Толя оробело смотрел на неё и не посмел даже открыть рот, чтоб спросить, в чём дело.

«Ну и день сегодня!» — думал он, шагая к Ко­лесникову.

— У неё что-то случилось, — сказал ему Толя,— ни на кого не смотрит, никому не улыбнётся...

— Вот и надо развеселить её. Предложил бы по­лететь с нами, — ответил Колесников. — Скорость будет такая — дух захватит! Не до грусти будет...

— Мне было жаль её, неловко и предлагать.

— Жалостью делу не поможешь! — сказал Ко­лесников. — Нам пора улетать, и она должна быть с нами. Хорошо, я сам с ней поговорю...

— Не надо, Колесников! ~ вдруг загорячился Толя. — Я ещё раз попробую...

— Ладно, только не тяни. Завтра в десять утра я зайду к ней.

Толя проснулся ни свет ни заря, вышел во двор, уселся на скамейку и стал потихоньку посматривать на окно Леночки. Прошёл час, однако она не появ­лялась в нём, не напевала, не расчёсывала волосы.

Минут через тридцать должен был появиться у неё Колесников, и тогда Толя набрался храбрости и громко позвал Леночку. Она выглянула из окна, непричёсанная, грустная.

— Спустись на минутку! — попросил Толя. — Или я к тебе забегу.

— Ладно.

Забыв, что в доме есть лифт, Толя помчался вверх по лестнице, нажал на золотую кнопку возле её двери и вошёл.

Леночка сидела у маленького столика и смотре­ла в угол. Толя уставился на неё и не знал, с чего начать. Чтоб успокоить себя, он присел на упругий диванчик и, моргая, стал усиленно искать нужные слова.

— Лен, — сказал он, — Лен... Пошли на улицу, к морю... И ребят позовём... Искупаемся...

— Не хочу я к морю!.. Ничего я не хочу... И в этом спектакле не буду участвовать! — Из её больших синих глаз неожиданно брызнули слезы.

У Толи перехватило дыхание.

— Почему?

— Другую выбрали на главную роль, другую, а не меня... А мне так хотелось выступить. Моя ма­ма говорит, что ничего страшного не случилось, что не нужно спешить и рваться на главную роль, что...

Леночка опять заплакала.

— Ну не надо, Лен... Правильно говорит мама... Сегодня та девочка в главной роли, завтра — ты... А вообще-то насчёт родителей... Хорошие они и же­лают нам только добра, но я иногда обижаюсь на них... Не пускают, куда хочу, считают, что я ничего не умею, мало что понимаю и должен покорно ждать, пока вырасту. А я не хочу ждать! Я хочу сейчас всё видеть, всё знать! Я, например, скоро улетаю в да­лёкое космическое путешествие: увижу планеты, где всё так непривычно, неожиданно, ослепительно! Где живут совсем иные разумные существа, совсем иные животные и растения и у мыслящих существ совсем иные мечты...

В глазах Леночки зажглись удивление и зависть:

— А меня бы ты не взял с собой? Толя задумался и угрюмо сказал:

— Но этот полёт рискованный... Леночка мгновенно вскочила с кресла:

— Меня ничто не пугает!

— И там может не оказаться таких планет, на которые ты хотела бы попасть...

— Окажутся! Я слышала, что... В это время дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился Колесников.

— Ну как тут у вас дела? — спросил он, погля­дывая на Толю.

— Леночка, кажется, хочет лететь...

Глава 8

СРОЧНО НУЖЕН БАЛЛАСТ

Когда Леночка захотела присоединиться к ним и осталось только одно свободное место, Колесни­ков сказал, что «Звездолёт-100» может взлететь и без пятого члена экипажа. Он сказал это, когда все по его просьбе собрались на следующий день на скамей­ке бульвара Открытий, неподалёку от их дома.

— А корабль не будет слишком лёгким?— спро-сил Толя. — Не случится авария?

— Вместо пятого члена экипажа, — пояснил Ко­лесников, — возьмём балласт: каждый захватит с собой по десяти килограммов каких-нибудь вещей, только не очень объёмных...

— Книги! —выпалил Толя, но тут же спохва­тился: — А может, лучше взять добавочное топливо?

— Тише! — попросил его Колесников. — Спо­койней! Всё, что касается технического оснащения и питания звездолёта, я беру на себя; я уже изгото­вил второй ключ от корабля и точно высчитал, когда его заправят топливом, пищей и всем необходимым и он будет готов к полёту, и вот здесь-то мы с вами... Ну, в общем, понимаете... Это будет завтра вечером... Итак, берите с собой груз.

