Дядя Коля – бывший поп Попов – на первой же тренировке берёт все мячи

 

Встретились совершенно случайно два невесёлых человека, можно сказать, очень невесёлых человека.

Один из них – бывший поп Попов, другой – бывший полукруглый отличник Шурик Мышкин.

Присели они на скамейку в садике около поселкового клуба да так и сидели вот уже минут сорок.

Первым не выдержал бывший поп Попов, спросил:

– А что ты здесь сидишь, мальчик? Вот уже минут сорок сидишь!

– А что вы здесь сидите, дяденька? – спросил бывший полукруглый отличник. – Тоже вот уже минут сорок сидите?

– Сижу – вот и… сижу, – услышал он в ответ. – Захотелось, значит, посидеть, отдохнуть, о жизни поразмышлять… А почему ты такой невесёлый?

– А почему вы такой невесёлый?

Бывший поп Попов ненадолго призадумался и предложил:

– Сначала ты ответь мне на мои вопросы, потому что я первый вопрошал. Итак: почему ты здесь сидишь вот уже больше сорока минут?

– Сижу – вот и… сижу.

– Это я тебе так ответствовал! А ты будь любезен отвечать по‑своему. Зря, да ещё так долго, не сидят. Зря невесёлыми не бывают. Может, мы с тобой познакомимся, если ты не возражаешь? Меня зовут отец Николай, то есть дядя Коля, – быстро поправился бывший поп Попов.

Познакомились они, а о чём говорить дальше, не знали. Вернее, бывший‑то поп Попов знал, о чём ему хочется говорить, но пока не мог на это решиться. И Шурику было что рассказать своему новому знакомому, но он пока стеснялся. Шурик сейчас вообще понятия не имел, что ему делать. Друзей ведь у него не было, потому что дружить ему было некогда: он всё время учился. А знакомые ребята куда‑то запропастились, и как проводить время одному, Шурик просто догадаться не мог.

Дядя Коля спросил:

– Ты как насчет футбола? Играть умеешь?

– Немного умею.

– А любишь?

– Кто же не любит в футбол играть? – удивленно отозвался Шурик. – Летом‑то! А вы кто? Футболист? Или тренер?

Почему‑то оглянувшись по сторонам, словно боясь, что их подслушают из‑за кустов, дядя Коля внимательно посмотрел Шурику в глаза, проговорил почему‑то шёпотом:

– Не футболист я пока. И, конечно, не тренер, но я без футбола жить не могу… Понимаешь, Шурик… – Дядя Коля опять оглянулся по сторонам. – Я очень хочу научиться играть в футбол. Честное слово, я без футбола жить не могу. Но я даже всех правил не знаю… Ты почему молчишь?

– Удивляюсь.

– Чему ты удивляешься?

– Хотите учиться играть в футбол? Так учитесь себе на здоровье!

– Где? Как?

– Неужели вы не знаете, где учатся играть в футбол?!

– Не отвечай мне вопросом на вопрос! Отвечай мне ответом на вопрос! – рассердился дядя Коля, но спросил виноватым тоном: – Где учатся играть в футбол?

– А где вы работаете, дядя Коля?

– Опять вопрос на вопрос! Нигде я пока не работаю, – с удивлением услышал Шурик и спросил:

– А почему нигде не работаете?

– А при чём здесь работа? – в свою очередь удивился дядя Коля. – И когда ты будешь отвечать на мои вопросы ответами, а не вопросами? Я тебя спрашиваю о футболе, а ты мне о работе!

– Например, если бы вы работали на домостроительном комбинате, – начал объяснять Шурик, – всё было бы просто. Там есть футбольные команды – взрослая, юношеская и детская. И стадион есть, даже с трибунами.

– Вот это да! – восторженно прошептал дядя Коля, но сразу же помрачнел. – А если меня не примут на этот самый домостроительный комбинат?

– Футбольная команда есть в совхозе, здесь недалеко. В леспромхозе команда, но это далековато… Дядя Коля, а вы кто?

