Внешняя политика нефтяных и газовых труб.

В недавно опубликованном МИД РФ "Обзоре внешней политики Российской Федерации", оптимистично утверждается: "Значительно упрочилось международное положение России. Сильная, более уверенная в себе Россия стала важной составной частью позитивных перемен в мире". "Главное достижение последних лет – вновь обретенная внешнеполитическая самостоятельность России" [40]. Так ли на самом деле?

Буквально один за одним состоялись саммиты "Восьмерки", СНГ, Россия-Евросоюз. Их результаты оказались более, чем скромными. За 7 лет Россия перешла из первой геополитической лиги, где присутствуют региональные державы, во вторую - где присутствуют просто региональные государства, чье влияние не распространяется за пределы собственных границ. И самое большое, полагает, например, С. Белковский, на что Россия может надеяться – это на то, чтобы свой собственный региональный проект, вновь сформулированный, каким-то образом согласовать с американским глобальным проектом – если она не хочет согласовывать его с другим глобальным проектом, например, китайским. Естественно, для многих государств эта ситуация исторически комфортна, для России, конечно, нет, поскольку она к этому не привыкла. Но правящий класс российский этого еще не осознал и не готов к реагированию, адекватному ситуации [41]. 

Например, саммит СНГ показал ограниченность интеграционных процессов на территории постсоветского пространства.

По итогам саммита ЕС-Россия в мае 2007 г. в Самаре Президент РФ сказал: "Мы договорились по всем вопросам, кроме острых".

Создается впечатление, что российское руководство сделало ставку на один единственный внешнеполитический ресурс, опирающийся на газовые и нефтяные трубы. Президент России лично лоббирует интересы государственных и частных газовых и нефтяных компаний, как это случилось в мае 2007 г. во время визита президентов Казахстана и России в Туркменистан.

 Стороны подписали соглашение о том, что построят газопровод из Туркменистана, который пойдет по территории Казахстана и России, и дальше, на европейский рынок. Но при этом ничего не подписали о том, будет ли Туркмения давать гарантированные объемы газа в этот газопровод.

Среди всех стран Центральной Азии Казахстан остается наиболее лояльным России государством, притом, что внешнеполитический курс Нурсултана Назарбаева, также как и лидеров других республик региона, отличается многовекторностью. Начало 2006 года ознаменовалось финансовым сближением правительств России и Казахстана, не менее значимым, чем нефтегазовое. Владимир Путин и Нурсултан Назарбаев подписали пакет документов о создании Евразийского банка. Эта структура призвана финансировать интеграционные процессы в рамках ЕврАЗЭС. Финансовое единение двух государств имеет под собой политическую подоплеку. Не исключено, что создание подобной инвестиционной организации ставит целью монополизировать финансовый рынок СНГ и потеснить таких мировых гигантов, как МВФ, ЕБРР.

Казахстан привлекателен для России, в первую очередь, с точки зрения энергетических запасов. В октябре 2006 года сторонами было подписано соглашение о создании о создании совместного предприятия по транспортировке и переработке газа с Карачаганакского нефтегазового месторождения в Западном Казахстане на российском Оренбургском газоперерабатывающем заводе. Разрабатывающий проект консорциум (British Gas и Eni – по 32,5%, ChevronTexaco – 20%, «ЛУКОЙЛ» – 15%) будет продавать существующей с 2001 года компании «Казросгаз», собственниками которой являются «Газпром» и «Казмунайгаз» (по 50%). «Казросгаз» будет поставлять газ на созданное СП для дальнейшей переработки. По условиям соглашения, завод с 2012 года будет перерабатывать не менее 15 млрд. куб. метров газа в год. Переработанный на СП газ будет покупать «Газэкспорт». Он пойдет на Украину и в Белоруссию, а дальше в Западную Европу. Совместный проект «Газпрома» и «Казмунайгаза» призван закрепить позиции российского бизнеса на энергетическом рынке Казахстана[42].

Вместе с тем, не без оснований некоторые политологи утверждают, что Президент Казахстана использует Россию для того, чтобы превратиться в субрегиональную державу, осуществляющую контроль над всей Средней Азией. Отношения с Казахстаном не являются столь уж безоблачными. Например, мы отказываемся согласиться расширить Каспийский трубопроводный консорциум с 30 млн. тонн до 67 млн. т, и отказываемся дать возможность казахам качать нефть по нашей территории. Стремимся получить над этим трубопроводом контроль, и в результате никакого движения вперед нет. Мы разорвали договор – только что заключив его, полтора года назад, десятилетний договор о прокачке казахской нефти для компании «Казмунайгаз» на Мажикяйский завод в Литве. «Транснефть» разорвала его демонстративно, чтобы дать возможность российским компаниям купить этот завод. В итоге они его не купили, а нефтепровод в Литву закрылся на ремонт на неопределенное время. Казахстан ответил адекватными недружественными действиями, дав согласие участвовать в работе нефтепровода «Баку-Джейхан», и Казахстан уже построил альтернативный нефтепровод в Китай, и нас не пускает туда, и дальше собирается его расширять. Поэтому что мы удивляемся, что отношения к нам меняются в худшую сторону?[43]

