Решение Верховного тайного совета, утвержденное Петром II

1728 года, июня в 5-й день, его императорское величество по делу княгини Аграфены князь Никитой жены Волконского и прочих по тому делу приличных указал: 1) понеже люди его, Волконского, Зайцев и Добрянской, пришед в слободской дом его императорского величества, доносили, что помещице их Волконской за предерзости велено жить в деревне, не въезжая в Москву, а она живет в подмосковной деревне двоюродного брата, морского подпоручика Федора Талызина, и из этой деревни ездила тайно под Москву в Тушино для свидания с Юрьем Нелединским и другими некоторыми людьми, между которыми виделась и с секретарем Исааком Веселовским; она ж де имеет корреспонденцию со многими персонами в Москву и в другие места тайно, а пред недавним временем привез тайно ж из Митавы от отца ея, Петра Бестужева, человек ея Соловьев письма, зашитые в подушке, и чтоб те письма у ней, Волконской, немедленно забрать, дабы не ухоронила. И по тому доношению послан от двора его императорского величества лейб-гвардии Преображенского полка сержант Леонтий Воронин с солдаты, которой у ней, Волконской, письма забрал, в том числе у сестры ея двоюродной, Прасковьи Борковой, спрятанные в бостроге, да у кучеровой жены, и прислал при доношении своем в Верховный тайный совет, и по осмотру явились писанные к ней от отца ея, Петра Бестужева, от матери ея Авдотьи, от братьев Алексея и Михаила Бестужевых, от Егора Пашкова, от Семена Маврина, от Абрама Петрова, от Юрия Нелединского, от Исаака Веселовского, от Тимофея Кутузова, от Ивана Черкасова и от прочих. И по причине тех писем забраны же письма у Ивана Черкасова, у Исаака Веселовского, и по тем письмам явилось, что они все делали партии и искали при дворе Его Императорского Величества для собственной своей пользы делать интриги и теми интригами причинять при дворе беспокойство, и дабы то свое намерение сильнее в действо произвести могли, искали из них себе помочи через Венской двор и обретающегося здесь министра Рабутина, а именно княгиня Волконская с братом Алексеем и с Абрамом Арапом, и для того имели переписки и пересылки и тако хотели вмешать постороннего государя в домовые Его Императорского Величества дела. И в такой их Волконской и брата ея Алексея откровенности может быть, что они сообщали тем чужестранным министрам и о внутренних здешнего государства делах. (Как видите, Волконскую, ее брата и Ганнибала обвиняют в шпионаже! — М. С.) Сверх же того, проповедывали о делах и словах Верховного тайного совета. Того ради ее, княгиню Волконскую, за продерзости и вины, к тому же вышеписаные доносители подали письмо, писанное цифирью, о котором она в допросе сказала, что писано от брата ея к Абраму Петрову, а ключа будто не имеет, сослать до указу в дальний девичий монастырь, а именно, в Веденской, что на Тихвине, и содержать ее тамо неисходну под присмотром игуменьи. 2) Юрию Нелединскому, который, ведая, что она, Волконская, за подозрением от двора отлучена, ездил к ней тайно, чего было ему, как сенатору, чинить не надлежало, в сенате у дел впредь до указу не быть. 3) Егору Пашкову за предерзостные к ней, Волконской, и к Ивану Черкасову письма в военной коллегии у дел не быть же. 4) Исаака Веселовского, который за подозрением, что его два брата в измене, послан был в Гилянь, а оттуда за болезнью отпущен и, приехав, не явясь, жил в Москве тайно, и к ней, Волконской, ездил тайным же образом для свидания; сверх же того Алексей Бестужев писал к ней, Волконской, чтоб письма его обще с ним, Веселовским, распечатали и прочли, и что он ей содержание немецких писем растолкует, а наипаче чтоб упросили его по-русски перевесть и те переводы вкупе с немецкими письмами по возвращении Маврина и Петрова держала, и тех немецких писем переводов не явилось, а она, Волконская, и Веселовский в допросах сказали, что таких писем будто не получали, и потому в тех письмах не без сомнения, того ради послать его, Веселовского, по-прежнему в Гилянь. 5) Тимофея Кутузова за продерзости его в письмах и вину, что он к ней, Волконской, ведая, что она от двора Его Императорского Величества и от Москвы отлучена, писал, чтоб она приехала к Москве на двор к нему тайным образом, посадить на месяц в тюрьму и потом, освободя, послать в полковую службу и определить с умалением его ранга одною степенью. 6) Понеже шталмейстера Кречетникова явилось письмо Черкасову (к сожалению, это, видимо, очень острое письмо утеряно. — М. С.), в котором писал о придворных поступках, а особливо о высокой персоне Его Императорского Величества, к тому же он и сам, в том вину свою приносит, а за то надлежало его отлучить от двора и учинить наказание, но Его Императорское Величество, милосердствуя, указал от того наказания учинить его свободна, а отлуча от двора, послать служить в армейские полки с умалением чина, а именно, написав в прапорщики. 7) Ивана Черкасова за непристойную с ним, Кречетниковым, корреспонденцию, и что он письмо то у себя утаил, а не объявил, послать в Астрахань к провиантским делам. 8) Татьяну Бестужеву свободить, оказав ей, хотя она за бездельные свои письма надлежала наказанию, но Его Императорское Величество, милосердствуя, указал от того учинить ея свободну. 9) Прасковию Боркову, у которой княгини Волконской письма хотя и вынуты, но по делу она ни к чему не приличалась, и для того из-под караула ее освободить. 10) Федор Талызин, по причине взятых у Волконской писем, хотя и держится под арестом, но по тому делу он не приличался, того ради его освободить и быть в службе адмиралтейской по-прежнему.

21

Долгорукие ликовали. Завезя юного Петра в лес, на охоту, они бросили четырнадцатилетнего царя на ночь в потаенной избушке наедине с семнадцатилетней княжной Екатериной, дав ей соответствующие наставления... 30 ноября 1729 года было объявлено обручение Петра II и Екатерины Долгорукой. Свадьба была назначена на 19 января 1730 года, но в день свадьбы малолетний царь умер от оспы.

Долгорукие написали подложное завещание царя, пытались выдать его за истинное и, как Меншиков Екатерину I, возвести на престол некоронованную царицу, еще одну Екатерину, сестру Ивана. Но из этого ничего не вышло. Через десять дней, 29 января, выехала из Митавы племянница Петра I, дочь его брата Ивана, Анна. 15 февраля она въехала в Москву, 25 февраля, обманув надежды высших сановников, пытавшихся в свою пользу ограничить царскую власть, Анна Иоанновна порвала кондиции, привезенные ей в Митаву одним из Долгоруких и подписанные ею под нажимом. Так было восстановлено самодержавие.

Для Ганнибала этот день отмечен был неожиданным поворотом судьбы.