Идеологическая и мотивационная составляющая противника

Нужно понимать, что воюет с нами, толкает на борьбу с нами, мобилизует и принуждает украинцев к войне с нами очень накаленный, мотивированный и одухотворенный субъект. У него много названий, имен, лиц, но больше всего для него, с его национально-расовыми экзерсисами и антиславянской риторикой, подходит емкое наименование «нацизм».

Это люди, действующие на основании своей очень кровавой и бурной истории, имеющие перед собою своих новых мучеников и героев, и не избегающие поэтому, в своей деятельности предельных оснований. У них хватило дерзости не только выработать и осуществить план по захвату власти в Киеве, они также не остановились перед пролитием братской крови. Всего за несколько месяцев они сделали то, что еще вчера казалось невозможным, — отмобилизовали, создали фактически на пустом месте армию Украины, и устроили с ее помощью ту резню, конца которой до сих пор не видно, и не будет видно, до их окончательного разгрома. Они держат Украину в своих ежовых рукавицах, и мы правильно делаем, что уже сейчас начали борьбу с ними. Не могу себе представить, что бы представляла собой Украина лет через десять, дай мы им свободу рук и действий. Уроки войны с тем, первым, германским нацизмом, однако, усвоены были нами правильно. Давить их, надо было с самого начала. Что мы и делаем.

Теперь, стоит отметить тот факт, что у нас, в России такого субъекта у власти, на сегодняшний момент, нет. В этом главная наша слабость. Фактически, борьба идет не на равных. Сейчас на этом ринге, с одной стороны революционный, творческий, мессианский и враждебный нам властный субъект, за которым стоит весь Западный мир, с другой стороны забюрократизированная, номенклатурно-олигархическая, неповоротливая коррупционная властная вертикаль полублокадной России. Со всеми присущими ей родовыми пятнами классовой трусости, творческой импотенции, двойственности, духовной нищеты, безыдейности и недальновидности. При этом сама Россия, раздираемая экономическими и национальными противоречиями, на сегодняшний день хоть и «подморожена», но «размораживанием» этих ящиков Пандорры уже очень активно занимаются очень компетентные люди и истинные «прорабы» первой «Перестройки». На это и делают ставку наши украинские «друзья».

Нацистский субъект, следуя славным традициям своих фашистских недобитков, в военной сфере, создал инструмент контроля и давления именно на вооруженные силы и на офицерский корпус, который, естественно, до этого (как и у нас), очень лукаво был, «вне политики». Сейчас он очень даже в сфере этой самой политики. Совсем, совсем в ней, в родимой. Теперь, в каждой воинской части, там есть свои «офицеры по национал-социалистическому руководству» и нацистские комиссары. А что бы подстраховаться и иметь под рукой именно партийные вооруженные силы, были созданы батальоны нацгвардии и территориальной обороны. В бою, эти эсэсовские части бьются до последнего. Расстреливают колеблющихся армейцев, наводят «порядок» среди гражданского населения, совмещают полицейские, военные и пропагандистские функции. В общем, работают по полной программе освоения нового, восточного пространства. Именно поэтому, я очень давно не смеюсь над попытками принизить, ошельмовать или выставить на смех Украину и ее нацистиков. Это делают те диванные патриоты, которые ни разу не видели, как нацгвардейцы расстреливают в спины собственных парламентеров, обвиняя их в трусости и предпочитая смерть в окружении, возможности сдачи, жизни и плена. От этих постов они не сложат оружия. Им поможет в этом только калибр 7,62.

Нацисты также очень эффективно проводят информационную войну среди собственного населения. Нас, русских, большая часть поднацистской Украины неистово и беззаветно, мягко говоря, не любит. Мы, москали, являемся для них жупелом и объектом лютой, необоримой ненависти, страха и презрения. Поэтому, разряжая свой автомат в сторону позиций укровояк, вы должны осознавать, что ваши пули они принимают как должное, и что их, в этой борьбе, поддерживают их семьи и родные. Благословляют на бой с нами. Осеняют крестами, детьми и девичьими поцелуями.

