Многие из нас не рассматривают язык как представление реальности и путают его с самой реальностью.

Пока мы помним, что категории являются только ментальными репрезентациями (мыслями), они могут быть очень полезны; другими словами, категории существуют как «объекты» только в сознании и только в акте их восприятия. Проблемы возникают, когда мы верим, что эти «объекты» реальны.

Например, представьте, что вы пришли в университет, где я преподаю, и попросили показать его. После того, как вам демонстрируют одно здание за другим, вы начинаете разочаровываться и говорите: «Да, я видел это здание и это тоже, но где находится университет?» Мне бы пришлось указать на левую часть моей головы и сказать: «Он только здесь», потому что университет существует как категория, и таким образом он может меняться в зависимости от того, с кем вы разговариваете. Когда никто не думает о нем, его вообще не существует. То же самое можно сказать и о странах. Где находится Канада, когда ее никто не видит? Конечно, я не говорю, что земля или здания исчезают, но их разделение на категории зависит от наблюдателя и его суждений. Территория Канады опирается на произвольные линии на карте, хотя мы и создали сложную систему пересечения границ. Но существовало бы место под названием Канада, если бы никто не думал о нем?

Обратимся на мгновение внутрь себя и рассмотрим, как этот механизм категоризации может использоваться левым полушарием мозга для создания ощущения идентичности. Например, подумайте о всех способах, которыми вы можете ответить на вопрос «кто вы?». Большинство людей на моем месте ответят что-то вроде: «Я мужчина, отец, муж, профессор, автор» и так далее. Но если вы задумаетесь, то обнаружите: все эти названия лишь относят себя к той или иной категории, на самом деле не отвечая на вопрос «кто я?». Может быть, это потому, что то «Я», которое я ищу, больше походит на университет или страну Канада? Конечно, физическая сущность моего тела и мой мозг существуют, но прикрепленное к нему «Я» существует исключительно как мысль, и только когда я думаю о нем. Возможно ли, что вы не можете дать окончательный ответ на этот вопрос, потому что «Я», к которому вы обращаетесь, – это не объект?

Возможно, «Я» – это просто полезная категориальная иллюзия, выраженная языком. Но в отличие от категориальных иллюзий университета или Канады, у искренней веры в самость (превращение левополушарного интерпретатора в хозяина вместо слуги) есть непредвиденные последствия: страдание – одно из них.

Кроме того, одержимость левого полушария категориями – это хороший пример того, как левая часть мозга может завязать себя в узел. Что было первым: курица или яйцо? Если Бог создал все, кто создал Бога? Чем глубже вы погружаетесь, тем больше связываете себя дилеммой причинности с бесконечной рекурсией.

Это головоломка для левого полушария мозга: у его понимания посредством категоризации и интерпретации есть предел. Хотя мы можем быстро и легко достичь его, многие люди, включая некоторых известных психологов и западных философов, игнорируют этот факт и ищут правду в силе мышления.

Чтобы начать выходить за пределы интерпретаций, нужно как-то обойти вопрос «Как я думаю за пределами категорий?». Если кто-то попытается показать вам, как не мыслить категориями, это создаст только большее количество категорий. Возможно, было бы забавно назвать книгу «Как не мыслить категориями», что было бы одним полюсом другого категориального разделения: категориального и некатегориального мышления. Думать – значит мыслить категориями, и другого пути здесь нет. Есть, однако, и иные формы интеллекта, связанные с правой стороной мозга, и они за пределами возможностей интерпретирующего разума. Мы рассмотрим их чуть позже.

Суждения

Категории – это деление одной части на две: будто берут что-то цельное и разделяют это пресловутой линией на песке. Определение расположения этой линии требует суждения. Без суждения категории не могли бы существовать. Можно сказать, что ближайшим по смыслу словом к «интерпретатору» будет «судья» (но без морального аспекта суждения). Интерпретировать – значит судить о вещах и никак иначе.

Где именно в континууме температуры холодное становится теплым? Когда именно вы обижаетесь? Когда добро становится злом? Когда событие становится катастрофой? При неудаче? Когда бедные становятся богатыми? Когда счастье становится печалью? Где вы проводите черту для всех этих вопросов?

