Отречение от мира юного боярина

 

 

(Память преподобного Варлаама, игумена Киево‑Печерского, 19 ноября)

 

Это было в те благодатные дни, когда пышным цветом всходило на ниве русской православие. В те дни благодатью Богоматери зачинался на святых высотах киевских монастырь Киево‑Печерский, основанный преподобным Антонием, великим старцем, и спостником его, преподобным Феодосием.

Как чисто было воодушевление этих первых иноков! Как в темноте пещер сияли они светом духовным новопросвещенному православному народу!

Среди других богомольцев часто в пещеру к преподобным Антонию и Феодосию приходил юноша Варлаам. Он был сыном богатых и знатных родителей, так как отец его Иоанн был первым боярином князя Изяслава. Варлаам был также внук славного и храброго боярина Вышаты и правнук воеводы Остромира. Рослый, крепкий телом, рано научась всем тогдашним воинским упражнениям, решительный и смелый, он вел чистую жизнь. Евангелие произвело на его душу неотразимое впечатление. Всюду видел он образ распятого за нас Христа.

Он не желал принять славу на той земле, которая принесла Христу одни тернии. Он видел перед собой в лице киево‑печерских иноков венец христианской жизни, и он решил присоединиться к ним.

Когда он услыхал слова Господа: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие», – участь его была решена. Он уже не мог более оставаться в миру. Придя к преподобному Антонию, он сказал ему о своем намерении: «Хочу быть иноком и жить с вами».

– Хорошо желание твое, чадо, – ответил преподобный, – мысль твоя исполнена благодати, но смотри, чтобы богатство и слава мира не возвратили тебя назад.

Много еще беседовал старец с юношей, и Варлаам ушел домой, окончательно укрепившись в своем намерении.

Жертва, которую он приносил, была велика: у него было богатство, почести, у него была прекрасная, любившая его невеста, – все решил он оставить.

На другой день, одевшись в богатую светлую одежду, он сел на коня и, окруженный многочисленными слугами, ведшими под уздцы других коней, тяжело нагруженных добром, подъехал к пещерному монастырю в великой славе. Преподобные вышли к нему навстречу и поклонились ему. Он же упал старцу в ноги, снял с себя боярскую одежду, положил ее к ногам преподобного, указал на нагруженных коней и произнес: «Все сокровища, все прелести мира этого отдаю я тебе, делай что хочешь с ними, я же всего себя лишаю, чтобы приобрести Христа. Хочу жить с вами в этой пещере. Более не возвращусь к себе домой». Преподобный увещевал его подумать о важности такого шага.

– Верую Богу моему, отче… Если отец мой захочет даже мучить меня, все равно в мир не вернусь. Так уж скорей постриги меня.

Преподобный давно знал глубокую веру и готовность к подвигу юноши. Он не хотел брать на себя ответ за его душу и толкать его в тот мир, из которого он с такой решимостью ушел. В тот же день юноша Варлаам был пострижен в иночество.

Но что сделалось с отцом, когда он узнал о судьбе сына! Он решил действовать силой. Собрав скопище слуг, он явился к пещерам, разогнал иноков, выволок сына своего, Варлаама, сорвал с него мантию и клобук и велел надеть на него боярскую богатую одежду. Но Варлаам кинул ее на пол и делал так несколько раз. Тогда отец, одев его, велел связать ему руки и повез его домой.

Там он приказал силой посадить его за стол и силой держал его за столом. Потом он отпустил его в покои, приказав слугам тщательно смотреть за ним, чтобы он не мог убежать. Он послал к нему невесту, чтобы она уговорила жениха остаться в миру. Но тот в течение трех дней не поддавался искушениям. На уговоры ничего не отвечал, от пищи отказывался. И, наконец, отец сдался.

Преподобный Варлаам принадлежит к числу великих подвижников Киево‑Печерской лавры. Отказавшись от счастья мирского, он прославлен от Бога нетлением и сияет вовек.

 

Солнце земли Русской

 

 

(Память святого благоверного великого князя Александра Невского 23 ноября)

 

Господь, меня готовя к бою,

Вложил мне в сердце много сил,

Но непреклонным и суровым

Господь меня не сотворил…

 

Эти слова поэта можно приложить к одному из самых светлых людей русского прошлого – святому благоверному великому князю Александру Ярославину Невскому.

