Сестра Вера с испугом посмотрела на него и даже не улыбнулась.

Машина остановилась на самом въезде в село. Уткин специально сказал остановиться здесь, чтобы не создавать лишнего шума среди людей, живших здесь и, по всей вероятности, уже бывших в курсе того, что творилось в церкви. А, может, они, как ни в чем ни бывало, просто тихо и мирно спали в своих старых деревянных домах, даже не подозревая о том, что прямо вокруг них, по этой узкой улочке, ходит Дьявол.

Павел суетливо расплатился, и они с Верой поспешно вышли из машины.

- Приятной ночи, - сиплым голосом сказал водитель, неприятно улыбнувшись.

Хотел бы и Павел улыбаться в эту ночь.

Машина медленно развернулась и уехала, и наконец снова начался дождь.

- Идем, скорее, - прошептала сестра Вера, дернув Уткина за рукав.

Она побежала впереди него под дождем, показывая дорогу, и он видел, как мокрое монашеское платье прилипает к ее телу. Оно было идеальной формы. Гром заставил его, вздрогнув, отвлечься от разглядывания и перейти к делу.

Храм снаружи выглядел очень даже неплохо, если учитывать, что там произошло внутри. Его деревянные стены были покрашены в белый, уже немного выцветший, цвет, крыша в черный. Наверху под лунным светомнемного поблескивали небольшие колокола. На улице не было никаких трупов, даже запаха не ощущалось. Паша подумал уже, что его обманули и затащили в ловушку, но,зайдя внутрь, он понял, что отчасти то, что ему рассказала сестра Вера, было правдой.

Внутри все еще горели тусклым пламенем свечи, капая воском на пол и освещая большой молитвенный зал. Внутри церковь казалась больше, чем снаружи. На полу и стенах было много крови, кое-где лежали оторванные конечности, но, что самое главное, не было ни одного трупа.

Виктор, тяжело дыша, старался как можно быстрее передвигаться по мрачному и темному лесу, почти непроходимому. Где-то он слышал, что подобные чащи могут вырасти только на месте, где захоронено множество мертвых тел. Ему стало не по себе от мысли, что он сейчас может буквально бегать по земле, пропитанной смертью. Где-то справа чуткое ухо полицейского уловило почти незаметное движение и тихий шорох. Снегирёв схватился за верный пистолет и, вытянув руки, резко развернулся. От его неожиданного движения из кустов что-то выпорхнуло и он, не раздумывая, нажал на спусковой крючок. Когда облачко пороха медленно рассеялось, Виктор попытался всмотреться в то место, куда только что выстрелил. Это была ворона. Тихо выругавшись, Виктор еще немного побродил по лесу, обдирая руки о колючие растения и цепляясь ногами за корни вывороченных из земли старых деревьев, и решил, что ничего он тут больше найти не сможет: преступница скрылась. Ей повезло, иначе, если бы она оказалась сейчас где-то здесь, у Снегиёрва даже не дрогнула бы рука, когда он направил бы на нее свое оружие.

Детектив вышел из леса тем же путем, каким и зашел туда, и то, что он увидел, на мгновение даже ослепило его. Амбар горел. Точнее, уже догорал. Яркие отблески пламени плясали перед глазами, в воздухе чувствовался запах едкого черного дыма, пыли и чего-то паленого. Виктора затошнило, когда он подошел ближе и увидел лежащую на обугленной и выжженной траве Светлану, лицо которой было немного опалено и запачкано сажей и копотью. Из небольшой ранки под глазом сочилась темная кровь. Над ней склонился Анатолий и быстрым взглядом окинул подошедшего Виктора. Ани рядом с ними не было.

- Где девочка? - выпалил Снегирёв, одной рукой за воротник кожаной куртки поднимая Анатолия. Мужчина молчал, глядя исподлобья на молодого полицейская с расцарапанным лицом и пропитанной кровью рубашкой. Запутавшиеся темные волосы были мокрыми от пота и лезли в глаза. Анатолий почему-то почувствовал ненависть к этому парню.

Виктору пришлось повторить вопрос, оставленный без ответа.

