Людям , которые сознают , что смерть не является концом , что смерть — это начало чего - то другого , это дает им силу , которую не могут иметь европейцы .

 

(перед уходом Сатпрема)

 

Очевидно, обстоятельства организуются так, чтобы помогать нам двигаться вперед.

 

 

Сентября 1965

Какой следующий Афоризм?

 

О молчании.

 

Молчание… О! Лучше практиковать его, чем говорить о нем.

Это переживание, которое я имела здесь, давно: разница между желанием распространять и использовать то, что совсем недавно усвоил, и контактом с высшим сознанием, когда остаешься насколько возможно спокойным, чтобы это имело эффект трансформации.

Поговорим об этом в другой раз.

Научный ум уверен в своем знании только тогда, когда оно применимо, введено в практику и принесло полезные результаты. Это то, что они называют «знанием» (!)

 

* * *

 

Ты прочитал постановление сессии ООН?

 

Да, о прекращении огня?

Я не читала его: мне о нем сказали. Но определенные вещи привели меня в контакт, и, кажется, они являются объединенным выражением универсальной лжи.

В основе их позиции лежат мелкие комбинации и маленькие предпочтения, предвзятые МИКРОСКОПИЧЕСКИЕ идеи о пользе деления стран, чтобы ни одна из стран не могла доминировать над другими — ничего, кроме совершенно поверхностных вещей, и, более того, совершенно ложных. И без искренности, без ментальной честности, без искренней доброй воли — ничего. Они заранее решили, что Пакистан прав, а Индия — нет.

 

К сожалению, кажется, что люди из Дели трепещут перед этими фантомами.

 

Не совсем так. У меня есть новости напрямую из Дели. [ Мать протягивает Сатпрему телеграмму ]: «Я глубоко признателен, говорит Шастри.» Это по поводу моего послания.

И на сессии Парламента (я не знаю, была ли это сессия Парламента или кабинетная встреча) им было сказано, что истинная цель Индии — воссоздать единство страны, а вторая цель — дать Тибету автономию и независимость. И это две вещи, которых хочет Индия. И это будет достигнуто, тем или иным образом.

Что они сейчас будут делать? Я не знаю.

 

Это не очень - то хорошо согласуется с их «прекращением огня» — они принимают прекращение огня.

 

При условии, что… есть условие. Они принимают при условии, что Пакистан возьмет на себя очень серьезные обязательства — что Пакистан отказывается делать.

 

Да, к счастью.

Обязательства согласия, единства.

В любом случае, голос [ послание Матери ] был услышан — услышан и принят в Дели. Сейчас, конечно, есть вопрос силы: будут ли они достаточно сильны, чтобы… Но точка зрения установлена.

 

[ Сатпрем, не веря ] Это вошло в их головы?

Не всех. Достаточно двух-трех — а уже есть больше.

 

 

Сентября

(Подчиняясь ультиматуму Совета Безопасности, 22 сентября Индия приняла прекращение огня)

 

В конечно счете ты был прав!

 

Я был прав… в чем?… А! твое послание в Дели: «Индия ДОЛЖНА сражаться.»

 

Да.

 

О! они ничего не понимают. Отвратительное зрелище.

И до предела лживое: они продолжают бороться, они только утверждают, что не делают этого.

 

Они все очень довольны тем, что они сделали, они упиваются собой.

 

Нет, они не довольны.

 

Ты так думаешь?

Нет, я знаю!

 

Это напоминает мне 1939 г., когда Чемберлен вернулся из Мюнхена: «Мир спасен!»

 

Да, точно.

Но в ООН они очень довольны, очень горды собой [ что прекратили огонь ]. А здесь они недовольны.

Они особенно рассержены на англичан.

 

О! эти англичане…

Да, они хотят выйти из Содружества.

 

Это было бы хорошо.

[ Смеясь ] Да, и вовремя!

Русские пригласили Шастри и человека из Пакистана [ Ауб Хана ] на встречу в России [ в Ташкенте ], и, кажется, они договорились с американцами [ русские с американцами ] решительно отделить Англию от Пакистана и Китай от Индии. Они хотят предпринять решительные шаги, чтобы помешать Китаю и Англии вмешиваться в здешние дела. Кажется, они могут их чем-то принудить.

Конечно, если Россия и Америка объединят свои усилия… Они позвали Шастри и Ауба, и те собираются приехать на встречу — они собираются. Так что, возможно, мы увидим что-то интересное.

Сближение России и Америки — это то, над чем я работаю в течение лет. Я думала, что я достигла кое-чего, как вдруг был убит Кеннеди, и в то же время был смещен Хрущев — оба ушли! Один убит, другой отправлен в отставку.

Теперь посмотрим.

Если ничто не встанет на пути, будет, возможно, кое-что интересное.

 

Но не видно другого решения, кроме военного. Надо, чтобы проблема сама разрешилась, нет?

 

Должно быть такое решение, чтобы Пакистан снова стал частью Индии.