Таким образом, можно подытожить, что нам противостоит очень мотивированный, обозленный, волевой, уверенный в своей правоте, правде и в своей окончательной победе, вооруженный противник.

23.03.2015

Любой политрук-пропагандон, это прежде всего циничный, высокомерный и последовательный мерзавец, относящийся к людям как к брикетам прессованного угля, — пусть сгорают в топке до конца. Лишь бы мне было тепло.

24.03.2015

Взывать к совести и к нравственному долгу там, где властвуют чувства, так же осмысленно и продуктивно, как стыдить волка за задранную овцу.

25.03.2015

Революцию не делают в белых перчатках потому, что большинство ее участников даже не подозревают, для чего же они, собственно говоря, нужны.

04.04.2015

О ХУЛИТЕЛЯХ СТРЕЛКОВА

Бесплатный и идейный тролль хуже Раскольникова. Для убийства бабушки в сети, он не нуждается даже в десятикопеечной мотивации.

07.04.2015

Период защиты беззащитных на Донбассе уже прошел.

Пришел период защиты безальтернативных.

18.04.2015

ЦВЕТОЧНЫЕ РЕВОЛЮЦИИ

Новороссия будет откусывать кусок за куском у отощавшей бандеровской свиньи.

Деревню за деревней. Город за городом. Скота, за скотом. Пока, как несъедобный мусор, не откинет негодные кости западенских областей.

Пусть этот шлак дожирают другие.

Таков наш, русский и новаторский ответ на «цветные» революции, — технология русской «цветочной» революции.

Мы завалим вас нашими цветами.

«Пионами», «Гиацинтами», «Васильками», «Тюльпанами» и ветками «Акаций».

Гроздьями и букетами.

Мы ничего для вас не пожалеем.

До тех пор, пока скакать и дергаться не перестанете, твари безумные.

23.04.2015

«ДОНБАССКИЙ СИНДРОМ»

По личному опыту социализации и интеграции в мирное российское сообщество, не могу не упомянуть о такой проблеме, как «Донбасский синдром».

Он имеет под собой несколько определяющих оснований, без учета которых невозможно его успешное преодоление.

Прежде всего надо четко понимать, что любой доброволец, отправившийся по своей воле на поля Донбасса, совершает внутри себя сознательный акт отложенного социального и физического самоубийства.

Именно с таким багажом смиренно принятого на себя суицида, он берет на свои плечи жертвенную ношу борьбы за Родину и за «други своя». Эта невербальная и неписаная аксиома и является тем связующим цементом неповторимой солдатской дружбы, незыблемого боевого товарищества и героизма на русском поле чести, вкусив хоть ломоть от которого, никто уже не захочет сплюнуть его себе под ноги. Тем более, что над всем тем прекрасным, что мы находим в своих окопах и казармах, неизбывно пребывает налет хрупкости, зыбкости и временности всего того, что мы приобрели на войне, и чего мы никогда не найдем у себя дома среди, «мирных» и толерантных. Потому то так и ценно каждое мгновение, каждое слово, каждая общая раскуренная сигарета, каждая улыбка тех, кого уже через минуту может не стать. Прямо здесь и сейчас. Необратимо и навсегда.

Плюсом ко всему этому нужно добавить чувство избранности, которое ощущает любой ополченец. Отринув соблазны и вульгарные правила слабого и ограниченного буржуазного общества России, поставив на них крест, бросив им вызов, взяв в свои руки оружие, неся и принимая смерть от взбесившихся и кровожадных, презирающих нас врагов и недругов Руси, каждый боец справедливо осознает себя как личность неординарную и исключительную. Именно здесь, в меловых и глинистых ямах Новороссии, человек поднимается до высшей ступени, какая только есть в мужской иерархии, преодолевая свои собственные слабости и прошлые ошибки и даже преступления. Он находит свое место в жизни. Он становится защитником и спасителем слабых и угнетенных. Он обретает себя, поднимаясь над внутрироссийскими, преходящими и суетными проблемами, как бы заявляя, как когда то Илья Муромец, что идет он сражаться не за Князя Владимира, а «За веру христианскую, И за землю русскую, Да и за стольный Киев град, За вдов, за сирот, за бедных людей».