– Я‑то? Да как бы тебе растолковать? Приехал я в ваш посёлок только сегодня… Не успел ещё и оглядеться… Самое главное в том, что я жить без футбола не могу. А всё остальное суета… ну, то есть не имеет для меня никакого значения… Вот устроюсь на работу, в команду… Вообще‑то я бы тебе всё о себе рассказал, если бы ты согласился поиграть со мной в футбол.

– Когда?

– Сейчас, конечно.

– Прямо вот сейчас? – восторженно переспросил Шурик.

– Немедленно! Мяч у меня есть! Понимаешь, я ни минуты ждать не могу! – Дядя Коля очень уж разгорячился. – Понимаешь, я мечтаю вратарём быть, но ещё ни разу в воротах не стоял! Найти бы нам с тобой такое местечко…

– Знаю, знаю я такое местечко! – Шурику передалось волнение дяди Коли. – Там даже ворота есть, правда, без перекладины…

– Идём, идём, идём! – Бывший поп Попов схватил бывшего полукруглого отличника Шурика Мышкина за руку, и они торопливо направились, почти побежали к выходу из скверика, заспешили по дороге на окраину посёлка.

Смотреть на них со стороны было довольно‑таки смешно. Дядя Коля ростом был без малого два метра, Шурик едва доставал ему взъерошенной головой чуть выше пояса. Дядя Коля вышагивал огромными шагами, а Шурик мелко подпрыгивал рядом с ним, как воробышек.

Всего третий день бывший полукруглый отличник был, говоря его словами, свободным человеком, ещё не привык к этому положению и не умел использовать с таким трудом завоеванную свободу в свое полное удовольствие.

Вчера состоялось заседание семейного педсовета, значение для дальнейшей судьбы Шурика оно имело колоссальное, длилось не очень долго, и я, уважаемые читатели, хотя бы коротенько, расскажу о нем.

Первым слово взял папа. Стараясь не выдать растерянности, возмущения и, можно сказать, очень крупного горя, он заговорил почти срывающимся голосом:

– Вы всё знаете и я не буду повторять, с какими ужасными показателями мы пришли к концу очередного учебного года. Страшны не только сами показатели, то есть полученные нашим сыном, жена, и вашим внуком, папа, отметки. Сердце кровью обливается, когда я думаю о том, как разительно изменился он сам в худшую сторону. Его не узнать. Он вышел из‑под нашего полезного влияния и попал под свое собственное, весьма и весьма вредное и опасное. Пусть проживёт лето, как хочет. Мы, взрослые, устали, изнервничались и впервые летом будем отдыхать, а не учить. К Шурику приедет бабушка Анфиса Поликарповна. Она будет следить за квартирой и за Шуриком. За квартиру я не беспокоюсь.

Мама очень глухо сказала:

– Я выплакала все свои слёзы по поводу того, как наш сын, муж, и ваш внук, папа, отбился от наших заботливых рук. Я почти рассталась с мечтой, что Шурик когда‑нибудь станет потомственным абсолютно круглым отличником. Я убеждена, что при нынешнем его отношении к учёбе он не будет великим ученым. Но я люблю его и совсем немножечко надеюсь, что, может быть, он исправится.

Дедушка говорил, схватившись за голову руками:

– Я потерял внука, а вы сына. Как он проведёт лето? Чем будет заниматься? Увы, неизвестно. Вряд ли одна бабушка, уважаемая Анфиса Поликарповна, справится с ним, если это не удалось нам троим. Желаю тебе, дорогой внук, быстрее осознать, в какую пропасть ты катишься.

– Напрасно вы беспокоитесь, – весело и даже ласково ответил Шурик. – Лето я проведу замечательно – на свободе. Буду играть в свой любимый футбол, а потом с новыми силами примусь за учёбу, вспомню, что дважды два четыре.

– Если бы! – радостно воскликнула мама.

– А я не верю, – упрямо произнес дедушка, – не вижу никаких оснований.

– Не будем гадать, – уныло предложил папа. – Будем ждать. Лично у меня самые тяжелые предчувствия.

На этом заседание семейного педсовета закончилось.

Сразу же расскажу вам, уважаемые читатели, и о том, как в посёлке, где жил и учился Шурик Мышкин, оказался бывший поп Попов и что он собирался делать.

Вы уже знаете, что он собирался научиться играть в футбол, всё остальное в жизни его мало интересовало, а точнее говоря, совсем не интересовало.

