Глава II. О начале христианства в Конго; и о том, каким образом португальцы забрали в свои руки торговлю с этой страной.

Король дон Жуан II, желая открыть Восточные Индии, отправил несколько кораблей вдоль побережья Африки, которые, открыв острова Зеленого Мыса и остров Св.Фомы и следуя всё время вдоль побережья, достигли уже описанной выше реки Заир, где туземцы оказались дружелюбными и цивилизованными, и завязали с ними выгодную торговлю. Позже он отправил другие корабли, также для ведения торговли с Конго, и обнаружив, что торговля приносит прибыль, а [местные] люди настроены дружелюбно, несколько португальцы остались там, чтобы выучить там и торговать, и среди них был священник из Меслы. Португальцы, встретившись с сеньором Соньо, дядей короля, учтивым человеком, который в то время жил в порту Праза, в устье Заира, принял их за богов, спустившихся на землю, и окружив соответствующими почестями. Но португальцы объяснили ему, что они были такими же смертными людьми, как и он сам, и христианами, и, увидев, что люди так высоко почитают их, священник и остальные начали беседовать с принцем о христианской вере и раскрыли ему глаза на заблуждения язычества, и понемногу ознакомили его с нашей религией, так что принц, весьма довольный тем, что рассказало ему португальцы, обратился в христианство. Охваченный рвением к вере, принц Соньо отправился ко двору, чтобы рассказать королю о христианском вероучении португальцев и поощрить его к принятию христианской веры. Затем король послал за священником, чтобы он мог лично от него услышать то, о чем поведал ему принц, и он также, когда услышал [проповеди священника], изъявил желание сделаться христианином. В это время то судно вернулось в Португалию, и король Конго отправил с ним послание к королю дону Жуану II, прося прислать к нему священников для распространения христианства, и священник также со своей стороны написал об этом, по просьбе короля [Конго], подробно изложив всё случившееся. Так король отправил к нему священников, убранство для церквей, кресты, образы [святых] и всё прочее, что было нужно для церковной службы. Тем временем принц Соньо каждый день и ночь вёл беседы со священником, которому он предоставил место в своем доме и за своим столом, дабы обучиться самому и обучить людей христианской религии, покровительствуя христианству всеми средствами, бывшими в его распоряжении, так, чтобы оно смогло разрастись и укорениться в этой стране; население и король горели желанием очиститься от своих отвратительных суеверий и ожидали [прибытия] португальцев кораблей, запасшись всем, что требовалось для крещения. Наконец, в 1491 году от Рождества Христова, долгожданные корабли прибыли и бросили якорь в устье Заира. Принц Соньо, выказав большую радость, встретил их со всей своей свитой, и приветствовал их, и отвел [прибывших португальцев] в свой дом. На следующий день этот принц по совету священника, который оставался там, начал строить церковь из древесных стволов и ветвей; он лично, со своими слугами, отправился в лес, чтобы нарубить деревьев и перенести их на место будущей церкви, в которой были воздвигнуты три алтаря, в честь Святой Троицы, и где он сам принял крещение вместе со своим сыном-младенцем, получив имя Эммануэля, в честь нашего Спасителя, а его сын - Антонио, в честь святого покровителя Лиссабона.

Теперь, если кто-нибудь захочет узнать, какие имена носили люди тех стран перед обращением в христианство, то, хотя это и покажется невероятным, но следует сказать, что ни мужчины, ни женщины не носили личных имен, таких, какие есть у разумных существ, но принимали те, что принадлежат растениям, камням, птицам и зверям. Сеньоры носили имена провинций, которыми управляли. Так, например, вышеупомянутый сеньор, первый, кто обратился в христианство, именовался Мани Соньо, т.е. сеньор Соньо, хотя после крещении стал известен под именем Эммануил; но теперь почти все носят христианские имена, позаимствованные у португальцев.

После того, как была отслужена торжественная месса, один из священников, которые прибыли из Португалии, взошел на кафедру и произнес короткую проповедь на португальском языке, посвященную основанным догматам новой религии и веры, которую они приняли, каковую проповедь другой священник, который оставался там и выучил их язык, перевел даже более пространно даже знатных лиц, собравшихся в церкви. Люди, благодаря обращению их принца, собрались в таком множестве, что принц, будучи не в состоянии войти в церковь, вышел наружу к ним и повторил то, о чем говорил священник, прося их с большим воодушевлением принять вместе с ним христианскую веру.

