Мифы о Гражданской войне и советская историко-революционная живопись (картина Н.М. Кочергина «Белочехи в Челябинске»)

События гражданской войны стали распространенным мифологическим сюжетом в изобразительном искусстве советского периода. С точки зрения официальной идеологии, в октябре 1917 г. началась новая эпоха, поэтому для власти и общества актуальной являлась задача утверждения своей легитимности и формирования коллективной идентичности. Мифы о «славных» и «героических» революционных временах были призваны способствовать конструированию нового советского человека с его иными взглядами на прошлое, определяемыми классовым подходом.

С целью решения такой задачи мобилизовали сотни художников. В результате в советском изобразительном искусстве сформировалось особое историко-революционное тематическое направление, которое успешно развивалось и завершило свое существование только накануне распада СССР, когда идеологическая потребность в нем отпала. Необходимо отметить, что большинство художников, творивших в данном направлении, работали, как правило, в рамках государственных заказов, которые стали важными стимулами для создания произведений и превратились в главные материальные средства их существования (1). Однако некоторые мастера кисти создавали историко-революционные произведения по воле сердца. Такие люди, конечно, составляли явное меньшинство среди художественной интеллигенции.

Советское изобразительное искусство придавало советским мифам историко-достоверный характер, наподобие фото- и кинохроники. Историко-революционные картины тиражировались в огромных масштабах, нередко публиковались и в учебниках по истории. Художники визуализировали и сакрализировали советские мифы путем создания артефактов, неотделимых по их общественной функции, от объектов культового и религиозного поклонения (например, парадные портреты и монументы вождей, памятники героям революции и гражданской войны) (2).

Каковы же особенности историко-революционного изобразительного искусства? Во-первых, конечно, описательно-иллюстративный язык, не содержащий непонятных символов и каких-либо загадок. Во-вторых, «мифология, обличенная в реалистическую одежду». Отсюда и стремление многих художников опираться на старые классические традиции русской живописи еще дореволюционной эпохи и отвергать то, что не вписывалось в каноны «социалистического реализма». Хотя нужно признать, что в 1920-е – начале 1930-х гг. в рамках историко-революционного жанра появлялись и авангардистские произведения, не вписывающиеся в представления о настоящем реализме. В последующие годы такие артефакты были подвержены обструкции и не имели доступ к широкому зрителю.

Следующей отличительной чертой историко-революционного изобразительного искусства являлась монументальность, связанная с победным и оптимистическим стилем. Классицизм, как стиль с ясными и органичными образами, как гармоничность и упорядоченность целого, оказывал значительное влияние на советское искусство. В середине 1930-х гг. с подачи властей в СССР началась кампания по созданию советской классики и искоренения формализма и натурализма в искусстве. Тогда же стал утверждаться принцип народности. Это означало, что ведущую роль в системе ценностей должен занимать народ. Отсюда стремление уйти от элитарности и быть в своих произведениях ближе и понятней народным массам. Здоровая и оптимистическая жизнь народа противопоставлялась упадочности и отвлеченности (3).

Центральная тема историко-революционного искусства – борьба с врагами. Поэтому важным атрибутом такой живописи являлись образы врагов. Очень распространенной сюжетной линией стали расправы врагов над вождями или рядовыми борцами революции. Советские художники редко изображали врагов в качестве главных персонажей своих картин. Однако некоторые из них все же рисовали врагов крупным планом.

 В качестве примера можно назвать полотно Н.М.Кочергина (4) «Белочехи в Челябинске» (5). Московский художник создал картину, скорее всего в 1950-е гг., и, видимо, на заказ, специально для экспозиции Челябинского краеведческого музея.

На переднем плане картины, чуть справа, изображена группа из четырех враждебных фигур. Центральной из них является чешский офицер в шинели со стеком в правой руке. Он указывает на пленных большевиков, которых казаки, избивая, тащат в одно из зданий, видимо ставшим помещением для контрразведки и тюрьмы.

