Глава 71. Дополнительные выборы

– Они проводят дополнительные выборы 14-го октября, – объявил Сэм за обеденным столом. – По крайней мере, так говорили вчера на заседании городского совета.

– Голосование насчёт алкоголя?

– Ты угадал. И добропорядочные граждане Винегар Бенда наконец...

– Будут шататься по улицам пьяные и неопрятные, отливать в переулках и бить своих жён по приходу домой? – произнёс я.

– Что-то вроде того. Это может означать огромный рост продаж в магазине.

– Мы могли бы даже начать главу "Матери против вождения в нетрезвом виде".

– Зачем ты это делаешь?

– Что делаю?

– Смеёшься надо мной.

– Я не смеюсь над тобой.

– Продажи алкоголя могут быть большим делом для «Экономь всегда». Наши продажи могут вырасти на 20-30 процентов. Возможно, я даже смогу нанять тебя на полный рабочий день на зиму. Возможно, даже удастся получить медицинскую страховку на тебя и Изи. Это может быть огромный прорыв для этого общества. Возможно, мы даже сможем оплатить наши счета.

– Я знаю.

– Тогда почему ты смеёшься надо мной?

– Тебя волнуют только те вещи, от которых ты можешь извлечь выгоду. Если ты можешь заработать деньги, то всё хорошо. Все остальное тебя не волнует.

– Это несправедливо!

– Это правда, не так ли?

– Каждый действует в своих собственных интересах.

– Разве?

– Да. И ты тоже. Я что-то не вижу, чтобы ты бесплатно косил газоны.

– Мне не нравится, как ты сводишь жизнь к коммерции. Будто всё крутится вокруг покупок, продаже и получении прибыли.

– Но так и есть, Ген. Мы не коммунисты. Прости, что разочаровываю тебя, но ты не разбогатеешь, если будешь просто хорошим парнем.

– Разве богатство – единственный смысл жизни?

– Это помогает.

– Иногда мне хочется верить, что дело не только в этом.

– Тебе действительно нужно перестать ходить в церковь.

– Уверен, продажи алкоголя пойдут магазину на пользу.

– Спасибо.

– Я просто не уверен, что деньги являются решением всех проблем.

– Теперь нам нужно растить ребенка. Посмотри, как он ест. Он нас объест. Он ест уже третью порцию. Если так продолжится, он может действительно съесть двенадцать тарелок. Ты знаешь, сколько денег понадобится, чтобы прокормить этого маленького монстра?

– Я не маленький монстр, дядя Сэм.

– Ты именно такой, ковбой. Я пытаюсь объяснить факты жизни твоему дяде.

– Что такое факты жизни? – спросил Измаил.

– Больше денег – хорошо. Меньше денег – плохо. Всегда помни это и никогда не ошибёшься. О, и всегда носи чистое нижнее бельё.

– Оу, – произнёс Измаил.

– Больше денег означает, что мы сможем купить собственный дом и, может быть, вертолёт или что-то ещё.

– Вертолёт? – повторил Измаил, его лицо прояснилось.

– Вот почему люди в этом доме собираются проголосовать «за» закон об алкоголе.

– Ты думаешь только об одном, – сказал я. – Изи, у тебя есть домашнее задание?

– Если это дроби, я тебе помогу, – сказал Сэм. – Ген всё ещё не умеет решать дроби.

– Мне нужно выудить словарные слова, – сказал Измаил.

– Эти слова никогда не узнают, что их одолело, – сказал Сэм.

– Правильно будет "выучить", – произнёс я.

– Оу, – вздохнул Измаил. – Я никогда не распомню.

– «Не запомню», – сказал я, исправляя его.

– Что не запомню?

– Правильно не «распомню», милый, а «запомню».

– Оу. Я никогда не распомню, как писать все эти слова.

Сэм рассмеялся.

– Я тебе помогу, ковбой, – сказал Сэм. – Затем мы посмотрим телевизор. Как ты думаешь?

– Мы можем посмотреть «Звёздный путь»?

– Сегодня его нет, дорогой.

– Дорогой? – произнёс я.

– Он мой дорогой. Так ведь, Изи?

Измаил усмехнулся.

– Я думал, я твой дорогой, – сказал я.

– Твой дядя Ген ревнует. Какой печальный, жалкий человек.

– Ну, так ты проследишь, чтобы твой дорогой принял ванну и почистил зубы?

– Конечно.

– Мне нужно принять ванну? – спросил Измаил.

– Ты же не хочешь пахнуть как старикашка, – сказал Сэм. – Что скажут девочки?

– Но я только вчера купался.

– Ты разбиваешь мне сердце.

– Дядя Сэм!

– Нам в этом доме не нравятся вонючки, дорогой. Кроме того, если не будешь мыть свой стручок, он отвалится, и все девочки расстроятся.

– Тебе обязательно так говорить? – спросил я.

– Я просто говорю.

– Мисс Кора сказала, что я должен стараться лучшее, – сказал Измаил.

– Лучше в чём? – спросил Сэм.

– Лучшее писать слова.

– Просто писать?

– Я ненавижу писать.

– Кто такая мисс Кора? – спросил Сэм.

– Он твой дорогой ковбой, но ты не знаешь, кто его учитель? – произнёс я.

– Я работаю.

– А я нет?