После этого все португальцы отправились ко двору, чтобы окрестить короля, который выразил горячее желание совершить этот обряд, и принц Соньо приказал многим собственным знатным лицам сопровождать их, трубя в трубы, распевая песни и оказывая другие почести; он также приказал, чтобы проживавшие вдоль дорог люди снабжали их съестными припасами. Столь велико было множество тех, кто желал увидеть португальских христиан, что казалось, будто вся полна была полна людьми, которые окружили их добротой, пели, били в кимвалы, играли на трубах и других местных музыкальных инструментах. Приятно добавить, что на протяжении 150 миль от морского побережья до Сан-Сальвадора все дороги были расчищены и подметены, и [туземцы] обеспечивали португальцев продовольствием и другими припасами. В тех странах существует обычай, что когда король и его вельможи совершают выезд, все дороги чистят и приводят в хорошее состояние, но в тот раз это было сделано специально для португальцев, чествуемых как героев, которые принесли королю дар веры, ради спасения его души, дав ему возможность увидеть Господний свет и обрести вечное спасение. После трех дней пути они встретили эскорт короля, который преподнес им всевозможные угощения для восстановления сил и воздали им большие почести, как сделали и другие знатные лица, посланные королем, чтобы встретить христиан, которые несли им такое благословение. В трех милях от города весь двор вышел встречать португальцев с большой помпой, и с музыкой и песнями, как то принято в тех странах во время пышных торжеств; и толпа была столь велика, что не осталось ни одного дерева или возвышенного места, которое бы не было заполнено людьми, сбежавшимися, чтобы увидеть этих чужестранцев, которые принесли новую и дающую [вечную] жизнь религию. Король ожидал их в воротах своего дворца, сидя на троне, [поставленном] на высокой платформе, и публично дал им прием, ибо таков древний обычай у королей тех стран, когда прибывают послы, или когда приносят дань, или при любом другом случае, относящемся к персоне монарха.

Прежде всего, посол объяснил, в чем заключается его миссия, [с которой он прибыл] от короля Португалии, используя в качестве переводчика вышеупомянутого священника, который бы главным орудием обращения тех людей. После этого король поднялся с трона и продемонстрировал как на словах, так и выражением лица ту великую радость, которую он испытал от прибытия христиан, и снова опустился на место, в присутствии своих людей. Эти последние, сразу после речи короля также выразили песнями и музыкой свое удовлетворение от [прибытия] посольства, и, в знак своей покорности, трижды простерлись ниц на земле и снова поднялись на ноги, согласно обычаю тех стран, хваля и одобряя всё, что бы ни сделал король, и сердечно приняв Евангелие, которое было послано им от Бога, рукой этих чужестранцев. Впоследствии он осмотрел все подарки, присланные королем Португалии, и ризы священников, покровы для алтаря, кресты, картины [с изображением] святых, и знамена. Затем король удалился и отвел послам отдельные покои во дворце, а остальные были расселены в домах разных знатных особ, и получили всё необходимое для удобства.