А именно в этот посёлок он попал случайно. Ехал он в поезде, ехал, ехал, ехал, ехал, надоело ему ехать, с каждой минутой всё сильнее хотелось играть в футбол. И тут поезд остановился, и бывший поп Попов увидел: мальчишки около станции гоняют мяч! Нисколечко не задумываясь, он решил поселиться именно здесь.

Весь багаж его состоял из чемодана, телевизора и рюкзака, в котором среди прочих вещей был и его любимый самоварчик.

Сдал бывший поп Попов чемодан и телевизор в камеру хранения и поспешил посмотреть, как мальчишки играют в футбол. Хотя бы посмотреть!

Но к этому времени мальчишки убежали, и бывший поп Попов, сразу загрустив, побрёл, не зная куда, оказался в садике около клуба и присел на скамейку, чтобы обдумать, как ему быть дальше.

Вскоре рядом присел Шурик, которому тоже надо было обдумать, как ему быть дальше, а остальное вам, уважаемые читатели, известно.

Пришли они на окраину, за огороды, где было, можно сказать, почти настоящее футбольное поле, только ворота были одни и без верхней штанги.

Пока Шурик накачивал мяч насосом, дядя Коля переоделся и предстал перед ним в полной вратарской форме.

– Ого! – восхитился Шурик. – С виду вы прямо мастер международного класса!

– Мечтаю, мечтаю! Надеюсь, надеюсь! – искренне признался дядя Коля. – Жить без футбола не могу! Вот и дал обет: стать выдающимся вратарём.

– Какой обед? – удивился Шурик. – Вы что, будете много обедать, чтобы стать сильным? Да вы и так вон какой богатырь!

– Не обед, а обет. Буква тэ на конце. Клятва, значит, серьёзное обещание… Давай, давай играть, хватит разговаривать!

Ох и весело же им стало! Никто им не мешал, никто их не ругал, никто их даже не упрекал! Сами себе хозяева!

Шурик отсчитал одиннадцать метров, поставил мяч, а дядя Коля замер в воротах, громко шепча:

– Господи… господи…

– При чём тут господи? – поразился Шурик, взглянул на дядю Колю и испуганно крикнул: – Что с вами?

Дядя Коля, бледный, с неестественно расширенными глазами, пошатнулся и обеими руками ухватился за штангу, чтобы не упасть.

– Не знаю, – еле слышно ответил он, – не знаю, что со мной… я… я волнуюсь… у меня… это… поджилки трясутся… я боюсь…

– Чего вы боитесь? Что вы волнуетесь? Что у вас поджилки трясутся?

– Боюсь… гол боюсь пропустить… господи, как боюсь гол пропустить…

– Ничего не понимаю, – недовольно сказал Шурик. – Какой‑то господи… Поджилки трясутся… Но ведь голы пропускают все вратари, даже знаменитые.

– А я не хочу! – хриплым голосом выкрикнул дядя Коля. – Не хочу я голы пропускать! Не пропущу ни одного мяча! Я его поймать хочу! Бей! Да бей же, тебе говорят!

Шурик, пожав плечами, сказал:

– Странно… вы же совсем не умеете играть… вы первый раз в ворота встали, а…

– Не пропущу! – грозно, с горящим взглядом крикнул дядя Коля. – Я его… я его поймаю! Схвачу! Бей! Господи, благослови! Не дай пропустить гол!

Тут Шурик немножечко рассердился. Конечно, он не считал себя очень уж хорошим игроком, знал, что удар у него довольно слабенький, но зато и довольно точный.

– Господи так господи, благослови так благослови, – насмешливо проговорил Шурик, отошёл от мяча, разбежался и уверенно послал его в левый нижний угол. – Не поймать! Штука!

И тут случилось что‑то совершенно непонятное. Шурик ясно видел, что мяч пролетел мимо неподвижного дяди Коли. Но дядя Коля, издав какой‑то воинственный клич, похожий на рев, бросился к мячу, схватил его, как показалось Шурику, не только руками, но и ногами, а спиной врезался в штангу.

Раздался треск – штанга обломилась у самого основания и рухнула.

