Явление мощей праведного отрока Иакова, Боровичского чудотворца

 

 

(Перенесение мощей его 23 октября)

 

В трех верстах от города Валдая Новгородской губернии, на величественном острове, некогда покрытом частым дремучим лесом, привольной, широкой картиной раскинулась Валдайская Иверская Свято‑Езерская Богородицкая обитель. Это – одна из самых живописных местностей России между Валдайских гор.

Основана обитель знаменитым патриархом Никоном в честь иконы Богоматери Иверской. И точное подобие этой иконы, написанное с первообраза ее на Афоне, составляет главную святыню обители.

В Успенском Иверском соборе этой обители почивают мотни святого праведного Иакова, Боровичского чудотворца. Жизнь этого праведника известна только по его смерти – по тому источнику чудес, которые истекли от его мощей.

Описатель явления мощей блаженного отрока Иакова Боровичского в заключение труда своего пишет так: «Мы усердно прославляем блаженного Иакова, хотя неведомо нам, кто он и откуда. Но Бог ведает раба Своего, и пусть останется с нами блаженный вовеки в здешней жизни и будущей как сильный и дивный муж. Этот отрок, сопровождаемый чудесами, пришел к нам в Россию и хранит и соблюдает веру нашу во Христа. Если бы и все святые пришли к нам в Русскую землю, всем им отвелось бы и упокоение, и усердие, а нам радость и недугов исцеление, и душ спасение».

Это было в царствование Иоанна Грозного, в 1540 году, на третий день Пасхи… Река Мета, только что взломав толстый лед, сковывавший ее воды, быстро катила свои волны по стройным боровичским порогам. По поверхности реки плыла льдина, как бы окутанная густым паром. Несмотря на страшный напор воды, льдина шла против течения, справляясь с противным ветром, словно какой‑то невидимый кормчий направлял льдину против волн, подчиняя себе и воды, и ветер. Льдину эту прибило к селению Боровичи.

Когда жители Боровичей вышли к берегу, они с ужасом увидели, что на льдине стоит гроб с лежащим в нем отроком. Они поспешили оттолкнуть шестами льдину от берега, чтобы избавить себя от неожиданного и страшного гостя‑мертвеца. Но льдину прибило снова к тому же месту.

Спасаясь от покойника, боровичане отвели льдину на две версты ниже по течению. Каков же был их ужас, когда на следующий день льдина с колодой покойника снова стояла у их селения! Вторично они отвели льдину ниже по Мете. Но снова сверхъестественным образом льдина вернулась на прежнее место.

В ту же ночь старшинам во сне было явление отрока, почивавшего в колоде. Отрок с упреком говорил: «Зачем вы, будучи христианами, так немилосердно гоните меня, подобного вам христианина? Если вы хотите знать мое имя, то я тезоименит святому апостолу Иакову, брату Господню».

Наутро старшины стали рассказывать об этом необыкновенном сновидении, и народ кинулся к реке, уже не для того, чтобы отогнать страшную льдину, а для того, чтобы принять, поклониться и облобызать дарованный им новый источник благодати.

Колода была с благоговением снята со льдины и поставлена в часовню. По окрестности быстро разнеслась весть об отроке Иакове, и богомольцы во множестве стали собираться на поклонение новоявленному угоднику, от которого текли одно за другим великие чудеса.

Кто был неведомый чудотворец? Одно предание говорит, что он был судовщик, принял Христа ради юродство и скончался молодым, пораженный молнией.

Как зрела была его душа и сколько надо было силы воли и горячей веры, чтобы, в память скитавшегося и униженного на земле Христа, принять на себя те вольные унижения, которые выпадают на долю юродивых!

Конечно, как во всяком юродивом, в отроке Иакове билось горячее сердце, которое искало у людей сочувствия и само давало им это сочувствие. И быть может, за эту жажду ласки и привета все люди, от которых он ждал участия, так же гнали его от себя, как хотели отпихнуть льдину с его гробом боровичские христиане, когда он к ним приплыл… Но его душевные силы, которые не были оценены и которыми народ не воспользовался при его жизни, проявились в нем после его смерти – в тех благотворениях, которые он стал изливать на приходящий к нему народ…

В то время о необычайном пришельце из Боровичей дали знать Новгородскому архиепископу, а он, в свою очередь, донес обо всем митрополиту Московскому Макарию. И тот повелел воздавать мощам должное почитание. Для освидетельствования мощей был отправлен в Боровичи один из новгородских игуменов.