Посылая людям тяжкие испытания, Господь дает им силы для перенесения этих испытаний и в самой каре посылает им таких утешителей, с которыми легче переносится всякое трудное горе, всякая, казалось бы, невыносимая страда.

Тяжек был крест, который нес русский народ во дни татарского ига. И в первые десятилетия его Господь воздвиг России утешителя в лице благоверного князя Александра Ярославина Невского.

В Александре Невском удивительно удачным сочетанием соединялись блестящие качества его предков с отцовской и материнской стороны. Со стороны отца у него были предками князья севернорусские, отличавшиеся мудрой расчетливостью, умением пользоваться обстоятельствами, стремлением собирать себе землю пядь за пядью.

Предки его матери – южнорусские витязи, отличавшиеся беззаветным мужеством, мягкосердечием, доверием к людям, сочувствием всякому страданию, готовностью стать на сторону обижаемых и защищать их мечом.

В Александре билось золотое сердце, тогда как мудрой головой своей он был деловит, настойчив, трудолюбив.

Детские годы Александра прошли в незаменимой обстановке искренней веры. Мать его по благочестию своему считалась современниками святой. Сияют святостью восходящие его предки по матери – Мстислав Храбрый, Ростислав и Мстислав Великий и дяди со стороны отца, Константин и Георгий. Был впоследствии причислен к лику святых и старший брат его, Феодор.

Сам Александр был вдумчивым, серьезным ребенком. Унаследовав благочестие своих предков, он много предавался телесным упражнениям, в ранние годы научился лихо управлять конем, метко стрелять в цель из лука. Эти упражнения развивали природную его богатырскую силу. Но главное, к чему лежала его душа, было дело Божие. Он часто ходил в храм, а по ночам любил тайно подниматься для ночной молитвы.

Это был один из тех избранных детей, будущих святых, которых с детства жжет неутолимая жажда подвига, которым надо к кому‑нибудь привязаться всей душой и служить, влагая в это служение всю свою душу, готовность отдать и саму жизнь. Такой тайной, всеобъемлющей любовью Александра была его родина. Александр вырос среди страшных предчувствий. Ему было пять лет, когда произошла отчаянная битва на Калке, где сложили свои головы в борьбе с татарами многие недюжинные князья.

Еще в те годы нельзя было предвидеть того ужаса, какой представляло из себя нашествие Батыя, того позора, который придется переживать Руси под пятой татар. Но Александр молился за Русь. Вдумчивый мальчик чутко прислушивался к разговору бояр у отца, понимал, что земля слабеет в постоянных раздорах и междоусобицах князей. Ему так хотелось видеть всю землю сильной, счастливой.

И когда он стоял перед иконами в своем детском покойнике и трепетные огоньки лампады озаряли фигуру высокого не по летам мальчика, то замиравшего подолгу неподвижно, то трепетавшего всем телом в напряженной неотступной борьбе, тогда вся душа его рвалась к небу и просила Бога о том, чтобы Бог дал ему принести в великую жертву себя, чтобы Бог дал счастье русскому народу и, если это нужно, дал ему, княжичу Александру, пострадать за этот народ…

И молитва эта была услышана вполне.

В то время рано начиналась деятельность князей. Уже семнадцати лет в соборном храме Святой Софии – Премудрости Божией Александр Ярославин Невский, сын великого князя Ярослава Всеволодовича, посажен был на стол господина Великого Новгорода. И торжественно было в этом святилище Русской земли с его преданиями и воспоминаниями…

Око Спасово смотрело с высоты купола на народ, и сжатой[5] десницей своей Спас крепко держал судьбы Новгорода.

По углам собора в своих раках живым сном спали, все видя и все воспринимая в душу, хранители Новгородской земли – новгородские чудотворцы.

Какими чувствами волновалась душа князя‑отрока, когда владыка, возложив руки на его голову, молился о том, чтобы Господь укрепил его, вдохновил и явил его защитником церкви!

