Архитектор Иван Чарушин. Е.А.Андреева.

Архитектор Иван Чарушин. Е.А.Андреева.

Архитектор-художник И.А.Чарушин. Б.В.Зырин.

Годы учёбы в Академии художеств и начало архитектурной деятельности

Летом 1883 г. Иван приезжает в Петербург с несколькими товарищами по реальному училищу, которые собирались поступать в различные высшие учебные заведения столицы. Чарушин давно решил посвятить себя архитектуре, поэтому подаёт прошение в архитектурный класс Академии художеств. Он благоговел перед академией, стремился именно здесь получить образование. «В другой вуз я не хотел поступать. Академия с её тремя громадными музеями архитектуры, живописи и скульптуры приковала меня. Произведения больших мастеров, питомцев той же академии, наполнявших эти музеи, окончательно очаровали меня, и я решил во что бы то ни стало добиться поступления», - узнаём из черновых записей архитектора. Однако учиться в её стенах могли в основном представители состоятельных слоёв населения и лишь немногие одарённые молодые люди, выходцы из разночинской среды, недостаток средств которых восполнялся природным талантом, редким упорством и целеустремлённостью в достижении цели. Одним из них был Иван Чарушин, дальнейшими своими успехами обязанный исключительно личным качествам.

Вступительные экзамены в первый год он не выдержал – сказалась слабая подготовка по рисунку. Оставшись в Петербурге и живя недалеко от академии, на Васильевском острове, Чарушин посещал вечерние архитектурные классы. Получив от профессора копировального класса В. А. Шрейбера образцы для черчения, он выполнил построение архитектурных ордеров – весь объём заданий по архитектуре первого курса, которые зачли при поступлении в Академию художеств. Эти чертежи сохранились. Для них характерны чистота исполнения и безукоризненное графическое мастерство во всех 12 листах «ордеров». В это время Чарушин сдружился с Э. Ф. Виррихом, будущим известным петербургским зодчим, и молодые люди решили совместно готовиться к поступлению. Днём Виррих, имевший уже тогда Большую серебряную медаль по живописи, помогал Чарушину овладеть основами рисунка, а по вечерам Чарушин для Вирриха проводил занятия по математике. Упорный труд увенчался успехом. На вступительном конкурсе по рисунку работа Ивана Чарушина получила четвёртый порядковый номер.

Желанная цель была достигнута – в 1884 г. его приняли на архитектурное отделение.<...>

Архитекторам читались лекции по математике, физике, химии, строительной механике, теории строительного искусства и строительного законоведения. Затем добавились курсы начертательной аналитической геометрии, строительной технологии, вентиляции и отопления. Таким образом, в систему обучения постепенно вводились курсы технических дисциплин, отвечавших требованиям строительной практики тех лет. Академия давала серьёзное профессиональное образование.<...>Впоследствии это очень пригодилось Ивану Аполлоновичу, поскольку он исполнял должность губернского инженера и вынужден был заниматься всей гаммой инженерно-технических вопросов.

Немаловажное значение для приобретения архитектурных навыков имела и окружающая его академическая среда, атмосфера творческого соревнования. Начальные шаги в архитектурных конкурсах были весьма плодотворны. Свою первую награду – Малую серебряную медаль – он получил в 1887 г. за проект римско-католической церкви для столичного города. Медаль давала звание свободного художника и право самостоятельного производства строительных работ. С этого момента питомец академии периодически работает у профессоров В. О. Томишко, В. А. Шретера, И. С. Китнера, что благоприятно сказалось на совершенствовании его строительного опыта.<...>

Несмотря на крайне трудное материальное положение, правда, несколько улучшившееся после назначения в 1887 г. академической стипендии, Чарушин учился с увлечением. В мемуарах он писал: «Любимым предметом была архитектура, которой я отдавал весь остаток дня после лекций и все вечера».

Много времени проводил Иван Аполлонович в богатейшей библиотеке академии, где изучал не только капитальные труды по истории архитектуры, но и просматривал периодически выходившие альбомы-увражи «Мотивы русской архитектуры», «Художественный архитектурный альбом», «Мотивы русской и художественной промышленности», помещавшие лучшие проекты тех лет.

