Но военная сфера – не «вещь в себе». «Военщина» оказывает существенное влияние на политику. И это очень плохо, хотя «армии вне политики» не бывает.

Виктор Гюго: «Всякая война между европейцами есть гражданская война». Лукиан: «В гражданской войне всякая победа есть поражение». Отсюда, - любая европейская война, это война против всех. Но политики многих европейских стран помогают США развязывать войну в Югославии. В результате мы получили практически мусульманское государство в центре Европы и «вечные базы США» там, где их до этого не было. Дураки? Нет. Американисты. Дураков у нас всегда хватало и «своих», ведь и Украина посылала свой контингент на стороне американцев на «войну американцев и исламистов со славянами».

Как бы то ни было, «Есть справедливые войны, но нет справедливых войск», - Андре Мальро. Поэтому всякая война есть богоборчество, а значит, ее нужно избегать любым способом, даже с уступкой нашего права, но только если это не противно христианскому долгу государства и ни для кого не вредно. Этот вопрос ваш покорный слуга надеется раскрыть в отдельной книге «Россия – путь и истина и жизнь».

Давно уже всем теоретикам понятно, что воюют не народы, а правящие верхушки. Наряд специальных сил, строго ориентированный на быстрое и эффективное уничтожение правящей верхушки, - это вполне достаточное потенциальное средство сдерживания внешнего врага. Все остальные «проблемы» решаются в рамках стандартных схем регионального силового регулирования. Исключение составляют только удаленные районы Мирового Океана, которые требуют сил морского базирования и авиации.

Но на самом деле «смена режима» и установление «демократического правительства» - это всего-лишь предлоги для современных войн, а не их самоцель. Самоцель – власть на захваченной территории, ее ресурсы и деньги. Неужели для устранения Хусейна и его наследников нужны были такие затраты? Неужели для уничтожения Дудаева и Масхадова нужно было семь лет войны? Нет конечно – их можно было уничтожить гораздо дешевле, быстрее и уж точно без таких потерь.

Очень часто военная «карта» разыгрывается политиками именно тогда, когда только она может отвлечь народ от совершенно других проблем. Ну так разрабатывайте такие планы идеологической (информационной, психологической и др.) войны, которые будут составлять не «замполиты», а профессионалы управления массовым стихийным поведением. Гораздо легче «предотвратить», чем «расхлебать». Экономическая экспансия гораздо эффективнее пушек.

«Бряцать оружием» не надо (сейчас это называется «демонстрация силы»), - его нужно уметь «точечно» применять. Крайние меры – не повод для спекуляций. Военные должны вступать «в дело» только тогда, когда Враг непосредственно угрожает государственности и жизни граждан, и никак не «превентивно» и не для разрешения «внутриполитических противоречий». «Последнее китайское предупреждение» - это притча про мальчика, кричавшего о волках. Закон должен быть кратким и лаконичным, а его исполнение безукоризненным и неотвратимым. Одно предупреждение – один удар. Военный удар должен быть внезапным, молниеносным, с незначительными усилиями. Но он должен быть как удар стилетом – точно в сердце непримиримого врага, который угрожает существованию обороняющегося государства. Один раз – и наверняка. Дубасить противника кувалдой по голове – это плохая идея, на столько же плохая, на сколько плохо «политическое пустолайство». Кроме того, у нас давно уже не армия, а глобальный «стройбат» вперемешку с игрой «сделай сам». «Спасение боеготовности – дело самой боеготовности» – наш лозунг.

И кто сказал, что для «решения проблемы» нужен именно «военный удар»? Для решения политических проблем после того как политики «расписались в своем бессилии» можно и нужно своевременно применять силы спецопераций. Это не тотальное средство контроля, или добывания информации, - это тонкий и чувствительный инструмент диагностики и «хирургического нетравматического вмешательства». Если война в Ираке имела одной из своих главнейших целей устранение режима Хусейна, а «контртеррористическая операция» в Чечне – Дудаева, то и та и другая были одинаково бездарны, и непрофессиональны. Но если целью было развязывание широкомасштабных военных действий, с задействованием большого наряда сил военного контингента, значительными денежными ассигнованиями, отвлечением общественного мнения от внутренних проблем, получение сверхприбыли и нового «канала» оттока средств из государственного кармана, - тогда все сделано «правильно».

Неужели кто-то думает, что всем этим управляют дураки? Отсюда вывод – «кому война, а кому и мать родная». Поэтому правительство (и лобби), развязавшее такую войну подлежит немедленному «секвестеру». Но тут надо понимать, что если тому же министру обороны и президенту такая война не выгодна, то кто тогда на самом деле управляет всеми этими событиями? И на кой «ляд» нам президент и министр, которые не могут управлять даже «контртеррористической операцией»?