На следующий день король частным образом призвал к себе всех португальцев, и они обсуждали, каким образом осуществить крещение короля и как обратить в христианскую веру всех его подданных. После многих разговоров было решено, во-первых, построить церковь, чтоб отпраздновать с большой пышностью обряд крещения, а тем временем наставить короля и придворных в истинах христианской религии. Король приказал заготовить большое количество разнообразных [строительных] материалов - древесины, камня, глины и кирпичей, которые просили рабочие и строители, прибывшие из Португалии, чтобы выполнить эту работу. Но дьявол, который никогда не упускал случая испортить доброе дело, посеял распри, и стал чинить помехи и строить козни против роста христианства, которое угрожало, воздвигнув кресты и просветив людей светом евангельской веры, сокрушить власть дьявола в этом королевстве, ибо по его наущению анзичи, а также люди Анзиканы, живущие по обоим берегам реки Заир, начиная от описанных выше водопадов и по направлению к озеру, принадлежащему королю Конго, подняли в это время восстание. Следует сказать, что эта великая река, сужаясь в районе этих водопадов, затем вновь разливается, образуя большой и глубокий канал, в самой широкой части которого из воды поднимаются большие и малые острова, на одном из которых проживает около 30000 душ. На этих островах, и в местах, прилегающих к реке, люди восстали и выступили против власти короля, убив назначенных им губернаторов; так что, пока длилось это восстание, распространение христианства приостановилось. Король затем отправил своего старшего сына, по имени Манисунди, который был губернатором этой области [т.е. Сунди], на подавление восстания, но поскольку ему всё же пришлось выступить туда лично, ибо мятеж всё разрастался, он пожелал сразу принять крещение, и поэтому работы по сооружению каменной церкви прекратились, и вместо нее на скорую руку выстроили деревянную. Вместе с португальцами, король лично распоряжался ее строительством, и в ней он совершил обряд святого крещения, приняв имя дон Жуан, а королева - имя Леоноры, в честь короля и королевы Португалии, и эта церковь была посвящена Спасителю. Это восстание вспыхнуло среди вышеупомянутых людей, а не тех, кто жил на островах Великого Озера, как сказано впервой книге "Истории Индии", недавно написанной на латыни; ибо это озеро находится на расстоянии почти 200 миль от границы Конго, и о нем в те дни почти ничего не было известно (и очень немногое известно сейчас), кроме как по слухам. Кроме того, в той истории, вследствие недостатка письменных известий, эти восставшие люди названы "мундиквети", тогда как португальцы правильно называют их анзиквети.

Следуя примеру короля, многие знатные люди крестились в то же самое время, то и он, усвоив вначале некоторые принципы христианской веры. После этого король лично выступил [в поход], дабы сокрушить мятежников, против которых уже сражались принц, его сын, и Манибатта. По прибытии короля враги покорились, и король с триумфом вернулся с город Конго, в сопровождении своего сына, который вскоре также стал христианином, приняв имя Афонсу, в честь принца Португалии; и с ним много кавалеров и дворян, и других подданных его провинции приняли христианство. Но враг христианской веры не прекращал своих злобных попыток воспрепятствовать распространению христианства, и, видя, что войной он ничего в этом отношении не добился, внушил второму сыну короля не принимать новую религию, которую приняли его отец, мать, брат и другие знатные лица. Таким образом, он ожесточил [букв. "влил деготь в"] его сердце и сердца других знатных лиц, которые разделяли его взгляды и которые более склонялись к плотским грехам, чем к любым добродетелям, противясь воле Евангелия, и начали теперь проповедовать, что человек должен иметь больше одной жены; ведь этот закон тем людям, привыкшим брать себе столько жён, сколько им будет угодно, было более трудно принять, чем любой другой.

Таким образом два брата разделились, придерживаясь каждый собственных убеждений. Старший, дон Афонсу, с большим энтузиазмом защищал христианскую веру, изгнав прочь из своей провинции всех идолов; но его брат, носивший имя Панго и управлявший этой провинцией, значительно противостоял ему и начал настраивать против него знатных лиц, некоторые из которых уже были крещены, и чьи жёны, видя, что они разлучены со своими мужьями из-за христианских законов, дурно отзывались о новой религии и плели интриги вокруг дона Афонсу, пытаясь избавиться от него и таким образом остановить дальнейшее распространение христианской веры. Все они, вместе с Панго, дали понять королю, что Афонсу покровительствует христианской религии ради того, чтобы узурпировать его власть, и, подняв восстание, отпасть со своей провинцией от королевства. Король прислушался к этим наговорам и лишил принца провинции, которой он управлял. Но Божественное Провидение, хранившее его ради благой цели, упрочило его дело при помощи определенных людей, которые просили короля не гневаться на него до тех пор, пока он изучит вначале доказательства вины принца. Особенно усердно убеждал его сделать это Манисоньо, который, как мы уже говорили, первым стал христианином и принял имя Эммануэля, и который случайно находился в то время при дворе. Своими разумными доводами, (и будучи также старейшим придворным и сеньором того времени, пользовавшимся значительной любовью со стороны короля и народа) он убедил короля отменить приговор, [вынесенный им] против дона Афонсу. Король, расследовав впоследствии действия своего сына и обнаружив, что выдвинутые против него обвинения были лживыми и злонамеренными, верну ему губернаторскую власть над его провинцией, приказав, однако, не устраивать слишком суровых гонений против язычников, возвышая христианскую религию. Но он, полный любви и Божественного духа, не прекращал распространять евангельскую веру и выполнять Божьи заповеди.