Любил он также посещать пригороды Петербурга. Особенно часто бывал в Петергофе, делая там зарисовки наиболее полюбившихся ему архитектурных сооружений. Это помогало полнее и глубже проникнуть в сущность архитектуры, изучать законы её построения, ритм и пластику, чтоб в дальнейшем воплощать полученные знания в своих проектах.

Летнюю строительную практику в течение двух лет (1887 – 1888 гг.) Чарушин проходил в городе Вятке, назначенном академией как место, хорошо ему знакомое и обжитое. Должность губернского инженера-архитектора в те годы занимал А. С. Андреев, он и дал первую аттестацию молодому зодчему, работавшему на перестройке двух корпусов присутственных мест, тюремного замка и частного дома. «Во время работы Чарушин относился к делу с полнейшим усердием и выказал вполне достаточные знания в архитектуре и строительном искусстве».

После возвращения из Вятки в Петербург в сентябре и октябре 1888 г. академист Чарушин под руководством архитектора К. Т. Андрюшенко работал на постройке каменного трёхэтажного дома купца И. В. Шувалова, расположенного на углу Малого проспекта и 16-й линии Васильевского острова.<...>

Творческому росту способствовали конкурсные программы, в которых Иван удачно соревновался. На академическом конкурсе 1888 г., в год окончания академии, за проект богадельни в губернском городе он получил Большую серебряную медаль и звание архитектора – классного художника 3-й степени, что давало право участвовать в конкурсах высших степеней.<...>

В течение четырёх академических лет Иван Чарушин прошёл успешно курс научных предметов. Чисто Строительные дисциплины, такие, как строительное искусство, технология строительных материалов, вентиляция и отопление, сметное дело, архитектурно-графические дисциплины, были отмечены отличными оценками.

После окончания учёбы практические и теоретические навыки были закреплены двухлетней стажировкой в Петербурге. В это же время молодой архитектор работает в качестве старшего помощника с группой пятнадцать академистов над разработкой проекта на Всероссийском конкурсе Верхних торговых рядов в Москве (1889) у профессора архитектурного класса А. Н. Померанцева. Работа над проектом самого крупного московского здания конца XIX в. под руководством человека, обладавшего незаурядной строительной культурой и знаниями архитектурных форм XVII в., превратилась в своеобразную школу мастерства, привившую вкус к «русскому стилю». С этого времени Чарушин будет учитывать стиль существующей рядом застройки, развивая тем самым традицию ансамбля, которую отметила известный исследователь Е. И. Кириченко в архитектурном решении А. Н. Померанцева. Она писала: «Здание Верхних торговых рядов вместе с сооружавшимися зданиями средних, недавно возведённым историческим музеем и зданиями Московской городской Думы на Воскресенской площади (арх. Д. И. Чичагов) составило уникальный в своём роде ансамбль конца XIX в., выдержанный в «русском стиле».

Параллельно с этой работой у А. Н. Померанцева И. А. Чарушин трудился над конкурсным проектом городской Думы для Петербурга, за который Советом академии за 30 октября 1889 г. был удостоен Малой золотой медали и получил звание архитектора – классного художника второй степени.<...>

Следующий академический конкурс 1890 г. на программу Дворца посланника принёс признание и заслуженную награду – звание архитектора-художника первой степени. В семейном архиве сохранился проект дворца, состоящий из главного фасада, планов двух этажей, подвала, продольного разреза и многочисленных эскизов, набросков – целый ряд вариантов, демонстрирующих процесс совершенствования проекта. Он опубликован в «Архитектурной энциклопедии второй половины XIX века» под редакцией Г.     Барановского. Автор в энциклопедии не указан. Сравнение с подлинным проектом доказывает принадлежность его И. Чарушину.

В конце 90-х годов прошлого столетия обязательным условием для выполнения программы на Большую золотую медаль являлось употребление стиля «ренессанс». Некоторая схожесть академических приёмов, таких как классическая трактовка пространства, симметрия, выделение центра в сочетании с щедрым декором, просматривается во всех хранящихся в Научно-исследовательском музее Академии художеств конкурсных проектах, представленных на Большую золотую медаль. Но чарушинский проект индивидуален, он имеет развитую объёмно-пространственную структуру, соответствующую функциональному назначению здания.<...>

