Глава 9. Лоботомия была бы гуманнее

Когда мы приехали в "Экономь всегда", Дебби подметала мусор вокруг касс. Хорошенькая на южный манер, она была старшей сестрой Сэма. В её кудрявых волосах проблескивали светлые пряди. В отличие от Сэма, она была очень невысокой и, благодаря двум детям и третьему на подходе, с каждым днём становилась всё шире.

– Кто этот молодой человек? – спросила она звонким голосом.

– Это мой племянник, Измаил. Мы зовём его Изи.

– Привет, Изи, – сказала она. – Я Дебби, сестра Сэма.

Он молча уставился на неё.

– Ну, поздоровайся же! – рявкнул я.

Он продолжал молчать.

– Всё в порядке, – сказала Дебби.

– Он не особо разговорчивый.

– Ты нянчишься с детьми?

– Если это то же самое, что быть доведенным до смерти, то да.

– Следующее, что я знаю, это то, что у вас с Сэмом будет свой собственный.

– Почему-то я в этом сомневаюсь.

– Никогда не знаешь наверняка, Генри Гуд, – сказала она, улыбаясь одними глазами. – Я слышала, некоторые пары используют суррогатное материнство.

– Я не собираюсь просить какую-то девчонку позволить мне одолжить её женские прелести!

– Ей за это платят. Вы с Сэмом когда-нибудь...

– Нет, – сказал я. – У меня нет детей, и я не хочу их иметь.

– Вы были бы хорошими родителями, – сказала она.

– Ох, я тебя умоляю!

– Почему нет?

– Жизнь достаточно тяжела и без того, чтобы рядом ошивался какой-нибудь сопляк.

– Вы, ребята, когда-нибудь говорили об этом?

– Нет.

– Я просто спрашиваю. Не нужно злиться.

– У меня достаточно проблем и без того, чтобы менять кому-то подгузники.

– Он слишком взрослый для подгузников, Ген.

– Я говорю в переносном смысле.

– Ты говоришь чушь собачью, Генри Гуд, – она улыбнулась, будто я был чёртовым дураком, которым я, вероятно, и был. – Сэм на складе. Думаю, он нашёл полки, которые тебе нужно заполнить.

Мы с Измаилом прошли по магазину.

Как и многое в Бенде, "Экономь всегда" был старым, держался на скотче и молитвах, но успокаивал своей привычностью и прочностью. Еще подростками мы с Сэмом складывали покупки в пакеты. Хотя магазин был старым и не всегда прибыльным, Сэм держал его в чистоте, и здесь всегда царила дружелюбная атмосфера. Вы можете заскочить в "Уолмартсы" в Эймори, если хотите, но заехать в "Экономь всегда" – все равно что заглянуть к другу домой. Кажется, так говорил Сэм.

Склад был забит поддонами, на которых лежали бесконечные груды коробок. Маус стоял там со своим канцелярским ножом, разбираясь с недавней поставкой. Пожилой темнокожий мужчина, которого все называли Маусом потому, что он мало разговаривал. Маус приподнял брови в знак приветствия.

– Привет, Маус, – сказал я.

Он молча кивнул.

– Ген, мне нужно, чтобы ты заполнил полки с хлопьями, – сказал Сэм. – И расставил печенье и крекеры, если есть время. Маус подготовил коробки.

– Хорошо.

– Изи, как ты?

Измаил поднял на него взгляд, закусил губу.

– У тебя всё в порядке, ковбой? – снова попытался Сэм.

Измаил пожал плечами.

– Ты не очень разговорчив, да, ковбой? Это нормально. Ген болтает достаточно за вас обоих. Иногда я не могу заставить его заткнуться, но думаю, ты это скоро сам поймёшь. Он ещё не свёл тебя с ума? Если бы людям платили за болтовню, Ген был бы миллионером, и мы все могли бы жить в Диснейленде.

– Спасибо, – сказал я.

– Видишь? Вот снова. Болтает.

Измаил едва заметно улыбнулся.

– Могу достать тебе содовую, Изи. Что думаешь?

– Правда?

– От своего дяди ты содовую не получишь. Он не верит в неё. Можешь себе представить? Он считает, что от неё толстеют. А я думаю, от неё становишься счастливым. А ты как думаешь?

Измаил улыбнулся.

