История личных и возвр. местоим.

История личных местоимений.

Формы именительного падежа и формы косвенных падежей этих местоимений образовывались от разных основ. Вместе с тем падежные формы личных местоимений в ряде случаев отличались от современных форм и на протяжении развития русского языка пережили определенные изменения. Правда, такие изменения коснулись только нескольких форм, тогда как в большинстве их в истории русского языка никаких изменений не было

Ведь если в современном языке есть формы Д. и П.п. мне и Т.п. мною, а в древнерусском были мънѣ и мъною, то изменение последних связано а с фонетическими процессами падения редуцированных и изменения [е̌] в [е]. Однако, оставляя в стороне подобные факты, как и факт утраты двойственного числа, являющийся общерусским процессом, все же в истории форм личных местоимений можно видеть ряд изменений, носящих чисто морфологический характер.

Рассматривая эти изменения, следует прежде всего обратиться к форме 1-го лица ед.ч. язъ. Эта форма, имеющая по происхождению индоевропейский характер, отличалась от старославянской формы азъ наличием [j] перед начальным [а]. Однако в древнерусских памятниках форма азъ не только встречается очень часто, но и употребляется продолжительное время наряду с язъ. Это объясняется как влиянием старославянского языка, так и тем, что форма азъ употреблялась часто в застывших оборотах деловых документов по традиции, возможно, независимо от того, существовала ли она в живом русском языке или не существовала. Вместе с тем, очень рано, по крайней мере уже в XI—ХП вв., в древнерусском языке возникла новая форма 1-го лица ед.ч., соответствующая современной,— форма я. В грамоте великого князя Мстислава и его сына Всеволода 1130 г., очень небольшой по объему, употреблены три формы этого местоимения: старославянская по происхождению азъ, древнерусская язъ и новая я.

Наличие этих трех форм в одном памятнике можно расценивать как сосуществование неживой, традиционной, пришедшей из другого языка формы с формой исконно русской, свойственной, вероятно, и тогда живому языку, но вытесняемой новой формой.

Причину развития язъ > я видят в том, что язъ до падения редуцированных была формой двухсложной ([ja/zъ]), тогда как формы И.п. остальных всех лиц и чисел были односложными (ср.: ты, вы, ми и др.); именно поэтому могла возникнуть тенденция к отпадению второго слога в язъ и к превращению формы 1-го лица ед.ч. также в односложную.

Изменению подверглись и формы Р.п. ед.ч. мене и тебе, выступавшие и в значении В.п. Эти формы существовали и в старославянском языке, т. е. являлись у русских общеславянским наследием. В истории русского языка произошло изменение этих форм в меня, тебя.

Изменение мене, тебе > меня, тебя возникло под влиянием так называемых энклитических форм местоимений мѦ, тѦ, выступавших исконно в В.п., но переносимых часто и в Р.п.

В Д. и М.п. местоимение 2-го лица имело форму тобѣ, при старославянском тебѣ. Эта форма с гласным [о] в основе, возникшим, возможно, под влиянием [о] в основе формы Т.п. тобою, отмечается в памятниках с XI в. наряду с формой тебѣ.

В истории русского языка форма тебе получила широкое распространение и ныне является господствующей. Можно по-разному объяснять появление тебе вместо тобѣ: и как заимствование тебе из старославянского языка, и как результат фонетического изменения [о] > [е] в силу действия межслоговой ассимиляции, и т. д.

Вместе с тем под влиянием Д.-М.п. формы с [о] в основе появляются и вР.-В.п., например: близь тобе, оу тобе (Лавр, лет,),

Наконец, древнерусский язык, как и старославянский, знал различие полных и кратких, или энклитических, форм личных местоимений. Если первоначально различие этих форм, вероятно, было связано с ударностью и безударностью их в предложении, то в древнерусском языке полные и энклитические формы употреблялись параллельно. При этом последние были широко распространены в памятниках.

Возвратное местоимение в др.рус. Яз.

Все имевшиеся в исходной системе древнерусского языка у возвратного местоимения падежные формы были тождественны формам местоимения ты. Следовательно, они отличались от современных форм только в Р.-В.п. (др.-русск. себе — современное себя) и в Д.-М.п. (др.-русск. собѣ — современное себе). В Д. и В.п. у этого местоимения, как и у ты, были энклитические формы: си и сѦ. Падежные формы возвратного местоимения широко отмечаются в памятниках.

Форма В.п. ся (а в говорах иногда Д.п. си) не просто исчезла из языка, а превратилась в особую частицу, служащую для образования возвратных глаголов. В древнерусском языке форма сѦ, являясь местоимением, употреблялась в возвратном значении, не сливаясь с глаголом в одно целое: она могла выступать и после, и перед глаголом, а могла быть и отделена от глагола иными словами. Превратясь в возвратную частицу, ся теряло свою самостоятельность и полностью сливалось с глаголом, сначала семантически, а затем фонетически и морфологически, образуя его возвратную форму. Этот процесс отражается в памятниках с XV в.