Непосредственным руководителем Чарушина при разработке проекта Дворца посланника был Роберт Андреевич Гедике (1829 – 1910). Его академическая карьера типична для профессоров академии, но с некоторым отличием. Так, при выпуске в 1852 году он получил лишь Большую серебряную медаль и потому в 1853 – 1855 гг. за собственный счёт посетил Италию, Германию и другие страны, где самостоятельно изучал памятники архитектуры. Поэтому после возвращения в 1856 г. за работы, выполненные за границей, был избран академиком и вскоре приглашён для преподавания. В 1865 г. он получил звание адъюнкт-профессора, в 1883 – профессора I степени. В 1892 г. Р. А. Гедике исполнял обязанности ректора архитектурного отделения, но через год после реформы был оставлен за штатом. Работая долгое время в ведомстве императрицы Марии, Р. А. Гедике проектировал и строил большое количество зданий больниц. Совместно с профессором А. И. Кракау проектировал здание училища технического рисования барона Штиглица. Крупной работой явилось создание производственных корпусов Российско-Американской резиновой мануфактуры. Разносторонность интересов Р. А. Гедике оказала влияние на творчество И. А. Чарушина.

В марте 1890 г. Чарушин был допущен к исполнению программы, а 1 ноября 1890 г. Советом академии был удостоен звания классного художника I степени и получил соответствующий чин чиновника 10 класса.<...>

Учёба в императорской Академии художеств сыграла неоценимую роль в становлении И. А. Чарушина-архитектора. Он поступил в неё скромным провинциальным юношей, а окончил зрелым двадцативосьмилетним человеком, высокообразованным, интеллигентным архитектором. В её стенах Иван Аполлонович получил солидную художественную и техническую подготовку. В эти годы были заложены основы его мастерства, понимание архитектуры как искусства и профессиональное отношение к работе.

Профессор А. Н. Померанцев предложил Чарушину работать в Москве, где открывалась блестящая перспектива стать столичным архитектором. Это сулило обеспеченность, творческий рост, успех. Но он отказывается от заманчивого предложения и едет на Сахалин, чтобы стать единственным архитектором острова.

Почему именно Сахалин привлёк Чарушина? Можно по-разному толковать мотивы, побудившие его работать на заброшенном острове «горя и слёз», как назывался Сахалин в народе. Побывавший там летом 1890 г., А. П. Чехов смело и правдиво описал весь ужас всероссийской каторги с невероятными условиями жизни, с непосильным трудом, с «предельной степенью унижения человека, дальше которой уже нельзя идти». Записки писателя потрясли общественность России. Отверженная далёкая окраина требовала внимания, поэтому Иван Аполлонович стремился именно здесь принести пользу своему    Отечеству. Возможно, что и стремление к самостоятельности привело к решению поехать на Сахалин в качестве архитектора. Профессионально подготовленный, обладающий большим творческим потенциалом молодой архитектор не боялся трудной и сложной работы. Он испытывал настоятельную потребность раскрыть свои силы и способности. Специалистов там не хватало, и перед ним открывались широкие возможности. Словом, работа на острове каторги не только физической, но и моральной являлась своеобразным гражданским подвигом, логическим фактом его биографии.

Переезд из Петербурга на Сахалин был сложен и длителен. Сибирской железной дороги ещё не существовало, поэтому на место службы архитектор добирался долгим путём: через Чёрное, Средиземное, Красное море, затем Индийский океан, через Китайское и Японское моря. Это путешествие, продолжавшееся два месяца с остановками в Константинополе, Порт-Саиде, Коломбо, Шанхае, Сингапуре, Гонконге и осмотром древних памятников, несомненно, оставило свой след в восприимчивой душе молодого зодчего и расширило его кругозор. Непривычная архитектура, незнакомая природа Востока поразили его воображение. В путешествии архитектор делал много зарисовок карандашом и акварелью. Среди них можно встретить не только памятники архитектуры, но и изображение природы, людей. Рисовал Чарушин отлично. Этому способствовали академические навыки. С карандашом Иван Аполлонович никогда не расставался. Зачастую рисование заполняло его досуг в течение всей жизни на острове. Оно давало возможность запечатлеть и сохранить в памяти увиденное.

Местом пребывания архитектора стал основанный в 1881 г. на восточном берегу Татарского пролива пост Александровский – административный центр управления островом. Он представлял собой «небольшой благообразный городок сибирского типа, тысячи на три жителей. На улицах деревянные тротуары, всюду чистота и порядок». Все сооружения здесь были деревянными. Его центральную часть составляли церковь, дом начальника острова, его канцелярия, почтово-телеграфная контора, полицейское управление с типографией, лавки, военные казармы и тюрьма. Вдоль улиц стояли дома чиновников и ссыльнопоселенцев.