 

Да, но это невозможно; разве что он будет поглощен.

Возможно, это можно достичь без применения военной силы. Этот человек [ Ауб ] невозможен.

 

О, да, он невозможен.

Да, но он не вечен.

 

Их ментальность будет тяжело изменить. Индийцы упустили удобный случай.

 

Да. О, да, это был удобный случай.

Но это не их вина: это вина ООН; ООН действовала, исходя из единственного мотива: они ужасно боялись, что начнется общая война — конечно, это закрывает видение.

Увидим.

 

Но я верю в Кали, милая Мать. В действительности, я сейчас надеюсь только на Кали: ударную силу Кали. Не вижу другой возможности.

 

[ Молчание ] Этот человек, стоящий во главе Пакистана, не представляет целого Пакистана. Есть целая часть Пакистана, стоящая за единство Индии.

 

Действительно?

 

Большая часть.

И не факт, что если бы они чувствовали защиту, помощь и поддержку со стороны России и Америки, они не толкали бы к объединению. Ведь в случае с массами это только вопрос течения мысли: это не размышление, не рассудительность, это только поток мысли.

Я не знаю, посмотрим.

[ Мать протягивает Сатпрему гибискус ] Вот монументальная «Милость», здесь почти два вместе.

 

(молчание)

 

Перед тем, как началось сражение, у Нолини был сон, о котором он рассказал мне сейчас. Было несколько человек, и они видели, что Шри Ауробиндо подходит к ним. Фигура Шри Ауробиндо была склонившейся, как если бы он делал чрезвычайное усилие, и, кроме того, он был накрыт плащом, из-под которого ничего не было видно, но он был склонен, как если бы делал большое усилие. Он подошел к ним, приоткрыл свой плащ, и в его руке были фрукты [ жест, указывающий на тощий узелок ], фрукты и другие символические вещи. Затем он протянул им это, говоря: «Вот все, что я смог сделать». И он ушел. Как если бы это было все, что он мог: «Весь пир, который я мог для вас устроить.» Что-то вроде этого. Тогда они попробовали устроить пир из этого, раз уж это было им дано, и из этого вышло только замешательство, и это было неприятно… Сначала Нолини не понял, что это был за сон — теперь он понимает. Шри Ауробиндо сделал такое большое усилие, чтобы доставить это: «Вот все, что я смог сделать.» Казалось, было ощущение грандиозного усилия [ смеясь ]: «Вот все, что мне удалось сделать.»

Мир не готов. Это так, самое худшее.

Мир не готов.

Так что, если это Кали, то это значит, что все снова будет брошено в плавильный котел, и, имея в виду средства, которыми они располагают, возможно, вся цивилизация снова будет начата с нуля — сколько эпох потеряно?

Что дошло до нас от исчезнувших цивилизаций?… Ничего, ничего, даже ни одного точного свидетельствования.

Все это, вся эта Материя, которая все время делает… [ жест поднятия и поглощения ] делает усилия, производит формы, производит элемент, который может проявить сознание, а затем – пуф! [ жест поглощения ] и еще [ жест поглощения ], и все начинается сначала — какое ужасное расточительство! Ужасное расточительство.

 

(молчание)

 

Вся прошлая ночь была очень-очень критической, с таким ясным восприятием ничтожества нынешнего образа действия… и этого рабства, которое исходит из более чем тысячелетней привычки.

В теле в действительности была борьба двух тенденций: той, что по привычке подчинена старому движению, и той, что пытается сбросить эту привычку, с восприятием нового способа. Это было… это было одновременно чрезвычайно болезненно, тяжело и совершенно гротескно. И тогда тело обнаружило себя словно полем боя, и это не было приятно.

И сознание тела (которое сейчас все более явно формируется), даже то, что подчинено старой привычке, сознает божественное существование, можно сказать (существование Божественного и почти божественное существование), но у него еще есть ощущение немощности, и затем, в этой немощности, ощущение полной сдачи божественной Воле: «Если мы не готовы, будет так» [ уничтожение ]. И есть часть сознания тела, которая чувствует себя готовой, которая понимает и знает, как это должно быть, и которая хочет, и две эти части сталкиваются. Это не так, что одна часть за Божественное, а другая — против, нет ничего из этой старой истории: есть полное принятие Божественного, но и есть ощущение неготовности — что мир не готов (это совсем не было индивидуальным делом, совсем нет, это было земное сознание).

И в этой борьбе ясно чувствуется (эта борьба длилась всю ночь и все утро — вчера я была не в очень-то блестящем состоянии), ясно видно, это видимо, что это не вопрос сильной воли или… это не так: надо, чтобы СУБСТАНЦИЯ была готова. Если субстанция не готова, то действие силы, могущества вызывает уничтожение. И все, что было создано, надо начинать строить заново. Эта идиотская смерть, конечно же, сводит все в ничто, и вся работа теряется — то, что выходит, это то, что вошло… плюс немного больше опыта, и это все. Это ничто.

 

(молчание)