— Я захвачу побольше красок и листов для жи­вописи; вот попишу там, вот порисую! — обрадовал­ся Алька, и Колесников не возразил ему.

— И я постараюсь ничего не забыть, — улыбну­лась Леночка. — Ой, смотрите, Обжора!

И правда, возле низкой ограды бульвара медлен­но прошёл Жора; одно ухо его, как радиолокатор, было чутко направлено на ребят, и оба глаза насто­рожённо косились на их скамейку. Когда он прохо­дил возле них, все умолкли: не хватало того, чтоб он пронюхал об их завтрашнем рейсе! По лицу Жоры, несчастному и унылому, было видно, что ему страш­но хочется подсесть к ребятам и узнать, о чём они секретничают. Но у них были такие замкнутые, от­чуждённые лица, что сразу было видно: они не испы­тывают ни малейшего желания подпустить его к се­бе даже на пять шагов...

Наконец Жора не вытерпел и спросил:

— Ребята, можно мне к вам?

—.Ни в коем случае! — сказал Колесников. — Чтоб и духу твоего не было здесь! Даю тебе минуту и пятнадцать секунд.

Жора жалобно посмотрел на Леночку. Однако Леночка даже не подняла на него глаз, и тогда Жора-Обжора отпрянул от них, чтоб уло­житься в отпущенное Колесниковым время.

Впрочем, ребята и сами оставались на этой ска­мейке не больше десяти минут; Колесников сжато и точно дал каждому задание — что захватить, что написать в оставленной на столе записке, в какое время выйти из дому незаметно и порознь, где встре­титься, какой дорогой добираться до космодрома, ну, и тому подобное. На себя он взял самое трудное: принести из магазина детские космические скафанд­ры и особые комбинезоны для высадки на планеты и другое необходимое в полёте оборудование.

— Мальчики, — сказала Леночка, перед тем как Колесников разрешил им разойтись, — а если я не донесу своего чемодана?

— Я тебе помогу! — отозвался Толя, на полсе­кунды опередив Альку, который произнёс точно те же слова.

— Никакой помощи, — проговорил Колесни­ков. — Идти по одному. Иначе нас могут обнару­жить.

— Что ж мне делать? — со вздохом спросила Ле­ночка.

— Выбрось что-нибудь из чемодана, — был от­вет: при всех Колесников и с ней разговаривал су­рово. — Всё. Расходимся тоже по одному... Строго держать язык за зубами! Встретимся завтра в два­дцать один ноль-ноль возле музея художника Астрова...

Алька вышел в сумерках и старался держать се­бя так, как сказал Колесников: не вращал по сторо­нам головой, ни с кем из встречных во дворе не заговаривал и на вопросы, куда это он отправляется, беззаботно отвечал: «Да тут в одно местечко побли­зости, скоро вернусь...»

Для каждого из членов экипажа Колесников при­думал ответ.

И хотя Алька не вращал головой, но все-таки успел заметить, как с промежутком в две-три секун­ды из соседнего подъезда выскочил Толя с чемода­ном из следующего — Леночка, и несла она в руках такой чемоданище, что Альке стало страшно: не дотащит его и полёт не состоится!..

Однако вёл себя Алька в точности так, как ска­зал Колесников, и так же вёл себя Толя: никто из них не кинулся на помощь девочке. Ребята, как не­знакомые друг другу, быстро удалялись в сторону ворот. Первым нёсся Толя, за ним — Алька. И когда Алька, немножко нарушая правила побега, на ка­кую-то долю секунды кинул прощальный взгляд на родной двор с платанами и жёлтой будкой с двумя роботами, он увидел прячущегося за деревом Жору.

— Куда ты с таким чемоданищем, Лен? — спро­сил он, подбежав к девочке, и Алька подумал: вряд ли они теперь оторвутся от Земли и взлетят.

— А тебе что? Иду куда хочу! — ответила Ле­ночка, и ответила совсем не по правилам, потому что по правилам, разработанным Колесниковым, она должна была сказать встречному: «Я к бабушке на два дня».

— Леночка! — увязался за ней Жора-Обжора.— Разреши мне помочь... Я запросто донесу твой че­моданище!

— Не разрешаю!

Оставаться у ворот было опасно, и Алька быст­рым шагом пошёл дальше и тут же наткнулся на Толю, который, оказывается, тоже всё видел и слышал.