На Сахалине Чарушин работал чрезвычайно много и упорно, составляя до 50 проектов в год.<...>

Прибывшему на службу в октябре 1890 г. Чарушину приказом начальника острова В. О. Канановича в первый же год вменялся широкий круг обязанностей. Прежде всего, «составление предложений для разного рода строительных, дорожных и мастерских работ и наблюдению за их исполнением, так равно по контролю текущей отчётности, связанной с этим делом… о расходе рабочей силы и всякого рода материалов, заготовляемых местными средствами или приобретаемых на ассигнуемые для этой надобности кредиты». А также поручалось предоставить «на утверждение планы следующих зданий: сельской церкви на сто богомольцев, сельской школы, тюремно-казарменного корпуса поместительностью не менее 100 человек, казармы на 150 нижних чинов, лазаретного барака на 25 больных, квартиры для семейного и холостого чиновника или офицера, надзирательского помещения в поселениях с комнатой для проезжающих по службе лиц и станционного домика, кухни, пекарни для рабочих в незаселённых ещё местностях, по которым пройдёт просека под будущую дорогу и телеграфную линию на Южный Сахалин». В приказе указывалось, что «планы эти, которые будут в копиях разосланы по округам, должны быть составлены со всеми объяснительными деталями, облегчающими исполнение без непосредственного технического надзора, и было бы лучше приложить к каждому особую экспликацию, не оставляющую места каким-либо сомнениям насчёт размеров и рисунка закладных рам, оконных переплётов и дверей».

Из-за отсутствия на острове квалифицированных чертёжников и строителей Чарушин самостоятельно выполняет все чертёжные работы, наблюдает за ведением строительных работ, объезжая в любую погоду удалённые друг от друга постройки, контролирует заготовку стройматериалов, выполнение кузнечных и слесарных работ. Таким образом, в сахалинский период Иван Аполлонович выступает и как архитектор-проектировщик, и как чертёжник, и как практик-строитель. Также приходилось заниматься приведением в порядок запущенного обширного строительного хозяйства.<...>

Неосвоенность богатых природных ресурсов Сахалина будит в нём желание действовать, жажду творчества. Наиболее значительной работой архитектора являлось создание первого на острове кирпичного завода с машинным производством, значительно повлиявшего на характер строительства острова.<...>

<...>Перед отъездом на Сахалин Чарушин изучил производство кирпича на загородных петербургских кирпичных заводах и прошёл строительную практику у В. А. Шретера и И. С. Китнера, родоначальников и пропагандистов «кирпичного стиля» в архитектуре. На Сахалине И. А. Чарушин наладил производство цемента и начал возводить первые каменные постройки. О его успешной работе сообщалось в «Неделе строителя» в 1894 г.: «Цемент теперь найден в открытых г. Чарушиным песчаниковых известняках. Добываемый из них раствор содержит до 60% песку, 30% едкой извести и 10% посторонних примесей и окислов железа и алюминия. Раствор хорошо гасится, не требует песку и даёт отличную связь», - отмечал корреспондент газеты. Успехом увенчались и поиски огнеупорной глины. Архитектор обнаружил залежи мергеля.<...>

Для заказа строительных материалов зодчий часто ездил в Китай и Японию, где изучал особенности традиционного японского строительства, повлиявшего на зарождавшуюся в те годы «органическую архитектуру».

Самобытное, красочное искусство народов Дальнего Востока оставило свой яркий след и нашло отражение в его дальнейшем творчестве. Впоследствии он не раз будет обращаться к этому искусству в своих произведениях.

Побывал Чарушин и во Владивостоке. Летом 1891 г. по приказу генерал-губернатора Приамурского края барона А. Н. Корфа организовывал и оформлял временную выставку природных богатств и изделий декоративно-прикладного искусства Сахалина по случаю приезда на Дальний Восток наследника русского престола, будущего царя Николая II. Современная печать высоко оценила выставку: «Она представляла для посетителей живой интерес, так как выставленные предметы – продукты местного производства, труд каторжников, между которыми есть очень много образцовых мастеровых по разным специальностям. На выставке были образцы минеральных богатств Сахалина, столярных, слесарных, литейных, кузнечных, гончарных, войлочных, крапивных изделий, образцы типографических, чертёжных, фотографических работ, разных древесных пород – словом то, чем богата природа и каковы могут быть там производства». За эту работу архитектор был награждён золотыми часами работы Павла Буре с вензелем императора.<...