Дядя Коля лежал на земле, вцепившись в мяч, прижав его к себе, и твердил упоённо:

– Поймал… поймал ведь голубчика… вот он… вот он, миленький… попался…

– Ничего себе, бросочек, – почесав в недоумении затылок, сказал Шурик, не веря своим глазам. – Я слышал, что когда‑то нападающие будто бы мячом ломали штанги. Но чтоб вратарь! Не ушиблись?

– Оглушило немного, – восторженно признался дядя Коля, – это я когда головой об землю. Но поймал ведь! – Он с трудом встал, потер поясницу, ощупал голову, бросил мяч Шурику. – Бей! Ни одной штуки не будет! Беру все мячи! Бей!

Ко второму удару Шурик готовился тщательно. На этот раз он решил забить гол во что бы то ни стало. Он ударил, и опять ему показалось, что мяч уже влетел туда, где должен быть правый верхний угол, если бы была перекладина.

И опять в какое‑то последнее мгновение дядя Коля, издав воинственный клич, похожий на рев, взлетел в воздух, схватил мяч и гулко упал на землю.

– Невероятно, – прошептал Шурик. – Вот это реакция. Не разбились?

– Что‑то во мне вроде бы хрустнуло, – весело признался дядя Коля. – Но ведь поймал, поймал голубчика! Вот он, миленький! Попался!

До полного изнеможения бил Шурик по воротам (вернее, по тому, что от них осталось), и ДЯДЯ КОЛЯ НЕ ПРОПУСТИЛ НИ ОДНОГО ГОЛА! Он кидался, бросался, метался к мячу с дикими выкриками и, грохнувшись на землю, не всегда сразу мог подняться.

– Бей! Бей! Бей! – просил он и не угомонился даже тогда, когда сломал и вторую штангу, врезавшись в неё головой. – Ничего, ничего! – успокаивал он Шурика. – Цел я, цел! Бей, бей!

И Шурик бил, бил, бил… А дядя Коля ловил, ловил, ловил… Наконец Шурик умыкался, измотался до того, что еле стоял на ногах.

– Я больше не могу, – пролепетал он. – А вратарь из вас получится классный. А у меня больше нету сил.

– Разика два‑три‑четыре‑пять! – умолял дядя Коля. – Ну, хоть один разик пробей!

– Не могу больше.

И Шурик сел.

Дядя Коля и сам еле живой опустился рядом, сказал:

– Тогда нам надо поесть.

В рюкзаке его нашлась уйма всякой снеди: вареные яйца, огромные луковицы, соленые огурцы, колбаса, сало (которого Шурик ни разу в жизни до этого не пробовал), плавленые сырки, пряники, вареная картошка…

Но больше всего Шурик обрадовался самоварчику, спросил восторженно и недоверчиво:

– Неужели настоящий?

– Сейчас проверим. Я чай только из своего самоварчика пью. Мне бы, Шурик, купить избушечку с огородиком… Люблю, грешным делом, на грядках возиться. Кошку бы я себе завел, собаку, а то и козу… Приходил бы ты ко мне в гости. А я бы ворота футбольные соорудил! И мы бы с тобой тренировались! А потом бы чай пили во дворе под черёмухой.

Дядя Коля сходил на речку, кружкой аккуратно наполнил самоварчик до краев. Шурик насобирал щепок и веточек, и вскоре из самоварчика показался дымок.

Они по очереди дули в дырочки у основания самоварчика, так старательно и весело дули, что пепел и искорки летели во все стороны.

Закипел самоварчик!

И Шурику казалось, что и у него внутри всё кипело от радости, счастья и удовольствия.

Это было как в сказке. А дядя Коля походил на доброго великана.

Никогда ещё в жизни не ел Шурик с таким аппетитом и восторгом. Слезы брызгали из глаз, когда он хрустел огромной луковицей, потыкав её в соль. Обыкновенная вареная картошка с соленым огурцом и ломтем черного хлеба – настоящее объедение! Сало, оказалось, – пальчики оближешь!

– Очень калорийная пища, – не зная, как похвалить еду, сказал Шурик.

– Вполне вероятно, – согласился дядя Коля, – простая пища, полезная.