Обсуждается проект Транскаспийского газопровода из Туркмении в Европу через Кавказ. Но основная проблема заключается в том, что дно Каспия юридически не разделено, и наибольшие конфликты существуют как раз в части его раздела между Ираном, Туркменией и Азербайджаном, то есть в южной части Каспия. С другой стороны, Россия предлагает проложить новый маршрут из Туркмении через Казахстан. Он уже существует, но сильно изношен и имеет малую пропускную возможность.

Относительно Туркменистана. До сих пор неясны реальные запасы газа в Туркмении – данные международного аудита так и не обнародованы, и растут подозрения, что Туркмения имеет гораздо больше обязательств по поставкам газа, чем собственно газа. Россия закупает ежегодно до 50 млрд кубометров туркменского газа. Договор будет действовать до 2009 г.

На первый взгляд по сравнению с 640 млрд куб м газа, добываемого Россией в год, это немного. Однако надо учитывать, что государственная компания "Газпром" не вводит новые месторождения и Россия будет находиться в зависимости от туркменских поставок. Но у Туркмении свои виды на экспорт газа. В 1997 г. вошел в действие газопровод в Иран. В 2006 г. по нему в Иран было поставлено 15 млрд кубометров газа. Кроме того, Туркмения подписала соглашение с Китаем о поставках газа[44].

С другой стороны, попытки диверсифицировать российские поставки нефти и газа несут на себе сильные отпечатки политики. Каким экономическим эффектом можно объяснить попытки пробить газопровод в Китай, где газ стоит примерно в два раза дешевле. Если мы построим газопровод в Китай, то будем поставлять туда газ примерно в два раза дешевле, чем мы поставляем сегодня Белоруссии.

С другой стороны, с национализацией ЮКОСА был поставлен крест на проекте строительства нефтепровода в Мурманск, откуда могли вывозить сибирскую легкую нефть напрямую в США.И на планах вывоза из Мурманска сжиженного газа в США, где самые высокие цены на газ, примерно на 90 долларов выше, чем в Европе, за тысячу кубометров[45]. Недостаток этого проекта заключался только в том, что он предлагался частной компанией "ЮКОСОМ". Этот новый трубопровод большой мощности должен был идти непосредственно из основных центров добычи – из Западной Сибири и соединил бы это все с Тимано-Печорским регионом, с добычей в Ненецком автономном округе. Мурманск незамерзающий глубоководный порт, а сейчас мы потащим 150 млн. т нефти в Балтийское море, где нельзя использовать глубоководные танкеры. И возникнут огромные экологические проблемы в отношениях с соседними странами. Кстати, опираясь на Морскую конвенцию Эстония и Финляндия могут отодвинуть свои морские границы на 20 миль и тогда финские и эстонские воды сомкнутся со всеми вытекающими из этого последствиями.

Здесь интересы питерской команды проявляются более, чем очевидно.

Аналитики обращают внимание на политический подтекст трубомании, которая охватила в последнее время российских и европейских государственных руководителей.

Например, через нефтепровод Бургас-Александропулос в обход Босфора еще ни одна компания не дала согласия качать нефть. Построенный Украиной нефтепровод "Одесса-Броды" долго стоял пустым, а сейчас работает в обратном направлении.

Самый простой вывод напрашивается в том, чтобы осторожно и обдуманно относиться к использованию нефти, газа и трубопроводов в качестве политических инструментов.

Возможно, это случайное совпадение, но российская кампания по поводу переноса военного памятника в Эстонии прекратилась почти сразу же после заявления эстонских руководителей о том, что они откажут балтийскому нефтепроводу в прокладке по эстонской части балтийского шельфа.

Что касается планов создания газового ОПЕКа, то аналитик Владимир Милов, например, считает, что, в отличие от нефти, газ привязан к инфраструктуре и его невозможно свободно перемещать по Земному шару. Он считает, что это все больше политические идеи, нацеленные на то, чтобы как-то попугать западные страны, прежде всего, крупных импортеров газа. И в этом плане результат достигнут – они напугались[46].

Российский Президент показывает необоснованно большое и демонстративное отношение к нефтегазовым проблемам. Например, создается впечатление, что его майская поездка вместе с президентом Казахстана Назарбаевым в Туркменистан была связана только с одной целью – сорвать поездку Назарбаева в Польшу, где обсуждались вопросы диверсификации поставок нефти и газа в страны Восточной Европы. Встречи, собственно, такой же политизированной и бесплодной. В ходе ее обсуждалась возможность создания нефтепровода "Одесса-Гданьск". По мнению экспертов, морская перевозка нефти с Ближнего Востока в тот же Гданьск стоит примерно в 3-3,5 раза дешевле, чем транспортировка его по вот этому самому трубопроводу[47].