– Нам придется кое-чему научить твоего дядю, не так ли?

Измаил кивнул.

– Конечно, нельзя пить больше одной банки в день, иначе станешь большим и пузатым, а ты этого не хочешь. Идём. Твоему дяде нужно работать. Мы поможем мисс Дебби в зале. Ты когда-нибудь складывал продукты?

– Нет.

– Придётся показать тебе, как это делается, верно?

Я наблюдал, как Измаил идёт за Сэмом Рейкстроу, и нахмурился. Меня раздражало, как легко Сэм ладит со всеми и каждым.

– Могу достать тебе крекеры, – сказал Маус, слегка улыбнувшись.

Глава 10. Развлекайся

– Вкуснятина! – воскликнул Сэм за ужином в тот вечер, поставив стакан с козьим молоком и улыбаясь Измаилу.

Измаил скорчил гримасу.

– Попробуй, парень, – уговаривал он.

– Ни за что!

– Оно вкусное...

– Гадость!

– Что за гадость?

– Оно противное.

– Ген говорит, ты помог подоить Ромни. Я впечатлён. Ты не узнаешь, какое молоко на вкус, пока не попробуешь. Так что попробуй. И от жареной окры не вороти нос. Твой дядя отлично готовит окру, мальчик. Ты это знаешь?

Измаил скептично посмотрел на свою нагруженную овощами тарелку. Окра в панировке выглядела не слишком аппетитной, но на вкус была хороша.

– Ты теперь в деревне, мальчик, – сказал Сэм. – Совсем скоро станешь сосать свиные ножки и пить козье молоко.

– Ни за что!

– Да, потому что у нас в деревне так принято. Ешь, и мы поедем кататься.

– Куда?

– Никуда. Куда угодно. Просто покатаемся. Разве ты никогда не ездил кататься?

– Мы можем поехать проверить, вернулась ли мама домой?

– Конечно, ковбой, – легко ответил Сэм. – Но ты должен поесть. У нас в доме мало закусок, и сейчас лето. Это значит, что много овощей с огорода. Ты ведь любишь овощи, правда?

– Нет.

– Разве ты не хочешь вырасти таким же большим и сильным, как я?

– Ну...

– Ну, ничего, приятель! Жуй. Развлекайся. Лови момент.

Измаил наколол окру на вилку, положил в рот и медленно прожевал.

– Ну? – подтолкнул Сэм.

– Ещё раз, как это называть? – спросил он.

– Твоя мама никогда не готовила жареную окру?

Он грустно покачал головой.

– Ты не знаешь, что упустил, – сказал Сэм.

Измаил съел ещё кусочек и даже улыбнулся.

– Неплохо, а? – спросил Сэм, сияя и глядя на меня через стол.

– Твой дядя Сэм пытается сказать, что у нас нет дерьма в этом доме, – сказал я. – Так что, если ты голоден, лучше поешь сейчас, пока еда на столе, и не ной на ночь глядя, что ты голодный, потому что от этого тебе лучше не будет.

Измаил опустил глаза, недовольный моими словами.

– Это было довольно злобно, – отметил Сэм.

– Я просто говорю ему всё, как есть.

– Изи, если ты проголодаешься перед сном, приходи к дяде Сэму, и я тебя накормлю. Ладно?

Измаил торжественно кивнул.

Сэм посмотрел на меня через стол, его хмурый взгляд был полон разочарования.

Глава 11. Визит

После ужина мы забрались в новый "Форд F-150" Сэма.

Уже темнело, когда мы выехали на Ханисакл-роуд в Бенд, где свернули на шоссе 45 и направились на запад, к Абердину. По радио играли "Сегодняшние хиты кантри" из "Визард 106". Ли Брайс признавался, что его "тяжело полюбить". Но опять же, разве не у всех так?

Мы проехали большое поле прямо в черте города, где компания "Уолмарт" хотела построить новый супермаркет. Сэм посмотрел на него, невольно нахмурившись. В ближайшую пятницу вечером он устраивал митинг протеста при свечах в парке Винегар Бенд, который находился перед зданием мэрии. Он хотел, чтобы мэр и советники знали, что не все в Бенде хотят "Уолмарт" на своих землях.