Насытившись, наши футболисты принялись за чай. Ого‑го, здорово‑то как! Можно, оказывается, представьте себе, сахар не класть в чай, а пить вприкуску, – и это куда вкуснее и интереснее!

– Теперь не вредно бы и полежать, – зевая, сказал дядя Коля, и наши футболисты развалились на траве.

Едва прикоснувшись затылком к земле, дядя Коля тут же захрапел, да так громко и так занятно, что Шурик заслушался: он ведь только в книжках читал о богатырском храпе, но никогда ещё не слышал его.

В носу дяди Коли спрятался целый оркестр! Там рокотали разные трубы и трубочки, пели флейты, пищали кларнеты, гудели гобои, и казалось, вот‑вот загремят барабаны… а Шурик от восторга запоёт!

Лежал Шурик, блаженствовал всем своим существом, слушал богатырский храп и невольно со страхом думал о том, что ведь а могло и не быть такого удивительного дня.

Лежать бы вот и лежать… Никуда ведь она, учёба эта, от него не уйдет. Раз появился на свет, значит, учиться надо. Честное слово, вот отдохнет он всё лето по‑человечески и будет, если уж это вам, дорогие родители и дедушка, так необходимо, будет он потомственным абсолютно круглым отличником. А что? Главное, чтобы голова отдохнула, чтобы он почувствовал себя сильным и чтобы каждый день не слышать надоевшее:

– Эх, Мышкин, Мышкин, ты бы мог учиться значительно лучше!

Будет он учиться значительно лучше, будет, честное слово!

В это время дядя Коля перевернулся со спины на бок, и оркестр в его носу сразу смолк, и Шурику стало грустно… Он продолжал размышлять о своей жизни. Вот есть счастливые ребята, которых папы на рыбалку берут. Ещё больше счастливых ребят, которых папы и мамы на рыбалку отпускают. А ему, Шурику, разрешалось только учиться. Интересно, кстати, что же представляет из себя эта бабушка Анфиса Поликарповна?

– Дядя Коля! Дядя Коля! – испуганно позвал Шурик. – Мне же давным‑давно домой надо! У меня же родители и дедушка уезжают, а бабушка приезжает! То есть наоборот, сначала бабушка приезжает, а потом родители и дедушка уезжают!

Не открывая глаз, дядя Коля медленно сел, долго потягивался, громко хрустя костями, будто опять штанги ломал, долго и широко зевал, вкусно так зевал, похлопывая по губам ладонью, открыл глаза и сонным‑сонным голосом спросил:

– Кто куда уезжает? Кто куда приезжает?

Выслушав Шурика, он с сожалением проговорил:

– Понятно, понятно… А я мечтал ещё потренироваться. А куда же я сегодня денусь? Мне ведь ночлег искать надо.

– Какой ночлег?

– Обыкновенный. Где ночь проспать.

– Как же вы… куда же вы…

– Как‑нибудь. Мир не без добрых людей. Попрошусь к кому‑нибудь. Приютят на ночь‑то.

– А завтра?

– Работу буду искать. А может, и угол дадут.

– Какой угол?

– Экий ты непонятливый. Ну, койку дадут. Место какое‑нибудь, где я жить буду. Углом это называется. А со временем избушку себе с огородиком куплю. Вот уеду я с командой в другой город играть, а ты мою избушку караулить останешься. Будешь мою кошку и собаку кормить… – размечтался дядя Коля. – Завтра же пойду на домостроительный комбинат, где футбольная команда есть. Попрошусь вратарём! Вдруг возьмут, а? Любой мяч – мой! Ни одного не пропущу! Ни одной штуки не будет! Вот те крест! – И дядя Коля быстро‑быстро перекрестился.

– Это ещё что такое?!?!?! – Шурик оторопело отодвинулся от него. – Чего вы рукой машете? Какой такой крест?

– Привычка… – Дядя Коля был явно смущен. – Я это… так. А ты иди, иди, иди кого‑то провожать, кого‑то встречать. А завтра с утра сюда приходи. Потренируемся, и я работу искать отправлюсь. Мяч забери. Это тебе от меня подарок. Бери, бери, у меня ещё два есть. Да бери, бери, раз дают.