В том же году (1893 г.) Иван Аполлонович спроектировал и построил кирпичную часовню в посту Александровском. Заслуживает внимания история её возникновения. Во время многомесячного морского путешествия по Дальнему Востоку в 1891 году Николай II получил в Японии от фанатика-полицейского сабельную рану в голову. В дальнейшем историки увидели в этом событии как бы прообраз того более жестокого удара, который нанесла Япония России в войне 1904 – 1905 годов. Наследник престола благополучно вылечился, и в честь «чудесного избавления Императорского Величества Государя     Императора Николая Александровича от угрожающей опасности» и была сооружена Чарушиным в 1893 г. эта часовня в «русском стиле XVII века».<...>

Годы, проведённые на острове, были, бесспорно, самыми трудными и одновременно счастливыми в его жизни. В 1891 г. архитектор женился на Марии Алексеевне Фельдман, дочери чиновника местной администрации. Интересно отметить, что один из её братьев – Степан Фельдман был хорошо знаком с А. П. Чеховым, сопровождал его во время путешествия по Южному Сахалину. После отъезда писатель не прервал связи со своим сахалинским знакомым и вёл с ним переписку.

Мария Алексеевна была девушкой образованной, владела иностранными языками, увлекалась живописью, поэзией, следила за литературными новинками. В июле 1892 г. у супругов родилась дочь Катя. Однако счастливый брак длился недолго. Молодая жена в возрасте 24 лет скончалась от туберкулёза. Иван Аполлонович с годовалой дочкой решил уехать с острова.<...>

Строительство храмов

В обширной и разнообразной проектной деятельности И. А. Чарушина, как и в практике любого архитектора тех лет, видное место занимали здания церквей. По сравнению с другими центральными губерниями России их в Вятском крае явно не хватало, что и вызвало усиленное строительство храмов в конце XIX – начале XX века. Подход зодчего к данной теме отличался редким разнообразием. Среди них имеются грандиозные соборы, домовые и приходские церкви, часовни, деревянные сельские церквушки. Проекты храмов Чарушина интересны для нас приёмами композиции, декоративным решением фасадов, что позволяет оценить их как оригинальные, заслуживающие внимания произведения в истории архитектуры этого времени.<...>

При проектировании культовых зданий Чарушин придерживался трёх известных типов, выдержанных в традициях византийской и древнерусской архитектуры. Первый из них имеет традиционно русское решение с тремя объёмами – колокольни, трапезной и церкви, увенчанной пятиглавием. В них он использует традиционные для Вятской губернии композиционные и декоративные элементы.

Во втором зодчий использовал центрический план с четырьмя крупными экседрами, охватывающими главное подкупольное пространство. В его разработке он следовал заветам Д. И. Гримма (собор в Тифлисе – 1866 г., в Рыбинске – 1869 г.) и А. А. Парланда (церковь в Троицко-Сергиевой пустыни – 1873 г.). В третьем типе, также центрического плана, с многочисленными шатрами, крыльцами, гульбищами, архитектор использует мотивы древнерусской архитектуры.

К последнему типу относится собор св. Архангела Михаила, построенный в Ижевском заводе многонаселённом, промышленном посёлке, давно нуждавшемся в большом, вместительном храме.<...>

Свой проект Чарушин разработал быстро и сначала для Сарапула, однако осуществлял его долгих одиннадцать лет (1896 – 1907). Основная часть строительных работ выполнялась, вероятно, в летние месяцы, в остальное время велась лишь подготовка строительных материалов. Большие сроки возведения церквей были характерны для Вятской губернии, где строительство каменных храмов на рубеже XIX – XX веков велось восемь – десять лет, деревянных – два – три года.<...>