И все это, естественно, снова пропуская через призму приемлимости и допустимости собственной аннигиляции. Рассматривая такую аннигиляцию, как нечто должное и допустимое.

Итак, запомним, не готовность принести, а уже принесение себя в жертву, обуславливает участие любого русского добровольца в Гражданской войне на Украине. Это первое основание.

Еще одним источником синдрома является факт участия в Деле с большой буквы. Не так часто, после разрушения СССР нашему поколению давали такую возможность как участие в Большом деле. Приучая нас к камере индивидуализма, рассаживая по ячейкам расщепленного на атомы бессмысленного, неодухотворенного и тварного, конечного существования, выключив при этом все возможные лифты вертикальной мобильности, отняв, кроме собственности и возможности творчества само будущее, нас постоянно приучали к мысли о нашей ущербности, врожденной отсталости и провозглашали торжествующее над нами буржуазное угнетение как закон, как Богом данную «объективную» реальность, как, своего рода, проявление божественной справедливости.

Однако добровольцы не поверили в это. И решили проверить на практике правдивость подобных заявлений. Как следствие, выяснилось, что все вышесказанные мнения были, мягко говоря, неверными, последовательно злонамеренными и идеологически обусловленными. И только когда заговорили пушки стало ясно, что все вышеперечисленное было лишь инструментом, обеспечивающим эксплуатацию и угнетение меньшинства над большинством.

Ведь освобожденные территории до войны были суть зеркальным отражением того миропорядка, который доброволец с таким презрением оставил у себя за спиной, Домайданная Украина пережила ту же постсоветскую трансформацию, что и наши родные просторы. Там также отделили волков от овец. Так же провели четкую грань между бедными и богатыми. Так же терроризировали подвластных манящим блеском недоступного для большинства буржуазного преуспевания. Как бы производя подмену ценностей: МакДональдс вместо космодрома. Бутиковые шмотки, вместо автоматной разгрузки. Секс-тур в Таиланд, вместо полета на Марс.

И вот, ураган Революции смел эти лукавые обманки. И теперь, доброволец, являясь неотъемлемой частью этого ветра перемен, начинает созидательную совместную, общую работу по возведению нового здания нового общества. И он ни за что не захочет стоять от этого в стороне. Ведь стоять в стороне, это фактически означает снова стать «сверчком» и вернуться на предписанный ему на родине «шесток». Так же, наверное, ощущали себя на просторах Америки первые английские колонисты. Свобода и равенство, возможности и перспективы на просторах Новой Англии, в противовес вконец зарегулированной аристократией серой и скудной жизни на Британских островах под властью Его Величества.

И надо признать, что в стахановском крае темпы строительства Новой жизни, поистине стахановские. Как в «Марше энтузиастов», — «К станку ли ты склоняешься. В скалу ли ты врубаешься. Мечта прекрасная. Еще не ясная. Уже зовет тебя вперед».

И не имеет значения, что это пока станок пулемета. Лиха беда начало…

Нельзя также отрицать на возникновение синдрома опыта участия в революционном преобразовании капиталистического общества. То что, по сути, просоветское поколение своими собственными руками и усилиями повергло в прах ненавистную буржуазную пирамиду угнетения и потребления, никого и никогда не оставит равнодушным.

Все то, что с такой последовательностью и наглой непосредственностью вбивалось нам в голову после апрельского Пленума КПСС 1985 года, на поверку оказалось жидким на расправу и вполне одолимым. Смешно было наблюдать на эту Вавилонскую башню капитализма, оказавшуюся у наших ног. Сколько людей было ей искалечено, сколько судеб она изуродовала, сколько своих героев погребла и похоронила под собой, сколько зла и несправедливости она утвердила как Закон и Завет!!! И вот этот Левиафан растаял так же, как бесследно тает лед, под стволом отработавшего пулемета.