Прототипом образа старшего офицера являлся подполковник С.Н.Войцеховский, перешедший в 1917 г. на службу в Чехословацкий корпус. Когда в мае 1918 г. произошло выступление чехословацких легионеров против советской власти в Челябинске, он, как командир полка, оказался здесь самым старшим из офицеров. Благодаря личному опыту и своим военным талантам, а также быстрым и решительным действиям подчиненных, ему удалось практически за одну ночь 26 мая с отрядом в 250 легионеров обезвредить и разоружить красногвардейские части, находившиеся в так называемых «Красных казармах» и свергнуть власть большевиков в Челябинске. В итоге, два советских полка (около 2-х тыс. штыков) были застигнуты врасплох. Многие красноармейцы просто спали. Победителям досталось 20 орудий, 15 тысяч винтовок, пулеметы и грузовые автомобили. На их сторону перешло 112 русских офицеров, а из районов Верхнеуральска и Троицка подошли на помощь казачьи отряды (6).

В дальнейшем Войцеховский, получив генеральский чин, сделал блестящую военную карьеру в войсках антибольшевистских правительств востока России. После Гражданской войны, получив гражданство Чехословакии, стал одним из ведущих военачальников этой страны. В период Второй мировой войны и германской оккупации участвовал в движении Сопротивления. Вскоре после освобождения Чехословакии Красной армией в 1945 г. был арестован советской контрразведкой, приговорен к десяти годам заключения и завершил свой жизненный путь через шесть лет в одном из лагерей Сибири. В 1997 г. его официально признали национальным героем Чехии и посмертно наградили орденом Белого льва 3-й степени (7).  

Художнику такие факты из биографии С.Н.Войцеховского, в силу разных причин, в том числе и объективных, конечно, не были известны. И он изобразил сугубо отрицательный типаж, на лице которого написана невозмутимость и жестокость. Однако нельзя не сказать и о том, что в самой фигуре и осанке офицера явно угадываются аристократические манеры. Здесь Кочергин попал в точку. Войцеховский родился в Витебске в дворянской семье. Отец его был офицером. Сын пошел по той же стезе, окончив Константиновское артиллерийское училище (1904), а затем и самое престижное военное учебное заведение – Академию Генерального штаба (1912). Конечно, такой человек не мог не обладать обязательными практиками и правилами поведения, принятыми в дворянской среде Российской империи.

Живописец нарисовал чешского офицера человеком из-под военной кепи которого видны сплошь седые волосы. На самом деле Войцеховскому тогда исполнилось тридцать четыре года и он, судя по сохранившимся фотографиям, хотя и прошел через испытания Первой мировой войны, но выглядел моложавым, а не человеком с седеющей головой.

На картине он отдает указания по поводу плененных большевиков. На самом деле, подполковник Войцеховский вряд ли занимался подобными вопросами, связанными с пытками и расстрелами. Он являлся военным, который подчинялся руководителям Чехословацкого национального совета, и вскоре передал всю власть в Челябинске в руки местных эсеров и меньшевиков.

Причем террором в отношении советских руководителей на самом деле прославились тогда в Челябинске не чехословацкие легионеры, а оренбургские казаки. Они в июне 1918 г. без следствия и суда расстреляли пятерых большевиков Д.В.Колющенко, М.А.Болейко, В.И.Могильникова, Н.Л.Тряскина и Ш.И.Гозиоского. Впоследствии эта история, связанная с незаконной расправой, превратилась в мифологический сюжет о героях-мучениках. И даже не важно, насколько значимой или нет, являлась фигура того или иного большевика для Челябинска или Южного Урала. Самое главное – это их страдания и гибель за новую веру, веру в коммунистические идеалы. Поэтому в честь погибших революционеров впоследствии назвали площадь в Челябинске (имени «Павших борцов») и на одном из зданий в 1967г., недалеко от места расстрела, появилась мемориальная доска, выполненная скульптором Г.П.Пановым (8), с портретами и именами казненных большевиков.

Другие фигуры картины Кочергина, окружающие старшего офицера, изображены следующим образом. Угодливый казачий офицер-ординарец с аксельбантами стоит навытяжку и докладывает, отдавая честь. Рядом – еще один чешский офицер, явно младшего чина, с довольной улыбкой на устах что-то также хочет сказать своему начальнику. Возможно, прототипом данного образа является прапорщик М.Чила, который возглавлял основной костяк отряда, захватившего Красные казармы.

Еще одна фигура врага – это образ «эсеро-меньшевистского соглашателя», с бородкой и в пенсне, склонившегося в угодливом поклоне за спиной старшего чешского офицера. На нем летняя шляпа, коричневый пиджак, прикрывающий белую рубашку и синеватый галстук, светлые брюки и штиблеты. Перед нами типичный политический деятель провинциального масштаба.