Было странно ехать с Сэмом, когда между нами на переднем сидении сидит ребёнок. Эти вечерние поездки были нашим временем. Я мог бы сесть ближе, держать его за руку, возможно, немного полапать его. Не то чтобы в округе были гей-бары, куда мы могли пойти, не в богом забытой глуши сельской Миссисипи.

– Ты готов вернуться в школу? – спросил Сэм у Измаила.

– Ненавижу школу, – признался Измаил.

– Я любил школу, – ответил Сэм. – Мы с твоим дядей ходили в школу вместе. Ты знал об этом?

– Нет.

– Он был таким занудой. Все мальчики смеялись над ним, так что мне приходилось его защищать.

– О, это не так, – сказал я.

– Он был таким глупым, что мне приходилось делать за него всё домашнее задание. Он приходил ко мне домой, плакал, как маленький. Я не знаю, как решать дроби. Помоги мне, Сэмми! Помоги мне! Я такой глупый. Что получится, если сложить два плюс два? Помоги мне, Сэмми. Помоги мне, пожалуйста.

– Ты просто несешь чушь, – произнёс я.

– Я говорил ему, что мальчики перестанут над ним смеяться, если он перестанет носить в школу подгузники, но он не слушал.

Измаил захихикал.

– Он обычно сидел в подгузнике на уроке математики у миссис Вейнер и сосал бутылочку. Не думаю, что он отказался от бутылочки раньше пятого класса. Кошмар!

– По крайней мере, я не ковырялся в носу в классе и не вытирал свои козявки о девочку, которая сидела за мной, – сказал я. – Сэм сидел там, весь из себя, с пальцем в носу, ковырялся так, будто искал золото. Он достал одну из этих козявок, развернулся и вытер её о Лили Ниблик, она заплакала и побежала в туалет.

– Ей понравилось! – горячо воскликнул Сэм.

– О, это не так.

– Ты ревновал, потому что я не вытирал свои козявки об тебя.

– И ты в это веришь, да?

– А что плохого в хорошей козявке?

Изи усмехнулся.

– В каком ты классе, Изи? – спросил Сэм.

– Во втором.

– Думаю, для меня это был самый лучший класс. Думаю, в тот год я обнаружил, что у меня IQ выше, чем у Эйнштейна, и меня хотели отправить в Нью-Йорк в специальную школу, чтобы я мог стать учёным и поехать жить в Диснейленд.

– Во втором классе ты даже не умел завязывать шнурки, – отметил я.

– А вот и умел! Тебе нравится футбол, Изи? – спросил Сэм.

– Я не знаю.

– Не знаешь? Что значит, не знаешь? О, Боже, – на его лице появилось выражение притворного ужаса. – Футбольный сезон уже не за горами, и мы с тобой будем сидеть и смотреть на "Ол Мисс Ребелс", и ты узнаешь, почему они чуть ли не лучшая футбольная команда во всей Вселенной.

– Не слушай его, – парировал я. – Мы будем сидеть и смотреть на "Бульдогов штата Миссисипи". Вот это настоящая футбольная команда. "Ол Мисс Ребелс" – кучка старушек. Я удивляюсь, почему они не пользуются губной помадой и не носят сумочки, когда играют.

– Возьми свои слова обратно! – с фальшивой злостью воскликнул Сэм.

– Если мы будем смотреть мультики, можно хотя бы посмотреть "Картун Нетворк", а не дурацких "Ол Мисс Ребелс".

– Изи будет фанатом "Ол Мисс Ребелс", – горячо произнёс Сэм. – Так ведь, Изи? Ты же не собираешься слушать кого-то, кто носил подгузники до второго класса, не так ли?

– Ты, правда, носить подгузники? – спросил Измаил, широко раскрыв глаза.

– Ох, я тебя умоляю. И нужно говорить носил. Не носить.

– Оу, – произнёс он.

Когда мы доехали до Абердина, Измаил, казалось, понял, где мы, и внезапно стал грустным. Я показал Сэму куда ехать, и мы заехали на парковку перед Магнолией-Плейс. Измаил сидел на краешке сиденья, вглядываясь вдаль в поисках маминой машины. Не увидев её, он нахмурился, закусил губу. Он перепрыгнул через мои колени, спеша вылезти из грузовика, одна обутая в кроссовок нога приземлилась на мой пенис и больно его сдавила.

– Боже, – пробормотал я, когда он бросился к двери квартиры.