Вся иерархия, отстроенная когда-то лукавыми и жестокосердными хитрецами исчезла. Все первые мира сего, стали последними. Сильные и хищные своей организацией и потаканием власти бандиты, молодцы, среди овец, оказались перед другими молодцами не на высоте, а точнее, их там совсем не оказалось. Исчезли кровососы, депутаты, силовики и олигархи. Перед тобой открывается зияющая пустота, великое Ничто, Nihil.

Каждый твой шаг в сторону Великой Укропии расширяет это пространство Аb tabulae rasae. Сметает великие цепи, разбивает кандалы и освобождает рабов на галере Предопределения. Ты чувствуешь себя конкистадором, спешащим со своей аркебузой и зажженным факелом к кровоточащему и нечестивому Теночтитлану. Ты ведешь за собой Новый мир, правый суд, и более всего, насмешку Достойнства над Недостойным.

Да. Именно это и происходит в Новороссии, и все это кричит сквозь грязь, тонны тушняка, нелепости и неизбежные глупость и несправедливость. Любой, кто не слеп, это видит. Но что же он видит в мирной и тихой жизни в любимой им России? Думаю, что не надо это объяснять, — контраст здесь налицо. И человек, со временем чувствует себя не на своем месте. Он, как и когда то великий Че, стремится бросить свое теплое местечко и скрыться вновь в лесах Боливии, где много-много диких обезьян. Даже зная, что он, скорее всего, уже не вернется.

Но ведь это не так страшно, — никогда не вернуться. Страшнее никогда не дерзнуть на то, что бы никогда не вернуться.

Зов смерти, разбуженная кровожадность, опыт преодоления и подавления инстинкта самосохранения, обрушенная и перевернутая система обесцененных навсегда основных ценностей, падение авторитетов, привычка жить у черты и изменившийся вследствие этого взгляд на вещи, — это следующий слой фундамента Донбасского синдрома. Оглушающая тишина сонного и не потревоженного обывательского мира, окружающая вернувшегося из горнила сражений, помещают ветерана как бы в белую камеру психбольницы, обитую мягкой и безопасной ватой привычного для остальных окружающего мира. Боец как бы оказывается лишенным рук. они связаны у него за спиной. Он не может ни с кем поделиться своими флеш-мобами непрошенных воспоминаний, которые неизбежно посещают его воспаленный разум, окружающие его не понимают и избегают его откровений, и правильно делают, так как они разговаривают на разных языках. Такой привычный и обыденный для солдата мир насилия и разрушения является настоящим кровавым кошмаром для гражданских штафирок и этот отвратительный для них багровый отблеск Войны естественно падает на повествующего и собеседника. Его начинают избегать. Осознав это, ветеран начинает скрывать свои похождения и побудительные мотивы. Но это помогает мало. Он все равно выделяется из толпы. И он уже никогда не сможет выключить свой тяжелый «взгляд убийцы». И не потому что не хочет, а потому что не может. Ибо не он его включал.

Кроме того, Смерть не так легко отказывается от своих подопечных. Она продолжает его звать. Обольщать. Манить. То измененное сознание, которое он когда то пережил, те цвета, запахи, изменение зрительных перспектив и спектра, которые присутствуют при проявлениях крайних форм насилия и массовой гибели живых существ, та воронка истребления открываемая перед твоим внутренним взором Смертью, в которую с таким гибельным восторгом тебя втягивает бой и сражение не оставляют тебе шансов, — ты снова и снова должен это повторить. Как прыжок с парашютом или спуск с «Американских горок». Допамин и адреналин обязывают Мир абсолютов исчез, он стал зыбким и условным, так как ты осознал свою абсолютную условность. Жизнь превращается в игру, где ставкой на орфолайнс становишься ты сам, и к проигрышу ты относишься почти что равнодушно. Ни что уже не имеет ценности и значения. Все потеряло границы и вес. Жизнь, это вечная ставка на Зеро. Возврата назад, к «нормальности» нет. Он исключен.

14.05.2015

Если ты, паче чаяния, благополучно вернулся из леса в толерантное общество овощей, то отыквление волков, — это естественный и неизбежный процесс. Единственным твоим приобретением здесь является то, что, — ты перестаешь бояться всякого рода грозных сеньоров Помидоров. Так как помнишь, каковы же они были на вкус.