Прибыв на место, игумен в присутствии множества богомольцев, собравшихся на духовное торжество, перенес мощи святого праведного Иакова во вновь выстроенную церковь Святого Духа. А по возвращении в Новгород игумен свидетельствовал архиепископу о многих чудесах от мощей святого Иакова.

Больше ста лет честные мощи пребывали в Свято‑Духовом храме. Когда патриарх Никон основал Иверскую обитель, он пожелал перенести мощи праведного отрока Иакова в эту новую обитель.

Перенесение мощей было устроено с необыкновенным торжеством. Патриарх лично переложил в новую раку из серебра, сооруженную на собственные его средства, мощи праведного отрока, а самые мощи окутал в новую, белую камку и накрыл их богатым покровом.

Мощи праведного Иакова, Боровичского чудотворца, покоятся в левом крыле, в раке чеканного серебра, под вызолоченным балдахином. На верхней части раки изображен лежащий праведный Иаков, а по стенам – явление святых мощей на льдине, перенесение в церковь Святого Духа в Боровичи, явление святого Иакова старшинам боровичским. Тут же вырезан тропарь Божию угоднику: «Божественной благодатью просветився, и по смерти даруеши исцеление притекающим к раце мощей твоих, премудре Иакове. Тем же и ныне чтим честных мощей твоих перенесение, веселяще вкупе души и телеса. Тем вопием: слава Давшему тебе крепость, слава Венчавшему тя, слава Действующему тобою всем исцеления».

У раки теплится неугасимая серебряная лампада, принесенная жителями города в память переложения святых мощей в серебряную раку в 1858 году.

Память праведного отрока Иакова совершается 23 октября, на день святого Иакова, брата Господня, имя которого, как он сам открыл старшинам, носил праведный отрок.

 

Младенец‑мученик (страдания мученика Арефы и иже с ним)

 

 

(Память 24 октября)

 

Мученик Арефа пострадал в начале шестого века в большом городе Негране, лежавшем в нижней, или так называемой «счастливой», Аравии. В то время этой землей завладел иудей Дунаан, человек злобный и враг имени Христова.

Город Негран, просвещенный христианством при сыне Константина Великого, возрос в вере. В нем было много монастырей и набожных людей. Жители Неграна, получив от Дунаана приказ отречься от Христа, ответили отказом. Царь, с великой силой обложив город, не мог взять его осадой, так как город был прочно укреплен и имел в себе продовольствия на несколько лет. Царь поклялся жителям Богом и законом, что, если ему отворят ворота города, он не сделает жителям никакого вреда, а только потребует с каждого известную подать. Но, войдя в город, надсмеявшись над своим словом, приказал немедленно арестовать всех старшин, старейшим из которых был девяностопятилетний муж Арефа. Это именно он руководил столь удачной защитой города, так же как в мирное время наблюдал за всем благоустройством.

Затем начались пытки и казни христиан. Тут разыгралась поразительная картина христианского мужества. Когда стали казнить женщин, дети теснились у места казни с матерями и кричали: «Мне отсеките голову, меня казните».

Еврей Дунаан не мог прийти в себя от изумления при виде этого бесстрашия, спрашивая, какими чарами мог околдовать людей этот Галилеянин, что они смеются над смертью и сами лезут ей в пасть.

До царя дошел слух о молодой еще женщине знатного происхождения. Ее звали Синклитикия. Рано лишившись мужа, она посвятила себя благочестию и воспитанию своих двух дочерей. Призвав ее к себе, царь, отдав должное ее красоте, разуму и добродетели, стал уговаривать ее отречься от Христа. Она отказалась подчиниться его воле. Тогда царь велел, сняв покрывало с ее головы, что в той стране считалось позором, ее и ее дочерей в том же виде водить по городу.

Весь город знал благородную вдову, и женщины рыдали, смотря на ее позор и унижение. А она в мужественных словах просила их успокоиться, говоря о том, с каким счастьем принимает она муку за Христа.

Когда Синклитикия снова предстала Дунаану и он начал угрожать ей, ее младшая дочь, которой еле исполнилось двенадцать лет, подойдя в упор к царю, плюнула ему в лицо. Царские слуги, обнажив мечи, на месте казнили ее и ее сестру. Исступленному Дунаану пришла в голову дикая мысль. Он велел собрать кровь казненных девушек и насильно влить ее в уста матери.