Большое внимание архитектор уделяет разнообразным элементам декора. Зарисовки, хранящиеся в семейных альбомах, точно передают характерные древнерусские мотивы XVII века, послужившие ему первоисточником. Чрезвычайно интересные сведения, касающиеся истории создания Михайловского собора, публикует в своей монографии Е. Ф. Шумилов: «Состоявший же из рабочих и инженеров общественный комитет по возведению храма сначала предписывал И. А. Чарушину нечто иное: «Стиль византийский. Храм должен быть трёхпредельным, все три алтаря в одну линию. 1200 – 1500 молящихся. Стоимость не более 150 тысяч рублей». В качестве образца ижевцы указали на Александро-Невский собор в Вятке. Зодчий заявил «о полнейшей готовности принять на себя столь интересный труд». Он также расценил ижевский заказ как «огромный труд, где является возможность приложить все свои художественные и технические познания». Что касается ориентации на тяжеловесный вятский кафедральный собор византийского стиля, то И. А. Чарушин мягко и тактично отверг предписание. Он подчеркнул, что хорошо ему известное место, избранное ижевцами для храма, привело его в восторг. «Тут прямо просится величавое, художественное, парящее к небу сооружение». Соответственно, он изменил стиль храма, увеличил его размеры, обеспечил вдвое большую вместимость.

Данных о характере интерьера этого храма, как и многих других, сохранилось немного. Известно, что Михайловский собор обладал одним из лучших, богато украшенных интерьеров. Лестницы были выложены из белого мрамора, а полы из оранжевой метлахской плитки. До нас дошёл лишь только проект иконостаса, решённый в формах «русского стиля».

Собор, безусловно, являлся одной из лучших архитектурных работ зодчего не только в области культовой архитектуры, но и всего его творчества. К огромному сожалению, в 1937 году он был взорван и разобран, несмотря на отчаянные попытки И. А. Чарушина и привлечённого к этой миссии академика И. Э. Грабаря спасти памятник.

И только в наши дни храм восстановлен на том же месте в точном соответствии с замыслом архитектора.<...

Архитектор, творчество которого связано с национальными традициями, умел ценить деревянный сруб, его конструкцию и объёмную пластику. В небольших чарушинских церквях, напоминающих сказочные терема, удачно воссоздаётся местный колорит с его дремучими лесами, поэзией русской природы.<...>

Значительную веху в творчестве Чарушина в области культового зодчества представляет единоверческая церковь св. Серафима Саровского в Вятке, спроектированная в 1904 году и осуществлённая к 1907 году. Церковь сохранилась до нашего времени и используется по своему прямому назначению.<...>

В эти же годы И. А. Чарушин разрабатывает и другой тип храма, основанный на использовании византийского зодчества, сочетая его с приёмами, характерными для русской архитектуры XVII века.<...>

Одним из вариантов центрической церкви византийского типа является каменный Александро-Невский храм в Филейском монастыре (1904). Выполненная во время строительства фотография запечатлела облик необычайно монументального, торжественного в своей величавой простоте здания. Прекрасный замысел так и остался до конца не осуществлённым – помешала начавшаяся в 1914 году война.<...>

Рассмотренные выше проекты соборов и церквей позволяют сделать ряд заключений. Культовое строительство занимало важную часть в творческом наследии архитектора. При проектировании подобных зданий Чарушин демонстрирует прекрасное знание традиций византийской и древнерусской архитектуры, позволяющее создать выразительный образ сооружения. Архитектор создавал свои храмы в подчёркнуто мажорном жизнеутверждающем ключе, каждый раз учитывая масштаб окружающей застройки, характер материала, возможности строительной техники.

Должное внимание И. А. Чарушин уделял и работам в области реставрации, реконструкции памятников культового зодчества. Им перестроено и расширено большое количество древних церквей в Вятской губернии. Наиболее ценные из них перестраивались под контролем Петербургской Императорской археологической комиссии. Достаточно просмотреть протоколы комиссии и опубликованные ею «Известия», чтобы убедиться, что Чарушин нередко присылал свои проекты реставрации и расширения храмов. Они горячо обсуждались на заседаниях. Не все его предложения были приняты, однако большинство перестроек велось по проектам Ивана Аполлоновича. В этих работах он проявил талант исследователя, археолога и художника-архитектора. Поскольку на рубеже XIX – XX веков памятники древнерусского искусства ещё совершенно не были изучены, архитектору приходилось самому тщательно осматривать, исследовать, фотографировать, собирать сведения о них. В ходе строительных работ он стремился сохранить особенности зданий или создавать новое сооружение по образцу существующих.<...>Однако, по сравнению с архитектурно-строительной деятельностью, реставрационная практика не занимала большого места в творчестве Чарушина. Она интересна как пример бережного отношения мастера к архитектурным произведениям в крае.<...>

Учебные заведения

В начале XX века в русской архитектуре ведётся усиленный поиск новых типов общественных сооружений. Примером тому явились проекты учебных заведений для Вятской губернии, разработанные Чарушиным. Близкие по стилистике, они образуют целостный период его творчества в первое десятилетие XX века. Большинство школьных зданий зодчий проектирует в «кирпичном стиле», вполне оправдавшем себя экономически.