– Вот спасибо, дядя Коля! У меня ещё никогда настоящего футбольного мяча не было. Только где же вы всё‑таки ночевать‑то будете?

– Да где‑нибудь! – беспечно отмахнулся дядя Коля. – Ночи теплые, можно и на природе под звездами устроиться. Иди, иди, заждались тебя родные‑то.

Но Шурик медлил уходить, о чем‑то сосредоточенно раздумывал, склонив набок взъерошенную голову.

– Есть такое дело! – вдруг обрадовался он, вскочил на ноги и несколько раз подпрыгнул. – Попроситесь на ночлег ко мне! Я вам дам угол! Да, да! Папа, мама, дедушка уезжают, а приезжает всего‑навсего одна бабушка! Места много!

– А верующая у тебя бабушка‑то? Ну, в бога она верит или нет?

– Вот уж не знаю. А почему вас это интересует?

– С верующими мне как‑то легче договариваться. Как‑никак, я ведь бывший поп.

Кто тут больше растерялся, судить, уважаемые читатели, не берусь: то ли Шурик от неожиданнейшей новости, то ли случайно проговорившийся дядя Коля. Во всяком случае, Шурик долго таращил на него глаза, а тот виновато и даже стыдливо отворачивался. Наконец дядя Коля пришёл в себя, сказал глуховатым голосом:

– Нечего удивляться. Нечего глаза на меня таращить. Был попом, буду вратарём. Попом я был неважным, вратарём буду непробиваемым.

– Попо‑о‑о‑о‑ом?!?!?! – всё ещё тараща глаза, в крайне крайнем изумлении протянул Шурик. – Так ведь… они во‑о‑от с такими бородами и усами бывают. Я в кино видал. И волосы у них длиннющие.

– От бороды, усов и лишних влас я избавился. И не пяль ты на меня глаза‑то. Ну, был попом… И слава господу, снял с себя сан. Стал обыкновенным человеком. Из‑за футбола. Я без футбола жить не могу. Да не пяль ты на меня глаза‑то!.. Ну, прошу тебя… Никому только, не дай бог, не проговорись. Смеяться будут – это ещё ладно. Но вот если меня из‑за этого во вратари не возьмут… не переживу! Вот побожись… то есть дай честное слово, что не проболтаешься.

– Проболтаюсь, дядя Коля поп Попов, – тихо и виновато, подумав, признался Шурик. – Я, конечно, буду очень стараться, но… но ведь так интересно! Поп – вратарь!

– Я не поп! Не поп я больше! – Дядя Коля очень обиделся и не менее того рассердился. – Я ни одного мяча не пропущу! Никогда! Ни одного! Ни за что!

И такая великая убеждённость, такая наитвердейшая уверенность прозвучала в его громовом голосе, что Шурик сказал:

– Вполне может быть. Всё может быть. Хотя такого ещё и не бывало. Но ведь всё равно смешно!

– Что, что смешно?

– А то. Смешно, что вы бывший поп.

– Ничего смешного не вижу, – печально сказал дядя Коля. – Видимо, не так‑то просто будет мне проникнуть в футбол. Но ничего, перетерплю. Мне без футбола не жить. Давай, Шурик, беги.

– Бегу, бегу, а то мне здорово попадёт. Запомните мой адрес: улица Стахановская, дом семнадцать, квартира шесть. Моя фамилия Мышкин. Я вас буду ждать на ночлег, дядя Коля. Я дам вам угол. Приходите, пожалуйста, я вас очень прошу. Если не придёте, я буду ужасно волноваться.

– Приду, Шурик, приду обязательно, – дядя Коля погладил его по взъерошенной голове. – Хороший ты человек, Шурик Мышкин. Спасибо тебе. Обязательно приду. Мы с тобой перед сном чайку из самоварчика попьем с шанежками. Иди.

Шёл Шурик, и было ему немыслимо грустно, так немыслимо грустно, как ещё никогда не бывало. Сами подумайте, уважаемые читатели, всю школьную жизнь ему твердили: «Эх, Мышкин, Мышкин, ты бы мог учиться значительно лучше!», и никто, ни один человек до сих пор не говорил ему самого главного: «Хороший ты человек, Шурик Мышкин!»

 

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