Поэтому и враги его не перестали осыпать его перед королем всевозможными наветами, чтобы уничтожить всё то доброе, что сделал принц, особенно благодаря тому, что Манисоньо теперь находился далеко [от двора], управляя своей провинцией. И поскольку там [при дворе] не осталось никого, кто мог бы отстаивать христианские законы, король начал сомневаться в вере, которую перед тем так горячо принял, и снова призвал принца ко двору, дабы он предоставил отчет о доходах, поступивших от провинции, которой он управлял, предполагая после этого сместить его с поста губернатора. Но принц, предупрежденный своим добрым ангелом о той ловушке, которую приготовил для него враг Бога, задержал свой отъезд, пока его отец, уже старый и немощный, не скончался. Его мать, однако, которая всегда оставалась предана католической вере, и сильно любила старшего сына, держала смерть короля в тайне в течение трех дней, и, при помощи вперенных друзей, выяснила, что король не оставил никаких распоряжений относительно того, кто должен стать его наследником. Тогда она, при помощи скороходов (которые, дежуря на удобном расстоянии один от другого, как на посту, всегда готовы доставить приказы короля по всему королевству) тайно оповестила сына о смерти его отца и о том, что она будет скрывать это до его прибытия, прося его приехать без задержки, со всей возможной быстротой, ко двору. И вот (посредством тех же самых постов, следуя на носилках, которые несли днем и ночью, сменяясь, рабы), за один день и две ночи он с изумительной скоростью преодолел расстояние в 200 миль и внезапно [для всех] оказался в городе.

Глава III. О смерти короля дона Жуана, первого христианского короля. - О восшествии на престол его сына, дона Афонсу, и войне против его брата. - О свершившихся чудесах и обращении этих людей в христианство.

Теперь, одновременно со смертью короля, было объявлено о вступлении на трон дона Афонсу. Он проводил [тело] своего отца в могилу, в сопровождении придворных и португальцев, которые, наряду с пышными похоронами, прежде невиданными в этой стране, совершили христианские обряды и отслужили молебен за умершего. Но те, кто до этого противостояли новому королю, не чувствуя себя в безопасности при дворе, присоединились к Панго, который жил в управляемой им провинции, и который, пока его отец был жив, вел войну с мозомби и другими мятежными племенами. Услышав о смерти своего отца и том, что его брат уже занял трон, Панго заключил мир с врагами. Затем он собрал большое войско и выступил во всеоружии против брата, ведя за собой большую часть своих подданных, числом почти 200000 человек. Король Афонсу ожидал его в столице лишь с немногими людьми, которые были дружественными к нему, опираясь на поддержку доброго старца, принца Соньо, который находился на его стороне, по причине святой религии Христа и вассальной службы, которую был обязан нести. Он, составив список друзей, которые готовы были защищать город, обнаружил, что их число не превышало 10000 человек, среди которых было почти 100 христиан, помимо нескольких случайно оказавшихся там португальцев. Эти люди очень слабо были готовы к сражению, и, не имея [должной] решимости, оказались колеблющимися и робкими, [испугавшись] большой армии, которую вел с собой Панго. Но король, стойкий и непоколебимый в своей вере, и [надеясь на] помощь от Неба, вдохновлял своих людей, вместе со старым вождем, который неустанно трудился и ободрял тех, кто боялся вражеского нашествия, заверяя их, что Бог не оставит их в беде. И вот, пока они ожидали приближения своих противников, последние рассыпались вокруг города, чтобы взять его в осаду, и с таким ревом труб и суматохой, и криками, и наводящими ужас угрозами, что несколько человек, находящихся внутри города, как христиан, так и язычников, утратив мужество, пришли к королю и сказали ему, что у них нет сил для сопротивления такой могучей армии, и что им представляется лучшим заключить мир и отвергнуть новую, столь недавно принятую религию, вместо того, чтобы попасть в руки их жестоких врагов. Но король, полный религиозного энтузиазма, упрекнул их за их за их вероломство, назвав их трусами и маловерами, и сказав, что если они желают перейти к врагу, то он предоставляет им полную свободу действий; несмотря на это, он, с теми немногими, кто сохранил ему верность, будет уповать на помощь Бога, зная, что против такой неисчислимой армии вся помощь от людей будет напрасной; и, не призывая их сражаться с ним или рисковать своими жизнями, он только попросил их остаться и увидеть то, что случится. Но они, по-прежнему пребывая в унынии, решили покинуть короля и, собравшись вместе, выйти за пределы города, где встретили доброго старого принца Соньо, который, с несколькими своими людьми, оправился произвести разведку вражеского лагеря и запастись необходимым продовольствием. Они повторили ему то же самое, что перед этим королю, заявив, что было бы безумием подвергать опасности свои жизни, пытаясь сопротивляться с такой горсткой людей такому великому множеству, и что, несомненно, будет лучше сдаться и тем спасти свои жизни. На это отвечал, со смелостью христианина, что они не должны так резко терять надежду, но поступить так, как сказал им король, и уповать на Иисуса Христа, Спасителя Мира, в которого они уверовали так недавно со столь пылким энтузиазмом, и который, несомненно, поможет им; и он убеждал их не отрекаться от святой веры, которую они приняли с большим жаром, напоминая им, что им предстоит сражаться не с чужестранцами, не с обитателями далеких земель, но со своими собственными родичами и земляками, так что они не должны упустить ни единой возможности [достичь] примирения и дружбы.

