиге должна была прикрывать восточную дорогу, которая уходила в Содден, а большая часть ополчения и дворянская конница закрывали западную дорогу на столицу королевства.

В войсках императора было много наёмников из разных провинций, в том числе кочевые конные лучники. Они засыпали стрелами западную позицию, а когда знать сорвалась в атаку, то отступили, уступив место своей тяжёлой кавалерии. Такой тактики я никогда не видел до того. Конная схватка на копьях носит мимолётный характер. Лошади начинают тормозить, не желая столкнуться, поэтому перед самым ударом сила его падает. Линейный строй может разорваться — у кого появится разрыв, тот и проиграл. Стороны сходятся и расходятся до тех пор, пока кто-то не дрогнет. Чёрные были выдрессированы великолепно. Две сотни конных вышли на две сотни цинтрийцев, ударили и отошли в порядке на юго-запад, то есть вбок. Вслед отходившим на исходную дворянам Цинтры ударила следующая волна в двести нильфгаардский латников, а за ними наготове была и третья.

Не потребовалось. После второго удара знать сине-жёлтых побежала с поля боя. Король Эйст организовал заслон из пикинеров ополчения и выдержал ещё одну волну кавалерийского катка. Проклятые нильфы и тут легко справились — откуда ни возьмись возле Эйста возник вражеский маг и убил его злокозненно, тут же испарившись. Ополчение бросилось врассыпную, его преследовали конные лучники и рыцарство. Пехоту и собственных стрелков нильфы даже с места не двинули.

Как же нам удалось выжить? Очень просто. И сейчас, Удальрик, я скажу тебе кое-что, о чём надо помалкивать при людях из других кланов.

Дружиной руководил брат короля — Бран Тиршах. В начале сражения мы отбили атаку лёгкой кавалерии из Мехта. После второй волны чёрной конницы, когда цинтрийские всадники бросили центр поля, Бран скомандовал нам отойти по восточной дороге. Мы в порядке отступили. Нам думалось, что мы действуем согласно плана сражения, но вышло совсем иначе. Вскрылось это довольно скоро.

...

Дорога петляла между побуревшими пиниями, уводила дружину всё дальше от Марнадаля. Четыре десятка конных и около двухсот двадцати пеших. Бесчисленные оттенки красного, рыжего и жёлтого пламени, пожиравшего растительность в эту осеннюю пору, радовали глаз. Трава по полям вокруг и кустарник темнели глубоким зелёным.

С запада доносился запах гари. Там в небо поднимались столбы дыма. Тигг, Аттре, Хочебуж, Четыругл. Особенно жирный виднелся со стороны Цинтры.

Воинство шло уже третьи сутки. Порядок сохранялся, даже тыловой и головной дозоры не забыли выставить. И всё же по тому, как молчаливо шаркали пешцы по отполированным за десятилетия дорожным плитам, как сгорбившись сидели всадники, можно было догадаться о тяжёлой думе, занимавшей бойцов. Живописная природа не впечатляла их. На многих пыльных бородатых лицах стояла немая печать скорби.

— Привал! — донеслось от головы колонны.

Несколько человек отделилось от отряда всадников и ушло назад, на дальность прямой видимости, чтобы поменяться в тыловом дозоре. Пешие разошлись по обочинам, сбившись в небольшие группки по кланам. Заговорили, кому была охота.

— Далеко ушли.

— Далеко. Эх, узнать бы, добралась семья до дома или нет? Хоть бы письмецо получить,  — вздохнул начинающий седеть воин. Звали его Торкель, он был из деревни Сворлаг на Спигерооге. Земляки окружили его.

— Неужто ты читать выучился? — подначил его молодой и дерзкий блондин по имени Свейн. Он был из деревни Хов с того же острова.

— В отличие от тебя, молокососа, — невозмутимо парировал Торкель, — Я и писать умею. Слава Эйсту Тиршаху, восемь лет в дружине прослужил, землей обзавёлся, женился здесь, в Цинтре. Где ты видел гвардейца-островитянина, который бы не умел писать, считать и читать?

— Да вот же, — ткнул пальцем в Свейна лучник Гуннар Барсук. Он прослужил два полных года и ещё сто дней, чем гордился, особенно перед первогодками.