- Я спросил: где Аня? - он чувствовал, как внутри него закипала злость. В амбаре не было никого, так почему они оставили ребенка умирать внутри дома, охваченного яростным огнем? Светлана не позволила бы своей дочери умереть. Значит, Анатолий ей помешал.

- Она осталась в доме. Мы не смогли ее спасти.

- Вы не смогли спасти ребенка?! У вас была куча времени, чтобы до разрушения дома помочь ей выбраться оттуда, почему вы не сделали этого? Или для тебя твоя подходящая к концу жизнь была важнее жизни ни в чем не повинного ребенка?

В прищуренных карих глазах Виктора сверкали холодные отблески искреннего презрения. Он смотрел прямо в лицо Анатолию, не отводя взгляда, и мужчине даже стало поневоле жутко. Но он сжал кулаки и подошел к парню вплотную и тихо, четко выделяя каждое слово, рычащим хриплым голосом сказал так, что у Снегирёва пробежали мурашки по спине:

- Мы не могли пройти в амбар, он разрушался. Девочка так или иначе погибла бы.

Позади зашевелилась на шуршащей траве Светлана и медленно приподнялась на локтях, испуганными глазами озираясь вокруг. Ее взгляд упал на черные обуглившиеся доски амбара, на догорающее яркое пламя, все еще издававшее тихий треск, и внезапно ее голубые глаза потеряли всякий намек на чувства. Вяло подняв голову на двух мужчин, с беспокойством смотревших на нее, она шепотом сказала:

- Конец.

- Нет, Светлана, это не конец. Мы отомстим за вашу дочь. - Виктор пытался поднять ее на ноги, но женщина совершенно обмякла и даже не пыталась приложить хоть какие-нибудь усилия, чтобы встать. Ее глаза были абсолютно сухими и пугающе безразличными. Так обычно проявляется наивысшая степень горя. Умершая дочь забрала с собой все эмоции, которые когда-либо могла испытывать ее мать. Светлана потеряла смысл своей жизни. Так ради чего, ради кого ей теперь вставать, куда-то идти, чем-то заниматься? Все потеряно. И это ее вина.

- Светлана, это не ваша вина, - Виктор, казалось, читал ее мысли. - Вставайте, и мы уйдем отсюда.

- А зачем уходить? - апатично и вяло ответила вопросом на вопрос Лисичкина и вытерла сажу с щеки. Царапину под глазом щипало.

Снегирёву начинало это надоедать. Он не терпел пессимистичности в людях, такой слабохарактерности и безвольности, не позволяющей даже шагу сделать после первой же потери. "Жизнь - это не фильм со счастливой концовкой", - вспомнил он слова Уткина и рывком поставил Лисичкину на ноги, тряхнув за плечи так, что у той хрустнули шейные позвонки.

- Если ты сейчас раскиснешь, то потеряешь еще больше, чем уже потеряла. Неужели тебе хочется оставить это просто так, ненаказанным? Очнись, твою дочь убили, и ты знаешь, кто это сделал! Убийца ходит где-то недалеко. Почему бы тебе просто не наплевать на все остальное и не отомстить? Аня не заслужила такой ужасной смерти, как и ее убийца не заслуживает права быть ненаказанным. - Светлана не реагировала, и Виктор ударил ее по лицу, чтобы та пришла в чувство. - Ты меня слышишь? Иди и собственными руками убей того, кто позволил себе убить твоего ребенка.

Женщина посмотрела на Виктора и выпуталась из его рук. Пятерней поправила грязно-белые волосы, одернула кофту и в последний раз оглянулась на дом, где была погребена ее дочь. Виктор прав. Она не имеет права раскисать и страдать. Смерть Ани заслуживает отмщения, и она сделает все ради своей дочери. Те, кого ты любишь, никогда не умирают. Они вечно живут в твоем сердце.

- Уходим. - Отрезала Светлана, снова посмотрев на Виктора. Ее глаза излучали благодарность, и детектив коротко кивнул ей, выказывая свою поддержку. - Не на что здесь больше смотреть.