– Господи, – воскликнула Синклитикия, когда ее языка коснулась кровь дочери, – славлю Тебя, что Ты сподобил меня вкусить кровь дочерей моих, за Тебя пролитую. Прими от меня эту жертву. Я была матерью этих отроковиц, которые ныне в венцах мученических вошли в чертог Твой…

Вслед за тем и она была казнена.

Потом царь принялся за старейшин, и за первого из них – Арефу. Долго пламенными речами обличал Арефа царя и был казнен над той большой могилой, где сложены были тела ранее отошедших мучеников. С ним были казнены еще триста сорок человек, и многие из христиан обмакивали свои пальцы в кровь обезглавленного тела мученика Арефы и помазывали ею себе чело. Тут снова просиял на поучение миру пример того, какой христианской ревностью могут дышать воспитанные от младенчества в вере дети христианские.

На месте казни находилась одна христианка. Она держала за руку своего маленького сына, которому было не более пяти лет. Среди других она обмакивала свои пальцы в мученической крови и мазала этой кровью себя и своего сына. Вид обезглавленных мучеников возбудил в душе ее святое негодование, и она, осуждая царя, громко воскликнула: «Да постигнет этого жидовина участь фараона Египетского!»

За эти слова воины схватили ее и поставили перед царем, повторяя ее слова. Царь, не вступая с ней в разговор, велел жечь ее огнем. Когда костер был разведен и мучители стали связывать ее, чтобы бросить на костер, ребенок ее стал плакать. Понимая, что царь заставляет страдать его мать, он подбежал к нему и, смотря на него сквозь слезы, капавшие из глаз, схватился за его ноги и стал упрашивать, чтобы он отпустил его мать.

Красивый, смелый и ясно говоривший ребенок понравился царю. Он посадил мальчика на колени и спросил: «Кого ты больше любишь, – меня или мать?» Ребенок отвечал: «Я люблю мать, и ради нее я пришел к тебе. Отпусти ее и вели ее развязать, чтоб она и меня взяла с собой на муку, так как она подготовляла меня к муке».

– О какой муке ты говоришь? – спросил царь.

Мальчик, полный благодати Божией, действовавшей в нем, отвечал царю: «Мука христианская в том состоит, чтобы умереть за Христа и воскреснуть и жить с Ним».

– Кто Христос? – спросил царь.

– Пойдем со мной в церковь, и я покажу тебе Христа.

Потом ребенок снова посмотрел на мать и с плачем сказал:

«Царь, оставь меня, пусти к матери!»

– Зачем же ты, – заметил царь, – оставил мать и пришел ко мне? Не возвращайся к ней. Останься со мной. Я дам тебе яблок, орехов и вкусных плодов.

Очевидно, царь предполагал, что перед ним простой, глупенький ребенок с детским разумом. Но сын христианки был несравненно разумнее своих лет и разумно отвечал царю:

– Не хочу я оставаться с тобой. Пусти меня к матери. Я ведь думал, что ты христианин, и пришел тебя просить за мою мать. Ты же жидовин, и потому не хочу у тебя оставаться или принимать что‑нибудь из твоих рук; пусти меня к матери.

Царь удивлялся такой настойчивости малого ребенка. Когда мальчик увидел, что мать брошена в огонь, он больно укусил царя. Содрогнувшись от боли, царь отбросил его от себя и велел одному из стоявших около него вельмож взять мальчика к себе, чтобы воспитать его в еврейском законе и в отречении от Христа. Тот, взяв ребенка за руку, повел его за собой и по дороге, встретившись с одним другом, стал рассказывать ему, как достался ему этот мальчик.

Они стояли неподалеку от того костра, в который была брошена мать. Увидев, что он не может ее освободить, и вспомнив ее речи о том, какое счастье умереть за Христа, сын почти не жалел ее, но словно чувствовал, что он не разлучится с ней и соединится с ней навеки.

Во время разговора тех двух людей мальчик вырвал из руки взрослого свою руку, и стремительно подбежал к костру, вскочил в него и, обнимая свою горящую мать, сам сгорел с ней. И душа матери в великой победе, ликуя, вознеслась к Богу с душой маленького сына.

Слава Господу, Который так умудрил малого младенца, что сбылись над ним пророческие слова: «Из уст младенец совершил еси хвалу».