— Я и так могу оскорбить тебя, овцеёб, — ощерился Свейн. Гуннар хотел было вскочить, но его сдержали.

— Ладно вам, с нильфами лучше сцепились бы! — буркнул Торкель, доставая из мешка сухой хлебец кнекеброд — Не всю злобу на Марнадальском поле выпустили, смотрю.

Свейн продолжал кипеть:

— Конечно, сучье вымя! Как можно бежать от битвы? Куда смотрит Бран?

— Убавь гонор и потише говори, — погрозил ему подошедший Кнут Брокварссон. Он как раз слез с коня, сменившись из тылового дозора. Ламеллярный доспех на нём потускнел от пыли. Кнут присел к компании.

Помолчали.

— Ну, старики, как по-вашему будет, справедливо нас Бран из боя вывел, али нет? — прошипел Свейн в полголоса, — Это же позор на всю дружину!

Торкель переглянулся с Кнутом, Гуннар и ещё несколько опытных воинов уставились на них, ожидая вердикт.

— То, как посмотреть, — хрустнул хлебцем бывалый, — С одной стороны бросили Цинтру, а с другой в порядке отошли и дорогу в Содден держим. Насколько знаю, нильфы в устье Яруги переправиться не смогут, с той стороны крепости вердэнские реку держат.

— И бросили своего короля!

— А вдруг Эйст сам брату нас отвести приказал, если дело провалится? — вставил Гуннар.

Дружинники повернулись и посмотрели на Кнута. Тот был командиром пятидесяти человек из клана Броквар, островитян и осевших в Цинтре. Он задумался:

— Догадки болтать всякий может. Лучше спрошу, когда случай будет. Сейчас пока ноги сполосните, неизвестно, окончился ли наш путь. Вот это я вам точно скажу.

К собравшимся подошёл темноволосый худощавый юноша в длинной, до колен, кольчуге, перехваченной ремнём на поясе. Шлем и ножны меча у него были отделаны лучше, чем у остальных, кроме, разве что Торкеля и Кнута. Щит был каплевидным, как и у других всадников. Молодой человек с достоинством обратился к вожаку брокварских:

— Ярл Бран Тиршах и Хакон Ан Крайт зовут вас на военный совет. Торкель, вы, как ветеран, тоже приглашены.

— Спасибо, Эйлейфр, — кивнул головой Кнут и бросил своим, — Похоже, скоро всё узнаете.

Гуннар поманил парня, собравшегося проследовать за ушедшими на сбор.

— Рассказывай, что там слыхать, младший Брокварссон.

Эйлейфр улыбнулся:

— Королевский секрет, — и двинул по своим делам.

— Ну да, — скривился Свейн, — Секрет королевства, которого больше нет.

...

Когда Кнут и Торкель подошли на совет, говорил Хакон Ан Крайт, двоюродный брат ярла Краха Ан Крайта. С десяток ветеранов, по паре представителей от Крайтов, Брокваров и Тиршахов собрались подальше от остальной дружины.

—...наших сил не так уж и много для битвы в поле. Посему поддерживаю предложение Брана.

Кнут хмуро вперил взгляд в Хакона:

— Брокварцев не желают известить? В чём твоё предложение, Бран Тиршах?

Ярл Тиршах выдержал паузу. Он был старшим братом короля Эйста, седина тронула его тёмные волосы. Бран был богат — это было видно по его броне. Пластинчатый доспех поверх длинной кольчуги, поножи и налокотники надёжно защищали мощное туловище. Одной рукой ярл опирался на двуручную секиру, а второй держал под мышкой шлем с мощным наносником и кольчужным воротником. На лбу у шлема был отчеканен символ клана Тиршах, его покрывало золочение. Шлем ещё ни разу не бывал в бою.

— Отходим к переправе через Яругу. Сегодня мы вступим на Содденскую землю. Нас двести шестьдесят три человека, этого не хватит, чтобы причинить нильфам урон в поле.

— Против их орды нужно узкое место, — вторил Хакон.

Кнут взглянул на Торкеля и промолвил:

— Марнадаль был таким местечком. Что же мы не воспользовались? И нас было более трёх тысяч.