15.05.2015

ПОЗОР

Просто позорище. Эта война уникальна своим подлым отношением к погибшим и искалеченным русским героям. Никогда такого в истории России не было. И я не знаю в чем здесь причина. Или мы не русские в полном смысле этого слова, или это общество не подлинная Россия.

20.05.2015

Цена наша сегодня и здесь и там, не более полушки. Нас можно безнаказанно убивать, выдавать со связанными руками лютому врагу на расправу, вышвыривать на улицу с оторванными по колено ногами, надевать на голову мешки, кидать в подвалы, пытать и покровительственно трепать по плечу, неся при этом свою трусливую и «мудрую» чушь. Я не сомневаюсь, что лет через двадцать мы дождемся и памятников, и фильмов и славословий в свой адрес. Это будет непременно. Но лет через двадцать, когда почти никого из нас уже не будет здесь. Мы уйдем. завещая им то, что сейчас они отказываются принять от нас, — пока еще живых и здоровых. Ибо мертвые герои нужны и безопасны. Их поднимают на щит, ими попрекают. ими обязывают к подвигу и самоотверженности. И самое главное, ими не надо заниматься и с ними ничем не нужно делиться. Тем они и ценны…

Зачем все это было? Что мы хотели сказать своим Поступком и им, и самим себе? Наверное, прежде всего, мы, пришедшие из своих больших и не очень русских городов и поселков то, что наша малая Родина не осталась безучастной к этому горю и позору, к которому все мы, все. так или иначе, причастны. Мы доверили судьбу милой Украины своим властям и начальникам, и они ее профукали. И мы пришли исправлять их проступки и преступления, их трусость, жадность и недальновидность. Мы старались хоть как то ответить на этот вызов. И ответили по полной. Да, нашими именами назовут новые улицы в родных для нас городах Донбасса. Родных, потому что смерть и опасность сближает и роднит больше чем что-либо еще. Мы вынесли на своих плечах весь этот огненный ад. Вынесли с радостью и энтузиазмом. И, к сожалению, так и не остались там, на золотых донбасских полях смерти. Почему? Почему Господь требует, к примеру, лично от меня продолжать эту затянувшуюся комедию жизни? Почему он не прибрал меня к себе тогда? Он мог это сделать за полгода, как минимум раз триста, не меньше. Почему я должен видеть это, — гибель и поругание Мечты? Наверное, я подозреваю, для того чтобы мы все же успели им что то оставить и что то сказать. Наше слово и наша боль им очень нужна. Новым поколениям. Ради них и стоит только жить. Не иначе.

23.05.2015

НА УБИЙСТВО МОЗГОВОГО

Ему и конференция международная не помогла. И парад на 9 мая. Все равно зачистили…

Прости его мама. Он одним из первых ушел в ополчение…

Но господа, а что же вы, пропагандисты наши доморощенные, будете чревовещать теперь про «Русскую весну»? Когда вас спросят о том, а где же ее первые герои? Что вы, мои гибкопозвоночные хамелеончики, будете об этом мурчать? Подозреваю, что, что то в носик и очень неразборчивое.

Новороссии больше нет. Её слили. Остался скучный и криминальный бюрократическо-олигархический анклав Ростовской области.

Вечная память всем, кто принес свои жизни на алтарь чести, свободы и независимости нашего великого народа.

Слава России.

29.05.2015

Отношение наших власть предержащих к населению Донбасса, к нашим родственникам и братьям, пугает меня прямой аналогией. Получается, что также относятся и к нам. Точь в точь. Один в один. Ради сохранения своих преференций, ради доступа к своим шато и к бокалу холодного шабли, нами, как и ими, можно хладнокровно торговать, можно планомерно опустить в экономический, криминальный и военный ад, можно отдать на потеху инородцам и чужеземцам и безучастно наблюдать за нашими дергающимися и судорожными движениями под действием враждебной и агрессивной гальваники. Так в чем же смысл всего этого? И есть ли выход? Вот тут не давно вспоминали Бессмертный полк. Но таких полков был у нас не один десяток. А может вспомним тогда Бессмертный полк освободителей Болгарии? Когда башибузуки, аналог украинских палачей и нацистов, стали просто истреблять кровных нам болгар, русский, истинный, помазанный Царь, не стал обращать внимание на разного рода партнеров, родственников и на бизнес проектантов. Он просто врубил по зубам по полной и спас несчастный и страдающий народ. А ныне? Ныне то что? И за что?