Он также сказал им: "Посмотрите, мне уже сто лет, и всё же я взялся за оружие во имя религии, которую исповедую, и во имя вассальной клятвы и чести, которыми я обязан моему королю, и спрашиваю вас, находящихся в расцвете сил, почему вы проявляете столько робости и так мало верности вашему законному суверену? Наконец, если вы не желаете сражаться сами, то побудите к этому ваших вассалов, и не обескураживайте их, но позвольте им дождаться первой атаки врага, и у нас после этого будет достаточно времени, чтобы обдумать планы нашего спасения".

Этими словами он успокоил этих людей и вновь вернул им присутствие духа, и они вернулись вместе с ним [в город], чтобы разыскать короля, который был в церкви, молясь и прося помощи у Бога. Они стали ждать, пока он не появится, а затем пали на колени перед ним, испрашивая прощение за свою слабость и малодушное желание покинуть своего принца в этот час крайней опасности, [сказав] также, что они непоколебимо решили защищать его и законы, которые они получили, и что они будут сражаться вместе с ним до самой смерти. Но король, который видел, что эта помощь ниспослана силой Бога, молча вознес благодарность в своем сердце, в то же самое время дав обет пожертвовать собой ради поддержки своей веры. Затем, с улыбающимся выражением лица, он встал и сказал: "Я верю, о Господь, что Твое величие бесконечно, и что Ты можешь сделать всё, что угодно, сотворив многое из малого, и малое из многого, когда это угодно Тебе, и я не сомневаюсь, что Ты можешь укрепить меня в моей слабости Твоей непреодолимой силой, так что благодаря Твоему покровительству я даже с этими немногими слабыми душами смогу одержать победу не только над этой армией, но даже и над намного большей, если бы это понадобилось. Им я обещаю, (О мой Бог), помимо сего того, что я уже сказал, возвеличить Твою истинную веру, Твое святое имя и учение о Твоем спасении во все дни своей жизни". В доказательство своей глубокой преданности [христианской] вере он сразу приказал установить крест посредине площади напротив церкви. Он [крест] был сделан священником и достигал 80 локтей в высоту, с перекладиной соответствующей ширины. Тогда Всевышний, увидев силу веры, побудившей доброго короля принести такую клятву, ниспослал ему небесное видение в виде яркого и красивого света, увидев которое, он [король] в слезах пал на колени, воздев свои глаз и руки к небу, не в состоянии вымолвить ни слова из-за обильных рыданий, по показывая знаками, что его дух был в состоянии восторга от того, что он увидел. Все присутствующие сделали то же самое и почти на час лишились зрения по причине ослепительной яркости сияния; затем, постепенно подняв свои глаза к небу, они увидели несколько пламенеющих мечей, появившихся на нём, которые на протяжении часа оставались, сияя, на месте, внутри круга, но те, кто видел это, не могли ни понять [что означало видение], ни описать его. Эти мечи король принял в качестве своего герба, как можно увидеть на королевской печати, используемой с того дня и посейчас, и даже ныне живущим и правящим королем. Сам крест, установленный там по обету, и из-за случившегося чуда, до сих пор можно увидеть на том же самом мете перед церковью, получившей свое название от него - Церковь Святого Креста.

