Не успели ребята разойтись по крошечным отсекам, как по коридору пробежал Колесников, и через секунду заревели где-то внизу двигатели.

Звездолет вздрогнул, из динамика раздался гром­кий голос Колесникова: «Взлёт!", и вслед за тем корабль плавно качнулся, оторвался от бетонных плит и почти вертикально ушел в небо.

— Ур-ра! — послышался из динамика ликующий голос Колесникова.

Толя огляделся. В его отсеке была узкая подвес­ная койка, вмонтированные в стенку экран и столик с пустой, прикрепленной к нему вазочкой, маленькое уютное креслице, привинченное к полу, дверцы в стенке — наверно, шкафчики — и большой продол-говатый иллюминатор, в котором был виден стреми­тельно удаляющийся, проваливающийся вниз, свер­кающий огнями родной город Сапфирный с его знаменитой Сапфировой бухтой, окаймлённой золо­тыми пляжами, с развалинами древней крепости, с бульварами, садами и проспектами...

Звездолёт шел вверх, шёл легко, без толчков. То­ля расстегнул ремень и выглянул в коридор. Он был луст. Только сейчас Толя заметил, что внутри ко­рабль красив, как и снаружи: строг, ровно освещён мягким светом; глаза ласкала матовая белизна стен и потолка. Держась за стенки. Толя прошел вперёд и очутился в маленьком салоне. Салон бук­вально ослепил его в первое мгновение красотой узорчатого пластика стен, большим светящимся эк­раном, разноцветной обивкой пяти кресел и необыч­ной картиной в тонкой тёмно-зелёной рамке: среди таинственного леса водорослей толчками плывёт ярко-серебристая медуза. Уж не Алькин ли отец написал её? В одной из стен была прозрачная дверь, за ней находилась рубка управления: перед огром­ным носовым иллюминатором на вращающемся пи­лотском кресле, сильно подвинченном вверх, сидел Колесников с белым штурвалом в руках — весь на­целенный, собранный, внимательный, и перед ним на светлом щитке виднелись десятки кнопок, клави­шей, переключателей, приборов с двигающимися стрелками, с горящими глазками лампочек; сбоку светился ещё один экран и висела звёздная карта, а на полочке рядом лежали какие-то книги —воз­можно, справочники и космические лоции, которые могли понадобиться в полёте. Толя отодвинул дверь в рубку.

— Как самочувствие? — спросил Колесников, не оборачиваясь. — Как Ленка? Узнай. Толя постучал в дверь №1. Ему никто не ответил, он потянул дверь в сторо­ну и очутился в отсеке. Леночка сидела в жёлтом креслице, грустно смотрела в лежащий перед ней на полу раскрытый и на две трети опустошённый че­модан.

— Ну что ты, Лен! — сказал Толя. — Зачем тебе в полёте игрушки? Нам будет не до них... Вот когда вернёмся...

— Одного Рыжего лисёнка оставил!.. Он всегда даёт мне хорошие советы, но ведь... ведь...

— Лена... Иначе нельзя было, мы б не взлетели из-за такого груза... Кто ж думал, что придётся взять и Жору?

У неё от возмущения даже высохли слезы.

— Если б он не побежал за нами, ничего б не на­до было выбрасывать...

В это время изо всех динамиков звездолёта, в каждом отсеке, раздался такой спокойный, твёр­дый и уверенный голос, что Толя с Леночкой не­вольно притихли.

— Говорит космопортСапфирного! — звучал го­лос. — «Звездолёт-100», измените свой курс и верни­тесь назад. Вы слышите нас? Вы можете сбиться с пути, заблудиться во Вселенной, столкнуться с дру­гими кораблями...

— Не столкнёмся, не заблудимся на таком ко­рабле! — бросил в микрофон Колесников.

— Полёт без разрешения запрещается! — про­должал голос. Слышимость была прекрасная: дви­гатели работали почти бесшумно.

— Не беспокойтесь, всё будет в порядке! — от­ветил Колесников, и его голос тоже вылетел изо всех динамиков.

— Вы не прошли медосмотра и спецподготовки, необходимых при дальних полётах! — по-прежне­му настаивал голос. — А главное, вы не достигли возраста, когда допускается самостоятельный полёт...

— А мы докажем, что имеем право па полёт! — прямо-таки захлебнулся от переполнивших его ра­достных чувств Колесников, и Толя представил на миг его счастливое, самоуверенное лицо. — Ко­рабль-то отличный!

Глава 10

ПРОЩАЙ, ЗЕМЛЯ!