Отсюда можно понять, что на политику (в том числе и военную) есть «заказ», такой же «заказ» имеется и на военную науку. Она такая, какой ее хотят видеть определенные политические и военные круги. Поэтому кого интересует официальная «конфликтология» и «безопасность», - читайте труды генерал-полковника Барынькина (именно он меня и обучал), и Доктрину национальной безопасности РФ. Я не стану опровергать вполне научные и хорошо обоснованные труды ученого. Теория хороша, только вот к практике она имеет очень мало отношения. Ни один военный план не выдержал столкновения с противником.

Но есть же компьютерное моделирование, методики расчета … Есть. Мне приходилось в свое время выступать в качестве «контролера» при создании Центром военно-стратегических исследований интегрированной системы моделирования и расчета эффективности боевых действий. Парадокс всех подобных работ состоит в том, что хорошая «математика» существует, но ее отдельные «участки» не стыкуются между собой. Более того, существуют враждующие между собой подходы к оценке «кто сильнее». Сейчас «на коне» (и давно) совершенно уродливый «потенциальный» подход, где каждый элемент боевого столкновения оценивается по некоей цифре, называемой «боевым потенциалом». Его глупость наглядно проявляется в каком-нибудь «пороговом» расчете, например: противник вытралил сто наших мин, а мы взорвали их штаб, - методика покажет, что противник нас «жестоко покалечил» (мы лишились массы мин, а противник нескольких «бойцов»). Если вы уничтожите авианосец, а противник успел поднять с него в воздух все авиакрыло, которое пошло выполнять боевую задачу, то методика покажет, что мы практически уничтожили противника, а на самом деле его самолеты способны перепахать все наши пункты управления и арсеналы. Они задачу решили, а мы нет. По этой, и многим другим причинам, на всех существующих сегодня планах пестрят цифры с расчетами, с приложеными кипами распечаток, складируются тоннами диссертации, обоснованные расчетами, и пр., но среди самих военных этому не верит никто (в это верят разве что введенные ими в заблуждение политики).

Любой «генерал-адмирал», если ему начать говорить о «расчетах», досадливо отмахнется. Все планы «верстаются» методом «пол-палец-потолок», а потом под них подгоняется математика, причем так, чтобы «не била по глазам» (мы уверенно побеждаем в любой ситуации с вероятностью не менее 0,75). Но что это означает – никто вам не скажет. Когда надо «выбить денег» верстаются планы на которых наши «шансы» оцениваются не более чем в 20% (при той же математике). Почему не менее? Потому что в Директивах записано, что в мирное время нужно иметь не менее 15%. Напишешь меньше – могут снять с должности. Бестолковость этих процентов очевидна даже умственно отсталому. Прикажите иметь хоть 50% при тех же силах и средствах - ничего не изменится – подправят циферки, перепишут пояснительные записки. Попросят денег. И будет вам 50%.

Америка заявляет, что она может вести локальную войну одновременно на двух театрах военных действий (по Ираку это заметно). «Контртеррористическая» операция в Чечне потребовала напряжения ВСЕХ ВС РФ. Сегодня можно сказать с достаточной степенью уверенности, что вести любую локальную войну на одном направлении, с поддержанием благоприятного оперативного режима на всем протяжении нашей государственной границы, мы не в состоянии. И в этой локальной войне такой враг как США, нам давно «не по зубам». Более того, чисто теоретически нам запросто «надают» даже турки, я уже не говорю про Китай. И это будет не просто «локальное поражение», - а конкретное отторжение любой территории (только не нужно «отхватывать» кусок, которым можно подавиться). Наша сила исключительно в нашей географической протяженности.

Это чисто военные расчеты. Естественно существуют и военно-политические обоснования, вносящие свои коррективы. Дело в том, что для той же Америки потеря одного авианосца, - это уровень «неприемлемых потерь». Вслед за ним реакция внутри страны будет такова, что правительство просто не «усидит» на своих креслах. «Азиатский менталитет» таков, что уровень «неприемлемых потерь» у них (нас) очень высок. Чем сильнее нас будут «колошматить», - тем устойчивее будет политическая ситуация. Сама нация озлобится так, что военный потенциал станет уже не слишком важным. На любом курорте в случаях террористических атак из европейцев остаются в основном русские – нам «наплевать».