Профессиональным качеством И. Чарушина является умение чётко дифференцировать здания по назначению и решать фасад соответственно функции. Монументальность и в то же время отсутствие каких бы то ни было излишеств отличают учебные заведения.

Удачным воплощением приёмов «кирпичной архитектуры» является здание женской гимназии в г. Сарапуле. Построенное в 1902 – 1904 годах, оно относится к числу лучших работ мастера в этом жанре.<...>

Разработанный тип учебных зданий оказался необычайно плодотворным в творчестве архитектора, который не уставал повторять, что они должны быть удобными, прочными, хорошо спланированными. Одним из них является учебный корпус Второй мужской гимназии в Вятке, возведённый в 1904 – 1906 годах на углу Копанской и Царёвской улиц. Первоначально он был задуман как общежитие при гимназии, построенное на средства её почётного попечителя купца Т. Ф. Булычёва. В дальнейшем из-за нехватки помещений здание использовалось для учебных целей. Местная пресса оживлённо комментировала его сооружение: «Во второй половине 1905 года была закончена постройка громаднейшего, красивой архитектуры, трёхэтажного с мезонином здания, предполагавшегося на помещение в нём от 79 до 100 учеников».

Архитектура этого сооружения во многом перекликается с известными постройками И. С. Китнера и В. А. Шретера. Однако зодчий использует и другие архитектурные прототипы, в частности тот вариант неоготики, который разработал Н. Л. Бенуа при строительстве придворных конюшен в Петергофе. В центральной части фасада Чарушин предельно укрупняет форму, вводя большие полуциркульные окна, обрамлённые лопатками, на которые опираются архивольты. Эта часть повышена и включает декоративные элементы, перекликающиеся с приёмами романтической готики XIX века. Детали вносят пластичность и живописность в фасад здания. Применив контрастное сочетание кирпича и белой штукатурки, напоминающее традиции национального зодчества, архитектор разнообразит кирпичную облицовку, привнося в характеристику здания повышенную эмоциональность.<...>

Годы

Наиболее успешным и насыщенным в творчестве И. А. Чарушина явился период с 1900 по 1917 годы, когда он проявил себя как вполне сложившийся мастер. Архитектор нашёл свой почерк, и каждая из его построек становится событием в жизни губернии. Им были созданы новые культовые, жилые, общественные здания, существенным образом обогатившие архитектуру Вятского края.

Среди общественных сооружений тех лет следует выделить первый в Вятке универсальный магазин купца П. П. Клобукова, построенный в 1909 – 1911 годах. Развитие торговли привело к градостроительному преобразованию центра города, в котором появились торговые дома нового типа, отличные от старых патриархальных гостиных дворов, представляющих собой универсальные магазины.

Жилые дома

В творчестве любого зодчего строительство жилых домов занимает особую страницу. Дома И. А. Чарушина отражали его творческие устремления. Они были просты, удобны, функционально отвечали всем разнообразным потребностям и имели выразительный облик.

Упрочившееся материальное положение архитектора позволило ему построить в 1897 году дом в Вятке для всё более увеличивавшегося семейства и второй дом в д. Савичи Вятского уезда, используемый как летнее жилище.

В 1896 году И. А. Чарушин женился на Любови Александровне, урождённой Тихомировой, которая стала его настоящим помощником. Её отличали доброта, чуткость, понимание жизни и умение разумно вести большое домашнее хозяйство. В 1901 году родился сын Евгений, в 1907 году – Владимир. Чарушины также взяли на воспитание дальнюю родственницу – сироту Зину.