Признание этого имеет огромные практические преимущества. Простое осознание присутствия интерпретатора и бесконечных категорий, которые он создает посредством суждений, освобождает вас от привязки к неотвратимости этих суждений. То есть, когда вы начинаете замечать интерпретатора, вы можете больше не принимать его толкования так серьезно. Другими словами, когда вы понимаете, что мозг каждого человека постоянно интерпретирует, причем часто субъективным, неточным или совершенно неправильным образом, вы можете развить в себе способность воспринимать это как «просто мое мнение» или «то, как я это вижу», а не как «все так, как оно есть». Вы начинаете видеть свои суждения просто как отличную от других линию на песке. Когда кто-то подходит к вам с позицией «все так, как оно есть», вы можете осознавать, что у этого человека доминирует левая часть мозга, что он слуга своего хозяина. В результате все, что этот человек делает и говорит, вы можете не воспринимать на личный счет. Это биологическая функция, которую он еще не осознал. Этой небольшой установки достаточно, чтобы изменить наши взаимоотношения друг с другом.

Кроме того, когда вы начинаете понимать, что левое полушарие просто делает свое дело, интерпретирует и оценивает, то все его истории больше не вызывают физической реакции в вашей нервной системе, которую вызывали когда-то. Сиюминутное суждение «я им не нравлюсь» не обязательно должно по спирали превращаться в потные ладони и увеличивать частоту сердечных сокращений при мини-панической атаке. Эта осведомленность о внутреннем интерпретаторе может глубоко изменить то, как вы воспринимаете мир. Кроме того, когда вы начинаете наблюдать за ним, то обнаруживаете, что создаете меньше суждений и относитесь к ним менее серьезно. Вы знаете, что они просто формируются.

Убеждения

Левополушарный интерпретатор также создает и поддерживает набор категориальных мыслей, основанных на суждениях, и группирует их вместе как симпатии и антипатии, идеи добра и зла и как ментальные модели того, какими должны быть вещи. Мы обычно называем эти суждения системой убеждений.

Но системы убеждений похожи на университет, в котором я преподаю, или на страну Канада: они существуют не «снаружи» в окружающем мире, а только в левом полушарии и только тогда, когда люди думают о них. Возьмите несколько самых популярных убеждений: моя страна лучшая; моя религия единственно верная; я думаю, что такой-то человек должен быть президентом страны. Ни одно из этих убеждений не существует независимо, они находятся только в сознании и только в тот момент, когда кто-то создает их в процессе мышления.

Кроме того, если каждый верит во что-то свое, не может быть так, чтобы все были правы. Каковы шансы, что ваши убеждения верны, а все остальные ошибочны? Когда вы сильно отождествляете себя с левополушарным интерпретатором, где хранятся ваши убеждения, то может показаться, что они больше не построенная перспектива, созданная мышлением, а реальность.

Убеждения невероятно интересны, потому что они действительно влияют на нас. На самом деле наука использует и контролирует этот инструмент: феномен, который большинство из нас знает как эффект плацебо[42].

Плацебо [43] – это процедура или препарат, не имеющий какого-либо действия на организм. Например, плацебо может быть каплей солевого раствора или сахарной таблеткой, а не лекарством. Эффект возникает, когда испытуемый получает плацебо, но считает, что принимает настоящие медикаменты. Поскольку мозг полагает, что он получает лекарство от какого-либо заболевания, испытуемый ощущает «эффект» от его приема, даже если веществ с активным ингредиентом не вводили[44].

Хотя механизмы эффекта плацебо до сих пор неизвестны, почему-то убеждение в том, что человек принимает таблетку от определенного заболевания, меняет его мозг точно так же, как менял бы его лечебный препарат, о чем свидетельствуют некоторые исследования этого процесса на пациентах с болезнью Паркинсона[45]. Как вы можете догадаться, из-за эффекта плацебо мозг путает карту с территорией. Вот почему многие эксперименты – «слепые»: испытуемые не знают, получают они настоящий препарат или нет. Вы не можете сказать им: «Вы принимаете только сахарную таблетку, но я хочу, чтобы вы верили, что это настоящий активный препарат», или наоборот: «Вы получаете настоящий препарат, но я хочу, чтобы вы верили, что это всего лишь сахарная таблетка». Если бы у мозга была эта информация, он не мог бы точно «верить» или «вести себя так», как будто все наоборот, сколько бы мы ни пытались. Идея о том, что мы не можем контролировать свои убеждения, настолько фундаментальна для науки, что плацебо или контрольная группа[46] – уже эксперимент.