Мы всегда более воевали не умением, а числом. Военно-географические условия России таковы, что нам всегда было куда отступать, и соответственно было время «долго запрягать». Были и редкостные исключения, но они всегда были тогда, когда сама война продолжалась достаточно долго, и такие люди имели возможность проявить себя, а всех «кабинетчиков-паркетчиков» успевали «сократить». Нам не свойственна врожденная враждебность как черта менталитета. Чем далее на юго-восток, тем более «сглаживается» эта черта, ополчаясь природной агрессивностью (мы называем это скромно «темпераментом»). Россия слишком велика, чтобы быть однородной. Размер территории всегда налагал отпечаток на отношение к ней. Наверное, мы начинаем злиться только тогда, когда враг уже «оттяпал» у нас несколько тысяч километров территории.

Великая Отечественная война закончилась для нас потерей почти 27 000 000 человек. Из них воинскую службу проходили не более 18 000 000. Если соотнести это с потерями вермахта, то мы воевали с соотношением не лучше 1:3. То есть каждый немецкий солдат убил примерно 3-х русских. Мы гордимся Кожедубом и Покрышкиным, но десятки немецких ассов сбили в десятки раз больше, чем лучшие из наших летчиков. На их счету по 300-400 наших сбитых самолетов, а по некоторым данным лучшие из них сбили практически по тысяче. До этого мы очень долго «колошматили» Финляндию, и так и не смогли ничего сделать; до этого «продули» в Первой Мировой все, что могли; до этого долго и упорно проигрывали Крымские кампании. Не отличались мы победами и в Афганистане и Чечне. Гигантская российская военная машина буксовала уже десятки раз. Причины не менялись.

В былые времена за каждой такой «пробуксовкой» следовало тотальное реформирование с разгоном всех «чинов», и как следствие мы снова побеждали. Но уже давно у нас и «труба пониже» и «дым пожиже». «Эволюция» начальников последнего времени постепенно деградировала от Жукова до «паши-мерседеса» и закончилась на «пиджаке». Однако, при этом «в начальниках» величайшие полководцы никогда не ходили. А.Суворова Павел I отправил в ссылку под надзор полиции, Ф.Ушаков в немилости обеднел и умер нищим в избе одного из своих бывших крепостных (канонизирован в 2001 году). Ни тот, ни другой не имели НИ ОДНОГО ПОРАЖЕНИЯ, НИ В ОДНОМ БОЮ.

Военная наука и организация нисколько не является исключением в общей череде «туфтологии естествознания», бестолковости и бездуховности. Армия – слепок общества. Поэтому ей свойственны все его недостатки. Военная наука всегда пыталась ответить на эти вопросы. Но и здесь все по Бердяеву: «нет науки, есть науки». И внутри «военной науки» «слоями залегли» и зерна и плевелы, причем в совершенно неравной пропорции, - последнего в десятки раз больше. И самое главное, что спрос имеется исключительно на «плевелы». А спрос рождает предложения.

Диссертации многих высших «главкомов» явились «побочным продуктом» разработки доктрин и программ. Чего проще, - я сам «участвовал» в написании нескольких «докторских» «мимоходом» (к диссертациям начальников требования куда как скромнее чем к «настоящим»). Разрабатываешь «доктринку», а отдельные ее части «компилируешь» в «дисер» - «доктор» готов. Одну такую (написанную «на коленке») вместо «кандидатской» сразу объявили «докторской». «Большому Брату» все можно. У всех начальников всегда много «соавторов». Вы думаете это оттого, что ему помогают писать? Нет. Просто ему ее дали полистать.

К чему это все приводит? К тому, что за десятилетия «очковтирательства» военная наука расслоилась таким образом, что настоящую науку знают только узкие специалисты, которых никуда не допускают и на пушечный выстрел. Упаси Бог, если один такой «яйцеголовый» прорвется к трибуне где-нибудь на совместном совещании представителей ВПК, правительства и «военщины». Он «завалит всю малину». Всех этих профессоров академий с «боевых» кафедр никто никогда никуда не пустит. Потому что они точно знают, что вся эта «военнообразная хрень» для боя не годится. «Передайте Государю, пусть ружья кирпичом не чистють, случись что, они стрелять не годятся». У нас еще не все «Левши» спились. Только кому мы нужны? По нашим рекомендациям дивидентов не наживешь. А война – где та война. «Ядерной дубиной» помашем – помашем, самолеты с подводными лодками попродаем – попродаем, а случись что – пацаны-школьники с автоматами «в дело» пойдут. «Этого» у нас надолго хватит.