В 1897 году Иван Аполлонович приобрёл обширный участок земли с огромным, занимающим половину квартала садом, с небольшим каменным домом и разнообразными служебными постройками. Во дворе имелась даже своя большая конюшня, что было важно для губернского архитектора, вынужденного много ездить по губернии. Участок располагался рядом с церковью Иоанна Предтечи (1714), которую архитектор перестроил в 1898 году, в непосредственной близости к центру города

Хотя купленный дом был довольно вместительным, его пришлось значительно увеличить для размещения архитектурной мастерской и кабинета. Описание дома Чарушина мы встречаем в книге «Дорогами земли Вятской»: «Во дворе же самой церкви находится дом, выстроенный в начале XX века видным вятским архитектором И. А. Чарушиным. Кроме мемориального значения (в нём прошло детство художника Е. И. Чарушина, здесь же в 1919 – 1924 годах работал Губернский комитет по делам музеев и охране памятников искусства и старины), он интересен для нас и как пример профессионального мастерства архитектора, сумевшего так построить этот сравнительно большой двухэтажный дом, что он не только не «спорит» с архитектурой древней церкви, но служит ей своеобразным аккомпанементом». В результате перестройки расширился объём здания и его архитектурно-художественный облик приобрёл иной вид – стройные пропорции и праздничную нарядность.<...>

Особняк Чарушина интересен для понимания его творчества в целом. Для характеристики своего дома он выбирает наиболее дорогие для себя черты – и дорическую колоннаду, и блистательное великолепие линий модерна, словно зодчему удалось найти общие для них законы красоты и единства.

Планировка особняка проста – в виде небольшой анфилады с просторными комнатами, одна из которых использована как кабинет Ивана Аполлоновича. Наиболее парадные помещения – гостиная и столовая – составляли единое пространство, расчленённое ажурной резной деревянной аркой, украшенной растительным орнаментом, мастерски прорисованным архитектором. Интересны рисунки паркетного пола, в оформлении которого использован мотив меандра, квадратов и других классических элементов.

Жизнь семьи была благополучной, размеренной и удобной. Словом, жизнь уважаемого, высокооплачиваемого российского архитектора. В доме, носившем явный отпечаток своих хозяев, находилось много экзотических китайских, японских, вьетнамских вещей, привезённых с Сахалина, оранжереи цветов, заботливо выращенных руками матери. У Чарушиных имелась большая библиотека, богатая книгами и увражами по архитектуре. Среди книг был и архитектурный журнал «Зодчий», и «Ежегодник императорского общества архитекторов и художников», которые Иван Аполлонович получал по подпискеиз столицы. Наряду с книгами по истории и теории архитектуры в высоких шкафах поблескивали золотом переплёты различных изданий: многотомный словарь Брокгауза и Ефрона, продукция книжных фирм Вольфа, Маркса и Сытина. Стены комнат украшала коллекция акварельных работ, подаренных ему во время учёбы в Академии художеств, проекты самого архитектора, а также пейзажи и этюды художника А. А. Рылова – земляка и большого друга Чарушина, шафера на его свадьбе в Вятке. Ежегодно приезжая на родину, он становился постоянным гостем этого дома, который славился своим гостеприимством и хлебосольством. Незаурядность натуры, доброжелательность, деликатность, привлекали к Ивану Аполлоновичу людей самых разнообразных, причастных к искусству и далёких от него. Круг посетителей был широк – врачи, коллеги архитектора по работе, директора банков, гимназий, художники, артисты, гастролировавшие в Вятке, представители образованного купечества, передового земства. Все знакомые и друзья находили здесь искреннюю поддержку и сочувствие. Нередко среди гостей встречались люди, настроенные весьма оппозиционно, как, например, брат Николай Аполлонович, отстаивавший в своих речах идеалы народничества. Здесь спорили о политике, демократии, рассуждали о проблемах и путях развития общества и России, ратовали за народ, его права и достоинства. Вокруг Чарушина объединились культурные слои города. Часто дом на Пятницкой становился художественным салоном провинциальной Вятки. Иван Аполлонович обладал хорошим голосом, музицировал на рояле и гитаре, исполнял романсы своих любимых композиторов Алябьева, Гурилёва

Широта интересов и многогранность дарования были характерными свойствами его талантливой натуры. Страстно любя театр, Иван Аполлонович сам с увлечением ставил домашние спектакли, участвовал в импровизированных концертах.<...>

Атмосфера, царившая в доме, воспитыв