— На что намекаешь? — рассвирепел Ан Крайт.

— На упущенную возможность. И мы хотим знать, чьё было решение на оставление поля боя? — Кнут и Торкель воззрились на Брана. Тот не отвёл глаз.

— Моё, брокварцы. Перед боем Эйст наставлял меня спасти соплеменников, если бой будет проигран.

— Но мы ушли раньше! Нильфы начинали третью атаку! — процедил Торкель.

— Ох, — закрыл лицо рукой один из ветеранов клана Крайт.

— Исход был ясен после первой атаки, — грохнул Хакон, — Ты можешь сколько угодно показывать гордыню, Кнут! Гибель трёхсот островитян не сдержала бы орду.

— Да, но мы могли спасти короля, — неожиданно поддержал один из оставшихся на поселении воинов клана Тиршах.

— Именно этого сделать было нельзя, — мгновенно отвечал ему Бран, — Поймите, мой брат прежде всего был верен Цинтре и супруге. Такова его судьба, его Предназначение. Наша судьба связана с островами, как бы тяжело ни было уйти.

— К тому же никто не бежит! — подхватил Хакон Ан Крайт, — Нам лишь нужно выбрать лучшее место для боя. Скоро зима. Перевалы в горах Амелл занесёт снегом, и чёрные останутся до весны в Цинтре. Вряд ли вся орда двинется на нас. Надо только сдержать их на переправе. Вот о чём разговор, Кнут!

— Ну, похоже, решено всё равно было без нас.

— Большинством голосов, — парировал Бран.

— Ты... Может тебя ещё и королём так изберут? — взъярился Торкель, — Не по обычаю это, за спиной братьев дела делать! А ты пока что в дружине, здесь равный голос у каждого!

Казалось, драка была неминуема. Войны из Тиршахов подскочили, Крайты пытались встать между сторонами. Блеснул чей-то клинок.

Сигнал тревоги раздался с запада. Из-за росших вдоль дороги пиний и кипарисов вылетел тыловой дозор. Дружина сама собой пришла в движение. Командиры десяток выстроили людей поперёк тракта. Всадники разошлись по флангам, пешие ощетинились пиками. Вождям кланов оставалось лишь примкнуть к своим людям.

— Человек сорок конных, — бросил командир дозора, — Издалека заметили, но на нильфов не похожи.

Островитяне молчали и слушали. Да, вроде как, несколько десятков всадников встало в полукилометре. Кнут был со своими пятьюдесятью на левом фланге и увидел, как со стороны чужаков на поле выехало несколько конных фигур. Те заметили построившихся дружинников и стали совещаться.

Через некоторое время на прямую видимость по дороге выехало трое воинов. Стали заметны их красные сюрко поверх доспехов.

— Полагаю, вы не из чёрных, господа, — крикнул один из кавалеристов.

— Скеллиге! Дружина короля Эйста из Цинтры! А вы кто такие?

— Конная разведка армии его величества Визимира Реданского! Мы союзники!

— Подъезжай, потолкуем! — отвечал Бран Тиршах.

Реданцы приблизились. Их главный был облачён в бахтерец, на каплевидном щите красовалось сине-голубое поле в шашечку и чёрный ромб. На боку виднелась роскошная офирская карабелла. Наибольшее же впечатление производил остроконечный шлем с забралом в форме глаз и кривого клюва хищной птицы — орла или грифа. Незнакомец представился:

— Граф Богумил фон Эверек, к вашим услугам. Мы возвращаемся к основным силам, в лагерь возле Содденского холма, пропустите нас, уважаемые.

— Армии королевств всё же перешли на эту сторону Яруги? — спросил ярл Тиршах.

— Точно так. Если вы друзья и жаждете намять нильфам бока, то предлагаю присоединиться. Это половина суток перехода отсюда, на восток.

Бран и подоспевший Хакон переглянулись. К ним подошёл и вождь клана Броквар.

— Видишь? Не серчай, Кнут, северяне на нашей стороне Яруги. Будет славное дело, — промолвил Ан Крайт.

— А как вы оказались позади нас? — спросил реданца Брокварссон.

— Переправились по реке, поближе к дельте. Мы н