Аэропорт Шарль де Голль, Франция

Августа, 18.30

Звонкий голос дикторши разнесся по залу вылета, объявление прозвучало по‑французски и по‑английски.

– Заканчивается посадка на борт «Эр Франс», рейс номер девять тысяч семьдесят четыре Париж – Вашингтон, округ Колумбия. Просьба всем оставшимся пассажирам немедленно пройти на посадку к терминалу номер пять.

– Это мой рейс, – сказала Дженнифер.

– Да, – промолвил Том.

– Я хотела поблагодарить тебя. За все.

– Нет, это тебе спасибо. За то, что поверила мне. Это дорогого стоит.

Дженнифер покраснела и смущенно уставилась в пол.

– Что ж, если вдруг окажешься в Штатах…

Том улыбнулся:

– Не волнуйся. Непременно там побываю. Мы увидимся, если у тебя будет время. Ведь ты у нас важный человек.

– А, так ты слышал… – Она еще гуще покраснела.

– Ты заслужила. Уверен, даже Корбетт одобрил бы это назначение. Кстати, как он?

– Жан‑Пьер все уладил с местными властями. Корбетт под арестом, его депортируют в Вашингтон. Тогда и увидимся. Он сам однажды говорил мне, что в ФБР не любят агентов‑перебежчиков. Так что его ждет долгая, очень долгая отсидка.

– Вот и хорошо.

– Ну а ты? Чем теперь станешь заниматься?

– Пока не знаю. Магазин скоро открывается. Работы там много. А вообще как‑то еще всерьез не задумывался о будущем. Просто времени до сих пор не было.

– А тебе не понадобится помощь? Вдруг Ренуик предпримет какой‑нибудь новый ход?

– Нет. Все будет нормально. Правда, есть предчувствие, что мы с ним скоро увидимся. Но я… подготовлюсь к этой встрече.

– Что ж, мы тоже стали его искать. – Дженнифер взяла сумку. – Непременно сообщу тебе, если мы найдем Ренуика. Ну, мне пора.

– Да, конечно, – кивнул Том, поцеловал Дженнифер в лоб, потом в губы. И они крепко обнялись.

– Береги себя, – шепнула она на прощание. Дженнифер двинулась к терминалу, но неожиданно обернулась и шагнула к Тому.

– Кстати, – сказала она. – Твой друг Пайпер уволился. Вышел в отставку. Секретарь министерства финансов был не в восторге, выяснив, что ему лгали. И пока будешь молчать об операции «Кентавр», наша сделка остается в силе. А по возвращении домой твой друг Кларк расстелет перед тобой красную ковровую дорожку.

– Замечательно! – Впрочем, Том сомневался в этом.

– Секретарь даже предложил нечто вроде вознаграждения или премии для тебя. Но я вспомнила, что ты не любишь работать на правительство, так что, наверное, ничего не захочешь взять.

Том улыбнулся:

– Ну разве лишь воспоминания…

– Прощай, Том. – Глаза Дженнифер как‑то странно мерцали.

– Может, все‑таки «до свидания»? – шепнул он себе под нос, когда она прошла к выходу.

 

Глава 90

 

18.39

– Ну что, с глаз долой – из сердца вон? – раздался знакомый насмешливый голос Арчи. – Слава тебе, Господи!

Том покачал головой, недоверчиво улыбнулся:

– Просто случайно проходил мимо, как всегда? – Том не сводил взгляда с дверей, где скрылась Дженнифер.

Арчи шагнул к низенькому металлическому ограждению, на которое опирался Том. Он был в костюме и галстуке, в одной руке портфель, под мышкой другой зажата «Файнэншнл таймс». В общем, обычный бизнесмен, каких в аэропорту много.

– Кто‑то же должен прикрывать тебе задницу, – проворчал он с набитым ртом.

Только теперь Том заметил у него в правой руке огромный сандвич. Желтая оберточная бумага в тон галстуку. Арчи откусил еще кусок.

– Последний раз ты прикрывал мне задницу, когда отправил на дело в Амстердаме. И меня едва не застрелили, – с сарказмом проговорил Том.

Арчи скроил трагическую мину.

– До сих пор не могу опомниться, друг. До сих пор. Ужасно!

– Что ты здесь делаешь?

– Хочу проследить за тем, чтобы ты не совершил поступка, о котором позже сильно пожалеешь. Ну, к примеру, сесть на тот же самолет.

– Это, по‑твоему, плохая идея? – задумчиво спросил Том.

– Да! – выпалил Арчи и откусил еще кусок. – Во‑первых, она из ФБР. Это скверно, особенно если ты вор. Во‑вторых, живет в Америке. Слишком далеко. И в‑третьих, больно уж она крутая штучка для таких разгильдяев, как ты.

– Видимо, ты прав, – усмехнулся Том.

Он выпрямился, развернулся, привалился к ограждению спиной рядом с Арчи, засунул руки глубоко в карманы. И вдруг нащупал в глубине левого кармана какой‑то незнакомый предмет. Медленно и осторожно вытащил его.

Часы «Ролекс принсис» 1934 года выпуска, в изящном продолговатом футляре из нержавеющей стали. Те самые, которыми любовалась Дженнифер в витрине магазина утром, когда они познакомились. Те самые, которые незаметно сунула ему в карман, когда они обнялись на прощание. Воспользовалась тем же приемом, что и Амин Мадхави в Стамбуле.

– Славная игрушка, – промолвил Арчи. – А знаешь, есть человек, который с удовольствием купит их у тебя, когда захочешь сбыть с рук.

– Нет, спасибо. – Том смотрел, как самолет Дженнифер выруливает на взлетно‑посадочную полосу. Он представил, как она сидит в кресле и нервно сжимает кулачки, готовясь к взлету. – Они мне и самому пригодятся.

Вокруг царила типичная для аэропортов суета, верещали дети, скрипели багажные тележки, звонили мобильные телефоны. Арчи кашлянул, поправил галстук.

– Вообще‑то, Том, я здесь по еще одной причине, – осторожно начал он.

– Ну вот опять! – Том картинно закатил глаза. – Что стряслось на сей раз?

– Да ничего. Просто пришла в голову грандиозная идея. Сам прикинь. Ты и я. Кирк и Конноли. Короче, мы вместе в бизнесе.

Том вздохнул и двинулся на выход.

– Постой, куда ты? – Арчи поспешил за ним. – Твое мастерство, знания, мои связи, да мы вместе горы свернем! Ты только вдумайся!

– Арчи, я ведь тебе уже говорил. Больше никаких работенок.

– Ты меня неправильно понял! Это будет самый настоящий бизнес. Все чисто, по закону. Ну, в одном месте покупаем, в другом продаем, помогаем людям вернуть разные ценные вещицы. Да на этом можно целое состояние сколотить! Надо же побыть и хорошими парнями, хотя бы ради разнообразия.

– Арчи, – произнес Том и обнял его за плечи, – если в деле ты, разве получится быть хорошими парнями?

Тот резко остановился, на лице появилось обиженное выражение.

– Не надо так говорить, приятель. Мне больно это слышать.

Том засмеялся:

– Ладно, перестань. Может, пинта пива поможет смягчить удар?

– Ну разве что в том случае, если оно у них здесь нормальное, а не какое‑нибудь там иностранное пойло.

 

 

Эпилог

 

Единственное, чего нам следует страшиться, – самого страха.

Президент Франклин Д. Рузвельт. Из инаугурационной речи 4 марта 1933 года.