А. С. Пушкин – Н. Н. Пушкиной. 26 июля 1834 г.

Наташа, мой ангел, знаешь ли что? Я беру этаж, занимаемый теперь Вяземскими. Княгиня едет в чужие края, дочь ее больна не на шутку; боятся чахотки. Дай бог, чтоб юг ей помог… Пожалуйста, не сердись на меня за то, что я медлю к тебе явиться. Право, душа просит; да мошна не велит. Я работаю до низложения риз. Держу корректуру двух томов вдруг, пишу примечания, закладываю деревни – Льва Сергеевича выпроваживаю в Грузию. Все слажу – и сломя голову к тебе прискачу. Сей час приносили мне корректуру, и я тебя оставил для Пугачева. В корректуре я прочел, что Пугачев поручил Хлопуше грабеж заводов. Поручаю тебе грабеж Заводов – слышишь ли, моя Хло-Пушкина? ограбь Заводы и возвратись с добычею. В свете я не бываю.

 

Около 30 июля

Что это значит, жена? Вот уже более недели, как я не получают от тебя писем. Где ты? что ты? В Калуге? в деревне? откликнись. Что так могло тебя занять и развлечь? какие балы? какие победы? уж не больна ли ты? Христос с тобой. Или просто хочешь меня заставить скорее к тебе приехать. Пожалуйста, женка – брось эти военные хитрости, которые не на шутку мучат меня за тысячи верст от тебя. …Дела мои продвигаются. Два тома печатаются вдруг… Я очень занят. Работаю целое утро – до 4 часов – никого к себе не пускаю. Потом обедаю у Дюме, потом играю на бильярде в клубе – возвращаюсь домой рано, надеясь найти от тебя письмо – и всякий день обманываюсь. Тоска. Тоска…

 

А. С. Пушкин. Из «Дневника» 1833 – 1835 гг.

Г. 22 июля

Прошедший месяц был бурен. Чуть было не поссорился я со двором, – но все перемололось. Однако это мне не пройдет.

 

Декабря

Завтра надобно будет явиться во дворец. У меня еще нет мундира. Ни за что не поеду представляться с моими товарищами камер-юнкерами, молокососами 18-летними. Царь рассердится, – да что мне делать?

Я все-таки не был 6-го во дворце – и рапортовался больным. За мной царь хотел прислать фельдъегеря или Арендта (врача – М. С.).

 

Декабря

Третьего дня был я наконец в Аничковом. Опишу все в подробности, в пользу будущего Вальтр-Скотта. Придворный лакей поутру явился ко мне с приглашением быть в восемь с половиной в мундирном фраке.

В 9 часов мы приехали. На лестнице встретил я старую графиню Бобринскую, которая всегда за меня лжет и выводит меня из хлопот. Она заметила, что у меня треугольная шляпа с плюмажем (не по форме: в Аничков ездят с круглыми шляпами). Граф Бобринский, заметя мою треугольную шляпу, велел принести мне круглую. Мне дали одну такую засаленную помадой, что перчатки у меня промокли и пожелтели.

 

25 августа Пушкин отправился из Петербурга в Москву, затем на полотняный завод, чтобы свидеться с женой, затем снова в Москву – ненадолго. 13 сентября Пушкин был уже в Болдине.

20 сентября окончил «Сказку о золотом петушке», потом пошли почти пустые недели. В середине октября Пушкин через Москву вернулся в Петербург.

 

Однажды, – это было в октябре, – ходим мы по сборной зале и ждем Гоголя. Вдруг входит Пушкин и Жуковский. От швейцара, конечно, они уж знали, что Гоголь еще не приехал, и потому, обратясь к нам, спросили только: «в которой аудитории будет читать Гоголь?» Мы указали на аудиторию. Пушкин и Жуковский заглянули в нее, но не вошли, а остались в сборной зале. Через четверть часа приехал Гоголь, и мы вслед за тремя поэтами вошли в аудиторию и сели по местам. Гоголь вошел на кафедру и вдруг, как говорится, ни с того, ни с сего, начал читать взгляд на историю аравитян. Лекция была блестящая. Она вся из слова в слово напечатана в «Арабесках». Видно, что Гоголь знал заранее о намерении поэтов приехать на его лекцию, и потому приготовлялся угостить их поэтически. После лекции Пушкин заговорил о чем-то с Гоголем, но я слышал одно только: «увлекательно!».

 

Н. И. ИВАНИЦКИЙ

 

Пугачев сидел один в задумчивости. Оружие его висело в стороне. Услыша вошедших казаков, он поднял голову и спросил, чего им надобно? Они стали говорить о своем отчаянном положении и, между тем, тихо подвигаясь, старались загородить его от висевшего оружия. Пугачев начал опять уговаривать их идти к Гурьеву городку. Казаки отвечали, что они долго ездили за ним и что уже ему пора ехать за ними. – Что же? – сказал Пугачев, – вы хотите изменить своему государю? – Что делать! – отвечали казаки и вдруг на него кинулись. Пугачев успел от них отбиться. Они отступили на несколько шагов. – Я давно видел вашу измену, – сказал Пугачев и, подозвав своего любимца, илецкого казака Творогова, протянул ему свои руки и сказал: вяжи!

 

А. С. ПУШКИН

История Пугачева

 

Сей исторический отрывок составлял часть труда, мною оставленного. В нем собрано все, что было обнародовано правительством касательно Пугачева, и то, что показалось мне достоверным в иностранных писателях, говоривших о нем. Также имел я случай пользоваться некоторыми рукописями, преданиями и свидетельством живых.

Будущий историк, коему позволено будет распечатать дело о Пугачеве, легко исправит и дополнит мой труд – конечно несовершенный, но добросовестный.

 

А. С. ПУШКИН

Предисловие к «Истории Пугачева»