– Ну, ты заботишься о нём больше, чем я.

– Если ты собираешься называть кого-то своим дорогушей, ты должен хотя бы знать, кто его учитель.

– Не слушай его, – сказал Сэм Измаилу. – Он просто злится, потому что ты мой дорогой ковбой. Тебе нравится твоя учительница?

– Она красивая, – сказал Измаил. – Но злится на меня.

– Почему?

– Я сказал, что Грейси – мой ниггер.

– Оу! – удивлённо воскликнул Сэм.

– Твой кто? – переспросил я.

– Я сказал, что она мой ниггер.

– Изи, нельзя так говорить, – сказал я.

– Но мама всегда говорила, что я её ниггер.

– Изи, неправильно так говорить. У тебя будут проблемы.

– Мама всегда говорила: «Иди сюда, мой маленький ниггер».

– Это было плохо со стороны твоей мамы.

– Она говорила не в плохом смысле.

– Это нехорошее слово.

Сэм посмотрел на меня через стол, улыбаясь, но смущённо.
– Что ж, Изи, – произнёс Сэм, – мы знаем, что твоя мама не хотела, чтобы это звучало плохо, но это так. Это звучит очень-очень плохо. Так что не говори этого, ладно? Это очень нехорошее слово.

– Ладно.

– Значит, Грейси – твоя подруга?

Он кивнул.

– Как тебе школа?

– Нормально.

– Просто нормально? Разве тебе не весело?

– Весело, но я не вижу.

– Чего не видишь? – спросил Сэм.

– Мисс Кора пишет на доске, но я ничего не вижу.

– Почему ты не видишь? – спросил я.

– Не знаю, – сказал он.

– Кто-то тебе мешает?

– Всё размыто. Она попросила меня что-то прочитать, но я не смог, и надо мной смеялись.

– Что значит всё размыто? – надавил я.

– Не знаю. Мама говорит, что я слепой, как болотная крыса.

– Ты не видишь чётко?

– Иногда.

– Нужно, чтобы ему выписали очки, – сказал мне Сэм.

– Я не буду носить очки, дядя Сэм.

– Нам нужно проверить твоё зрение, ковбой.

– Но я буду выглядеть глупо.

– Нет, не будешь, дорогой. Ты будешь выглядеть, как учёный. Изи Эйнштейн.

– Кто такой тейн?

– Эйнштейн. Ты же знаешь. Учёный с растрёпанными седыми волосами?

– Я не хочу очки, дядя Сэм. Надо мной будут смеяться.

– Нет, не будут, милый, – сказал Сэм. – Если засмеются, скажи им подойти к дяде Сэму. Если они будут смеяться над моим ковбоем, что ж, я пересчитаю их белые зубы и ударю так, что бабушка не узнает. Ты мне веришь?

Измаил очень серьёзно кивнул.

Глава 72. Похороны Чарлы

– Чарла не справилась, – сказал я.

Это было на следующий день, и Измаил пришёл домой со школы и переоделся в свои шорты и майку. Шелли позвонила мне утром и сообщила новости.

– Что случилось? – спросил он.

– Она умерла, Изи.

– Она умерла?

Я кивнул.

Он опустил голову, недоумевая в тишине.

– Хочешь помочь мне похоронить её? У меня есть для нее место под ореховым деревом. Ей нравилось там лежать. Думаю, там она будет счастлива. Мы можем за неё помолиться. Хочешь мне помочь?

Он кивнул.

Когда мы вышли на задний двор, за нами последовала Ромни, которая довольно печально блеяла, как будто оплакивала потерю друга.

– Следи за ней, – сказал я Измаилу, пока Ромни плелась за ним.

Он с опаской бросил взгляд через плечо. Ромни снова заблеяла, будто давая понять, что видит наши взгляды. Потом она отвлеклась на пучки травы на опушке леса возле орехового дерева и остановилась перекусить, не обращая на нас больше никакого внимания.

Я вырыл могилу для Чарлы. Шелли положила её тело в очень прочный пластиковый пакет, который я опустил в могилу. Сейчас нам нужно было закинуть землю обратно.

Измаил с серьезным лицом оглядел могилу с пластиковым пакетом. Через мгновение он сунул большой палец в рот и опустил глаза.

– Всё хорошо, милый, – сказал я, кладя руку ему на плечи и притягивая ближе.

– Ей уже не больно? – спросил он, с пальцем во рту.

– О, нет, – сказал я. – Её уже нет. Она не может ничего чувствовать. С ней всё будет хорошо. Она будет под своим любимым деревом, и Ромни может навещать её в любое время, когда захочет. И мы тоже. Она будет в порядке.

Он отвернулся от могилы и посмотрел на мои ноги.

– Всё хорошо, – снова сказал я. – Давай помолимся.

Он взялся свободной рукой за мою майку, все еще держа большой палец во рту, пока я произносил короткую молитву, прося нашего Господа и деву Марию позаботиться о Чарле и наградить её за то, что она была такой хорошей собакой и хорошим другом.

После того, как мы закопали могилу – когда я закинул всё обратно, пока Измаил молча наблюдал – мы пошли в лес и сорвали фиолетовые и жёлтые цветы, которые положили на могилу.

– Ты в порядке? – спросил я, когда мы возвращались к дому.

Он пожал плечами.