Мечталось князю, отроку‑богатырю, шумная битва. Виделись ряды обращаемых в бегство врагов и новгородские знамена, победно носящиеся по полю. Ему представлялся спокойно живущий, богатеющий народ, в счастливой жизни благословляющий Бога и землю Русскую… И тихий благовест благоволения и мира несся от церковных колоколов по широкому простору родины…

Новгородцы с радостью, широко открыв глаза, смотрели на князя‑отрока, плененные умом, блестевшим в детском еще взоре… И сколько доверия к жизни было на его лице, как широк казался лежавший впереди путь!..

И вот обрушился первый удар… В следующий же год, как юный князь Александр был посажен в Новгороде на престол, произошло страшное нашествие Батыя на Русскую землю. Александру пришлось выслушать весть о гибели лучших русских городов, о многих его родственниках‑князьях, сложивших головы на поле битвы, замученных татарами. И в эти юные годы радость жизни навсегда умерла для него. Рана родины глубоко проникла в чуткое сердце. И словно защищая попранную честь России, начал юный Александр греметь победами, которые современникам казались неимоверными. Всего двадцать один год минул Александру, когда он одержал славную победу над шведскими войсками на берегу реки Невы.

Два князя‑отрока помогали Александру в этой победе. В утро битвы на берегу залива у устья Невы показалась большая ладья, двигавшаяся быстро под взмахом весел невидимых гребцов. Вверху ладьи, сияя в червленых ризах, стояли два русских витязя. И сказал один из них: «Брат Глеб, вели грести скорей, да поможем сроднику своему великому князю Александру Ярославину на неистовых немцев». Шведы были Александром разбиты наголову. Александр сам «возложил печать» на лицо их предводителя, зятя шведского короля Биргера.

Подвиги русских богатырей в этой битве были так изумительны, что новгородцы утверждали, что в их рядах сражались Ангелы Божии, что силы небесные избивали шведов.

Истинным предопределением Божиим являются подвиги князя Александра Ярославина, оборонявшего землю Русскую и от немцев‑ливонцев. Прияв много веков назад на рамена свои этот тягостный подвиг, святой князь как бы предугадал в будущем славное дело своих потомков – освобождение Руси и всего славянства от все нарастающего, гнетущего немецкого ига. И удары славян немцам – отзвук старых ударов, гремевших на знаменитом Ледовом побоище…

Но не в победах Александра над шведами, немцами и литовцами заключается значение этого великого человека.

Когда Александр стал великим князем, он принес в жертву свою рыцарскую честь и достоинство непобедимого победителя. Для блага России ему пришлось не раз ездить в Орду и утолять ханский гнев просьбами и смирением перед ханом. В этом страдании вольнолюбивой рыцарской души, в этом медленном испивании капля за каплей кубка унижения и горя князь и сломил свои силы. Он умер в летах цветущей молодости, возвращаясь на родину из Орды.

И когда митрополит во Владимире за обедней вышел к народу и воскликнул: «Чада, солнце земли Русской закатилось! Нынче благоверный князь Александр преставился», – народ завопил: «Погибаем!»

Высокая жизнь благоверного князя Александра была отражением святой мечты его детства и юности.

 

 

Декабрь

 

Варвара‑великомученица

 

 

(Память 4 декабря)

 

В начале четвертого века, в царствование нечестивого римского царя Максимиана, к северу от Палестины, в нынешней Сирийской области азиатской Турции, в славившемся тогда финикийским богом Ваалом, а теперь бесследно исчезнувшем, городе Илиополе жил знатный язычник Диоскор. У Диоскора была страстно любимая им дочь Варвара.

Что‑то необычайное было в этой девице, которая сияла своей красотой, как солнце сияет в небе. Отцу ее казалось, что люди недостойны видеть ее. Ему доставлял огорчение всякий людской взгляд, брошенный на его дорогую дочь. Он построил для нее башню с великолепными палатами внутри. В этой башне он и поселил Варвару с доверенной воспитательницей.

В этой сосредоточенной жизни, вдали от людской молвы, от шума житейского, тихо развивалась жизнь Варвары, жизнь, небогатая событиями, но обильная мыслями и чувствами.