Неожиданно в динамиках что-то щёлкнуло, и го­лос с Земли оборвался. Но минуты через три в дверь отсека постучали, Леночка крикнула: «Войдите!»— и в дверь просунулась Алькина голова.

— Ребята, — сказал он прыгающими губами, — идёмте в салон, там Артём Колесников...

— Откуда он здесь? — испугался Толя. Они вошли в салон и увидели на большом светя­щемся экране лицо всемирно известного пилота. Он смотрел па них совсем не сурово, не гневно, он даже вроде бы улыбался.

— Эй, племянник! — сказал он. — Как там у те­бя дела?

— Нормально! — отозвался из рубки Колесни­ков: он тоже видел на своём небольшом телеэкране дядю Артёма.

— Внимательно следишь за приборами? — Лицо пилота пристально смотрело на ребят.

— Слежу! Не беспокойтесь. Здесь полная авто­матика!

— Полная, да не совсем... Вижу, ты плохо слу­шал меня и не всё понял... Итак, вы решили тайком, под покровом ночи, улететь на «Звездолёте-100»...

— Решили! — подтвердил Колесников.— Я рож­дён для скорости не на сто километров в час, а на тысячу, на две, на три и четыре, на сто ты­сяч!

— Если б я знал, что ты безнадёжный хвастун и способен на такое, — сказал дядя Артём, — не по­звал бы тебя тогда на этот звездолёт и ничего бы не показал на нём, и вообще...

— Не уговаривайте — не вернёмся! — ответил Колесников.

Лицо пилота исчезло, и на экране появилось слу­жебное помещение космопорта.

— Ребята, вы улетаете без Планетного справоч­ника, — сказал начальник, — его нет на корабле; в этом справочнике даны краткие сведения обо всех известных нам обитаемых и необитаемых планетах; не зная их, садиться на планеты рискованно, пото­му что...

— Как-нибудь сядем! — ответил Колесников.— На корабле есть книга поважнее, книга ярко-красно­го цвета, в ней описаны все возможные непредвиден­ные неполадки в «Звездолёте-100» и советы, как их устранить, — мне дядя Артём говорил... И ещё есть на корабле автомат, разрешающий выход наружу...

— Ребята! — строго сказал начальник космо­порта. — Если вы сейчас же не измените курс и не вернётесь в Сапфирный, мы будем вынуждены вер­нуть вас магнитным арканом или даже выслать на перехват специальные звездолёты.

— Не беспокойтесь за нас, мы справимся! Колесников, очевидно, нажал какую-то кнопку, потому что телеэкран неожиданно погас.

В салоне стало необыкновенно тихо, и в этой тишине послышался робкий, сдавленный голос Жоры:

— Что ж с нами будет? Ведь они же... Они же предупредили... Ой-ёй-ёй! И без справочника...

— Всё будет нормально! — сказал Толя и вспом­нил, как Жора иногда подтрунивал над ним на Зем­ле. — Не хнычь! Тебе это не к лицу...

— А скоро мы вернёмся? Скоро? — Жора с на­деждой посмотрел на Леночку, потом на Альку.

— Там видно будет, — ответил Толя.

— Что, не очень скоро? Вы... вы что, правда? — спросил Жора. — Я ведь и дома никому не сказал, что улетаю...

— И мы не сказали, — ответил Алька. — Только записки оставили.

— А что мы будем здесь есть? — неожиданно спросил Жора. — Тут имеется какая-нибудь пища?

Толя, признаться, ни разу об этом не подумал: еда мало интересовала его, и он неуверенно сказал:

— Должна быть...

И тут из динамика, висевшего в салоне, раздался громкий и радостный голос Колесникова:

— Кому нечего делать, смотрите на Землю, она сейчас хорошо видна. В салоне под картиной есть окуляр электронно-оптического устройства.

Алька первый сорвался с места, нашёл в стенке, возле откидного столика, приборчик с закрытым оку­ляром, нажал белую клавишу под ним, прильнул глазом к открывшемуся отверстию и увидел вдали Землю — небольшую, с яблоко, плывущую в густой темноте космического пространства, с одной стороны освещённую солнцем. Он видел её, удивительно по­хожую на уменьшенный школьный глобус со всеми его материками и океанами, видел её и не верил се­бе. Земля тускло мерцала в серебристом свете, и на ней явственно был заметен с малых лет знакомый контур Африки, пересечённый волокнами облаков Мадагаскар и тускло-белая шапка Южного полюса...