Изменения в системе консонантизма XIV – XVII вв.

Важным звеном в становлении русского консонантизма эпохи

великорусской народности является корреляция твердых-мягких согласных.

Фонетические процессы древнерусской эпохи уже наметили развитие этого

 противопоставления.

Смягчение полумягких согласных, как уже упоминалось, численно

увеличило оппозиции по твердости-мягкости и изменило внутренние51

отношения парных по этому признаку согласных. Возникли новые

смягченные губные и зубные согласные, которые вступили в особые,

силлабемные, отношения с гласными переднего ряда (равно как и твердые

согласные с гласными непереднего ряда). В то же время расширились

возможности сочетаемости палатальных согласных с гласными непереднего

ряда [а] и [у]. Позиция перед [а] может рассматриваться как сильная (при

учете относительной хронологии смягчения полумягких согласных и утраты

носовых гласных). На границе морфем расширение возможностей

сочетаемости согласных вторичного смягчения с [а] и [у] происходило в

результате действия морфологической аналогии, например, появились

сочетания губных с [у]: [т’у], [б’у], [в’у] и под. 

На дальнейшее развитие противопоставления по твердости-мягкости

повлиял процесс падения редуцированных и связанные с ним явления

(переход [е] в [о], объединение [и] и [ы]). После падения редуцированных

возникают новые сильные позиции и новые позиции нейтрализации для

парных твердых-мягких согласных. Появляется абсолютно сильная позиция –

конец слова: мест – месть. Сильной позицией, например, для зубных

становится позиция перед губными и заднеязычными: верба – гурьба, ветка –

батька. В то же время позицией нейтрализации для губных становится

положение перед твердыми и мягкими губными (перед твердыми выступают

твердые губные, перед мягкими – мягкие): о[б’в’]ести, о[бв]од, о[бм]ан –

о[б’м’]ести. 

В результате функционального объединения [и/ы] и перехода [е] в [о]

позиции перед и и о стали новыми позициями противопоставления твердых –

мягких согласных.

Наиболее развитая корреляция твердых – мягких согласных (11 пар)

представлена в ростово-суздальском диалекте. В периферийных же говорах

эта корреляция слабее, в частности из-за отсутствия противопоставления

твердых – мягких губных в конце слова (где выступают только твердые) и

перед согласными.

С развитием противопоставлений по указанному признаку связывают и

смягчение заднеязычных кы, гы. Хы в и, ги, хи. Предположительно это

событие относится к рубежу XII – XIII вв., а в памятниках отражается с XIV

века. А.А. Шахматов полагал, что заднеязычные согласные были

лабиовелярными, с утратой ими лабиовелярности происходит передвижение

ы в переднюю зону образования. Перед новым и происходило смягчение к, г,

х в к’, г’, х’. Однако возникает вопрос, почему то же самое не происходило с

другими согласными? Дело в том, что, как показал французский ученый

А.Мартине, признаки палатализованности – непалатализованности и

лабиовелярности – нелабиовелярности не сосуществуют в одной

фонологической системе, развитие одного противопоставления ведет к

устранению другого. Поэтому утрата лабиовелярности у заднеязычных

нормально привела к появлению их мягких аллофонов, в то же время у52

губных и переднеязычных согласных противопоставление по твердости –

мягкости ко времени утраты лабиовелярности было сформировано, поэтому

сочетания типа пы, мы, ды не могли образовать новых мягких аллофонов. 

Более широкое употребление смягченных заднеязычных происходило

за счет аналогического выравнивания основ: ученики, мухh (вм. Ученици,

мусh). 

Непарные по мягкости шипящие (кроме [ч’]) и [ц’] также претерпели

изменения. В литературном языке и говорах [ж’], [ш’] и [ц’] отвердели. Об

отвердении судят по отражению в текстах, сигнальным при этом оказывается

написание букв ы, ъ после букв, обозначающих соответствующие звуки.

Такие написания после шипящих появляются в конце XIV в.: жывите,

держытъ (Гр. Дм. Донск. 1389), Ивашъково, приложыли (Купч. XV в.).После

ц буквы ы, ъ начинают писаться с XVI в.: концы, нацыдят (Домострой).

Известно, что мягкие шипящие и ц характеризуют некоторые современные

периферийные говоры, восходящие к древненовгородскому диалекту.

По-иному складывалась судьба сложных шипящих [ж’ˆд’] и [ш’ˆт’].

В литературном языке и говорах центра устранялся взрывной элемент и

появлялись долгие мягкие фрикативные [ж’] [ш’]: [вож’и], [иш’у]. Во многих

говорах произошло отвердение долгих шипящих. 

Некоторые говоры сохраняют исконное, «сложное» произношение этих

согласных: [вож’ˆд’и], [иш’ˆч’у] с наличием переходной ступени [ш’ˆч’] и

[ж’]. В ряде северновеликорусских говорах (вологодских, олонецких)

сложные шипящие отвердели. В отдельных вологодских говорах утратился

конечный фрикативный элемент: [ш’т’ука], [дож’д’ик]. 

Однако преобразования шипящих и ц – это изменения в частной

подсистеме согласных, не затронувшие фонологическую систему в целом. Во

всех говорах русского языка шипящие сохраняют непарность по твердости-

мягкости.