Поэтому уже давным-давно «пылилось» и еще долго-долго будет «пылиться» в недрах старейших кафедр настоящее «золото» военной науки, доступное ныне к пониманию только очень небольшого круга военных ученых. Моего отца, в прошлом вице-адмирала, начальника управления Объединенными Военно-Морскими Силами стран-участниц Варшавского Договора, в свое время в Военно-Морской Академии обучал «теории исследования операций» ее автор, Волгин Н.С. Единственная тетрадь, которую мне оставил мой отец – это был конспект лекций Волгина. Через 25 лет я тоже обучался в той же Академии, и мне удалось послушать Волгина, который уже крайне редко читал лекции. Его учебник выходил дважды в эти же годы, и он за четверть века практически не изменился. Я слушал лекции с уже готовым конспектом моего отца. Но, увы, я ничем не мог его дополнить, - наоборот, в нем было гораздо больше материала, чем преподают сейчас.

«Общее захирение» коснулось всех сфер военной науки, кроме утилитарно-коммерческой. Максимальным спросом всегда пользовались «супертехнологии», которые к «защите Отечества» как правило никакого отношения не имеют. Мы уже обсуждали «ядерный апокалипсис». Это просто совершенно невероятный вариант развития любой возможной ситуации. Все западные «фильмики» про Третью Мировую, где мир был уничтожен ядерным оружием, - это бред. Мир никогда не был «на краю ядерного безумия» (даже во времена Карибского кризиса) и не будет – это все досужие вымыслы писак-мемуаристов. Желание политиков вовсе не означает такого же желания военных начальников, и уж совсем не означает никакого желания непосредственных исполнителей. «Бодливой корове Бог рог не дает». Как командир подводной лодки я мог докладывать все что угодно, но это совсем никогда не означало, что именно это я и делал. Так действовали все подводники и всегда, - пойти в море строго «по квадратикам» не было в правилах ни в войну, ни теперь. Основное качество подводных лодок – скрытность, и лучше когда и собственный штаб не знает где ты на самом деле. Докладывать нужно все как положено, но не значит делать. Точно так же всегда действовали передовые воинские части, - на месте виднее что делать и как делать. А «командующий» всегда был по большей части «администратор», чем «управляющий».

Поэтому «высшее командование» всегда интересовало «сверхоружие», - «коробочка с кнопочкой» - нажал и все померли. По большей части это и породило «ядерные чемоданчики». Но «чемоданчик» - «вещь в себе» - это всего-лишь санкция на применение, но не сама команда на старт. После приказа «Верховного» в штабах кнопки (тумблера, ключи) по большинству нажмут (включат, повернут), а пакеты вскроют и сигналы предадут, потому как им «деваться некуда» (но будут и исключения). А вот «в низах» подавляющее большинство приказ не исполнит – в этом я уверен. Существует 1001 способ грамотно уйти от ответственности. При нынешнем наряде «ядерной триады» в залпе едва ли будет более 20% от «занаряженного боекомплекта». Система ПРО «вероятного противника» с 20% справится – «к бабушке не ходи». Ну, от силы 2-3 «кассетные боеголовки» долетят (то есть боезаряды в штуках). Пусть это будут даже в среднем 50-80 мегатонн каждая (максимум 130-250 – но такие «в дежурстве» не стоят, как и более мощные). «По большому счету» они ничего существенного не натворят. Да, это будет трагедия в истории человечества, но на «Судьбы Мира» в планетарном масштабе она не повлияет. Назвать это планетарным Апокалипсисом, или Армагеддоном никак нельзя. Да, погибнут миллионы. Но во Вторую Мировую, воевало почти 80% населения планеты, и было убито более жестоким способом большее число людей, и ничего не случилось. А «продолжения» после такого «обмена любезностями» просто не будет, так как в первую очередь поражаются именно центры управления, связи и вооружения. «Тактическим» оружием практически никто пользоваться из командиров не станет. Да, авиация, безусловно, полетит. Но обратно она едва ли вернется. Это не Ирак. Апокалипсис ядерным никак не получается – это вымыслы фантастов, которые никогда не были «в шкуре» человека имеющего право «нажать кнопку».

Политиков это всегда неимоверно раздражало. Тотальная фобия «кристальной чистоты и преданности» командиров «носителей» были навязчивой идеей советских вождей. Сейчас времена не те. Моего отца перед назначением вызывали в ЦК КПСС. Меня уже никуда не вызывали, но «беседовали». Моего сына уж точно никто не вызовет, да и «беседовать» не станет. Нынешних «носителей» фанатиками никак не назовешь, да и дураками тоже. Ничего они не нажмут.