Вообще репрезентация художниками вражеских образов как ключевых была нехарактерной для сталинского периода. В историко-революционной живописи такая линия проявляется в 1920-е – начале 1930-х гг., а затем многие мастера кисти, находившиеся в тисках тоталитарного режима, чтобы не рисковать, отказались от подобного подхода, и изображали в качестве основных образов исключительно «своих», а не «чужих». После Сталина в условиях политической «оттепели» показ врагов на переднем плане как главных фигур вновь стал возможен. Поэтому можно предположить, что Н.М.Кочергин создавал свое полотно уже в постсталинский период.  

Слева на заднем фоне картины, как сказано выше, представлены казаки, ведущие под конвоем пленных в каменный двухэтажный дом. У крыльца из-под рогожи видны мертвенно-бледные ноги одного из казненных большевиков. Чуть дальше по улочке города строем идет колонна чехословацких легионеров. Вся атмосфера представляется тревожной. Ее нагнетают нарисованные художником, сумрачные тучи, уже заполонившие почти все небо.

Здесь, как на некоторых других историко-революционных полотнах, воплощается идея будущей победы большевиков, несмотря на их сегодняшнее поражение. Герои, изображенные на втором плане, предстают как мученики, готовые погибнуть за великую идею. Их участь предрешена, вскоре состоится казнь. Но эта расправа не приблизит врагов к победе, так как они выступают за неправое дело. На наш взгляд, такие идеи транслирует работа Н.М.Кочергина. 

А то, что художник получил заказ на воспроизведение в живописной форме данного сюжета вполне понятно. События, связанные с выступлением чехословацких легионеров и захват ими Челябинска в мае 1918 г., стали ключевыми в истории гражданской войны на Южном Урале.

 Создавая образы врагов, и значительно искажая при этом историческую правду, художники оперировали мифами, созданными в советском обществе. Такие мифы, ориентировали в мире прошлого и настоящего, указывая, кто есть «свой», а кто – «чужой». Мифологические образы врагов в историко-революционной живописи, как и в других видах изобразительного искусства, призваны были консолидировать и мобилизовать советских граждан на решение новых задач, направленных на дальнейшее «строительство социализма».

                                           Примечания

1.См. напр.: Янковская Г.А. Искусство, деньги и политика: художник в годы позднего сталинизма. Пермь, 2007.

2. Голомшток И. Соцреализм и изобразительное искусство // Соцреалистический канон. Сб. ст. / под ред. Х. Гюнтера, Е. Добренко. СПб., 2000. С. 138.

3. Гюнтер Х. Тоталитарное государство как синтез искусств // Соцреалистический канон… С. 7 – 15. 4. Кочергин, Николай Михайлович (1897-1974) – живописец, окончил Строгановское центральное художественно-промышленное училище (1918). Первоначально стал известен как художник театра и график. Стоял у истоков искусства советского политического плаката. В годы Гражданской войны руководил плакатной мастерской в Харькове, а в период Великой Отечественной войны рисовал плакаты в составе творческого объединения «Боевой карандаш». Заслуженный художник РСФСР. Впоследствии в основном занимался книжными и журнальными иллюстрациями. (См. режим доступа: http//www.perunica.ru/2009/10/24/Kochergin-nikolaj-mixajlovich-1897-1974.html).

5.Картина хранится в фондах Челябинского областного краеведческого музея.

6. Канинский Г.Г. «… Иначе поступить не мог». Русский генерал С.Н.Войцеховский. Челябинск, 2003. С. 21 – 23.

7.См.: Волков Е.В., Егоров Н.Д., Купцов И.В. Белые генералы Восточного фронта Гражданской войны: Биографический справочник. М., 2003. С. 66 – 67; Канинский Г.Г. «… Иначе поступить не мог». Русский генерал С.Н. Войцеховский…; Он же. Легко ли быть русским генералом? Чешская судьба Сергея Войцеховского // Родина. 2009. № 4. С. 79 – 83.

8. Панов, Геннадий Павлович (1927 – 1995) – скульптор, окончил Саратовское художественное училище (1954). Член Союза художников СССР (1967). Жил и работал в Челябинске. Автор ряда монументальных и станковых скульптур (Байнов Л.П. Панов Геннадий Павлович // Челябинская область: энциклопедия. В 7-ми т. Челябинск, 2008. Т. 5. С. 42).  

                                                                                     Ю.В.Гунгер