– Что? – спросил Сэм.

– Он наступил мне на член.

Сэм усмехнулся. Мы вышли из машины. Я открыл дверь в квартиру Сары запасным ключом, который она дала мне, и Измаил поспешил внутрь.

– Мама? – громко позвал он, нетерпеливо, настойчиво. – Мама?

Он быстро проверил сначала одну комнату, потом другую, а после исчез в конце коридора, где были спальни и ванная.

Я посмотрел на Сэма и нахмурился.

– Мама! – в неверии крикнул тихий голос. – Мама?

Мы подождали, пока он вернется в гостиную.

– Её здесь нет, – с несчастным видом объявил он. – Почему мамы здесь нет?

– Может быть, она пошла куда-нибудь с кем-нибудь из своих друзей, – предположил Сэм.

– Это не честно! – завыл он. – Почему она не забрать меня? Почему, дядя Ген?

На это у нас не было ответа.

– Почему? – снова требовательно спросил он.

– Откуда, черт возьми, нам знать? – спросил я.

– Я хочу к маме!

– Ну, её здесь нет!

– Я хочу к маме!

– Прекрати.

– Я хочу к маме!

– Эй, ковбой, – непринужденно сказал Сэм, присаживаясь на корточки, чтобы обнять его. – Всё в порядке, малыш. Успокойся.

Глава 12. Тебе нужна ванна

– Тебе нужно принять ванну, – твёрдо сказал я.

Сидеть с ним в грузовике всю дорогу до Абердина и обратно было тяжело для моего носа.

– Но я принимал её сегодня утром, дядя Ген.

– Ты воняешь.

– Я не воняю, дядя Ген.

– Да, от тебя пахнет.

– От меня не пахнет, дядя Ген.

– Ты пользовался шампунем, когда мыл голову?

Мы стояли перед дверью в ванную, разойдясь в желаниях.

Он опустил глаза.

– Разве твоя мама никогда не учила тебя принимать чертову ванну? Боже!

– От меня не пахнет, дядя Ген!

– Да, пахнет!

– Нет, не пахнет!

– Да, пахнет, и ты отправишь свою карликовую задницу в ванную комнату и помоешься. И на этот раз сделай все правильно.

– От меня не пахнет!

– Иди, – огрызнулся я, указывая на ванную.

– Не смей так с ним разговаривать, – сказал Сэм, выходя в коридор. – Да что с тобой такое?

– Он воняет.

– Может быть, он не знает, как правильно мыться. Его мама ведь не Марта Стюарт.

Я выдохнул, со злостью и усталостью.

– Давай я позабочусь об этом, – сказал Сэм, подходя ближе.

– Я не вонючка, дядя Сэм, – сказал Измаил, обиженным голосом.

– Но это так, ковбой. Чуть-чуть. Ты пользовался шампунем, когда мыл голову? Мылом? Мочалкой?

Он пожал плечами.

– Дядя Ген вовсе не пытается быть злым. Он просто не хочет, чтобы люди смеялись над тобой, и я тоже. Хочешь, я покажу тебе, как это делается? Помыть за ушами? Помыть зад? Свою пи-пи? Подмышки? Между пальцами ног? Давай. Это весело. И ты будешь милым и чистым, и дядя Ген перестанет ныть – а это всегда хорошо, потому что он ноет, ноет и ноет, правда? Иногда я думаю, что нам следует заклеить ему рот скотчем. А ты как думаешь?

Измаил посмотрел на меня полными боли глазами.

– Идём, – сказал Сэм, подталкивая его в ванную.

Глава 13. Не кран

– Да что с тобой такое, черт возьми? – спросил Сэм, пока я стоял рядом с раковиной и мыл посуду. Он оставил Измаила в гостиной смотреть "Маленький дом в прериях".

– Ничего.

– Не отвечай мне так, Генри Гуд.

Я остановился, поставил тарелку на разделитель между двумя раковинами и посмотрел на него.

– Что? – требовательно спросил он.

– Какого чёрта я должен делать с этим ребёнком? – спросил я.

– Он твой племянник!

– И что?

– Ты должен заботиться о нем, пока не вернется его мать.

– А что, если она не вернётся, Сэм? Что тогда?

– Ты узнаешь, когда до этого дойдёт, но ты не должен быть грубым с ним.

