Светлана посмотрела на коллегу мутным взглядом голубых блуждающих глаз и кивнула.

- Я отомщу.

Старое трухлявое такси медленно петляло по улицам ночного спящего города, как ни просил Виктор водителя поторопиться. Тот, казалось, его даже не слышал: невидящие глаза, цвет которых сложно было разобрать в темноте, вяло наблюдали за дорогой и изредка на поворотах смотрели по сторонам, нога на педали непроизвольно чуть подергивалась, а левая рука свисала из распахнутого настежь окна, через которое задувал в салон машины неприятный осенний ветер. Радио тихо гудело, усталые дикторы лениво передавали прогноз погоды на завтра, но Виктор не разобрал ни одного слова, сказанного сквозь мелкие зернистые помехи. Наконец, перед ними показалось здание главной больницы Ярославля, и Светлана подала голос:

- Остановите около центрального входа. Сколько?

Водитель что-то невнятно промямлил в ответ, и Светлана наугад вытащила из кармана джинсов пятидесятирублевую купюру и бросила на коробку передач.

- Спасибо.

Захлопнув дверь машины, женщина обернулась и посмотрела на ряд горящих ласковым теплым светом окон на втором этаже: там ординаторская. Арина, наверное, не ушла, хотя Светлана говорила ей взять отгул. Упрямица. И кто теперь, интересно, руководит операциями, если не Привалин? Лисичкина резко открыла стеклянные двери и порывисто вбежала внутрь больницы. Дежурная медсестра, имени которой она и не помнила, остановилась и поздоровалась.

- Привозили девушку в полицейской форме с травмами рук?

На секунду медсестра задумчиво потупила взгляд, но потом утвердительно кивнула.

- Она в реанимации, туда никого не пустят. Надо подождать.

- Кто оперирует?

- Шувалов. Ассистирует Гришина.

- Приведи мне ее сюда, быстро.

Лисичкина приказным тоном раздавала указания, втянувшись в родную больничную атмосферу. Ее лицо приняло выражение привычной серьезности и строгости, голубые глаза засверкали в свете ярких жужжащих ламп.

- Сядьте здесь и ждите. - Светлана указала на жесткие лавочки с перегородками, выполнявшими роль подлокотников, и мужчины нехотя опустились на синие кожаные сиденья, по краям из которых лезла через обивку старая желтая вата советских времен. - Я пойду навстречу Арине. Иначе эта медсестра ее никогда не приведет.

- Я здесь, - из-за спины раздался знакомый высокий голос, и Светлана, взмахнув распустившимися кудрями волос, обернулась. Арина подошла к ней поближе, оставив позади себя запыхавшуюся и обиженную медсестру. - Операция проходит успешно, заражение крови не успело начаться, хотя инфекция проникла в организм. Иммунитет ослаб, но она выкарабкается. По крайней мере, так мне сказал Шувалов...

- Хорошо. Парень, который ее привез, где он? В ординаторской или рядом с реанимацией сидит? - Лисичкина суетилась и от этого раздражалась и злилась на саму себя. Но перевозбуждение сменило апатию, и женщина ничего не могла с этим поделать: типичный признак тяжелого стресса.

- Нет, он уехал. Кажется, в какую-то деревню... Не могу вспомнить названия, забегалась здесь...

Светлана яростно посмотрела на Арину, и у той внутри все похолодело.

- Как это ты не помнишь? Он сказал тебе место, куда едет или только название населенного пункта? Сейчас стой здесь и вспоминай, что он сказал тебе, когда вошел внутрь.

Гришина сделала было движение, чтобы куда-то пойти, но Светлана остановила ее, взяв за руку.

- Вспоминай.

Медсестра напряглась и почувствовала, как височная вена завибрировала на лбу. Чертов парень, что он ей сказал? Спустя минуту раздумий, Арина расслабилась и нахмуренные брови радостно поднялись наверх.

- Скалино, боже, он уехал в Скалино, село, в православный храм. С ним была девушка какая-то, в черной одежде.

Виктор поднялся со своего сиденья.

- Монашка.

Лисичкина многозначительно посмотрела ему в глаза и, коротко, но не без благодарности, кивнув Арине, направилась к выходу на улицу.

- Спасибо за информацию, возвращайтесь к работе. - Сказал за нее Виктор и, сказав Анатолию оставаться внутри, следом за Лисичкиной вышел из больницы.

Арина проводила их взглядом и, когда их размытые фигуры скрылись в бездне ночи, остановившись на крыльце больницы, тяжело вздохнула и ушла в реанимационную. Остаток ночи ей предстояло провести без сна.

Виктор быстрым движением левой руки пятерней поправил волосы, развевающиеся на прохладном ветру. В окнах больницы попеременно загорался свет, и это мерцание отвлекало его внимание. Звезды подмигивали с высоты иссиня-черного неба, и где-то вдалеке пролетел самолет, наполнив прозрачную тишину неприятным гулом, от которого вибрировало в голове и закладывало уши. Светлана, стоя рядом с ним, пристально вглядывалась в никуда, думая о чем-то своем. Теперь она яростно желала отомстить за свою дочь, ведь вечным страданием никому не поможешь: так был ли смысл убиваться, если у нее был шанс совершить справедливое, как она считала, возмездие? Странно, что убить человека ей предлагал сотрудник полиции, но она не придала этому должного внимания. Он просто хочет помочь.

- Мы должны уехать в Скалино, разумеется. Что он вообще там забыл? - тихо сказал Виктор, оглядываясь на тонкий серп луны, подозрительно и игриво выглядывающего из-за серых туч. - Но Ростову мы здесь оставить не можем.

- Почему? Здесь о ней позаботились бы.

- Она ценный сотрудник. Тем более, не стоит забывать о том, что здесь случилось с Привалиным. Его в клочья разодрали. Думаете, это место теперь забыто? Они могут вернуться. Ее нельзя здесь оставлять одну.

- Она не одна, тут врачи. - Лисичкина пыталась возразить: бедная девушка итак настрадалась, зачем тащить ее с собой в место, где змеями кишит опасность?

- Врачи хорошо помогли Привалу избежать его печальной участи?

- Мы можем оставить с ней Анатолия, он...

- Нет! - карие глаза Виктора злобно сверкнули, с укором и недопониманием посмотрев на удивленную Светлану. Такого жесткого тона она еще не слышала от Снегирёва: его и без того низкий голос стал еще ниже, даже с какой-то хрипотцой. - Он позволил твоей дочери умереть, не забывайся!

- Но он помог мне ее найти!

- И что? Помог найти и не дал тебе ее спасти, когда она заживо горела в этом чертовом амбаре!