Она смотрела и думала. Какие‑то невидимые связи связали эту непорочную душу с той природой, на которую она не могла вдосталь наглядеться, в которой она чувствовала что‑то живое. Как человек, восхищенный какими‑нибудь произведениями искусства или литературы, начинает думать о том, кто сотворил эти произведения, возбудившие его восторг, и, если этот человек жив, желает вступить в общение с ним, точно так же, наблюдая красоту природы, юная Варвара все более и более разгоралась желанием узнать о Том, Кто измыслил и сотворил всю эту ее восхищающую и удивляющую красоту.

И вот как‑то раз, когда до какого‑то трепета, до какого‑то счастья ее душа была потрясена видом расстилавшихся перед ней полей, покрытых зелеными всходами, рощами и садами с молодой зеленью, сиявшими по горизонту горами, водами, светлыми лентами прорезавшими поверхность земли, она спросила главную воспитательницу свою:

– Чьей рукой все это создано?

– Все это создали боги, – отвечала воспитательница.

– Какие боги?

– Те боги, которых чтит твой отец и которые стоят в его дворце, – золотые, и серебряные, и деревянные. Эти боги, которым он поклоняется, создали все то, что ты видишь.

Варвара со своим острым и глубоким умом стала обсуждать в себе полученные ею ответы.

– Те боги, которых чтит мой отец, сделаны руками человеческими, разными мастерами: золотых и серебряных делали золотых дел мастера, каменных – каменотесы, деревянных – резчики по дереву… Как же боги, сделанные руками человеческими, могли воздвигнуть это высокое светлое небо и такую красоту земную, а сами не могут ни двигаться, ни ходить, ни поднять рук?

И печальная сидела она, не получив ответа на волновавшие ее вопросы, и душа ее была полна неудовлетворенной жажды, и голова работала, искала, старалась проникнуть в недоступную тайну.

Как‑то раз, когда, уложив ее, воспитательница оставила ее одну, Варваре не спалось… Вопросы, занимавшие ее все эти дни, особенно сильно тревожили ее в этот вечер. Ей казалось, что, смотря на творение, она за ними чувствует Творца. И тихо поднявшись с девического ложа своего, она тихо подошла к окну и глянула наружу.

Неполная луна лила серебристые снопы света с небосклона, и в полутемноте, озаренная ею, блестела река, синели смутно горы.

Мир лежал таинственный и тихий, охраняемый кем‑то Великим… Она подняла глаза к небу. Там, в голубой, опрокинутой над землей бездне, горели, мигали, серебрились звезды. В них была какая‑то жизнь. Они о чем‑то говорили душе, старались пролить в нее какую‑то несказанную заветную мысль. И в этой священной тишине ночи душа Варвары с такой силой затосковала о Боге, что Господь принял эту тоску как чудную молитву и открылся девственной душе.

Внезапно в сердце Варвары встал свет Божественной благодати. Отверзлись духовные очи ее в познании единства невидимого, непостижимого и неведомого Бога…

– Един Бог, – сказала она себе. – Его сделала не рука человеческая, но Он Сам, имеющий собственное бытие, создает все рукой Своей. Он Единый, простерший широкое небо, и Единый, утвердивший основания земли. Он один свыше посылает свет в лучах солнца на всю вселенную, сияние луне и блеск звездам. Украшает землю различными деревьями и цветами и наполняет реки и источники неиссякаемых вод. Единый Он Бог, все содержащий, всему дающий жизнь, обо всем промышляющий.

Никто не приходил к девице со стороны, и не у кого было ей поучиться истинной вере. Но Господь чудным образом насыщал эту жажду духовную: премудрейший учитель и наставник, Святой Дух, внутренним вдохновением невидимо поучал Варвару тайнам своей благодати и укреплял ее познанием истины.

Так жила девица одиноко на столпе. Жила, как птица, притаившаяся на кровле, и размышляла о небесном.

Ничто земное не привлекало ее. Она отвернулась от земли, еще не коснувшись ее. Столь любимые девушками ее возраста наряды, золото, дорогие жемчуга, драгоценные камни, уборы, девические украшения – все это было чуждо ей. Она не думала о браке. Одна нераздельная любовь наполняла ее сердце. Это была любовь к открывшемуся ей чудесно небесному Жениху.