– Я не был груб с ним.

– Да, был!

– Я не люблю детей.

– Не будь придурком.

– Извини, но у меня своих проблем хватает и без того, чтобы кто-то все время ныл.

– Он не ноет. А если так, то у него есть на то веские причины. Он напуган. Он просто маленький ребёнок, а его мама пропала... Боже, кто знал, что ты такой сучонок?

– Я не пытался быть злым.

– Почему бы тебе просто не ударить его?

– О, прекрати.

– Ген, ты его дядя. Ты – единственная семья, которая у него есть. Почему бы тебе не попробовать вести себя соответствующе?

– Я не знаю, что ему говорить.

– Ему всего семь лет. Ты не обязан говорить о политике или философии, ради Бога.

Я вздохнул.

– Послушай, просто постарайся быть с ним поласковее. Вот и всё. Это всего на несколько дней.

– Когда его чёртова мать вернется домой, она пожалеет об этом, – сказал я.

– Не срывайся на нём только потому, что злишься на неё.

– Я не срываюсь на нём.

– Я думаю, срываешься.

– Вовсе нет! И вообще, давно ли ты стал экспертом?

– У меня пять братьев и сестёр, если ты забыл.

– Вот и заботься о нём, если считаешь, что это так чертовски просто.

– Может, и позабочусь, Ген. По крайней мере, к нему будут относиться с чуточкой уважения.

– Это не честно.                                           

– Ты чуть голову ему не откусил.

– Не правда.

– А вот и правда. Стоял там в коридоре и спорил с ним, как дурак.

– Он не самая яркая лампочка на люстре.

– Он медлителен, Ген, но у него тоже есть чувства – и я не думаю, что он такой тупой, как ты считаешь.

– Я не говорил, что он тупой.

– Ты просто стоял там и поправлял его речь.

– Какого черта тебе от меня надо?

– Я всегда думал, что из тебя получится хороший отец, Ген, и мы говорили об усыновлении, но я не замечал, что ты такой злой.

Я положил тарелку в раковину и вытер руки.

– Мне следовало врезать твоей бабушке прямо на следующей неделе, раз она так со мной разговаривает, – тихо произнёс я.

– Хотел бы я посмотреть, как ты это сделаешь, – ответил он. – Так в чём же дело, Ген?

– Я расстроен.

– Ну, ещё бы!

– Сара и Изи жили здесь пару лет после его рождения. А потом в один прекрасный день она просто встала и ушла. Теперь мне везёт, если удаётся увидеть Изи на Рождество.

– И?

– Я так гордился этим маленьким мальчиком. Мы всё делали вместе. Затем однажды она вырвала его из моей жизни, и на этом всё, и ей было плевать на мои чувства. Теперь я практически его не вижу и не смею ничего говорить о том, как она с ним обращается, потому что я не увижу его. И мне жаль, но всё это меня злит. Я не чёртов кран – я не могу выключать и включать свои чувства. Я не хотел срываться на нём, я просто чертовски зол.

– И причём здесь он?

– Я любил этого мальчика, – признался я.

– И...?

– Она просто вырвет его отсюда снова. Меня это достало.

– Так ты срываешься на него...

– Мне бы хотелось, чтобы ты перестал так говорить!

– Мне бы хотелось, чтобы ты перестал так делать, тупица. Это не его вина, и прямо сейчас ему нужен его дядя.

– Я знаю, что ты пытаешься помочь, Сэм, но я действительно зол.

– Оу? Ладно. Пойду скажу этому безутешному маленькому мальчику держать всё в себе, чтобы у тебя было время разобраться в своих драгоценных чувствах.

– А я думал, что это я придурок.

– Просто постарайся быть милым, Ген. Пожалуйста? Это всего на день или два. Это не так уж и тяжело.

Я вздохнул.

Сэм прав. Я ненавидел, когда он прав. А он всегда прав, этот напыщенный ублюдок.

– Прости, – сказал я.

– Не говори этого мне. Скажи ему.

– Я здесь стараюсь как могу.

– Постарайся чуть сильнее. У тебя есть люди, которые в тебе нуждаются, знаешь ли.

– Нет никого, кому я нужен.

– Ну, тому маленькому мальчику нужен. Как и мне, Ген. Иногда я думаю, что ты это забываешь.