Этот крест (ибо старый, значительно пострадавший от разрушительного действия времени, упал) покойный король, дон Афонсу, отец ныне царствующего, восстановил в прежнем виде в память об этом чуде. Видение произвело сильное впечатление на умы горожан, которые до этого были охвачены смятением, и посеяло ужас среди противоположной стороны, когда они услышали о нем. Несмотря на это, Панго велел передать королю и всем, кто был с ним, что если они немедленно не сложат оружия, не покинут города и не признают его королем, дав в этом клятву, а также не отрекутся от ново религии, то все они будут перебиты, но если они подчинятся его требованиям, то получат прощение. На это сеньоры, которые держали сторону короля, ответили, что они готовы отдать жизни в защиту своего принца и христианской религии. Король особенно велел передать, что он испугался его [Панго] угроз, но в то же самое время искренне опечален, видя, что его брат блуждает во тьме, и далек от пути, [ведущего к] свету; добавив, что королевство принадлежит ему по праву, что он не узурпировал его, и закон, который он принял, определенно исходит от Бога, Который защитит и поможет им. Он умолял его отвергнуть свою ложную веру, внушенную дьяволом, и креститься, став сыном Божьим и обретя вечное спасение. Затем король приказал вынести из своего дома драгоценности и богатые одежды и, желая поощрить тех сеньоров, которые находились на его стороне, раздал им все эти вещи, тем самым настолько ублажив их, что они решили следовать королевским повелениям с удвоенной смелостью. В ту самую ночь почти половина простолюдинов, носивших оружие, восстала и бежала в лагерь Панго, дав понять ему, что король и все, кто был с ним, утратили мужество и уже думали [только] о собственном спасении, но что они могут бежать [из города] только по той дороге, которая вела к река, протекавшей, как мы сказали, в миле от города.

В конце этой дороги, между рекой и горой, с правой стороны было маленькое болото, в 2 фута глубиной; и слева были горы, и гарнизон Панго, который, взяв в осаду вышеупомянутую гору, не оставил никакого другого выхода, кроме пути, проходившего через это болото, которое тянулось на расстоянии ружейного выстрела, и выводило непосредственно к реке. Панго, доверяя всему тому, что ему сказали, сразу послал [своих людей] преградить этот проход острыми кольями, прочно укрепив их в дне болота и полностью погрузив их в воду, чтобы неприятель, убегая в ночной тьме, внезапно наткнулся на них и был вынужден повернуть вспять. В ту же самую ночь Панго и его армия с нетерпением ожидали рассвета, чтобы атаковать город, обдумывая, как это лучше сделать. Но дон Афонсу, исповедавшись и причастившись святых даров вместе со своими верными союзниками, ожидал противника, который, заранее торжествуя победу, уже распределил среди главных предводителей своей армии имущество тех, кто оставался в городе, и различные должности в [правительстве] королевства. Рано утром Панго с яростным рвением устремился на приступ с той стороны города, которая была обращена на север, где большая равнина, прорезанная узким ущельем, превращалась в чашеобразную впадину, почти круглую и окруженную холмами, с выходом на расстоянии ружейного выстрела от того места, на котором находится город, представляющего собой плато 2 мили в окружности, где, как уже говорилось, стоит город, церковь, резиденции знати и королевский двор. Здесь дон Афонсу и отряд верных ему людей преградили дорогу язычникам во главе с его братом; но прежде, чем последний столкнулся лицом к лицу с королем, всё его войско внезапно подалось назад и обратилось в бегство. Видя себя побежденным, Панго был сильно изумлен и сам не мог понять причины своего поражения. Несмотря на это, на следующий день он возобновила так на том же самом месте, и снова был отражен подобным же образом, но спасся бегством, ясно поняв, что потерпел поражение не из-за доблести своего врага, но вследствие чуда. Следовательно, люди в городе стали насмехаться над язычниками и, воодушевленные такой победой, больше не испытывали страха, но рьяно атаковали своих соперников, которые рассказали им, что они взяли верх не благодаря своей доблести, но обязаны победой присутствию дамы в белом, исходившее от которой непереносимое сияние ослепило врагов, тогда как рыцарь, ехавший верхом на белой лошади, с кранным крестом на груди, сразился с ними и обратил в бегство. Услышав это, король велел передать брату, что это были Дева Мария, мать Бога, веру в Которого он воспринял, и Святой Иаков, которого Бог послал к нему на помощь, и если он [Панго] станет христианином, то и у него будут такие небесные покровители. Никоим образом не убежденный этими доводами, Панго всю ночь занимался приготовлениями к нападению на город с двух позиций: часть своей армии он намеревался послать через узкий проход, о котором мы уже говорили, а другую направить со стороны реки, где не было никакой охраны, и через которую он собирался переправиться с другим отрядом своих людей, возглавив его лично. Первая часть [его армии] устремилась на приступ, и была отброшена, и Панго, надеясь пробиться с другой стороны, тогда как его враг защищал проход, попал в ловушку, поскольку те, кто находились в городе, услышав, что Панго идет по этому пути, устремились туда, чтобы отразить его и его воинов. Они сражались против него с такой яростью, что он, охваченный испугом, бросился сломя голову в засаду, прикрытую копьями, которую он устроил для христиан, и там, почти обезумев от боли, поскольку острия кольев, смазанных ядом, вонзились в его тело, он закончил свою жизнь.