Когда пришло время выдать ее замуж, отец предлагал ей много благородных женихов, но она решительно отказалась от брака…

Подробное житие великомученицы Варвары расскажет вам о том, как, в отсутствие отца ее, на их усадьбе строили служебный дом – по приказанию отца – с двумя окнами. Она, памятуя о Святой Троице, приказала сделать в бане три окна и обложить по стене мраморным камнем.

Придя однажды к этому зданию, святая начертила пальцем на мраморе изображение святого креста, и оно так ясно отпечатлелось на камне, точно было выбито железом.

Когда вернулся ее отец, Варвара, скрывавшая от него свою веру, теперь открыто исповедовала себя христианкой. Диоскор воспылал гневом. Он погнался за убегавшей от него мученицей и уже настигал непорочную агницу, как путь ей неожиданно преградила каменная гора. Всей душой воззвав к Богу о помощи, святая вошла внутрь горы, рассевшейся перед ней и тотчас же за ней сомкнувшейся.

Впоследствии Диоскор отыскал в пещере убежище дочери, долго бил ее и предал, наконец, правителю на муку. Ее по обнаженному телу били воловьими жилами, пока она не покрылась кровью, натирали раны ее жесткими щетками и мелкими черепками, чтобы растравить эти раны. Ее заключали в темницу и снова выводили на новую муку. Отец привесил ее к дереву, строгал железными когтями, палил огнем.

Но в темнице последовало ей чудное посещение. К невесте Своей спустился нетленный Жених, Царь славы, неизреченный Царь света.

– Дерзай, невеста Моя, – говорил ей Христос, – не бойся, ибо Я с тобой: охраняю тебя, взираю на подвиги твои, облегчаю страдания Твои и уготовляю Тебе в Моем небесном чертоге вечное воздаяние. Потерпи до конца, чтобы вскоре насладиться вечными благами в Моем царстве.

И тут же Христос исцелил Свою невесту, так что на ней не осталось вовсе следа жесточайших пыток.

После новых, еще более ужасных пыток Варвара была осуждена на посечение мечом, и казнить ее вызвался сам ее жестокий отец. Во время последнего перехода ее к месту казни великомученица Варвара, воздев руки к небу, так помолилась Богу:

– Безначальный Боже, простерший небо, как покров, и основавший на водах землю, повелевший солнцу сиять на благих и злых, изливавший дождь на праведных и неправедных, услышь ныне молящуюся рабу Твою, услышь, о Царь, и подай благодать свою всякому человеку, который будет вспоминать меня и мои страдания. Да не приблизится к нему внезапная болезнь, да не похитит его нечаянная смерть, ибо Ты, Господи, знаешь, что мы – плоть и кровь, и мы – творения пречистых рук Твоих.

И в ответ на эту молитву ее раздался с неба голос, возвещавший, что она будет принята в горние обители и что молитва ее будет исполнена. Когда дошли до назначенного места, юная Варвара склонила голову под меч и была усечена рукой своего отца.

Так сбылось на Варваре слово Христово: «Предаст на смерть отец чадо».

Из Греции, где почивали первоначально мощи великомученицы, они были перенесены в Россию, в Киев, первой супругой великого князя Михаила‑Святополка Изяславича, – греческой царевной Варварой.

Великий князь Михаил Изяславич выстроил в Киеве каменную церковь во имя Архистратига Михаила и с честью положил в нее мощи великомученицы Варвары.

Великомученица Варвара имеет дар спасать от нечаянной и напрасной смерти, для чего носят кольца, освященные у мощей ее, с награвированной на них молитвой к великомученице. Мощи ее прославлены великими чудесами. Доселе из разных мест России в Киевский Златоверхий монастырь святой великомученицы Варвары шлют письма и телеграммы с просьбой отслужить молебен. И если эти телеграммы с просьбой помолиться за тяжко больного человека, приходят ночью, тогда идут к настоятелю, открывают собор и тут же, ночью, служат молебен. Так в далеком северном народе нашелся отклик на чудную жизнь девы Варвары, великомученицы Христовой.