Неизвестна и экономическая эффективность нефтепровода в обход Белоруссии по дну Балтийского моря.

Для Президента Путина и российской политической элиты политика в области нефти и газа является скорее всего своего рода идеологическим костылем, чтобы обосновывать весьма сомнительный лозунг о России как энергетической державе. Ничего, кроме вреда России, пока эта политика не принесла.

Недавно «Газпром» разработал проект стратегии своего развития на 25 лет вперед. И там практически вообще не предполагается увеличения поставок газа на внутренний рынок. В то время как экспортные поставки за 25 лет должны удвоиться. Вот вам, соответственно, и объяснение, куда нас ведет эта компания[48].

Вместе с тем не надо преувеличивать западнофобию российской политической элиты. Она полностью зависима от Америки - и с точки зрения своих авуаров в американских банках, и с точки зрения своей психологической зависимости от Америки – от образа жизни. В этом смысле любой американский судья, даже провинциальный, сегодня опасен для крупного российского деятеля. Потому что сегодня этот судья может арестовать эти авуары. В России антиамериканизм является товаром для внутреннего потребления.

Например, вместо того, чтобы вести без видимого результата полемику с США по поводу размещения системы ПРО в Европе и возможного расширения НАТО за счет пяти новых стран, включая Украину и Грузию, Россия имеет возможность перехватить дипломатическую инициативу и поставить вопрос о пересмотре сразу двух договоров, утративших всякий смысл, – о ракетах средней и меньшей дальности (РСМД) и о сокращении обычных вооружений (ДОВСЕ). Договор о РСМД запрещает иметь ракеты дальностью 500–5500 км только РФ и США. У европейцев таких ракет сейчас нет, зато они есть в Азии. Большая их часть принадлежат Китаю и направлена против России и Индии. Россия может предложить США выступить с совместным обращением ко всем остальным странам о присоединении к договору о РСМД. Если все (Китай, КНДР, Индия, Пакистан, Иран, страны Ближнего Востока) согласятся – это будет великолепным результатом. Если кто-то откажется, тогда мы действительно можем говорить о выходе из договора. В частности, если откажется Китай (а он откажется), мы поймем, кого он считает своим главным противником (китайские РСМД достают до России, а до США – нет). При этом с Америкой следует договориться о том, чтобы размещать РСМД только на национальных территориях.

По договору об ограничении обычных вооружений в Европе количество танков, бронемашин, боевых самолетов и ударных вертолетов равны для НАТО и для Варшавского договора. Из-за коренного изменения геополитической ситуации надо либо отказываться от договора вообще, либо предложить его радикальный пересмотр. Вариантов может быть два.

Первый – приравнять НАТО по количеству вооружений и военной техники (ВВТ) теперь уже не к ОВД, а к ОДКБ (в зоне ДОВСЕ это Россия, Белоруссия, Армения, Казахстан) и договориться, что изменение состава каждого из блоков не должно менять общего предельного количества ВВТ. Прием в блок новой страны либо выход страны из блока должны вести к перераспределению лимитов внутри блока с сохранением общего предельного значения. Для стран, не входящих в блоки (сегодня это Украина, Молдавия, Грузия и Азербайджан), можно сохранить действующие лимиты. Естественно, что в договор должны быть включены Словения, страны Балтии, а в случае вступления в НАТО – Хорватия, Албания и Македония.

Второй вариант – установить соотношение по всем классам ВВТ, например, 1,5:1 в пользу НАТО с сохранением неизменного предельного количества ВВТ для НАТО независимо от изменения его состава. Причем Россия может предложить для себя лимиты более низкие, чем сегодня (мы их все равно реально не выбираем ни по одному классу В и ВТ), автоматически снижая и лимиты для НАТО.

Договор о сокращении обычных вооружений в приграничной зоне до весьма низких уровней имеет смысл предложить и Китаю. Формально такой договор существует, но он подразумевает очень высокие лимиты, к которым РФ и близко не подходит. Москве стоит предложить Пекину новый договор с существенно более низкими лимитами, охватывающий материковую часть России к востоку от Байкала и Пекинский и Шэньянский военные округа Китая. В данном случае будет очень интересна реакция наших китайских друзей. Сегодня большая часть регулярных сил НОАК сосредоточена в этих двух округах, то есть направлена исключительно против России. Других противников у Китая здесь просто нет.

Таким образом, Россия имеет возможность как минимум узнать, как на самом деле относятся к ней ее соседи на западе и востоке. Как максимум можно реально и существенно укрепить свою безопасность хотя бы на одном из этих направлений[49]. Так без паники и истерики можно укреплять собственную безопасность.