03.06.2015

МЫ ВЕРНУЛИСЬ. И ЧТО?

Мы уже не ваши.

И уже не свои.

Показать вам всю степень насилия, что на нас отыграли?

Полноте… Мы же не звери.

Мы можем беззвучно и мгновенно пресечь чужую жизнь.

И вы думаете, что это наше преимущество?

Ах оставьте. Это же наше проклятье…

Мы молча и скромно, вместе с вами, идем на Божий Суд.

Бережливо относясь к любой букашке, к любому жалкому и прусскому таракану.

Зачем же убивать безвинных?

Тут и с виновными то не все так просто…

«К мысу ль радости.
К скалам печали ли.
К островам ли сиреневых птиц.
Все равно, где бы мы не причалили
Не поднять нам усталых ресниц…»

ПОСЛЕСЛОВИЕ. ШИНЕЛЬ

Сегодня опять снилась война. Точнее подготовка к ней. Как будто собираюсь на «выход», но почему-то идти на него надо непременно в шинели. И мы бродим с неунывающим Седым по подвалам и чердакам луганского Машинститута и в итоге находим ее. Синюю, кавалерийскую, офицерскую, дореволюционную. С хлястиком.

И так почти каждую ночь. Сны, сны, война, задания, беззвучные бои и давно ушедшие во Тьму люди и друзья. Вчера, перебирая вещи, внезапно нашел потерянную, как я думал еще под Дебальцево, желтую карточку разрешения Министерства обороны ЛНР на право ношения оружия. Под номером 1072. За подписью Грачева. От сентября 2014 года. На карточке заблаговременно указано подразделение ГБР «Бэтмен». Чтобы не спутать за безликим номером человека Беднова с человеком Плотницкого, надо полагать. Предусмотрительные там все же ребятишки…

Процесс постепенного отхода от бурь войны для меня завершается. Зацикленность на насилии и привычка к скотским условиям бродячей жизни солдата, отходят в глубину сознания и воспринимаются просто как одно из многих приключений. Святое чувство товарищества и обостренность чувств по отношению к неправде и к несправедливости, истираются в безликой толпе таких же, как и я, рядовых россиян, борющихся за выживание и за каждодневный кусок насущного хлеба. Лишь изредка, как всполох на гаснущей степной заре, иногда, прорывается то, былое и невозвратное, чем жили когда-то мы, ополченцы и добровольцы. Сознательные смертники и фактические самоубийцы, пришедшие в час вызова на помощь стране и своему народу. Лишь изредка, да и то, наедине с самим собой и со своими мыслями…

То была поддельная война, война понарошку, игра в поддавки, только герои на ней были не ложные. И люди, с большой буквы слова, там были такие, каких уже и не отыскать, наверное, нигде в этом мире, в таких количествах и в такой концентрации как там, на наших золотых донбасских полях смерти. В нашем Иерусалиме, у нашего Гроба Господня, проданного, за нашей спиной, маврам, по сходной цене, бессильным и лукавым базилевсом. Наш крестовый поход потерпел поражение. Остались лишь крестоносцы, — Святая земля потеряна…+

Остались лишь вера, сны, и привычка к насилию. Наши грубые навыки, приобщение к таинству войны, умение и желание решать встающие проблемы с помощью автоматного огня, все это еще пригодится моему расслабленному и расхлябанному народу в этом лучшем из миров.

Меня не пугают пассионарии ни в халатах с чалмой на голове, ни в «мультикаме» и под жовто-блакытном знаменем Я знаю, что их воинственные крики ничего не стоят. Они заглушаются очень быстро и просто. А потом наступает тишина, густо перемешанная с едким запахом горелой человеческой плоти…