С этой победой и смертью своего брата король избавился от дальнейшего сопротивления, и, зная, что его сторонники рассеялись и боялись показаться ему на глаза, он, как подобает доброму принцу, велел передать им, что он простил их прежние дурные поступки и, если они вернутся к нему, то встретят милостивый прием. Все они подчинились, кроме капитан-генерала, по имени Манибунда, который, опасаясь предстать перед королем из-за своего предательства, наконец все же получил прощение и в знак своего покаяния принял участие в постройке церкви. Впоследствии он стал таким глубоко верующим и смиренным христианином, что король пожелал освободить его от покаяния, но Манибунда решил продолжать свои труды до тех пор, пока строение не будет полностью закончено. В королевств воцарился мир, и король приказал достроить главную церковь, получившую название Св.Креста в память о кресте, установленном там, и потому, что ее основание было заложено в праздник Св.Креста. Он приказал, кроме того, что мужчины должны принести камни, а женщины - песок, который они набрали со дна реки. Первым, кто принес камни на своих плечах и положил их в основание [церкви], был сам король, а королева сделал то же самое с песком, подав пример сеньорам и дамам двора и вдохновляя людей в этой святой работе. Таким образом, строение, над которым усердно трудились рабочие всех ремесел, было быстро воздвигнуто, и [в нем] с большой пышностью были отслужены мессы и литургии. Многие [люди] обратились в христианство, и столь большое количество знатных лиц и других пожелали принять крещение, что обнаружилась нехватка священников для совершения этого таинства. После этих событий король отправил [обратно] посла короля Португалии, которому пришлось задержаться при дворе из-за описанных неурядиц, и с ним другого, своего посла, по имени дон Родриго, и некоторых собственных родичей и родичей этого посла в Португалию, чтобы они могли изучить христианскую доктрину, а также [португальский] язык и представить королю [Португалию] донесение о произошедших событиях. Кроме этого, он собрал губернаторов различных провинций на месте, специально подготовленном для их встречи, и прилюдно сказал им, что кто бы ни владел идолами или чем-либо еще, противным христианской религии, должны отдать их его представителям, уполномоченным забрать их, и что все, кто укроет их [идолов], будут преданы сожжению [на костре] и не получат прощения. Эта угроза сразу была приведена в исполнение, и менее чем за месяц ко двору были доставлены все идолы, гадательные книги и колдовские письмена, которым поклонялись как богам. И, поистине, было собрано огромное множество вещей, поскольку каждый человек поклонялся тому, что наиболее отвечало его вкусу, не придерживаясь никакого здравого смыла или разума, так что там были многочисленные демоны [т.е. идолы] причудливых и ужасных форм. Многие относились с большим потением к крылатым драконам, которых они растили и кормили в своих домах, давая им в пищу самые дорогие яства; другие [поклонялись] змеям ужасных форм, большим козлам, тиграм и различным чудовищным животным; и чем больше уродливыми и безобразными они были, тем больше воздавали им почестей, рассматривая как священных нечистых птиц, таких как летучие мыши, сипухи и тому подобное. Вкратце говоря, они почитали в качестве богов змей, зверей, птиц, растения, деревья и камни различных пород и видов, вырезая также из дерева и камня изображения вышеупомянутых существ. И они поклонялись не только живым животным, но также их чучелам, набитым соломой.

Поклонялись они им различными способами, но всегда в духе смиренности, иногда падая перед ними на колени и набивая рот комьями земли, обмазывая лицо грязью и творя молитву идолам словами и жестами, и преподнося им священные вещи, лучшие, которыми они владели. У них были также свои колдуны, которые внушали этим простодушным людям, что идолы разговаривают с ними и так глубоко обманывали их, то если любой больной представал перед ними и выздоравливал, то колуны приписывали его исцеление идолам, но если его недуг не проходил, то они говорили, что идолы гневаются [на больного]. Такого рода религию исповедовали люди Конго до того, как они приняли крещение и познали живого Бога. Теперь же король, собрав из других домов в городе всех этих ложных богов, приказал, чтобы на то самое место, где незадолго перед тем он дал сражение и разгромил людей своего брата, каждый принес кусок дерева, пока там не была сложена большая поленица, и бросить на нее идолов и все другие вещи, которым они прежде поклонялись как священным, дабы все они сгорели дотла.

Затем он собрал всех своих людей вместе и вместо идолов дал им кресты и образы святых, которые он получил из Португалии, и приказал, чтобы каждый из его сеньоров воздвиг кресты и построил церковь в городе [т.е. столице] провинции, которой они правили, следуя его примеру. После этого он объявил им и народу, что отправил послов в Португалию, чтобы привезти священников, которые обучат их вере и будут отправлять церковные таинства и показывать путь к спасению; а также, чтоб привезти образы Бога, Девы Марии и святых, чтоб раздать их народу, и что они должны тем временем оставаться стойкими в вере. Она [вера] уже, однако, пустила столь глубокие корни в их сердцах, что они больше не думали об идолах и ложных богах, которых они оставили. Он приказал им также построить три церкви, одна из которых была посвящена Спасителю, в благодарность за ниспосланную победу, и в которой были похоронены [последующие] короли Конго; и от нее столица, как же говорилось, получила название Сан-Сальвадор. Другая церковь, посвященная Деве Марии, была названа "Богородицей помощи", в память о помощи, оказанной против врага. Третья была посвящена Св.Иакову, в честь и память чуда, сотворенного этим святым, который сражался на стороне христиан, появившись среди них верхом на коне.

Тем временем прибыли португальские корабли, привезя многочисленных учителей Св.Писания, с монахами и священниками орденов Св.Франциска, Св.Доминика и Св.Августина. все они с большим состраданием и рвением занялись распространением католической веры, которую одинаково воспринял каждый [житель] королевства. С самим священниками обращались с большим почтением, словно со святыми, и люди поклонялись им, стоя на колени, целуя им руки и прося у них благословения всякий раз, когда встречали их.

Эти священники по прибытии в провинции стали наставлять людей в христианской вере и, захватив с собой некоторых туземцев, обучили их божественной доктрине, так, чтобы они могли передать ее людям племен, откуда они были родом, на своем языке. Таким образом, с течением времени, католическая вера укоренилась в тех областях и продолжает существовать вплоть до нынешних времен, хотя она претерпела немалый ущерб, который мы опишем позже.

Глава IV. Смерть короля дона Афонсу, и восшествие на престол дона Педро. - Первая колонизация острова Св.Фомы. - О епископе, отправленном туда, и о других значимых событиях, связанных с религией. - О смерти их королей вследствие заговора португальцев, и о знати Конго. - Как королевская династия вымерла. - Изгнание португальцев.

Пока все эти дела продвигались ради служения Богу, и христианство бурно разрасталось и ширилось, Богу было угодно призвать к Себе короля дона Афонсу, который при своей кончине обнаружил признаки праведности его прежней жизни, поскольку он умер, полный веры, объявив, что его час пробил, и отзываясь о христианской религии с такой большой любовью и доверием, что не оставалось сомнения, что крест и истинная вера нашего Спасителя Иисуса Христа запечатлелись в его сердце. Кроме того, он посоветовал дону Педро, своему сыну и наследнику, [следовать] христианской доктрине, которую он, по примеру своего отца, старался защищать и поддерживать. Во время этого короля в те края начало приходить большое количество кораблей, и португальцы, по приказу короля Португалии, заняли остров Св.Фомы, поскольку прежде вся его внутренняя часть была необитаемой, и только на побережье жили несколько моряков, которые прибыли туда из соседних стран. С течением времени португальцы и другие <